Чертова Дюжина. Книга Первая

Ведьма Евдокия, взяла со стола маленькую серебрянную табакерочку, открыла, ловко зачерпнула ногтем табаку и засунула в ноздрю. Длинный, крючковатый нос с острой бородавкой, задергался. А через пару секунд, та смачно чихнула и расмеялась.

– А-а-а-апчхууууй! Аха-ха-ха-ха!

Петра словно ушатом холодной воды окатило. Смех был настолько необычный, как будто трое разом смеются и из них, одна девица, одна женщина и одна старуха.

– Ой, ой. Апчх! Ой! Не могу-у-у. – Хлюпая носом, запричитала Евдокия, а потом, успокоившись, сама себе приказала. – Ну, будет уж. Хорошего понемножку.

Петр следил за каждым движением Евдокии. Вела она себя странно. Прошлась по хате, взад и вперед, немного прихрамывая, что-то прошептала, а потом вплотную подошла к Петру, руки на голову ему положила. Через минуту, стала мрачнее тучи. Лицо ее как будто почернело, а рот злобный оскал приорел.

– Хм. – Произнесла она и кивнула на узелок.

Парень протянул его ей.

– Ты знал же к кому пришел? – Вдруг спросила Евдокия, очень строго.

Петр кивнул.

– Станислава-то, предупредила хоть, что дела по справедливости у меня вершатся и обратной дороги нет, и не будет? Что сделаю, никто мое дело не перебить, не переделать, не отменить не сможет! Нет такого Человека и такой Силы в наших краях, кто б супротив моей смог что-то! Знаешь?

– Да. – Ответил Петр.

– Жену любишь и для счатья ее никого не пожалеешь? – Пришурив черные глаза, хитро спросила Евдокия.

– Люблю! Мне ради Аленушки, ничего не жалко и за счатье наше постою!

– Так уж ничего? А может и никого? Ты парень точно меня понимаешь? – Вибрирующим, загробным голосом произнесла Ведьма.

По щеке Петра, покатилась слеза, оставляя мокрую дорожку.

– Ну и ладно. – Кивнула Евдокия. – Вступай себе. А как поедешь, в зеркало назад не смотри, пока из села нашего не выедешь. Понял?

– Как? – Вдруг удивился Петр. – Как уходить? А помочь же…

– А это уж не твоего ума дело. Помогу жене твоей, так и быть. И не рассказывай никому, что у меня был, а особенно, матери. – Сурово сказала Евдокия и показала указательным пальцем Петру на дверь. Дверь тут-же распахнулась сама по себе, как бы указывая посетителю, что «пора и честь знать».

Поклонившись в пояс Евдокии, поблагодарив за прием, да обещание помочь, Петр пошел к машине. По дороге, парня взглядом провели кот Мирофан да ворона Варвара.

Одно парень понять не мог, причем тут мать его? Почему ей рассказывать нельзя? Ну да, не любит она Аленку, ругает часто, попрекает иногда, но мать все же, родной человек.

Звуки ночьного леса сопровождали Петра. Где-то сойка пересмешница, где-то филин ухнет, то там – то тут дерево скрипнет, ветки зашумят, а далеко, из чащи, волчий вой послышится. Да знал Петр, что пугаться и оглядываться – нельзя!

Заведя машину и отъезжая от лесной окраины, все же, накатило на Петра необузданное желание обернуться или хотябы в зеркало взглянуть. Да помнил парень запретные слова Евдокии. Зажмурился, хотел было молитву прочесть, как над головой его птица, крыльями захлопала. Он глаза открыл, нет никакой птицы, а желание назад посмотреть или в зеркала, напрочь отпало.

Первым делом, заехал Петр к Станиславе, Аленку проведать. Той и вправду лучше стало. Хоть и слабенькая, бледная как стенка известкой выбеленая перед Пасхой, а улыбкой всеже мужа встретила. Легко на душе у парня стало. Отправился он домой, да сперва, машину отогнал к дому Клавы, любовницы Головы, благо та недалеко от дома Петра жила.

Дома, Алевтина, встретила сына не радостно. Лицо ее тряслось от злости и ненависти. Казалось, что даже сын ей родной противен был. Смотрела на него, как на предателя, а Петр не понимал, что случилось.

– Мамо, да шо з Вами?

– Ты тварь неблагодарная, что наделал? Где был? Мать себе места ненаходит, а тебе и дела нет.

Она набросилась на сына, схватила его за ворот рубахи и начала трясти.

– Признавайся, к кому ходил? Куда ездил? Зачем?

И тут открыл Петр рот, хотел, было рассказать и про Станиславу и про Евдокию, и что Аленке лучше стало, мол, мать порадуется… да тут же, перед глазами образ Ведьмы встал. И губы его, сами собой крепко накрепко сомкнулись.

– Отвечай, сучонок! – Закричала Алевтина.

Так, мать сына еще никогда не называла, и Петр убедился, что и вправду, лучше промолчать.

– Выродок! Выродок такой же, как и отец твой был! Отродье выродка! – Плюнула на пол мать.

Поняла Алевтина, что от сына ничего не добиться, оставила его. Лишь злобно взглядом меряла, с ног до головы.

– Иди, иди, чтоб Я тебя не видела. Спать ложись. – Злобно прошипела мать. Петр послушно отправился в комнату. На удивление, уснул он быстро.

Снился ему лес, Евдокия, склонившаяся над узелком с окровавленной рубахой Аленки, кот Митрофан и … ворона Варвара, которая выклевывала глаза… Алевтине, матери!

– Как же так? – Во сне встрепенулся Петр. – Да что же это?

Алевтина бежала по ночному лесу, в одной рубахе, цепляясь за ветки, которые царапали ее тело, оставляли глубокие раны, а на голове, крепко вжавшись когтями в кожу головы и размахиаая крыльями, балансировала Варвара при этом выклевывая содержимое из глазниц женщины.

Та размахивала руками, пыталась кричать, да из горла ее ни одного звука не исходило, только рот открывался. А в этот рот, кот Митрофан, из лап, сыпал землю да приговаривал:

– Кладбищенскаяяя, вкууснаяяя, землица-то. Будешь знать, как невестке беременной в харчи, такое подсыпать. Это ж надо, додуматься до такого!? Изводить дите невинное да с внуком нерожденным! Ну, чтож Алевтина, по делам твоим и отмеряно! Вертается назад тебе то, что сама ты сделала! За матю и дитятю, нерожденного возьми, жизнь за жизнь, душу за душу, приймиии!

И тут, от кудато донесся ледяной голос Евдокии, разносящийся по всей округе:

– Словами моими да делами ихними! Все по справедливости! Да сторицеююю! Вершиться суд праведный да свершиться! Я сказала! Они сделают! Свершилось!

Петр переворачивался в кровати, крутился, пытался проснуться, но Неведомая Сила не давала ему открыть глаза и встать.

Сон крепко сцепил парня и не отпускал. Кошмарными видениями, Неведомая Сила, как будто специально заставляла его смотреть на эту картину, чтобы понять, почему все так происходит, окрыть парню глаза на правду! Показать, кто виноват в бедах семьи и является первоисточником несчастий.

Во сне, Петр немог ничего сделать, ни помочь матери, ни прогнать ворону, только наблюдать поневоле за происходящим.

И кот все приговаривал:

– Сейчас, сейчас, нутро твое гнилое, землицей-то и набьем под завязочку, по горло!

Сколько времени это длилось, трудно сказать. Разбудили Петра вместе с первыми солнечными лучами, суетливые стуки в оконные ставни да непонятная возня снаружи.

– Петька, прокидайся! Чуешь? – Послышался громкий голос Миколы.

Петр, вскочил с кровати и побежал к двери.

– Мамо! – Крикнул он, но никто не отозвался.

Дверь хаты была не заперта, обнаружил Петр с удивлением, а во дворе, стоял Микола с группой людей, односельчан и смотрели на парня. В центре, была Аленка, красивая, румяная, прежняя.

На земле, в окровавленном одеяле, было, что-то завернуло.

– Мамооооо – Шепотом протянул, Петр и не ошибся.

– Ой, мамо мамо! – Вырвалось у Петра.

Он обхватил голову руками и присел на деревянные ступеньки. Сон прошлой ночи, оказался, как говорят люди «в руку». Парень все понял.

– За что же Вы так мамо, зачем? Зачем же так с женой моей? И сами то? – Шептал Петр.

На следующий день Алевтину похоронили. Не держали три дня как положено. Все по-быстрому сделали. Да только, как стали гроб опускать, так стропы и порвались, а гроб с грохотом в яму и упал, раскрылся. Отъехала крышка в сторону, а сельчанам картина страшная открылась. Алевтину перекосило, рот открылся, а от туда земля комьями вываливалась.

Крышку кое как по возможности подправили, чтобы по людски было, прикрыли.

Отпели, поставили крест деревянный, все как полагается.

А на поминках, метный алкаш Валера, после второй поминальной рюмки и рассказал, что пошел он в ту ночь, поздно, к Клавке – самогонщице, за чекушкой, только выйти со двора собрался да смотрит, бежит Алевтина по дороге. Вся растрепаная, руками машет, будто отогнать хочет кого-то, кричать хочет, да только стоны редкие вырываются вместо крика.

– Я глаза протер, присмотрелся, так и вправду, за ней рогатые бегут, штук шесть! Один подсрачники раздает, другой за ноги кусает, третий, лапами за плечи хватает, четвертый с пятым не припомню, чего делали, а вот шестой, что-то ей в рот запихивал, засыпал. Урчали да смеялися, а сами с копытами!

Валера перекрестился, опрокинул рюмку, словно за себя вылил и, выпучив глаза, продолжил:

– Я тогда и решил, не пойду Я к Клавке за чекушкой. Страшно выходить на улицу стало. А может и привидилось?

– Пить бросай! – Сурово сказала Станислава. – Завтра приходь ко мне, дам тебе отваров травяных, помогу, так и быть.

– Ага-ага! – Закивал Валера.

– Ну, ты и сказочник. – Замотали головами мужики. – Кончай пьянствовать, до чертей допился.

Отец Аниссий, сидящий рядом перекрестился и одним махом, осушил поминальную рюмку.

– И вечнаяяяяяя памяяяять… – Басом пропел он, а потом добавил. – Не быть ей тем делом помянутым.

К чему это было попом сказано, все и так поняли.

На самом деле, нашли Алевтину недалеко от дома Станиславы. Она в потемках, как предположили потом, не заметила пахальную барану «плуговую», которая вывернулась остриями наружу. Споткнулась, да и нанизалась четко. Насквозь, Алевтину распахало и пригвоздило.

Видимо бежала она к Аленке, прощенье может просить? Кто – ж уже скажет, что там на самом деле было? Никто.

Прошло пять лет.

Жили Петр и Аленка, душа в душу, двое дитишек. Правда, первая, девочка родилась, до того ж смышленная но ни на мать ни на отца не похожая, глазки угольки и волосы трехцветные, золотые, черные и белые. Люди только диву давались, в кого ж такая, в чью породу?

А второй мальчик, да, здоровый, хороший.

Микола, на Маруське, дочке Головы женился, сейчас в городе молодые живут. Сам Микола, на инженера учиться в институте.

А долг, 120 рублей, за цепочку золотую, Петр отдал и еще червонец сверху, когда сына крестили. Петр, Миколу крестным взял для мальца.

Дочку, крестить все не досуг, вечно мешает что-то. Договорятся с попом, так малая то заболеет, то еще что-то случится. Вот недавно, договорились, так крестным срочно на Север уезжать пришлось, по расперелелению. Вот все и откладывают, а там видно будет. Не к спеху, успеется, потом, может быть.

3 «Деревня Бесихи»

Навернаяка, многие из Вас слыхали, что в баню, ни в коем случае, нельзя ходить после полуночи, потому что там, «нечисть» моется. В этом убедился мой друг Иван, назовем его так. Именно он и рассказал мне эту историю. Точнее, отправил письмо, по-емейл, со своей историей. Сказка или нет, не мне решать и не Вам судить. Просто читайте, слушайте. А вот как он там сейчас, это знать не дано, ничего не писал более.

***

Поехал, как-то Ваня, погостить в деревню к другу детства, Артему. Ну, во-первых, давно не виделись, а во-вторых, было Ване странно, что друг его, городской парень и вдруг на ровном месте, бросил удачную карьеру, продал квартиру в центре Москвы и уехал, в маленькую деревеньку в «далеких несказочных ебенях». Там построил дом, обзавелся хозяйством и женился на местной девушке.

Никак Ваня этого не понимал, а посему интерес его был велик, а желание посмотреть, как живет его друг, некогда очень известный и уважаемый человек в столице, только больше разжигало любопытсво и воображение.

Ваня, крутя баранку, представлял себе друга, как старого заросшего деда с длиннющей бородой, в колоритном одеянии староверов из льна и хлопка, с дородной женой, кучей детей вокруг и все сидят в деревянной избе по лавкам и хлебают щи из котелка, резными ложками, при этом все как один обутые в лапти из бересты.

Каково же было удивление Ивана, когда встречать его приехал, у ПМК, подтянутый парень, спортивный, модно одетый, хорошо выбритый и даже загорелый на… «гелике»! Иван кулаками глаза протер, не сразу поверил. В последнюю их встречу, друг выглядел неважнецки, мягко говоря, вечно усталый, брюзглый, замученный, готовый только на то, чтоб после работы опрокинуть стакан другой вискаря и отправится спать, а тут прям такие метаморфозы. Чудеса! Вот значит, что свежий воздух, труд и природа с людьми делает, подумал Иван и торопливо вылез из машины.

– Ванька!!! – Заорал друг и кинулся на встречу.

– Темыч!!! – Крикнул Иван и пошел на встречу друга с распростертыми объятиями.

Ну, вот и свиделись. Наконец-то.

Иван ехал следом за Артемом, рассматривал местность. Деревня вообще очень была хороша, совсем не похожа на те, ужастные, упаднические и стремные, что показывают обычно по телевизору, пугая городских жителей.

Никакого намека на разруху, добротные дома, хорошие заборы, очень приличные по сельским меркам магазины и, что совсем удивило Ивана, наличие кафе в деревне, что вообще не вязалось с его представлениями о деревенской жизни. Кто ж туда ходит, интересно знать?

Отметил Иван также и местный культурный клуб, не покосившееся, а вполне приличное обновленное здание. Вообщем, был Иван приятно удивлен. Да вот, что для деревни странновато, это отсутствие церкви. И кладбище, которое они проезжали, совсем крошечное. Но эта мысль долго в голове Ивана не задержалась.

Наконец-то подъехали к дому Артема. Ворота открылись и следом за «геликом» друга, въехал и Иван на своем корейском пластике «KIA».

Двор, конечно, поразил маштабностью квадратуры, а гараж и тем более.

С гаража был вход в дом, через который мужчины и вошли. На встречу выбежала маленькая хрупкая девушка и только взмахнула руками от досады.

– Артемушка, ну чтож ты не предупредил? И чего не через «парадный» зашли? – Тоненьким голосочком сказала она, негодуя, но голос ее был настолько детским, что сказаное звучало не как укор, а как мультяшное мяуканье.

– А это моя супруга, Ириша. – Представил Артем Ивану жену. – А это, Ириш, друг мой, с прошлой жизни, Артем.

– Очень приятно! Очень. Вот мне столько Артемушка рассказывал про вас, а тут вот наконец-то и сами пожаловали! – Раздался снова тот же детский голосок.

– Пойдемте же на кухню! – Пригласила Ирина мужчин.

Кухней, она назвала целую столовую комнату, огромную комнату с выходом в сад, местом для камина. На стенах висели головы чучел, лось, медведь, кабан, которых Артемушка сам подстрелил на охоте, незамедлительно похвасталась Ирина, уловив искренний интерес в глазах гостя.

На столе было прекрасное угощение, все домашнее, из прекрасных деревенских продуктов. Это вам не городская химия. От соленья до варенья, заливных, колбасок домашних, картошки синеглазки, вареников и блинов, да все что душа не пожелала бы. Ну и водочка, как разумеется.

Окончательно Ивана «добило» наличие людей помогающих по хозяйству.

– Ну, ты этот, барин что-ли местный? – Хихикнул Иван.

– А знаете Ваня, Артемушка такой! – Быстро затараторила Ирина, хвастаясь мужем. – Он сюда, когда приехал, все переделал! Вы бы видели эту деревню до Артемушки. Разруха, безработица, молодежь уезжала, мужики спивались, ой, даже вспоминать не охота, хлеб раз в неделю привозили. Страшное время было. А Артемушко, как появился, так через месяц взялся развивать местность. И вот уж десять годочков то минуло, сами полюбуйтеся. Артемушке все должны, его все уважают, с ним считаются. Молодежь на учебу он за свои деньги посылает, а те, отучившись, не хотят в городе оставаться, возвращаются, чтоб на родной земле работать.

Ирина тараторила безумолку о значимости мужа, о том, что рождаемость повысилась, мужики пьянствовать побрасали, вообщем просто райская жизнь началась, что Иван чуть было зевать не начал, но все же, был момент, что насторожил его. Обмолвилась Ирина, что новых пришлых людей, муж сам выбирает, много, кто в эту деревню стремиться, да только ему Хозяину, решать, кому быть тут, а кому ступать с миром или как получится. Но тут же Артем оборвал жену.

– Будет тебе Ируня, разошлась. – Резко сказал он. Артем строго взглянул на жену, та опустила глаза и почему-то улыбнулась. Да и как то странно покосилась на мужа.

– А что Вань, вечерком в баньку? Вот натопили, целый день топили, к твоему приезду. Баня тоже у нас настоящая, как и полагается, не сауна никакая с кнопочками. Топили дровишками сосновыми и венечки березовые и дубовые впридачу. – Прищурившись, заманчиво говорил Артем.

– Ой, а Я вам и кваску холодненького как раз. – Вставила свои «пять копеек» радушная хозяйка Ирина.

Иван только диву давался.

Нет, Артем и в городе был не бедным человеком и далеко не последним, но что бы так! Вот правду же пословица гласит, что иногда лучше быть первым на селе, чем вторым в городе. Видимо этой пословице и последовал друг Ивана.

Дело шло к вечеру. Артем на следующий день уже придумал культурную программу, сперва, с утра пораньше, на рыбалку, а после по окресностям покататься, посмотреть так, сказать, все хозяйство.

Вот и банное время подошло. Парились от души. Артем уже собираться стал и Ивану посоветовал сворачиваться. Но того так разморило, что он просто со скамьи в предбаннике слезть не мог.

– Темыч, ты иди, а Я подтянусь поздже, еще минут десять посижу только. Подустал чета. – Промямлив Иван.

– Ладно. – Кивнул Артем. – Но смотри, сильно долго не засиживайся, вставать завтра на рыбалку рано.

Артем ушел, а Иван подпер голову руками, закрыл глаза и задремал. Проснулся он от странного шума в бане. Не уж то, Артем вернулся? Из бани доносилось хлюпанье воды, шлепанье веников, странное цоканье и детские вопли. Но больше всего удивило Ивана, это запах. Очень неприятный запах мокрой псины.

– Темыч, ты?

Никто не ответил.

Иван посмотрел на часы, которые лежали возле его одежды, время было половина первого ночи. Звуки не прекращались, а на оклики никто не отвечал. Что за ерунда?

Иван встал и направился к двери, ведущей в саму парилку. Дернул за ручку дверь, но та, почему-то оказалась запертой. Иван подергал еще и еще, но так и не удалось открыть, а звуки при этом продолжались. И дети то откуда? Что за резвость такая поздней ночью?

– Есть кто? – Спросил громко Иван.

– Есть! – Вдруг ответили и все звуки внутри парилки прекратились. Это был тоненький голосок Ирины, жены Артема.

– Извини Ириш. Засиделся Я.– Виновато сказал Иван и направился в раздевалку. Оделся, собрался было уходить, как вдруг на полу, увидел грязные отпечатки копыт.

– Че за-ерунда? – Почесал затылок Иван. И этот странный неприятный запах мокрой псины, так и бил в нос.

– Ириш! У тебя все нормально? – Крикнул Иван.

– Нормально все, иди Ванечка, иди! – Отозвалась Ирина с легкой нервицой в голосе.

– Ну ладно. – Промямлил Иван и пошел в дом.

– Еще раз, извини Иришь. – На последое пробормотал виновато мужчина.

Едва он коснулся кровати, провалился в глубокий сон. Спал крепко, но всю ночь плелась какая-то чертовщина, как из фильма ужасов. Бегали за ним толи черти мокрые, толи дети малые, непойми что. Да разве во сне разберешь толком, когда от кого-то убегаешь?

Утром, Ивана разбудил стук в дверь. Это Артем, напоминал, что на рыбалку пора.

Завтракали вкусными блинами с варением, творогом и медом. Ирина постаралась. Только вот сама Ирина, как отметил Иван, была очень тихой и неразговорчивой в это утро. Она даже не осталась на завтрак, а лишь быстро накрыла стол и кудато удалилась по делам.

Иван хотел было попросить у нее прощение, за вчерашнее неудобство причиненное, но не успел. А с другой стороны, он так и не понимал, как Ирина могла пройти мимо него в парилку, и откуда там были дети? Но он решил, что видимо за столом, крепко уснул, а Ирина, скорее всего не захотела его будить, вот так вроде логичнее. Но детские вопли, вонь псины, цокающие звуки, все же оставляли много вопросов.

Артему он тоже решил ничего не рассказывать, чтобы не поставить Ирину в глупое положение, да и самому не показаться идиотом и неблагодарным, вообщем какое-то внутренее чутье, говорило, что не стоит ничего рассказывать о прошедшей ночи.

Легкий туман парил над зеркальной гладью озера. Было так тихо, что городскому Ивану, показалось, что уши заложило. Умиротворение и спокойствие. Вся вчерашняя хрень, выветрилась из головы напрочь. Клев был замечательный. Целое ведро карасей, бычков, сомиков и прочей мелочи. Даже щуку поймали, а это уже не мелочь! Хорошая уха сварится.

После, завезя рыбу, домой, мужчины отправились по окресностям деревни. То на лисопилку, то на мельницу, то на пекарню, то на ферму.

– Да ты прям Маркиз Карабас. – Заржал Иван и просвистел веселую мелодию из старого советского мультика про Кота в сапогах.

Артем лишь скромно улыбался. И хорошо ведь общались, да тут Ивана за язык дернуло спросить:

– Ты Темыч, с Иришей то уж десятый годок как живешь в браке официальном, а что детей не…

Иван тутже заткнулся, так как заметил, что друг весьма напрягся, а на висках выступила испарина.

– Ну, нет так нет. – Решил реабилитироваться Иван, всякое бывает, живут же люди душа в душу и без детей.

Артем резко ударил по тормозам. Остановились в поле. Друг вышел из машины и посмотрел на Ивана через лобовое стекло. Сплюнул на землю, закурил, стал ходить кругами.

Иван вышел следом.

– Не хотел Темыч. Ты извини!

– Ничо. – Процедил сквозь зубы Артем, – Это ты извини, не сдержался. Чета накатило.