Милашка на вираже

Глава четырнадцатая

– Алло! – раздалось из-за хлипкой стены. – О! Хорошо что ты сам подошел. Чего? Думала, я тебе набираю, но не туда пальцем ткнула. Сейчас приходила одна… Блин, писательница! Виолова! Хотела получить разрешение на написание книги про Савку. Не знаю. Она сказала: «Использую настоящие истории, имена меняю». Не понравилась мне она! За фигом ей расписка? Ну, может, и так. Она просто дура, рот открыт, аденоиды ей не удалили. Кретинка. Ушла. Как зачем? На всякий случай. Хорош меня материть. Я заботу проявила и что получила?! Да помню я, какое число! Хорош!

В коридоре послышались быстрые шаги, потом раздался скрип двери.

– Что надо? – рявкнула хозяйка.

– Раиса Николаевна, Майорову покрасили не в тот цвет.

– Да что же это!

– Это не я! Катька постаралась!

– Воткну ей в зад фен и включу!

– Успокойте Майорову. Угостите ее своим коньяком. Я переделаю ей голову, конфетка получится. Ну, я не виновата!

– Прости, Лена, – уже другим тоном сказала Раиса, – ты отличный мастер и надежный человек. Знаю, помочь мне хочешь. Просто сегодня у меня черный день.

– Ой-ой!

– Дата плохая.

– Простите.

– Ты-то ни при чем. Истерю с утра. Каждый год так.

Раздался скрежет, похоже, хозяйка открыла допотопный сейф, который стоял за ее креслом.

– Возьми бокалы, – попросила Раиса. – Спасибо, что пришла. Извини меня.

– Раисочка! Я вас люблю.

– И я тебя тоже. Потопали Майорову поить. Катю в задницу! Сию секунду! Зря я ее пожалела, взяла кретинку на работу.

Хлопнула дверь, звук шагов стал удаляться.

– Вы по своей доброте Катерине помогли, – раздался голос Елены, – а…

Беседу прервал стук двери, женщины вошли в зал.

Я выскочила из туалета. Навряд ли Раиса запирает кабинет. Добрый Боженька, сделай так, чтобы она телефон оставила на столе. Ну, пожалуйста.

Я влетела в кабинет, увидела трубку, живо открыла набранные номера, сделала фото своим сотовым и услышала в коридоре женский голос:

– Не уйду, усядусь в вашей комнате, рыдать буду, пока вы передумаете меня выгонять. Не виновата я совсем. Майорова истеричка, не знает чего хочет. Сначала решила брюнеткой стать, а когда краску смыли, заблажила: «Нет, лучше останусь блондинкой».

На секунду меня охватила паника, но потом заработал мозг. Я открыла окно, кулем вывалилась в палисадник и замерла.

– Эй, – шепнул кто-то рядом, – эй, ты наступила мне на руку.

От неожиданности я икнула, повернула голову и увидела мужика, который сидел на корточках. Все бы ничего, но он оказался совершенно голым.

– Отпусти мои пальцы, – еле слышно попросил он.

Я подвинулась и тихо извинилась.

– Простите, не знала, что тут кто-то есть. Вам не холодно?

– Окоченел весь, – признался парень.

– Ноябрь, пятнадцатое число, – прошелестела я, снимая куртку, – а вы раздеты. Накиньте.

– Простудишься сама, – залязгал зубами незнакомец.

– На мне кофта теплая, – успокоила я его и осмотрелась. – А что там? Сидим у особняка, слева сарай, похоже, рядом вроде дом.

– Ага, – кивнул нудист. – Ты от кого прячешься?

– А вы почему в таком виде? – в свою очередь, поинтересовалась я.

Парень показал в сторону.

– Там такая же постройка. Я из квартиры первого этажа сиганул. Муж пришел.

– Чей? – спросила я и тут же ухмыльнулась: – Ясно!

– Говоришь, шмотье не из нашего окна вывалилось, – заорал грубый бас, – сейчас проверю. Голяком далеко не удерешь. За сараем сидит, гаденыш, в соседнем палисаднике заховался. Пристрелю его!

– Паша, Паша, не надо, – завизжал женский голос, – клянусь своим здоровьем. Кто-то мимо бежал, одежду и обронил. Честное слово.

Парня затрясло.

– Ложись на землю, – велела я, стянула с себя свитер, набросила его на голову незадачливого любовника и села ему на спину. В ту же секунду из-за сарая появился мужик лет пятидесяти с пистолетом в руке. Увидев меня, он растерялся.

– Эй, ты кто?

– А ты кто? – пошла я в атаку. – По какому праву задаешь вопросы? Да еще оружием размахиваешь?

Незнакомец стал оправдываться.

– Он не настоящий. А что ты здесь делаешь?

– Твое какое дело? – зашипела я. – Иди мимо. Впрочем, нет! Там под окнами соседнего дома валяется мужская одежда. Принеси ее сюда, и тогда я не стану жаловаться в полицию на то, что ты хотел меня убить!

– Да это игрушка, – заныл дядька.

– Выглядит как настоящий, – не сдалась я, схватила телефон, который выпал из кармана куртки, сделала фото и заявила: – Подтверждение твоего нападения теперь имеется. И свидетель есть.

– Где? – окончательно растерялся мужик.

– Сижу на нем, – ответила я. – Коля, пошевели рукой или ногой.

– Во блин! – только и смог произнести мужик. – Не заметил его совсем.

– Принесите моему парню его одежду, – велела я, – и расстанемся друзьями. Тебя как зовут?

– Паша, – представился обманутый муж.

– Так вот, Паша, тащи шмотки, – распорядилась я, – в противном случае твое фото с пушкой окажется в полиции. Хотя… не ты ли украл брюки и свитер? А?

– Я? – обомлел Павел. – Шмотье? За фигом твой мужик разделся?

Я хихикнула.

– Мы с ним любим на природе это самое. Понимаешь? Только здесь с комфортом устроились, как за сарай кто-то заглянул, схватил одежду Кольки и ну драпать. Хотела я за ним побежать, но люди ходили, я Коляна свитером прикрыла, околеет ведь голым. И как при прохожих в одном лифчике появиться? Потом, наконец, перестали шастать. Только я встать решила, и тут! Бандит! С пистолетом! Уж не ты ли вещи Коляна спер?

– Нет, нет, – зачастил женский голос, и через пару секунд около Павла появилась заплаканная блондинка. – Здрассти! Мой муж не вор, просто дурак. Держи, я притащила.

Неверная жена бросила на землю ворох смятых шмоток. Я схватила куртку незнакомого парня, похлопала ее по карманам и ска-зала:

– Ясно! Кошелька нет! Сперли. Чего стоите? Валите отсюда!

– Фотку сотри, – опомнился Павел. – Слушай, а вам не холодно? Чай, не лето! Ноябрь.

– Нам отлично, – отрезала я, – еще лучше станет, когда вы отсюда испаритесь.

Блондинка дернула Павла.

– Пошли. Отстань от людей. Как тебе не стыдно! Налетел на меня, обозвал, хотел убить. А я-то не виновата-а-а!

Изменщица уткнулась лицом в плечо вконец одураченного супруга и начала всхлипывать.

– Ну, зая! Ну, ладно! Прости! – забубнил Павел. – Поехали, купим тебе чего-нибудь. Ну, виноват! Ну, ревнивый я!

Мужик двинулся к сараю, жена шагала рядом. Когда Паша исчез за постройкой, блондинка обернулась и посмотрела на меня. Я помахала ей рукой и улыбнулась. Неверная жена послала мне воздушный поцелуй и умчалась.

Я встала и сказала незадачливому любовнику:

– Одевайся.

Глава пятнадцатая

– Давай угощу тебя обедом, – предложил парень, – меня Леней зовут.

– Виола, – представилась я, когда мы вышли на улицу, – не в моих правилах ходить с незнакомым человеком в ресторан.

Леонид засмеялся.

– А садиться на голого незнакомого мужика в твоих правилах?

– Я совершила опрометчивый поступок, – вздохнула я, – сама не знаю почему. Но ты прав, мы теперь можем считаться друзьями. И замерзла я, как цуцик!

– Кто такой цуцик? – удивился Леня.

– Понятия не имею, – призналась я. – Моя тетя Раиса, зимой придя домой, всегда говорила: «Вилка! Поставь скорей чайник. Околела, как цуцик». Наверное, это какое-то животное.

– У меня мать Рая, – расцвел в улыбке Леонид. – Ты пешком или на колесах?

– Машина стоит неподалеку, – ответила я.

– Давай поедем к рынку, – предложил парень, – там есть изумительное место, я знаю владельца, у него лучшие хачапури в Москве и области.

– Очень люблю те, что по-мегрельски, – призналась я, – но времени нет. Вон там приличное кафе. Можем в него заглянуть.

– Нет, нет, – испугался Леонид, – мать всегда к ним пожрать ходит, она работает в доме, из которого ты выпрыгнула.

– Раиса Переверзева твоя мама? – сообразила я.

– Ага, – кивнул Леня, – ты хотела к ней в салон устроиться? Мамахен отказала?

Я кивнула.

– Если твое предложение поесть хачапури еще в силе, то я согласна. Вон моя машина стоит.

– Хорошая тачка, – одобрительно сказал Леня, садясь в мою малолитражку. – По виду крошка, но мотор зверь. Давно хочу такую! Да у матери денег просить бесполезно.

– Не маленький, можешь сам заработать, – заметила я.

– Пока мне ерунду платят, – грустно признался Леня, – а мамахен злится. Она хотела, чтобы я учился на экономическом факультете, но у меня свои планы, я поступил в мастерскую актерского искусства при театре «Романтик». Главные роли не дают, исполняю второстепенные. Начинал с «молчуна», потом до «болтуна» поднялся.

– Не говоря ни слова, выносил поднос с едой, спустя время тебе доверили говорить: «Кушать подано»? – улыбнулась я.

– Точно, – подтвердил Леня. – Всякие фильмы о том, как звезда заболела, упала в гримерке, все не знают, что делать, и тут появляется уборщица, говорит: «Я знаю всю роль», ее выпускают на сцену, и она мигом становится звездой, – это все чушь! Живо замену из второго состава найдут. Тормози там, где вывеска «Хачапури-мачапури».

Мы устроились за крохотным столиком, который хозяин специально для нас принес из служебного помещения.

– Народу много, – удивилась я.

– Сейчас попробуешь и поймешь, почему все сюда ломятся, – пообещал мой спутник и сказал официанту: – Нам большой набор. Что не съедим, она с собой заберет.

Когда юноша в длинном белом фартуке ушел, Леонид решил продолжить беседу о моей службе.

– Ты на какую должность надеялась?

– Помощницы Раисы, – соврала я.

– Радуйся, что мимо пролетела, – заявил сынок.

– Все так плохо? – уточнила я.

– Даже хуже, чем ты думаешь, – ответил сын начальницы салона, – маман невыносима. Характер у нее Салтычихи: «Делать, как я приказала, выполнять с занудной точностью. Съезди на поезде во Владивосток и вернись назад за два часа».

– Это невозможно, – рассмеялась я.

Леня постучал по столу вилкой.

– О! Когда маман эти слова слышит, отвечает: «Слово «невозможно» для лентяев и трусов. Я с такими дел не имею. Уволена».

– За сто двадцать минут на другой конец России и на самолете не добраться, – возразила я, – по железной дороге вроде неделю надо ехать.

– На выход с вещами, – рассмеялся Леонид.

– Кто же работает у Раисы? – изумилась я.

– Те, кому деваться некуда, – объяснил Леня, – деньги позарез нужны, они несколько месяцев сутками пашут, потом понимают: сил больше нет, и увольняются.

– Салон не закрывается на ночь? – уточнила я.

Официант поставил на стол блюдо.

– Бери скорей, пока теплые, – велел парень, – мамахен на деньгах сдвинутая. Клиентов, правда, много. Ее политика: «Мы никогда не спим, в любой час готовы из вас цветущую сакуру сделать» – благотворно сказалась на бизнесе. Но работать под ее началом беда. Не лезь к ней. Найди другое предложение. Характер у Раисы – хуже яда. Поощряет доносы, ябедников рублем награждает. Около ее кабинета есть служебный туалет. Стенка между помещениями никакая! Приятно звуки из сортира слышать?

– Не очень, – ответила я, промолчав о том, что побывала в этом уголке размышлений, – но, наверное, площадь помещения не позволила…

– Во, во! Мамахен так же говорит, – с набитым ртом произнес Леня, – врет! Ей предлагали санузел в другом конце коридора оборудовать, но нет! По какой причине мамахен идиотское на любой взгляд решение кабинет оборудовать рядом с общим тубзиком прияла?

– Чтобы знать, о чем сотрудники, сидя на унитазе, болтают, – ответила я.

– Молодец, – похвалил меня Леонид, – все давно знают: нельзя в туалете по телефону болтать, да часто забываются, распускают язык. Есть еще фишка. Скажет мать громко на рецепшен: «Уехала по делам в Москву». Выйдет на улицу. А потом через окно в кабинет влезет, запрется изнутри и слушает, о чем мастера судачат. В салоне везде крохотные камеры висят. Если Раисе на самом деле отвалить надо, она потом на компе увидит «кино». Я-то, наивняк, когда салон открылся, сказал: «Мама! Зачем ты на первом этаже свой кабинет оборудовала? Тесно там, туалет впритык, на втором и третьем места навалом». Она мне исполнила песню про больные колени, по лестнице, мол, ей шагать невмоготу. А потом я понял, что да как.

– Салон расположен в одноэтажном доме, – напомнила я.

Леонид схватил еще одно хачапури.

– Вот так все и считают. Впритык к нему стоит трехэтажный частный особняк. Из салона туда проход есть.

Я сделала глоток чая.

– А во втором доме что? СПА?

Леня скорчил рожу.

– Интересное место. Вход в дом со двора, он окружен глухим забором, ворота железные. Посторонний никогда не прошмыгнет. Если открыть дверь в особняк, то попадешь в холл, там сразу лестница на третий уровень. А на второй только из салона пройти можно, там массажный кабинет, баня, небольшой бассейн, бар, комната отдыха. Поняла? Если тебе на самый верх надо, то ход туда через внутренний дворик, если на второй, то из парикмахерской.

– На сайте салона ни о чем таком не упомянуто, – пробормотала я.

Леня рассмеялся.

– Сайт салона! Ну да! Фотки мастеров, которым придумали звание лауреатов, победителей несуществующих конкурсов, прейскурант. Соседний дом предназначен исключительно для своих или для тех, кого свои порекомендовали. Усекла?

– Там дом свиданий? – предположила я.

Леонид положил остатки хачапури на тарелку.

– Дом свиданий! Выражаешься прямо как дядя Сава.

Я постаралась не вздрогнуть, когда прозвучало знакомое имя.

– Сава? Мужчину так зовут? Смешное имя. Не слышала такого.

– Звали, – вздохнул Леня, – сокращенное от Савелий. Он мамин брат. Трехэтажный дом давно оборудовал. Дядя Сава был красавец, бабы таких любят. И не дурак! Работал шофером, а на самом деле был талантливым артистом. Он нанимался на работу только в очень богатые дома, мог несколько раз службу сменить, пока находил такую, где мужу некогда на жену смотреть. Бизнесмен вечно в работе, неделями дома не ночует, баба на мыло одна в спальне исходит от тоски. И тут появляется Савелий. Красавец. Вежливый. Умеет себя вести. Постоянно находится при хозяйке, улыбается. И чем дело закончится? Сечешь?

Я кивнула. Леонид налил в стакан крепко заваренный чай из чайника, который официант поместил в центре стола.

– Где паре встречаться? У нее дома никак, прислуги полно, в секунду донесут про греховную связь. А в свое настоящее жилище дядя Сава никого не приводил! Он любовницам врал, что живет в особняке, на третьем этаже его апартаменты. Больше года ни с кем не тусовался. За двенадцать месяцев столько зарабатывал, сколько другой за целую жизнь не получит. Потом избавлялся от бабы. Скандала никогда не случалось. Дружок у Савелия был, дядя Сережа. Они вдвоем работали, иногда в одно место устраивались. Если не получалось к тому же хозяину вместе попасть, Блюмкин все равно находил возможность Чернова со своей очередной любовницей познакомить. Сергей тоже был красавчик, спортсмен, когда наступал час икс, он начинал ухаживать за бабенкой, «отбивал» ее. У Чернова свое место для свиданий имелось. Он очень напористо себя вел, а Савелий градус «любви» снижал. Любовница вешалась на шею Сергею, дядя Сава уходил в тень и увольнялся. Конец очередной истории. Теперь бабенкой пользовался Чернов.

– А Сергей как от надоевшей особы сбегал? – поинтересовалась я.

Леня усмехнулся.

– У него жена! Огонь! В нужный момент прикатывала, тихо открывала дверь, «случайно» заставала супруга с любовницей в койке, говорила ей: «Ах ты такая, сякая, косая, тупая! С моим мужиком, в моей квартире! Все твоей семье расскажу! Знаю, за кем ты замужем!» Называла имя, фамилию, отчество законного супруга и продолжала: «Не надейся, что дам Сергею развод. Никогда этому не бывать. Как была наша семья, так и останется. А тебя твой мужик вон выгонит! Голую! Нищую! Короче, есть предложение: или сию секунду ты отсюда смываешься навсегда, забываешь адрес, имя моего Сергея, или я прямо сейчас отправляюсь к твоему богатому дураку».

Баба из постели выпрыгивала и убегала. Вот такое кино! Салон Сава позднее обустроил.

– Если у него с приятелем так хорошо шли дела, зачем еще парикмахерская? – удивилась я.

Глава шестнадцатая

Леонид взял салфетку.

– Раиса заистерила. Мне исполнилось тринадцать лет, когда Сава сказал:

– Хочешь заработать?

Я обрадовался:

– Конечно. Мать денег не дает.

– Правильно делает, – одобрил он сестру, – ты мужик, не баба, учись сам на конфеты добывать. Пошли.

Он привел меня на третий этаж особняка и объяснил:

– Убираешь здесь до блеска. Наводишь идеальный порядок.

До того дня я понятия не имел о том, что дом связан с Савой, прифигел немного. Дядя меня на кухне усадил и всю правду про своих любовниц выложил. Ну, тут я совсем ошалел, но ничего не сказал. Стал поломоем, хорошие деньги получал. Сава сестре соврал, что устроил меня на работу курьером. Смешно, но Раиса поверила. В маман удивительным образом уживаются наивность и патологическая подозрительность. Не знаю, как это получается, но она такая. Брат сказал? Мигом поверит, сомневаться не станет. Кто-то другой то же самое сообщил, усомнится в каждом слове. Сложный характер у мамули, с вывертом, истерически-климактерический.

Леня вытер пальцы салфеткой.

– Один раз я вернулся домой, а мать на Саву орет. Я никогда не любил скандалов, поэтому быстро в свою комнату пробежал, сел уроки делать. Да у маман голос, как дрель, прямо в мозг ввинчивается. Суть ее недовольства такова: Раисе надоело, что ее считают не пойми кем. Она хочет иметь свой бизнес! Салон! Пусть очередная любовница Савы его построит! Дядя пытался объяснить сестре, что не может просить женщину о такой услуге. Но если мамахен что-то себе в голову вбила, то назад уже не отступит. Прекрасно помню, как она завизжала:

– Значит, мне всю жизнь баб-проституток в баню приводить? Убирать там за ними? Сделали вы с Сережкой из меня уборщицу?! Сама с твоей поговорю, прямо ей заявлю: «Покупай дом впритык к бане! Если откажешься салон там открыть, твой муж правду про тебя узнает! Будешь на дороге дальнобойщиков обслуживать».

Дядя Сава ей так ответил! В конце концов они чуть не подрались, потом помирились. Вообще-то брат сестру крепко любил, а она его. Через месяц появились рабочие и быстро одноэтажное здание построили.

Леня засмеялся.

– Ох, тяжело дядюшке пришлось! Он маманьке сказал:

– Берешь кредит в банке. Вы с Анастасией будете совладелицами салона. Если она умрет, ты станешь владелицей одна.

Мамулька заорала с такой силой, что меня чуть с кресла не скинуло:

– Я? Кредит? Никогда! Пусть богатая платит!

Сава ей:

– Дай договорить.

Мать моя хуже бормашины визжит, брата не слышит.

– Зачем мне бизнес напополам с твоей тетехой вести? Свое дело хочу!

И тут раздался такой звук, словно чем-то по столу стукнули. И тишина. Я подумал: доскандалились, получила наконец-то от брата в морду. Но нет, мамаша другим голосом спросила:

– Это что?

Сава ей:

– Валюта.

Раиса уточнила:

– Сколько?

Савелий очень спокойно:

– Тут весь твой кредит по курсу на сегодня. Если учесть, что в России грины падают ненадолго, а вырастают навсегда, то ты еще на разнице курсов заработаешь. Бери ссуду на два года, выплачивай из этого чемодана и спи спокойно.

Мамахен нежно запела:

– Савушка, зачем на двадцать четыре месяца подписываться?

Он ответил:

– Не твое дело! Хотела салон? Ты его получишь на таких условиях: Настя на равных с тобой совладелица, а ты оформляешь кредит на себя.

Дядя Слава и Анастасия погибли до открытия заведения. Мамахен без брата дело начинала. Она сохранила баню и квартиру дяди. На третий этаж пускает только тех, кто очень большие деньги платит. Я там долго убирал, потом стал актером и отказался. Да, я старался, когда там дядя гулял. Очень любил Саву, он мне отца заменил. Мамане тоже помогал, но сколько можно? Хватит уже. Она мне не платила. Рая разозлилась, вообще ни копейки теперь не дает. Только домой зайду, вопит:

– Явился, нахлебник! Лентяй! Никчемное существо. Из-за тебя я теперь уборкой занимаюсь!

Леонид усмехнулся.

– В квартиру нельзя горничную пускать. Прислуга мигом разболтает, что там видела. Интерьер специфический. Сразу ясно, с какой целью комнаты используют. Мечтаю уехать от мамахен, да пока нет средств. Спасибо, что ты нас с Ленкой выручила. Она мне не особенно нравится, но живет рядом, трешка отдельная, муж на работе сутками пропадает. Да сегодня он неожиданно вернулся, я в окно сиганул в чем был. Ленка шмотье вышвырнула на улицу. Хотел подобрать одежду, а Пашка как заорет в комнате:

– Ща гляну, кто там под окном шуршит, отстрелю ему яйца!

Ну я и кинулся за сарай.

Леонид стал подбирать пальцем крошки со скатерти.

– Сижу голяком под домом и думаю: а ну как мамахен сейчас появится? В очередной раз всех обмануть решила, сказала, что в город уехала, а сама хочет уши чужими разговорами погреть. Прикольно получится. Она в окно залезать начнет, а я ей из кустов:

– Мам, привет, как дела?

Мамахен в кусты рухнет, а там я, голый!

Леня расхохотался.

– Ой, не могу. Трясусь от холода, и тут! Брык! Из окошка кто-то вываливается. Я чуть не обоссался!

Я улыбнулась.

– Мне особого труда не составило тебе помочь. Ты никогда не видел любовниц дяди?

Парень перестал веселиться.

– Нет. Приходил наводить порядок, когда на третьем этаже никого не было. Сава велел без его звонка никогда не заявляться. Он мне мобильник купил специально. Много лет после его гибели прошло, а я до сих пор по Саве скучаю. Один раз, прикинь…

Леонид почесал подбородок.

– В Москве есть французская кондитерская. Она чуть ли не первая открылась. Маленькая. О ней только свои знают. Там лучшие круассаны. Сава меня за ними посылал, если сам купить не успевал.

– Далеко ездить за парижскими рогаликами, – заметила я.

– Нет, – возразил собеседник, – сел на маршрутку, через четверть часа уже у метро. В подземке минут двадцать. Сава разрешал на свой счет записать мою булочку с шоколадом и пирожное, давал мне за услугу денежку. Сейчас я в эту кондитерскую прихожу, когда зарплату в театре получаю. Беру круассан, кофе, стою, вспоминаю Саву. Неделю назад устроился там, настроение ниже плинтуса. Мечтал получить роль в эпизоде, а ее отдали другому. Ну, хоть кофейком хорошим угоститься. Чашка маленькая, мне уходить неохота, дома мамахен в боевом настроении, сто раз уже позвонила, захребетником обозвала. И вдруг голос Савы: