Уютная кондитерская в Париже

Глава третья

Когда Нина сошла с поезда на парижском вокзале Гар-дю-Нор[5], думая о том, как это замечательно и удивительно, что она теперь в другой стране, что она со свистом промчалась под каналом, ей захотелось ущипнуть себя. Всего два часа назад она была на вокзале Сент-Панкрас в Лондоне, и вот она уже в Париже. В веселом Париже. Она сама себе хозяйка. Семья осталась дома. Она словно скинула с себя тяжеленное пуховое одеяло, которое грозило ее удушить. Даже когда Нина садилась в машину с отцом, который отвез ее на вокзал, мать сунула ей пачку евро в руку и пробормотала: «Это тебе на такси, когда доберешься. Чтобы тебе не таскаться в метро со всеми сумками».

А потом то же самое сделал и отец, высаживая ее на вокзале. Дай бог здоровья им обоим. Она не была неблагодарной, но правда же! Она вполне могла добраться до вокзала и сама. На метро.

Хотя она всю дорогу в «Евростаре»[6] слушала приложение, обучающее французскому, ее немного разочаровало то, что она не смогла понять ни одной фразы на французском, когда в нее, словно автоматной очередью, со скоростью тысяча слов в секунду «выстрелил» человек за стойкой информации. К сожалению, он был исполнен решимости не говорить ни слова по-английски, и единственное слово, на котором они сумели остановиться, было «такси». Маловато для ее первой самостоятельной вылазки! Ну, по крайней мере, мама с папой будут довольны.

Такси привезло ее на широкий бульвар, высаженный деревьями, в тени которых расположились маленькие кафе с их выносными столиками и стульями. По сторонам улицы стояли пяти-шестиэтажные здания, тянущиеся вдоль всей дороги, у всех окон были такие хорошенькие балкончики из кованого железа, а внушительные парадные деревянные двери располагались на одинаковом расстоянии друг от друга.

Несмотря на старинные каменные стены и тяжелую деревянную отделку, двери открывались через домофон, и Нина вскоре оказалась в строгом холле с плиточным полом и узкой винтовой лестницей. Себастьян поселился в отеле, потому что здесь, в его многоквартирном доме, не было лифта. Нина, вздохнув, посмотрела вверх на лестницу. Как, черт побери, она потащит здоровенный чемодан, тяжелую хозяйственную сумку и свою сумочку на верхний этаж? Вот она – независимость. Не забывай: ты сама ее хотела. Но Нина все же оглянулась в надежде, что вдруг кто-нибудь возникнет ниоткуда и поможет ей. Но в отличие от кинофильмов, никакой прекрасный рыцарь не явился ей и не предложил помощь. Раздосадованно застонав, Нина надела сумочку на шею, повесила на плечо хозяйственную, взяла чемодан и пошла.

Следуя отправленным по телефону инструкциям Себастьяна, Нина позвонила в квартиру 44B и не успела убрать палец с кнопки, как дверь распахнулась, и Нина отпрыгнула от неожиданности.

В раскрывшемся проеме двери она увидела стройную женщину. Ее абсолютно прямые светлые волосы, собранные сзади в аккуратный хвостик, обрамляли лицо, подчеркивая высокие скулы и твердый подбородок. Она могла бы написать книгу о классической изысканности и высокомерном хладнокровии, излучаемых ее безразличным выражением лица, лощеными туфлями с заостренными носками, широкими брюками кремового цвета и шелковой светло-голубой блузочкой с высокой шеей – все это бросило Нину в жар и в пот.

– Bonjour, je suis Nina. Je suis ici pour les clés de Sebastian[7].

Она в отчаянии пробормотала эти слова, и, судя по быстро скрытой улыбке на лице этой элегантной женщины, попытка Нины была не из самых удачных.

– Бонжур, Нина. Я слышала, как вы поднимались с самого первого этажа. – Нина почувствовала неодобрительную нотку в словах женщины. – Меня зовут Валери дю… – Фамилию Нина не разобрала. Валери говорила так, будто глотала все слоги подряд. – Вот ключи. Она вытянула руку с ключами, и на лице у нее появилось царственное выражение, которое говорило: «Держись от пейзан на расстоянии». – Когда увидите Себастьяна, передайте ему мои наилучшие пожелания. – Ее безупречный английский и очень сексуальное произношение усилили в Нине ощущение собственной простоты и неумытости с дороги. – Мне его будет не хватать, мы отлично проводили время, – добавила Валери, сопроводив свои слова осведомленным, бесстыжим взглядом.

Нина сглотнула слюну.

– Передам, спасибо.

Валери, которая, судя по ее виду, была не меньше чем на пятнадцать лет старше Себастьяна, бесшумно закрыла за собой дверь.

«Добро пожаловать в Париж, – пробормотала себе под нос Нина. – Надеюсь, вы хорошо провели время в пути. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, обращайтесь ко мне – вы ведь в чужой квартире, в незнакомом городе и ни души здесь не знаете».

Нина с трудом протиснулась через дверь, таща за собой чемодан, и в этот момент звякнул ее телефон.

«Думаю, ты уже добралась. Мне нужно, чтобы ты принесла мне кое-что в отель из моей квартиры. Позвони мне, и я тебе расскажу, что надо взять. Если ты придешь, мы сможем поговорить о том, что от тебя требуется. Предлагаю встретиться около трех. Себастьян».

Она немного расстроилась, прочтя чисто деловой текст. Неужели он не мог дать ей какое-то время? Она в Париже меньше часа и понятия не имеет, как отсюда попасть в отель. В данный момент ее приоритет – чайник, кофе и поискать еду в кухонном шкафу. Мог бы, по крайней мере, дать ей возможность устроиться.

Себастьян просто свихнулся со своим педантизмом, решила Нина, стаскивая со шкафа в коридоре чемодан на колесиках. Ей, конечно, будет легче доставить ему то, что он просит, в таком чемодане, а не в полотняной сумке, о которой он ей сказал. Чемодан на колесиках, походивший на огромного серебряного жука с защелками на боках, тащить будет гораздо легче, чем нести сумку.

После короткого разговора, во время которого он назвал ей адрес отеля, Нина записала, что ему принести. Прежде всего ноутбук и бумаги, которые она собрала на столике перед диваном. Потом она перешла в спальню. Пять рубашек, как он просил, сложенные, упакованные, пакет с туалетными принадлежностями, которые она собрала в ванной на туалетном столике, включая лосьон после бритья «Том Форд», о котором он отдельно упомянул, и нет: она не стала, как сделала бы это девчонкой, нюхать лосьон, хотя ей и было интересно узнать, как он пахнет. Потом нижнее. Она нерешительно выдвинула верхний ящик. Да, ящик с нижним бельем. Она могла бы догадаться, что его стиль – джерсовые боксерки. Причем «Кельвин Кляйн», а не «Маркс энд Спэнсер». Нина не то чтобы видела много мужского нижнего белья, но… это показалось ей чем-то слишком уж личным. Представлять себе Себастьяна в этих трусах. Нет, это уж слишком. Он ей вообще никто. Так, друг Ника. Когда тот был глупым мальчишкой. Она его всегда знала. Нина сказала себе: «Делай, что попросили, и перестань быть дурой». Она схватила груду трусов и почувствовала в них картонную коробку. Черт. Это уже совсем другие игрушки. Морщась от этой двойной двусмысленности, она посмотрела на коробку. Презервативы. Упаковка на двенадцать штук. Ультратонкие. Коробка вскрыта.

Не заглядывай внутрь. Не делай этого.

Она рухнула на кровать.

Четырех нет. Себастьян. Занимался сексом. Занимается сексом. Занимается сексом!

И ее это абсолютно, категорически не интересовало. Не имело к ней никакого отношения. Она не собиралась смотреть, когда ими пользовались по дате на них. И не было никакого разумного основания для ее сердца предаваться этому глупому, дурацкому, нелепому, щемящему чувству.

Себастьян был привлекательный парень. Это не государственная тайна. Конечно, у него были женщины. Когда она видела его в последний раз, у него была подружка. И когда перед этим видела. Тогда была другая. Да, подружки у него были. Она это знала. Никакой это не сюрприз, и ей все это совершенно безразлично.

Вот черт. Так что же ей с этим делать? Проигнорировать? Сделать вид, что не видела? Но он же знает, что они у него тут лежат. Он будет знать, что она их видела. А может, Себастьян про них и думать забыл. Если она упакует их, то это будет означать, что ей абсолютно безразлична эта находка. Что она взрослая женщина и относится к таким вещам с пониманием. Хотя если они ему понадобятся, то интересно бы узнать, как он будет маневрировать со сломанной ногой. И откуда у нее вдруг взялась эта мысль? Она поспешила сунуть их в чемодан. Ведь так поступает ответственный человек, верно?

К несчастью, в метро был какой-то затор, и она опоздала, а когда вышла на улицу, заморосил дождик. А как же иначе, черт бы его драл, потому что без дождя ее идеальная стрижка каре, которая должна была символизировать ее новый, более взрослый имидж, стала немного курчавиться, ее остроносые туфельки на шпильке, демонстрирующие ее парижскую умудренность, убивали ее, а дьявольски дорогие прозрачные колготки оказались забрызганы грязной водой. А еще выяснилось, что названные им пять минут пути до отеля из метро – технически верны при условии, что ты мистер Усэйн Болт[8].

К тому времени, когда она поднялась по лестнице, ведущей к дверям отеля, ковыляя на своих каблуках со всей стремительностью Тони Кертиса[9] из «Некоторые любят погорячее», было почти пять часов. Швейцар открыл ей дверь, и Нине удалось изобразить едва заметную улыбку, которая тут же пропала с ее лица, когда ее мокрые туфли поскользнулись на одной из плиток. Спасая себя от падения, она пожертвовала чемоданом на колесиках, который, мгновенно раскрывшись, взорвался всеми цветами радуги и тканями. И конечно, эта треклятая коробка с презервативами, вывалившись из чемодана, заскользила по полу и остановилась в дюйме от до блеска отполированных туфель каштанового цвета на ногах высокого темноволосого подобия Грегори Фитусси[10].

По закону подлости, он присел, поднял коробочку и протянул ей, отчего она зарделась, как обожженный солнцем помидор.

– Мерси, – пробормотала Нина и улыбнулась ему беззаботной улыбкой, спокойно взяла из его рук коробку, словно такие приключения случаются с ней постоянно и она не придает этому никакого значения, ничуть этим не смущена и не сгорает на медленном огне изнутри.

Мужчина кивнул ей с очаровательной улыбкой, сказал что-то на быстром неразборчивом французском и ушел, обойдя боксерские трусы.

Ощущая, что она в некотором роде стала центром внимания в наполненном людьми вестибюле, хотя никто из них не бросился ей на помощь, Нина поспешно принялась хватать и как придется заталкивать в чемодан разбросанную одежду, потом закрыла его, пригладила волосы и направилась к ресепшену. Себастьян сказал ей, чтобы она назвала портье его имя, и та даст ей ключ от номера.

Одному богу известно, что люди вокруг думали о том, зачем ей нужен чемодан с презервативами и мужской нижней одеждой. Портье смерила ее решительно ледяным взглядом. Все, вероятно, решили, что она – девочка по вызову, что почти соответствовало действительности, так как несколько следующих недель она и правда будет девочкой на побегушках у Себастьяна.

Глава четвертая

Номер Себастьяна на девятом этаже очень удобно располагался рядом с лифтом. Нина громко постучала несколько раз, потом вставила карточку в слот. Три попытки спустя маленький огонек наконец загорелся зеленым светом, и ее сердце забилось с такой силой, что она чуть ли не ощутила дрожание ребер. И это было просто нелепо.

– Нина? – Голос Себастьяна донесся из-за другой двери в коротком тусклом коридоре.

– Да, это я. – Ее голос прозвучал тоненько и пронзительно. Она сделала глубокий вдох. Это было десять лет назад. Сейчас они старше и мудрее.

– Ты опоздала.

Нина вздохнула, закусила губу и распахнула внутреннюю дверь.

Она не сразу увидела его, а целую минуту разглядывала довольно величественную обстановку. Нина знала, что ведет себя трусливо, но ничего не могла с собой поделать: ноги у нее подгибались, как у новорожденного теленка на ферме. Волна тоски по дому нахлынула на нее, желание вернуть время назад, в те дни, когда Себастьян был лучшим другом ее брата.

– Да, это номер люкс. – Сухой голос Себастьяна доносился с дивана перед ней, на котором виднелась его голова.

Нина представляла их первый разговор вовсе не таким, правда, она в принципе с трудом представляла себе, каким он вообще будет.

– Безусловно, – сказала она, используя возможность заняться разглядыванием роскошной комнаты, вместо того чтобы встретиться с пристальным взглядом Себастьяна.

Да, комната поражала своим великолепием, она была в два раза больше ее квартирки в Англии; два дивана один напротив другого, ряд балконных дверей, выходивших на три балкона, громадный телевизор. Мебель под старину вдоль стен по обе стороны двух двойных дверей, ведущих, как она предположила, в спальни.

– И все это для тебя одного.

– У меня хорошие друзья, – сказал Себастьян хриплым и сердитым голосом. – К тому же этот номер ближе всего к лифту.

Наконец она перевела глаза на его тело, лежащее на диване, голова на спальных подушках у подлокотника. Оскорбительно яркий голубой гипс резко контрастировал с бледно-желтым шелком дамастовых диванных подушек.

– Ты выгля… – Она вовремя остановилась. Сообщение о том, что выглядит он ужасно, вряд ли было бы принято на ура. Внутри нее маленькая дерзкая девчонка, не отличающаяся ни малейшим благородством, кричала во все горло: «Ура! Себастьян Финлей выглядит ужасно. Жутко. Гнусно. Абсолютно непристойно. У его кожи серый оттенок, волосы сальные и прилипли ко лбу, фу. Под глазами фиолетовые тени, на подбородке многодневная щетина. У белой футболки затасканный вид, и ко всему прочему на нем были трусы. Себастьян в трусах». Ее рот скривило. Ей хотелось исполнить один из тех победных танцев, что исполняют футболисты, когда бегут по полю, задрав футболки на голову.

– Спасибо, – сказал он, иронично предвосхищая конец не досказанного ею предложения. – Извини, что я не встаю.

– Тебе, кажется, неудобно, – сказала Нина, внезапно осознавая, что ведет себя совершенно ненормально, стараясь не смотреть на верхушку гипса, где тот встречался с трусами. Да бога ради, что же это такое с ней происходит.

Он поджал губы, но не подтвердил ее замечание.

– Я это… твои вещи. Принесла их. Куда мне поставить чемодан?

Себастьян закрыл глаза, словно запасался терпением, потом посмотрел на свою ногу.

– Извини, ты хочешь, чтобы я разобрала твои вещи? – сказала Нина.

– Это было бы неплохо, – сказал он с саркастической ноткой в голосе. – Ты принесла мой ноутбук? Зарядку для телефона? Дай мне прежде всего их.

Нина подтащила чемодан ко второму дивану и открыла его.

– Господи, Нина. – Себастьян нахмурился. – Ты зачем все это так затолкала в чемодан? Эти рубашки были свежевыглаженные. А теперь у них такой вид, будто ты ими пол вытирала.

В его словах была правда, ими в некотором смысле и правда вытирался пол, но, прежде чем она успела извиниться или объясниться, он продолжил:

– Если ты будешь раздражаться каждый раз, когда я буду просить тебя о чем-то, что тебе не нравится, то из этого ничего не получится. Мне нужен человек, который будет мне помогать, а не избалованная примадонна, которая выбрасывает свои игрушки из коляски, когда ей что-то не нравится. Я знал, что совершаю ошибку. – Он закрыл лицо руками.

Нина развернулась, чувствуя, как раздуваются от гнева ноздри. Вероятно, это самая непривлекательная ее черта, но такое случалось с ней, только когда она была по-настоящему зла. А сейчас она была зла как никогда.

– Я ценю твое не особо высокое мнение обо мне, мистер Твоя-сестра-последний-человек-в-мире-которого-я-бы-взял-себе-в-помощники, но я не такая мелочная. Я сделала это не специально. Этот дурацкий чемодан открылся сам собой.

– Во-первых, это замечание никак не предназначалось для твоих ушей, и я приношу извинения, оно было не слишком тактичным. А во-вторых, да, с этим чемоданом такое случается, – пробормотал он, – поэтому я тебя и предупредил, что нужно взять сумку.

– Значит, поскольку это замечание не предназначалось для моих ушей, оно как бы становится нормальным? – сказала Нина. – И я вовсе не уверена, что ты конкретно так и сказал про чемодан.

– Какая еще конкретика тебе нужна, чтобы ты наверняка взяла кожаную сумку со шкафа? Та, что с… – Выражение его лица ужесточилось, глаза сощурились. – Нина, из этого ничего не получится. Ты вполне можешь прямо сегодня собрать свои вещички и отправляться домой.

Целую минуту она стояла, сжимая и разжимая кулаки, чувствуя себя загнанной в тупик и глупой. Все шло не так, как предполагала. А предполагала она доказать, что прекрасно может обходиться без нянек.

– Послушай, ну, я виновата. Это мой первый день здесь. Я могу взять назад твои рубашки и постирать их. Ну это же не конец света.

– Не конец, – согласился он, поморщившись. – Но это неудобство. Это означает, что я должен просить хозяйственную службу, чтобы мне их постирали, а я уже и без того завалил всякими просьбами моего приятеля Алекса, который здесь генеральный менеджер.

– Он, наверно, по-настоящему хороший друг. Отель, кажется, довольно дорогой.

– Я тебе уже сказал, он оказывает мне услугу. Присматривает за мной, иначе я лежал бы в больнице. Так что я не хочу этим злоупотреблять. Он человек занятой, попробуй-ка руководить такой гостиницей. Я ему сказал, что помощь уже на подходе, вот почему я так ждал твоего приезда.

Себастьян демонстративно посмотрел на часы.

– Извини. Ты что, целые дни один? – Теперь Нина по-настоящему почувствовала себя виноватой. – Ты когда в последний раз ел или пил?

– Вчера вечером, – коротко сказал он. – Но это ничего, сходить в туалет – вот настоящая проблема.

Вот в чем причина его мрачного настроения. С этим Нина умела справляться. Она знала, что такое сердитые мужчины.

– Без этой информации я могла бы и обойтись, – решительно сказала Нина. – Но поесть тебе что-то надо, чтобы сохранить силы.

Она взяла меню доставки еды в номера.

– Что тебе заказать?

– Удиви меня. Мне абсолютно все равно. Я устал от гостиничной еды.

Его апатичный вздох заставил ее замереть и приглядеться к нему внимательнее. Да, вид у Себастьяна был и в самом деле неважный.

Она села на диван напротив с меню в руке и даже на расстоянии уловила отчетливый запах немытого мужчины. Какая-то ее часть могла бы наслаждаться: впервые в жизни Себастьян предстал перед ней в таком жалком виде, но ее добрая часть победила все эти накопившиеся мелочные обиды.

– Тебе нужно поесть, – сказала она, смягчив голос. – Я знаю, тебе, может, и не хочется, а я и не врач, но думаю, это тебе поможет. Как насчет лукового супа? Это довольно легкая еда.

– Мне не нужна нянька, – резко сказал он, от его апатии за считаные секунды не осталось и следа. – Мне нужна практическая помощь. Я не так уж голоден, но ты можешь мне заказать немного еды, лучше будет, если ты поможешь мне распаковать вещи.

– Ух ты, вот это здорово, – сказала Нина, разглядывая презентационные коллажи, прикрепленные к двум офисным мольбертам для флипчартов. Она вздохнула с облегчением: разговор на эту тему можно было вести без перехода на личности. Нина со всей скоростью, на какую была способна, достала одежду Себастьяна, повесила помятые рубашки в надежде, что они отвисятся и складки немного разгладятся.

Потом она подошла к коллажам, принялась разглядывать различные дизайны ресторанного интерьера.

– Два первых проекта хорошо продвигаются. – Себастьян нахмурился. – А вот для бистро, в которое я хочу переделать кондитерскую, так пока ничего толком и нет.

– Вид у всего шикарный и модный. – Нина в этом не разбиралась, но, судя по успехам, которых Себастьян добился со своими ресторанами в Англии, он знает, что делает.

– Такой у меня план.

Нина кивнула и с облегчением услышала стук в дверь – принесли еду.

Она взяла поднос у официанта и, когда тот помедлил несколько секунд, сконфуженно поняла, что нужно дать ему чаевые. Нина поставила поднос на кофейный столик, взяла свою сумочку, достала оттуда два евро и вручила ему, а когда развернулась, то увидела, что Себастьян вертелся, как червяк на крючке, пытаясь дотянуться до подноса, но, к несчастью, он сполз слишком далеко по диванным подушкам, а теперь ему не хватало опоры, чтобы вернуться на прежнее место.

– Постой, дай я тебе помогу, – сказала она, не в силах и дальше смотреть, как он мучается.

– Я тебе сказал, мне не нужна помощь, – сказал Себастьян, стирая пот со лба.

Нина проигнорировала его слова, обошла диван, подсунула руки ему под мышки, чтобы помочь ему сесть. Стоило ей дотронуться до него, как ее сердце подпрыгнуло в груди. Поток воспоминаний забурлил у нее в голове, и она испытала знакомое ей ощущение неотвратимости. Оказывается, у Себастьяна еще осталась физическая способность воздействовать на нее. Нина стиснула зубы. В будущем ей следует соблюдать дистанцию.

Невзирая на протесты и утверждения Себастьяна, что он вовсе не голоден, суп исчез довольно быстро. Отставив в сторону пустую тарелку, он сразу же взял свой ноутбук и принесенные ею бумаги.

– Что ж, мы вполне можем начать. У тебя есть бумага и ручка? – рявкнул он.

– Нет, я только сегодня приехала. Ты сказал, что работа будет два дня в неделю. Курсы не начнутся раньше среды. Я думала, тебе сегодня нужно только, чтобы я принесла твои вещи.

Себастьян открыл было рот, но, видимо, передумал, чтобы не наговорить лишнего.

– Считай, что время пошло прямо сейчас. Возьми листик. – Он кивнул головой в сторону пачки бумаги. – Прежде чем курсы начнутся, нужно успеть сделать кучу работы, а я, к сожалению, был занят планами для двух первых ресторанов, так что не успел ничего, перед тем как… – Он показал на гипс, на его лице появилось выражение отвращения. – Тебе придется начинать с нуля. Курс продолжается семь недель, то есть один полный день в неделю в среду, но мне понадобится, чтобы ты включалась предыдущим днем, что там все было готово. За эти семь недель мы рассмотрим всякие кондитерские изделия и методики… правда, насчет последнего занятия я все еще не решил окончательно. Может быть, внесу еще какие-то корректировки.

Следующие полчаса Нина демонстрировала чудеса стенографии, а сердце ее падало все ниже. Она представляла себе это совсем по-другому. В ее воображении она была операционной сестрой при умном враче-консультанте, точно в нужный момент протягивала ему скальпель и аспирационную трубку, демонстрировала свою эффективность и надежность, одновременно перенимая его блестящее мастерство. Но ни в одном из этих снов наяву не было ничего похожего на подготовку пациента к операции, замену постельного белья, дезинфицирование операционной или уборку палат.