Уютная кондитерская в Париже
– Эй, Нина, ты меня слушаешь?
Она отчаянно закивала, выпрямилась и мысленно приказала себе сосредоточиться.
– Я закажу моим обычным поставщикам свежие ингредиенты: яйца, масло и сливки, но большинство основных компонентов – мука, сахарная пудра, сахарный песок – уже на кухне. Тебе придется заказать другие специальные компоненты у одного моего оптового поставщика. В первый день они нам не понадобятся, поскольку мы будем использовать основные компоненты. Я дам тебе реквизиты. А позже нам потребуются такие вещи, как лепестки роз, чистый экстракт ванили, кристаллизованные фиалки, фисташковая паста, клубничная нарезка глубокой заморозки и манговый порошок.
Нина воспрянула духом. Вот это уже больше походило на то, что она себе представляла. Занятное дело. Готовить для фермерского магазина не требовало особого искусства, она и во сне могла приготовить бисквитный тортик «Виктория» или ореховое печенье с кофе. А с теми ингредиентами, что сейчас перечислил Себастьян, можно делать удивительные вещи.
– Эй, с добрым утром. Ты все еще здесь? – раздраженный голос Себастьяна вернул ее в реальность.
– Извини, это, – Нина прикусила губу, – это такие кондитерские искушения. Не могу дождаться – хочу посмотреть, что ты делаешь со всеми этими ингредиентами.
Она месяцами наблюдала за работой шефа в кондитерском отделе ресторана, была заинтригована и восхищена ее творениями, но все стеснялась спросить, как она все это делает.
– У меня такое ощущение, что для освоения всех этих секретных заклинаний нужно быть колдуном сахара, волшебником шоколада и магом приправ и наполнителей.
– Это просто наука, – сказал Себастьян, недоуменно нахмурившись.
– Никакая это не наука, – возразила Нина, решив поначалу, что он просто дразнится, но его лицо было абсолютно серьезно. – Это магия. Приготовление замечательных, особенных, сладких снадобий из сахара и всяких сладостей. Это что-то вроде алхимии выпечки: превращение сахара в съедобную прелесть.
– Ты все витаешь в облаках, Нина, – сказал Себастьян, возвращая взгляд к экрану ноутбука. – Если быть абсолютно точным, то кондитерская отрасль – это больше про химические реакции, в которых точно выверенные количества двух-трех веществ, взаимодействуя друг с другом, превращаются в другие вещества.
Она замерла и уставилась на него.
– Но… – В восемнадцать лет его страсть вдохновляла ее, описания блюд, которые он хотел приготовить, его паломничества к новым поставщикам в поисках этих специальных и уникальных ингредиентов.
– А что это за особый интерес к кондитерским? – спросил Себастьян, пронзая ее взглядом.
– Я… хочу научиться правильно готовить. Некоторое время я наблюдала за работой шефа кондитерского отдела, и… понимаешь, она удивительная, а я люблю заниматься выпечкой, и вот я подумала…
– Нина. – Он покачал головой и хохотнул с горестной издевкой. – Ты живешь в стране грез. За семь недель, что ты будешь мне помогать, ты ничему не научишься. На то, чтобы стать шефом кондитерской, нужны годы. Нужна профессиональная подготовка.
Нина почувствовала, что ее щеки начинаю гореть.
– Я это понимаю, – отрезала она, пытаясь скрыть чувство обиды. – Я не такая дура. Но я хочу учиться… и это… начало.
– Что? Ты думаешь об учебе? Или это очередная…
Нина хотела было спросить «очередная что?», но она очень хорошо себе представляла, что он может сказать ей в ответ. У него-то с этим был полный порядок, Себастьян всегда знал, чем хочет заниматься. Он с детства не мог усидеть на месте, а еще ему на пути к его цели нужно было преодолевать сопротивление родителей, тогда как родители Нины в любое время были готовы подставить ей плечо, что бы она ни делала, а она, если уж по правде говорить, наделала много чего. Нина работала в садовом центре, когда думала стать ландшафтным дизайнером, подала заявление о приеме на работу в банк, когда собиралась начать строить серьезную карьеру, подрабатывала нянькой в яслях, когда решила стать учителем. Нет, она вовсе не была лодырем и не ленилась приложить усилия, просто ни одно из этих занятий не оправдало ее ожиданий. Но ей по-настоящему хотелось научиться готовить те удивительные сладости, которые на ее глазах в течение целого года готовила Сьюки.
– Ну хорошо, давай-ка начинать. Дел невпроворот. Я тебе дам набор ключей, хотя там на месте будет Марсель, менеджер. Он жалкий придурок, так что не обращай на него внимания.
– Как я понимаю, это из-за того, что он вот-вот потеряет работу.
– Когда откроется новое бистро, работа для него там будет. Мне понадобятся официанты. Дальше, если чего-то не хватает или запасы на минимуме, ты должна будешь докупить. Можешь пользоваться кредитной карточкой компании. – Он потянулся к кожаному бумажнику на столе. – Я продолжаю работу над списками продукции и рецептами, отправлю тебе по электронке. Проверь, все ли нужное оборудование есть на кухне и достаточно ли всего для курсов из трех слушателей. – Он заглянул в блокнот у него на коленях. – Если чего не хватает, ты должна докупить. Слава богу, их только трое. Если повезет, то пара откажется, и тогда я смогу отменить курсы. Вот тебе список базовых товаров.
Она моргнула.
– Ты хочешь, чтобы я делала покупки.
– Это что – проблема?
– Нет, но тут дел гораздо больше, чем я рассчитывала. – Она прикусила губу.
– Если ты считаешь, что не потянешь, то скажи об этом сейчас.
– Да потяну, конечно. Просто я не знала, что столько всего навалится.
– Я тебе деньги плачу не за то, чтобы ты бездельничала. Ты сама хотела приехать, а на пикник тут можешь и не рассчитывать. Я жду, что ты будешь работать. До седьмого пота.
Она распрямила плечи и, подавляя волну ярости внутри себя, спокойным голосом сказала:
– Я не боюсь работы.
– Отлично. – Себастьян снова заелозил на диване, засунул палец под верхушку гипса, потом заглянул в свой блокнот. – Что ж, тогда, пожалуй, все. Да, я тебе заплачу за лишний день на этой неделе, поскольку дел для запуска больше, чем я предполагал. Сегодня четверг. У тебя четыре дня, чтобы войти в курс дел и быть готовой приступить к работе. Увидимся во вторник. Съездим в кондитерскую, посмотрим, все ли готово к началу занятий в среду.
Он отодвинул тарелку и положил свои записи.
– Можешь положить тарелки на поднос и оставить их за дверью, когда будешь уходить.
– Ты не хочешь, чтобы я… ну, помогла тебе? – Нина кивнула, показывая на верхушку гипса, которая опасно приблизилась к его паху. Потом, поняв, как это может выглядеть со стороны, она залилась пунцовым румянцем. – Такое ощущение, что у тебя зуд. Но я хотела предложить помочь тебе помыть голову или что-нибудь такое.
На мгновение Нине показалось, что его холодный взгляд может превратить ее в ледяную статую.
– Я взял на работу помощника, а не няньку. – Потом, после долгой паузы Себастьян добавил: – И что не так у меня с головой?
Ее глаза широко раскрылись в невинном недоумении.
– Ничего.
Он положил ноутбук себе на колени и принялся стучать по клавишам.
– Насколько я понимаю, я тебе больше не нужна, – сказала Нина, чувствуя, что уже не в силах скрывать раздражение.
Он вытянул губы. Если бы он носил очки, он бы посмотрел на нее своим фирменным взглядом над оправой.
– Я ушла. – Она взяла свою сумочку, беспечно помахала ему на прощание и направилась к двери. – Пока.
– Пока, Нина. До вторника.
Выйдя в коридор, Нина почувствовала огромное облегчение и зашагала к лифту, покачивая головой. Прежняя ее любовь к Себастьяну осталась в прошлом.
Глава пятая
Нина чуть не прошла мимо «Кондитерской Си». Неужели это она и есть? Девушка смирила свое недовольство, пытаясь отыскать какие-нибудь позитивные слова о внешнем виде фасада с дверью посредине. Это было нелегко ввиду довольно печального состояния отслаивающейся краски слишком ядовитого оттенка, шелушки которой лежали на деревянных карнизах, придавая фасаду вид старухи, злоупотребляющей косметикой. Дверная рама стояла под зловещим углом, а мутным, словно пораженным катарактой, стеклам в окнах не помешала бы хорошая мойка.
Нина заглянула внутрь через эти стекла и увидела вполне себе профессионально обустроенное кафе, которое ничуть не напоминало традиционный, старинный интерьер с позолоченными финтифлюшками, как она себе представляла. Вокруг столиков стояли венские стулья, знавшие когда-то лучшие дни. Столики расположились ровными рядами, словно в тюремной столовой, а не в кондитерской, куда ходят, чтобы с удовольствием съесть пирожное с кофе. Что говорить, это заведение ничем не напоминало место, в меню которого входит удовольствие.
Нина не думала заходить внутрь, поскольку этот день собиралась посвятить общему знакомству с ситуацией, но погода стояла ужасная, и она решила согреться, быстро выпив чашечку кофе, а потом уже вернуться в свою квартиру.
Она неуверенно вошла в помещение – в сумрачный интерьер кондитерской. Посетитель в этот час был всего один – пожилая дама, сидевшая за столиком; а из персонала кондитерской она увидела только мужчину, стоявшего за рядом стеклянных прилавков, в одном из которых был выставлен за стеклом небогатый набор из шоколадных эклеров, фруктовых пирожных и макарон[11]. Вся эта роскошь словно специально собралась в центральном прилавке, чтобы не было скучно, остальные же прилавки пустовали. Довольно громко гудел холодильник, словно на последнем издыхании. Человек за прилавком даже не удостоил ее взглядом и продолжал вытирать стакан.
– Бонжур.
Нина осторожно улыбнулась ему, уже чувствуя по его наморщенному лбу и выражению сосредоточенности на лице, что он не из тех, кто расположен к дружеской беседе. Его сутулость, за которой он прятал от мира свое лицо, говорила, что он из разряда тех, кто придерживается правила «отваживай клиентов любой ценой».
– О, что для вас? – Он поднял голову с медлительностью столетней черепахи.
– Так вы говорите по-английски? – Это было облегчением. – Как вы догадались, что я из Англии?
Он смерил ее взглядом, который говорил громче десятка мегафонов, а потом, чтобы усилить оскорбление, он подключил закатывание глаз, однозначно говорившее: «Ты-полная-идиотка-но-я-тебя-вытерплю-потому-что-работа-такая!»
«Серьезно? И все этого из-за одного «Бонжур»?»
– Меня зовут Нина. Я… буду работать у Себастьяна, – сказала она, стараясь говорить уверенным тоном, что было не очень легко ввиду явного отсутствия какого-либо интереса у собеседника. Если она предполагала, что имя Себастьяна нагонит на него страх, то холодное безразличие Марселя заставило ее задуматься о том, стоит ли ей вообще здесь находиться.
Вчерашняя встреча с Себастьяном сильно ее потрясла, практически уничтожив ее розовые мечты о волшебном превращении в офигенного шефа-кондитера. В течение нескольких коротких дней перед отъездом сюда Нина воображала, как будет наблюдать за ним в работе, впитывать все, как губка, одновременно занимаясь готовкой, набираясь опыта под его руководством и исполняя обязанности его достаточно очаровательной помощницы. Ей даже и в голову не приходило, что придется заниматься черной работой, подготовкой к запуску курса, закупкой, быть в такой мере предоставленной самой себе.
– У Себастьяна? – Неужели его рот способен искривиться еще больше.
– Себастьян Финлей – он купил эту кондитерскую.
– А-а. – Или это было «О-о»? – Новый босс.
– Он просил меня проверить запасы ингредиентов на следующую неделю и посмотреть кухню.
– Бога ради. – Он широким жестом показал вглубь заведения. – Вы никого не побеспокоите. Разве что призраков прежних шефов, которые начнут быстро переворачиваться в местах своего последнего упокоения. Бистро!
Он покачал головой, прядь волос, зачесанная набок, сместилась, и он нетерпеливо смахнул ее со лба, его глаза горели негодованием.
– У вас прекрасный английский.
– Я жил в Лондоне. Несколько лет служил метрдотелем в «Савойе».
Сказав это, он распрямился с царственной ухмылкой. Нина вообразила, что его ноги за прилавком выровнялись по-солдатски.
– Ух ты.
Нина посмотрела на него по-новому – уважительно. Метрдотель в «Боден-броке», где она работала, был чем-то средним между наседкой, старшим сержантом и овчаркой – он утешал, умасливал и все устаканивал, одновременно удовлетворял потребности гостей и персонала ресторана и делал это с невозмутимо-начальственным видом.
– Меня зовут Марсель. В настоящий момент… – Он сделал паузу. – Генеральный менеджер здесь, в «Кондитерской Си».
Нина, мгновенно приняв решение, протянула руку.
– Нина. Рада познакомиться с вами, Марсель.
Как там говорят? Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Завести дружбу с Марселем – это показалось Нине умным ходом.
Марсель проигнорировал ее протянутую руку, продолжил полировать стакан.
Нина выдавила приятную улыбку на лице.
– Может быть, когда у вас найдется минутка, вы мне покажете, как тут все, а пока я бы хотела выпить кофе и съесть эклер – выглядят они соблазнительно. Ничего, если я сяду вон там? – Она показала на один из столиков у окна.
Нина солгала. Вид у эклеров был довольно грустный и заброшенный. А губы Марселя искривились еще больше, словно говоря: «если ты так считаешь, то ты принадлежишь к еще более низкой форме жизни, чем мне показалось поначалу».
– Как угодно.
Нина внутренне поморщилась. Она надеялась, что все будет так забавно. Ан нет.
Она направилась к маленькому столику, а когда проходила мимо единственного клиента, та протянула руку и дотронулась до ее предплечья, на лице женщины мелькнула заговорщицкая улыбка, и она довольно громко сказала:
– Не волнуйтесь, он скоро повеселеет.
Марсель посмотрел на них обеих недобрым взглядом, который наводил на мысль о том, что «скоро» – понятие относительное.
– Меня зовут Маргерит. Очень мило, что вы здесь.
– Привет… я хотела сказать, здравствуйте. – Маргерит не была похожа на человека, откликающегося на «привет», хотя она и широко улыбнулась, глядя на нее. – Рада познакомиться. Вы владелица? Я хочу сказать – старая владелица. Я хочу сказать – не старая, а прежняя владелица. – Нина перебирала слова, осознавая изящество пожилой женщины, которая выглядела идеально.
Женщина испустила довольный звонкий смешок, подняла подбородок и направила взгляд своих фиалково-голубых глаз на Нину.
– Увы, моя дорогая, нет. Я привыкла к тому, что я тут единственный клиент. Наверно, я принимаю это заведение как часть моего собственного маленького мирка. А вас что сюда привело?
– Я буду работать у нового владельца. Всего несколько ближайших недель. Помогать ему вести кондитерские курсы.
– Так вы кондитер? Вот это замечательный талант.
Нина оглядела собеседницу и понизила голос; в вопрошающем взгляде этой женщины было что-то, взывавшее к откровенности.
– Вообще-то я помощник, только не говорите Марселю, не уверена, что ему это понравится. Я даже и не шеф, если по правде. Для меня это возможность научиться чему-то новому. Я здесь пробуду всего семь недель.
Ядовитое соображение Себастьяна о том, что на кондитерского шефа нужно учиться годами, все еще не давало ей покоя.
– Я бы хотела уметь делать сладости.
– И я бы тоже, – сказала Нина с печальной улыбкой, а потом вежливо добавила: – Вам нужно прослушать курсы.
Женщина несколько секунд мрачно смотрела на нее.
– А знаете, я думаю, это очень неплохая идея.
– Ой, – сказала Нина, сраженная этими словами наповал – она вспомнила, как Себастьян радовался тому, что на курсы записались только трое.
– Если только вы не считаете, что мне не следует это делать. – На лице Маргерит появилось строгое выражение.
– Ни в коем случае, – ответила Нина. Еще один человек для Себастьяна ничего не изменит. – Я думаю, это прекрасная идея. Учиться новому можно и в старости… только вы, конечно, никакая не старая.
– Моя дорогая, я не впала в слабоумие. Мои умственные способности все при мне, а еще у меня в квартире есть зеркало, а оно, увы, довольно честное зеркало.
Выражение на ее лице смягчилось, она улыбнулась.
– Вы в нем прекрасно выглядите, – сказала Нина.
– Слушайте, мне кажется, мы поладим.
Нина улыбнулась ей.
– Я могу вас записать на курсы, если хотите.
– Отлично. А вы мне так и назвали своего имени.
– Меня зовут Нина.
– А я уже назвалась – Маргерит. Маргерит дю Фурж, я живу здесь неподалеку. Присаживайтесь ко мне. – Она наклонила голову в сторону пустого стула.
Нина села, внезапно осознав, что не знает, куда ей девать руки. Маргерит была одной из очень элегантных пожилых дам, у которых всегда был такой же вид не выставляемого напоказ превосходства, как и у Валери. Неужели это что-то свойственное только парижанкам? Ее серебряные волосы были аккуратно уложены – иного слова и не подберешь – в идеальные серебристые волны, а косметика скрыта под тончайшим слоем пудры, смягчавшей морщинки вокруг ее глаз. Нина в своих черных джинсах, черном свитшоте и балетках рядом с Маргерит, облаченной в красновато-коричневую длинную юбку и ядовитую, цвета морской волны, блузку, чувствовала себя как воробей рядом с павлином.
Марсель принес Нине кофе и эклер и без спросу долил кофе в чашку Маргерит.
– Мерси, Марсель.
Она одобрительно кивнула ему, и его манеры тут же изменились, когда он ответил ей что-то на французском.
– Он хороший парень, – сказала Маргерит Нине, когда Марсель пошел прочь, надувшись, как пингвин. – Но он неплохо это скрывает.
– Вы сюда часто заходите? – спросила Нина. Слова Маргерит снова заинтриговали ее. Кондитерская вовсе не казалась таким местом, куда регулярно заглядывают такие клиенты, как она. Наверняка поблизости были и другие кондитерские, получше.
– Мне сюда удобно заходить, – сказала женщина, чуть ли не читая ее мысли. – А еще мне кажется, я помню, как тут было прежде. – На лице Маргерит появилась задумчивая улыбка, смягчившая довольно высокомерное выражение ее лица, отчего она вдруг показалась Нине гораздо менее устрашающей. – А вы живете в Париже?
– Временно. Я только позавчера приехала. Ну, это длинная история.
– У меня много времени, и я люблю хорошие истории.
В глазах Маргерит снова загорелись озорные звездочки, превратившие пожилую даму в шаловливую фею Динь-Динь, и Нина вдруг поймала себя на том, что рассказывает ей всю историю, опуская, правда, ту часть, в которой Себастьян сказал, что она – последний человек в мире, которого он бы взял себе в помощники. Но не потому, что она хотела пощадить его, создать в глазах этой женщины привлекательный образ. Причина была другая: откровенность могла вызвать слишком много вопросов.
В конечном счете она добрый час проболтала с пожилой женщиной. Каждый раз, когда Нина думала, что их разговор уже закончился, Маргерит задавала ей еще один вопрос или рассказывала что-нибудь о примечательных местах Парижа, которые Нина непременно должна посетить. Она чуть ли не жалела, что не взяла с собой блокнот. Когда Нина наконец поднялась и сказала, что ей пора идти – работа ждет, Маргерит знала все про ее семью и то, что она поселилась в квартире Себастьяна. Нина же за это время узнала местонахождение ближайшей к ее нынешнему дому пекарни, ближайшего хорошего ресторана и единственного супермаркета, в котором ей следует делать покупки.
Маргерит поднялась, и Марсель бросился к ней помочь надеть пальто, проводил ее до двери, открыл ее и выпустил из кондитерской.
Нина допила вторую чашку кофе и решила быть полезной и отнести ее на прилавок, чтобы Марселю лишний раз не ходить туда-сюда. Хотя он и стоял перед ней, но продолжал шумно мыть грязные кофейные чашки в крохотной посудомойке, расположенной под прилавком. Нина дождалась, когда он поднял на нее глаза и сделал вид, что только теперь заметил ее.
– Вы еще здесь?
– Да, – ответила она с улыбкой, удерживать которую было нелегко под его строгим взглядом. – И я хочу увидеть кухню.
– Добро пожаловать, – сказал он и продолжил мытье чашек. Песенка из «Красавицы и чудовища» рефреном зазвучала в ее голове, несмотря на тот факт, что Марсель был в такой же мере доброжелательным, в какой он был поющим подсвечником[12].
По какой-то причине она стала напевать себе под нос эту песенку.
Марсель поднял на нее глаза, его лицо превратилось в невыразительную маску, он показал большим пальцем себе за спину и вернулся к своему занятию.
Значит, это будет так?
* * *На минуту, входя на кухню, Нина чувствовала себя посторонним человеком, вторгающимся в замок чудовища. Черт побери. Кухня была чисто спартанская. И грязная. Когда Нина вышла на середину громадного помещения, ее пробрала дрожь. На большинстве поверхностей лежал слой пыли, и она была уверена, что если повернуть краны, то вода далеко не сразу заверещит в трубах и брызнет в раковину. Ей понадобятся долгие часы, чтобы привести в порядок это место. И Себастьян забыл сказать ей об этом.
Она чувствовала жирный пол под ногами, идя по скользкой поверхности, чтобы положить сумочку на один из рабочих столов из нержавеющей стали. По размерам и масштабам кухни было ясно, что когда-то здесь изготовлялась вся выпечка, которая продавалась в зале. Здесь у одной стены все еще стояли плиты, а у противоположной – огромные холодильники.
Нина выдвинула один из ящиков под столами, вся конструкция издала металлический стон, из ящика торчали всевозможные кухонные принадлежности, пытаясь выпрыгнуть оттуда, как чертик из табакерки, словно их уложили туда в спешке. В комплекте принадлежностей не было никакой системы: сбивалки, деревянные ложки, лопаточки и скалки. Даже линейки? Ничто из содержимого ящика не было чистым. На некоторых предметах оставались окаменевшие следы прежней выпечки и крема. Содержимое второго и третьего ящиков мало чем отличалось от содержимого первого.
На полках под столами стояли самые разные емкости, стаканы, изделия из глины и нержавеющей стали, и размерное разнообразие их было столь велико, что ум заходил за разум при виде такого количества сосудов, помещенных один в другой. Сковороды под соте, сковороды с утяжеленным дном, сковороды для жарки стояли одна в другой высоченными стопками, напоминающими Пизанскую башню, ручки их торчали во все стороны, как переломанные паучьи лапы.
Да как, черт побери, ей разобрать все это и уложиться вовремя?
Взывать к добросердечности Марселя не имело смысла, она была уверена, что ничего подобного у него и в помине нет. Он ясно дал понять, что на стороне врага. Она оставалась одна-одинешенька.
Без малейших преувеличений. Просить помощи ей было не у кого.
На какое-то мгновение Нине показалось, что волна паники сейчас снесет ее.
Нет, она все сможет. Ей нужно составить список, выбрать приоритеты, сделать бирочки, чтобы маркировать полки и ящики, чтобы у всего было свое место.
* * *Когда Нина вернулась в зал, там не было ни одного человека. Марсель даже не посмотрел на нее. Из чистого озорства она спросила его:
– Маргерит – ваша единственная клиентка?
– Таких леди, как мадам дю Фурж, здесь мало. Она парижанка старой школы. Благородного происхождения. Изящная. Она приходит каждый день.
– Правда?
И опять Нина нахмурилась.
– Так было не всегда, – сказал Марсель, как отрезал.
– Извините, я не хотела…
– Нет. Именно что хотели. – В глазах Марселя неожиданно загорелись эмоции. – Когда-то это была одна из лучших кондитерских в Париже. – Он сделал уничижительное движение рукой в адрес крашеных светло-голубых панелей на стене под рейкой для защиты поверхности стен от спинок стульев. – Когда я был мальчишкой, мы жили в четырех улицах отсюда и приходили сюда каждую субботу по утрам. Они делали лучшие слоеные пирожные. Это было их фирменное изделие. Но хозяин оставил кондитерскую своим детям. Они не были шефами-кондитерами. Времена меняются. Мы перестали готовить выпечку здесь, на кухне. Теперь живем на одних поставках. А это совсем не то. А вскоре мы закроемся, и ваш мсье Финлей откроет здесь свое бистро…
Марсель закрыл глаза словно от боли.
– Я так думаю, если кондитерская не приносит доходов…
Нина слегка повела плечами, как бы выражая сочувствие.
Марсель посмотрел на нее недовольным взглядом.
– Если бы кондитерская работала по-настоящему, то могла бы и приносить. Вот уже пятнадцать лет, как это никого не волнует. – С неожиданной раздраженной гримасой он добавил: – Так с какой стати я буду волноваться?
С этими словами он понесся вытирать один из столиков, хотя за ним, кажется, давно никто не сидел.
Нина нахмурилась, глядя ему вслед. Зачем он тогда здесь работает? Прежде он явно заправлял тут всеми делами.
Она вздохнула, посмотрела на часы и решила вернуться сюда на следующий день. У нее есть еще несколько дней, чтобы все привести в порядок, и она надеялась, что настроение у Марселя улучшится, хотя особо на это и не рассчитывала.