Аргентина. Кейдж

Мухоловка мельком отметила решительное «мы». Характерец!

– …Там есть отдельный кран, умывальник – и то, что наоборот. Здесь раньше студенты жили, сразу семеро, у них тут целых три комнаты было. Только купаться нельзя, но на соседней улице – турецкая баня…

– В шко-лу! – негромко, но решительно скомандовал «подпольная кличка Кай». – Возьмешь такси – и чтобы успела к третьему уроку. Проверю!

Малявка, обиженно засопев, взглянула на гостью. Анна сочувственно улыбнулась.

– Ну, ладно. Как всегда, на самом интересном месте…

Маленький кожаный ранец лежал на столе. Девочка, не став его надевать, взяла за ремень и без всякой охоты протопала к двери, стараясь ступать как можно громче. На пороге обернулась.

– А такси не нужно. Я на машине monsieur contre-amiral, она в соседнем переулке стоит. Ага! Ага! Вечером обязательно приеду…

И, уже с лестницы:

– Синьорина Анна! Я – Гертруда, но можете звать Гердо-о-ой!..

Кай – и его Герда… Секретный агент Мухоловка подошла к раскрытому окну, глубоко вдохнула, скользнув взглядом по густой листве платана. Кажется, она попала по нужному адресу. Как там у Андерсена? «В большом городе, где столько домов и людей…» В большом городе Париже, где столько домов и людей, что даже контрразведка бессильна…

– По паспорту я – Йоррит Марк Альдервейрельд, – негромко проговорил быстроногий. – Но лучше просто – Марек, так меня все зовут. Как вы уже догадались, чистокровный голландец, родился в Нидерландской Индии, где очень много диких лемуров…

– А еще – орангутангов.

Мухоловка повернулась и, не сдержавшись, царапнула взглядом «чистокровного». Поляк или чех, и лицо почему-то знакомое. Картотека розыска? Секретный агент по кличке Кай… Нет… Просто кого-то очень напоминает.

Красивый парень!

– А про себя я еще не придумала, Марек. У меня итальянский – с немецким акцентом, это сразу заметно…

Марек усмехнулся.

– А немецкий – южный, почти как у меня. И еще… Шрам от пули вы челкой прикрываете, но лучше носить берет. Давайте присядем!..

Отодвинув стул, подождал, пока гостья устроится, затем поставил на стол большую темную бутыль.

– Это – по желанию. Мне дочь строго запретила, но, если что, скажу, будто вы настояли. На первый раз простит. Кстати, если хотите, могу принести пепельницу. Я сам – некурящий. Ну, с некоторых пор…

Последнее прозвучало не слишком уверенно, и Мухоловка предпочла сигареты пока не доставать.

– К тому же вы – художница. Не забыли, Анна? Остается сложить все вместе…

– Уже.

И – решилась.

– Марек! У меня очень хорошая память. Мы с вами не встречались, я не слыхала вашего голоса, но лицо где-то видела. И не в газетах, не в книге… Если вы профессионал, тогда все понятно, наш мир очень тесен. Это могло быть?

– Да, – очень спокойно ответил он.

Достал глиняные стаканы, пододвинул бутыль.

– Вы видели фотографию гауптштурмфюрера СС Харальда Пейпера. Это мой брат-близнец.

Анна на миг прикрыла веки. То же лицо, но под фуражкой с высокой тульей. Белая рубашка, черный мундир…

– Точно!

Открыв глаза, вновь скользнула взглядом по лицу того, кто сидел напротив. Улыбнулась.

– Вы не думали отрастить большие-большие усы, Марек? Впрочем, не стоит, таких памятливых, как я, в Париже не очень много.

Хотела сказать, что подобное сходство – и опасно, и очень перспективно, но прикусила язык. Не ее тайна.

– А что касается меня… Италия, Южный Тироль. Там живут немцы, говорят на диалекте, близком к баварскому. Маленький поселок Баргарата-Мармарола, для местных – просто Мармарола. Там я родилась, училась, писала картины…[26]

– А рисовать вы умеете? – мягко улыбнулся Марек.

Мухоловка поглядела в сторону стоявших вдоль стены полотен. Ее так и подмывало сказать, что подобное – хоть с закрытыми глазами, причем малярной кистью или веником.

– Пауль Клее, – понял ее капитан деревянного корабля. – Да, над этим в Рейхе сейчас принято издеваться. Не всегда и не всем приятно смотреться в зеркало. Итак, вы писали картины…

– …А заодно штурмовала окрестные скалы. В этом мае навернулась, когда дюльферяла с Lupo, то есть с Волка, лежала в веронской больнице… Итальянский паспорт, кстати, у меня есть.

…Спасибо полковнику Строцци – гореть ему живым в аду!

– А еще по данным разведки, вы, Марек, умеете показывать фокусы.

– Такие?

На ладони чистокровного голландца – черный, как ад, шар. Небольшой, с мячик для тенниса. По ровной поверхности – трещинки-паутинки.

– Назовите любое число – от одного до, скажем, пятидесяти…

8

Толпа напирала, давила, захлестывала, сзади же с регулярностью метронома доносилось одно и то же:

– Быстрее, Крис! Быстрее, мы же опоздаем! Быстрее!.. Ну, что ты стал? Крис, поторопись!

До отправления поезда – еще полчаса, но пережидать высыпавший из вокзальных дверей народ – пассажиров только что прибывшего «скорого», Мисс Репортаж категорически отказалась. Тому была причина: в годы давние, по ее собственному рассказу, семья Бьерк-Грант однажды умудрилась вовремя не приехать на вокзал…

– Крис, ну быстрее!..

Кейдж отнесся к происходящему философски. В спину не толкает – и ладно. Сквозь толпу же пробираться трудно, но возможно, ибо их маленький отряд возглавлял лично Монстр, увешанный самым ценным багажом – фотоаппаратурой, включая оба штатива. Свои камеры, впрочем, Крис ему не отдал, благо не слишком тяжелы. Купленный в Берлине новенький «Contax II»[27] – на левом боку, старый проверенный «No. 1A Pocket Kodak» – на правом. Все прочее доверили носильщикам. Поезд Париж – Тулуза, девять часов в пути, прибытие – ровно за час до рассвета. Бр-р-р-р!..

– Зато день не пропадет! – наставительно заметила Лорен. – Бодрись, малыш.

Кейдж честно бодрился, Монстру же было все равно. Он мог спать в любых условиях, чем и занимался в свободное от еды и работы время.

…Откуда взялся, не знал никто, даже Джордж Тайбби. По слухам, Лорен привезла Монстра то ли из снежной Аляски, то ли из лесных чащ штата Вашингтон. Для чего, ясно – таскать тяжести и держать поодаль любопытных. Монстр, к всеобщему удивлению, умел разговаривать, правда, не слишком часто и не более трех слов за раз, и даже, опять-таки по слухам, разбирал буквы. Что интересно, против его нахождения при особе блистательной мисс Лорен не возражал никто, даже ее жених. Сам же Монстр объяснял свое присутствие просто:

– Мы – друзья!

И весело скалился желтыми клыками, ввергая сотрудниц редакции в состояние, близкое к столбняку. Но порой бывал и незаменим, как например, сейчас, в толпе.

– Крис, ну скорее! Мы же опоздаем!..

Кейдж на миг остановился, пытаясь сообразить, под какую из башенок вокзала им следует пробиваться. Но Монстр, сомнений не ведающий, уже уверенно свернул направо.

– Кри-и-ис!..

* * *

Отдышались только в купе. Предусмотрительная Лорен купила билеты на все четыре места, дабы избежать чужих глаз. Убедившись, что с аппаратурой все в порядке, она плюхнулась на сиденье, достала из сумочки пачку синих «Gauloises» и требовательно взглянула на коллегу.

– Ну? Готов к разговору, Крис? Книгу прочитал?

– Хра-хра-хра! – негромко, но убедительно прокомментировал Монстр, не терявший времени даром. Кейдж извлек из кармана помятый покет, положил на колено.

– «Вскоре после этого повстречал Галахад сэра Борса и сэра Персиваля, и вместе отправились они в замок Корбеник к Увечному Королю. Было много радости, когда прибыли они туда. И был им явлен Святой Грааль, который напитал их…»

Мисс Репортаж взглянула без всякой радости.

– Ты мне, малыш, своей памятью не хвались. Давай по делу.

– Могу, – Кейдж улыбнулся как можно беззаботнее. – Ты, Лорен, когда последний раз совместный материал делала? Чтобы две подписи?

Ответа ждать не стал…

– Хро-хро-о-о! Хру!

…Откинулся поудобнее на жесткий диван, шлепнул книжкой по столу.

– Шеф хочет, чтобы мы не простаивали. Ты хочешь написать что-нибудь приличное, чтобы не позориться. Ты же Лорен Бьерк-Грант! Зачем тебе моя подпись на материале?

Женщина дернула губами, поморщилась.

– Хра-а! Хро-о-о!..

– Я буду работать сам. Что-нибудь да найду, меня же не зря хорьком прозвали. А ты – блистай!..

Монстру довелось всхрапнуть еще десяток раз, прежде чем Лорен ответила. Не сразу, вначале усмехнулась.

– Никогда не называла тебя хорьком, малыш. Ты просто хитрозадый парень из Луизианы, который привык выживать среди аллигаторов…

Таковых в Сен-Пьере отродясь не водилось, но Кейдж не спешил уточнять.

– Я как тебя как в редакции увидела, так сразу подумала о Камилле. Не считай меня сволочью, Крис, она – хорошая девушка. Со мною бы ты точно не ужился!

Потомок кажунов с трудом удержался, дабы не осенить себя крестом. Святой Христофор Песьеглавец, небесный заступник, не попусти!

– Тогда придумай, что нам делать с приказом босса. Нас двое, тема одна.

Кейдж придвинулся ближе, покосился на внезапно притихшего Монстра.

– Наша тема – Грааль. Во всех моих материалах это слово будет. И в названии будет. Сегодня твоя статья – моя завтра.

Мисс Репортаж на миг задумалась.

– Обойдешься! Две статьи мои – твоя одна. И помни, Крис, – чтобы ни политики, ни бандитов. Найди какой-нибудь городишко в самом захолустье – и просто опиши со всеми подробностями. Будет как у Марка Твена в «Простаках за границей». Только, пожалуйста, не подведи, ни меня, ни редакцию.

– Читаешь мне курс юного репортера? – улыбнулся Кейдж.

Лорен взглянула серьезно.

– Напоминаю, малыш, пока – только напоминаю. Иногда это полезно. Ладно, решили!

И протянула ладонь.

Легкий толчок. Поезд Париж – Тулуза отбыл с вокзала д’Орсе[28].Монстр приоткрыл один глаз…

– Хррр? Хррр! Хррр…

9

Заработался! Харальд Пейпер поглядел на плоское блюдце настенных часов, затем на собственные наручные и едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Считай, полночь. Они хоть обедали? Вроде бы да, он спустился вниз, попросил герра Гримма послать кого-нибудь в магазин, потом… Яичница? Нет, омлет, удалось купить молока.

А на зеленом кухонном столе – общая тетрадь в темном кожаном переплете (из запасов племянницы), карандаши – да пустая консервная банка с окурками. Потому и работал здесь – квартиру задымливать не хотел.

Сын колдуна, перелистав записи, устало провел рукой по лицу. Квадратики с ромбиками, черточки с крестиками – ведьмина азбука, а сжечь все равно придется. Но сперва – еще и еще раз изучить. Все написанное должно само собой связаться в узел, завертеться, теряя контуры и размер, чтобы обратиться короткой ясной формулой. Привычное шпионское колдовство: анализ, синтез, результат.

Харальд, вновь присев к столу, отодвинул подальше пустую чашку из-под кофе, уткнулся локтями в пластик.

Колдуем!

Нас не тешат птичьи свисты,Здесь лишь топь да мокрый луг,Да молчащий лес безлистый,Как забор, торчит вокруг. Солдат болотных рота,С лопатами в болота – идем…

Песня, родившаяся в «болотном лагере» Бергермор, гауптштурмфюреру очень нравилась. Вражеская? Но если подсчитать, сколько сейчас за проволокой таких же, как он, «старых бойцов»? А скольких и до проволоки доводить не стали? Хорст Вессель, воспетый, прославленный, чуть ли не обожествленный… Не повезло, ой не повезло парню!

Поутру идут колонны,На работу в злую топь,И сердца у заключенныхВыбивают глухо дробь…

Песня нравилась, а вот концлагеря – нет. Не сами по себе, британцам можно, русским тоже. Чем германцы хуже? Но то, что Агроном с ними связался, а заодно и СС подключил, было совершенно лишним. Толстый Герман придумал – вот пусть и пачкает дальше свой геройский мундир. Фюрер приказал? Мало ли что Бесноватому в голову стукнет? Тот же Геринг приказы выполняет хорошо, если через один – и правильно делает. Увы, Агроном слишком уж старателен, есть такой грех!

Колдовская формула никак не рождалась. Ромбики, квадратики, черточки… Нет, чего-то не хватает!

Болотные солдаты,Идем среди проклятых – болот…

– Харальд! Извините!.. Можно вас… Харальд!..

Наследник Мельника, с трудом оторвавшись от записей, взглянул недоуменно. В дверях, нежданным ночным привидением – чудо в халате и домашних тапочках. Зачем оно здесь? И накормили, и спать уложили.

Закрыл тетрадь, вновь провел ладонью по глазам. Этак и до очков дело дойдет!

– Мне… Мне страшно одной, Харальд!..

Отвела взгляд, губу закусила. Сын колдуна подумал было о жутком Призраке Конструктивизма, заблудившемся в недрах светло-голубой, в цвет глаз баронессы, четырехэтажки, поглядел внимательнее…

Нет, дела похуже!

Ингрид, ответа не дождавшись, решительно шагнула вперед, плеснула взглядом.

– Я думала… Думала, воспитанному мужчине достаточно намека…

На-ме-ка… Он, значит, тут колдует, основы мироздания колеблет… Раз! Пятерня на вороте халата, к загривку ближе. Два! Вторая клещами в левое плечо.

– Ты спрашивала, Ингрид, когда тебя накроет? Вот сейчас и накрыло. Это не страх, это Смерть тебя отпускает. Не сразу, потому и больно.

– Но мне действительно… Послушай!.. Послушайте, в конце концов, я взрослая женщина…

Бить светлоглазую Харальд не стал – по щеке погладил. Сам виноват, по себе судил, не сделав поправку на то, насколько госпожа баронесса… взрослая. Пододвинул стул – к столу поближе, взял за плечи, усадил аккуратно. Соплюхе не везло с парнями – или наоборот, парням не обломилось. Только говорить об этом вслух нельзя. Здесь не кабинет доктора Фрейда.

Колдуй, Гандрий Шадовиц!

Закрыл тетрадь (черная книга «Корактор» из сундука Мельника!), прижал к столу ладонью.

– Дано: Рейх, полиция, вермахт, Служба безопасности рейхсфюрера СС, НСДАП и ее структура, миллионы сознательных подданных, пишущих доносы, несколько густых сетей агентуры. Задача: создать сильное, боеспособное подполье. Ну как?

«Вы – параноик, Харальд. Вот и действуйте, как параноик».

Услышала! Протянула руку, поднесла к тетради. Коснуться не решилась, отдернула.

– Ты… Вы над этим работаете, Харальд?

Сын колдуна улыбнулся.

– Пока не слишком получается. Есть лишнее звено, Ингрид. Вы! Поэтому завтра же постараюсь найти для вас дорожку обратно через границу. А когда очухаетесь под парижскими каштанами, тогда и будете намекать кому хотите – и сколько хотите!..

– Нет! Не-е-ет!

Вскочила, чуть стул не опрокинув, сжала кулаки.

– Вы… Вы не знаете ничего! Я и так была за границей – в полной безопасности, среди друзей. Но после… После того… В общем, я почувствовала, что должна вернуться, должна что-то сделать. Понимаете? Даже когда схватили, я не испугалась. И не потому, что увидела вас, а потому что решила – Судьба. Кто-то должен начать. Погибну я, но другие…

Задохнулась, смахнула слезы с глаз.

Гауптштурмфюрер СС не перебивал, слушал. Привык – и не таких светлоглазых до самого нутра выворачивал. Пой, птичка, не умолкай!

– Мы… Мои друзья и я… Тоже думали о подполье, о том, что оно есть, действует, и мы сможем помочь. Потому и приехала…

Харальд Пейпер, раскрыв тетрадь, скользнул взглядом по первой странице. Чего-то не хватает, не ладится колдовство? Scheiße an die Wände schmieren! Лишнее звено? Fick dich! Куда он смотрел? О чем думал?

Встал, поймал взглядом взгляд – светлое утреннее небо.

– Хотите помочь, Ингрид?

Кубики, черточки, квадратики – ведьмина азбука. До формулы – всего один шаг, протянутая рука.

Есть!

Boha Chorneho,stare kralestworapak netko wobydli… 10

Ночью, перед тем, как забраться на верхнюю полку, Кейдж открыл окно, чтобы впустить свежего ветра. В купе, спасибо Лорен, преизрядно накурено. Сама мисс Бьерк-Грант уже спала, уснул и Монстр. Отхрапев свое, он, проявляя редкую сознательность, дышал тихо, словно младенец. Крису же не спалось. Вначале привычно ныли зубы. Таблетка их успокоила, но Морфей не спешил. Может, потому, что за открытым окном – чужая страна, чужая прохладная ночь. Редкие огоньки, еле различимые дома, темные силуэты деревьев…

Океан он перешагнул впервые, но ничего особенного ни в Германии с ее барабанами и черными мундирами, ни в прекрасной Франции, где положено восхищаться каждым кустом, так и не увидел. Что та страна, что эта! Луизианские «ба́йю» с помянутыми Лорен аллигаторами в свое время впечатлили Кейджа куда больше, чем душный, шумный и вдобавок изрядно грязный Париж. Уроженец Сен-Пьера, отдавая должное Тому, Кто на небесах, в земной жизни был совершенным реалистом. Грааль? Босс при всей его мудрости задал не слишком удачную тему – хотя бы потому, что половина читателей «Мэгэзин» даже не слыхала это слово. Писать следует о чем-то реальном, понятном каждому. Да хоть про искусственное осеменение скота! Очень даже неплохо, приличный материал на два «подвала», на фото – счастливая коровья морда крупным планом…

Для себя Кейдж уже все решил. Мисс Бьерк-Грант со своей командой полезет в пещеру – и на здоровье! А он достанет… Ну, к примеру мотоцикл. И вперед, по дорогам, за настоящей темой!.. Название – пустяки, пиши о чем угодно, а назови «На земле Грааля».

Кристофер Жан Грант смотрел в пустое окно. Мать-Тьма не мешала, наблюдала молча. Человек спешит навстречу своей Судьбе.

Пусть его!

Глава 3

Авалан, почти город

Шарль. – Монсегюр. – Семнадцать печатей. – Фуэте! – «Он покоит меня на зеленых пастбищах…» – Профессор из Будапешта. – Встретились два шпиона. – Дядюшка Барбарен. – Вальтер Эйгер.

1

В последний миг Анна Фогель едва не повернула обратно. Не из-за опасности, ее как раз и не было. Позднее утро, людей – полон тротуар, ажаны на посту. И слежки она не приметила. Место же крайне удачное: ворота Порт Фессар, за ними – парк Бют-Шамон с его искусственными скалами и храмами, затейливая игрушка барона Османа. Вход, но не главный, толпы нет, все на виду.

Но что-то мешало, гвоздем торчало в сердце. Словами не выразить, разве что одним, коротким:

Назад!

Не успела – Шарль обернулся. Поправил очки, шагнул навстречу. А на лице – ничего, словно вчера расстались. Взглянул на нее, потом скользнул взглядом по трости.

– Я тебя давно заметил, потому и пошел тише, чтобы догнать могла. Здравствуй, Анна!

– Здравствуй!..

Букет белых осенних астр, поцелуй в щеку. Со стороны взглянуть: бывшие любовники, не враги, и не друзья. Встретились, а зачем, и самим не очень понятно.

– Там, в парке, есть кафе на террасе…

– Роза Бонор на аллее Каскадов, – вспомнила она. – Да, удобное место. Пошли!

Гвоздь из сердца не исчез. Карел Домучик, бывший старший референт при министре, ничего не делает зря. Не ошибается и, главное, никогда не дает волю чувствам. Шахматный автомат позапрошлого века: колесики, пружинки, рычажки, сзади – ключик. Раньше его заводил Эрц. А теперь?

Да, Шарль не умеет ошибаться – в отличие от нее. И если согласился на встречу, значит, продумал все до конца. С бывшим же агентом встречаются для того, чтобы завербовать вновь – или сделать так, что вербовать будет некого.

* * *

– Голодная?

Отвечать не стала, покачала головой. Вспомнилось, как она притащила ничего не понимающего Вальтера в кафе (адрес подсказал, естественно, Шарль), как изучала меню, заказывала жареных цыплят. Операция шла штатно, но на душе было мерзостно. Американца наверняка придется потрошить, а парень оказался симпатичным – и доверчивым до смертной оторопи. И не откажешься, сама же предложила.

– Я тоже не голодный, – сообщил Шарль, пообщавшись с официантом. – Заказал «Пети Плато де Фромаж», камамбер и…

Взглянул на ее лицо, осекся. Сбой в шестеренках – или, напротив, пауза перед чем-то важным. Шахматный автомат не переиграть, даже с толку не сбить. Непобедимый!

Мухоловка поглядела сквозь чужие стеклышки в чужие глаза.

– Когда я умирала, Шарль, всякое видела. Одно забыть не могу: как ты меня живьем в гроб заколачивал. Все, что ты и обещал, даже страшнее. Но леденцы не забыл, спасибо!

«…Кладу под левую руку. Прощай, Анна!»

Его губы еле заметно дрогнули.

– Такой приказ действительно был, Мухоловка. Эрц решил, что ты предала, предпочла ему этого американца… Я должен оправдываться?

Бесшумно возникший официант украсил столик плетеным подносом. Парк Бют-Шамон в миниатюре – башенки и скалы из разноцветного сыра в окружении фруктов и винограда. Анна, подождав, пока они вновь остались одни, вынула из сумочки сигареты.

…На борту деревянного корабля решила не курить, дабы не смущать капитана.

– Ты мне ничего не должен, Шарль. Я зря попросила о встрече. Ошиблась! Со мной это бывает, извини. Но ты наверняка что-то приготовил. Говори, слушаю.

Закурила, вдохнув горький дым. Фигуры с доски сброшены, играй как хочешь, автомат!

– Если бы я планировал операцию, – Карел Домучик, пододвинув ближе поднос, подцепил вилкой центральную башню. – Я тебя, Анна, отстранил бы сразу. Отправил в санаторий – и написал бы докладную с просьбой больше таких не присылать. О делах с тобой говорить сейчас бесполезно. Разве что…

Расправился с башней, промокнул губы салфеткой.

– Передай своим мечтателям в Национальном Комитете: никакого подполья у нас нет и не будет. Скажу больше, «стапо» создаст собственное подполье – огонек для наивных мотыльков. У них наша картотека, все списки, половину агентуры они перевербовали еще до аншлюса…

Теперь вилка нацелилась на одну из скал, и Анне очень захотелось, чтобы Шарль промахнулся.

– Покойный Эрц здорово переоценил наши силы… Но это тебе, кажется, не слишком интересно?

Мухоловка улыбнулась.

– Если бы планировала операцию, то уже пристрелила бы тебя, Шарль, – как труса и паникера. Ты же крови боишься, душонка бумажная. Тебя Эрц к настоящей работе и близко не подпускал. Наш первый труп не забыл? А как тебя потом откачивать пришлось?

Вилка с негромким стуком упала на стол, блеснули и погасли стеклышки очков. Шахматный автомат исчез, и Анна невольно потянулась к сумочке, где ждал своего часа «номер один».

Ударит! Прямо сейчас. В лицо!

– Эрц был прав, – негромко, растягивая слова, проговорил Карел Домучик. – А я пытался тебя защищать, недоумок!.. Ты предала всех, предала страну – ради своего Квентина. Из-за таких, как ты, нас немцы и сожрали… Кстати, когда у мистера Перри свадьба? В начале октября? Весь Нью-Йорк соберется, Кирия пожалует… Ну что, Анна? Разыграем простейший этюд? Вербовка в один ход, легким касанием…

Сняв очки, наклонился, растянул губы в усмешке.

– Могу сделать так, что свадьбы не будет. Хочешь? Ответ сейчас, причем только «да» или «нет».

Выбирать не из чего. Стенка! И она, Анна Фогель, у стенки – лопатками к холодному кирпичу. Ничего уже не придумать, не сказать, кроме…

– Fick dich!

И средний палец правой – вверх.

2

– Просыпайся, Крис, просыпайся!..

Голос мисс Бьерк-Грант способен разбудить скалы. Кейдж, вынырнув из глубин сна, удивленно заморгал, не понимая, куда делось купе, вагон и весь поезд в придачу. И почему рядом с ним Монстр, причем веселый и явно довольный жизнью.

– Ы-ы-ы! – подтвердил Монстр и протянул ему бутылку пива «Kronenbourg». Крис замахал руками.

– У-у-у!..

– Гляди, малыш, вот он, Монсегюр!

Это уже Лорен, с переднего сиденья. Сиденья?!

Все, наконец, стало на свои места. Поезд был ночью, а в серой рассветной сырости они, толком не проснувшись, вышли на пустой перрон Gare de Toulouse Matabiau. Вскоре Крис вновь уснул, на этот раз на заднем сиденье вместительного зеленого «ситроена». Мельком вспомнилось название – 11-я модель, «гангстерский лимузин».

Стоп! Монсегюр?!

Повертев головой, репортер уткнулся взглядом в поросший густым невысоким лесом склон. Смотреть выше не стал – успеет. Итак, Монсегюр. В книжке про Грааль таковой, кажется, упоминался… Крис поглядел назад: там пылило жуткое чудище – древний грузовичок фирмы Renault никак не моложе 1916 года. При виде ветерана сразу же захотелось приложить ладонь к шляпе.

– Вещей много набралось, – пояснила мисс Репортаж. – Там еще багаж профессора Бертье.

Кейдж понял, что бежать нужно быстро и не оглядываясь, причем сразу, как только остановится авто.

* * *

…Бежать не вышло. «Гангстерский лимузин» затормозил на небольшой поляне, где уже стоял автомобиль – горбатый «Renault Celtaquatre» ярко-зеленого колера. Возле него прохаживался внушительных габаритов бородач в белом тропическом костюме и тропическом же пробковом шлеме.

– Улыбайтесь! – задушевно проговорила мисс Бьерк-Грант, первой подавая пример. – И вежливо, очень вежливо! Крис, не вздумай спорить. Джо?

– У-у-у! – бодро отозвался Монстр и оскалился.

– Здравствуйте, профессор!.. Как добрались?

Лорен первой ступила на истоптанную осеннюю траву – и тут же была подхвачена под локоток. Бородач, шумно облобызав ручку, шаркнул тяжелым ботинкам.

– О, мадам! Votre arrivée – la plus grande joie, madame! Что по сравнению с этим трудности пути и проколотая шина? О, мадам Лаура, наконец-то наступает мой звездный час! Нет, не мой – наш! Saint Graal – combien est caché dans ces simples mots!..[29]