Озаренные целью: жажда свободы. Том 1

Пролог

– Магилан, сэр, вставайте! Очнитесь, все здесь сейчас разрушится! Пожалуйста… поднимайтесь, капитан! – Доносился один из множества истеричных голосов в полной темноте.

Затем послышались взрывы, грохот, людской визг и крики, но мрак все сгущался. Помутненная картинка ненадолго появлялась перед глазами, но затем быстро исчезала. Лишь близкий скрип деревянных балок и бесперебойное падение камней смогли привести Магилана в чувства. Он открыл глаза и понял, что линзы на его шлеме разбиты вдребезги. Вдобавок ему было тяжело дышать. Капитан чувствовал, что его грудная клетка была придавлена грудами обломков, однако руки могли двигаться свободно. Маги с дрожью в кистях снял поломанную маску, убрал с порезанного лица маленькие частички треснувших линз и тут же начал кашлять от поднятой пыли с копотью. В ушах стоял назойливый звон, но ужас, царящий в округе, слышался еще отчётливее. Капитан собрался со всеми оставшимися силами и принялся ползком пробираться вперед, по узкой расщелине, которая образовалась после рухнувшей конструкции. Выжившему крайне повезло, что прижавшие балки не сломали ему ни одной косточки, хотя, возможно, он этого пока просто не чувствовал.

Когда Магилан наконец-то вылез, то увидел печальную картину. Перед ним лежал солдат, который просил его очнуться. Сначала Маги казалось, что его окрикивали в надежде помочь, но паренек сам в ней нуждался. Юный солдат лежал уже неподвижно на полу в луже собственной крови и металлическим штырем в груди. Маги чертыхнулся и прикусил губу от горечи. Но медлить было нельзя, все здание норовило вот-вот развалиться на части. Капитан подбежал к главной двери, но она оказалась намертво заблокирована с улицы. Маги выглянул в окно, протер его от пыли и увидел, что весь внешний фасад бара был завален осколками асфальта и остатками других зданий. А по этим руинам успешно продвигались броневики, сдавливая все органическое и неорганическое под вездеходными гусеницами. Нужно было искать другой выход.

Капитан увидел, что барная стойка еще осталась целой, он перемахнул через нее и рухнул на пол. Магилан и не заметил, что у него была разодрана часть ноги, которая дала о себе знать только по приземлению. Боец оглядел ее и успокоился. Хоть площадь пораженной кожи и была довольно внушительной, но ранение получил он совсем не глубокое. Капитан достал из своего пояса баночку с мазью-анестетиком и успешно нанес содержимое на пораженную поверхность. Маги повернул голову и увидел перед собой свалившуюся со стены табличку, где была изображена счастливая и смеющаяся семья владельца некогда преуспевающего заведения. Они сидели за столом, который под завязку был забит едой.

– Нет, сегодня я точно не умру. Дождитесь, мои родненькие, я к вам вернусь! – Строго сказал себе Магилан и, невзирая на спазм, поднялся.

Черный ход оказался не завален, капитан выбил дверцу и попал на кухню, из которой выбрался наружу. Картинка перед глазами ужасала до каждой клеточки тела: повсюду лежали груды обломков, развалины, тела погибших, в основном, изувеченные, разорванные и обгоревшие. Языки пламени активно охватывали, все им подвластное. Разумеется, поднимался густой и едкий дым, который властно застилал большую часть этого кошмара. Магилан попытался вызвать своих, но рация и голосовые модули сломались под завалами. Он посмотрел на темное небо и кое-как разглядел там луну, по которой и сориентировался. Идти по развалинам приходилось на ощупь, видимость была практически нулевая. К тому же с трудом дышалось из-за едкого запаха гари, от которого постоянно хотелось кашлять, а глазам слезиться. Далекие вопли и крики не прекращались ни на миг. Магилан хотел помочь им всем, но не мог. Несколько раз капитан наступал на торчащие из-под завалов конечности и тут же отпугивался, падая на колени. Он карабкался на запад, где скоро должен был начаться пологий, почти не застроенный склон. Капитан знал карту местности довольно хорошо. В основном, ему приходилось держать направление по одной из главных улиц, которая сейчас состояла из постоянных котлованов, выбоин и искусственных холмов.

Поднявшись на один из таких холмов, вдруг капитана неожиданно за ногу схватила чья-то рука. Магилан отпугнулся и потерял равновесие. Боец полетел вниз по крутому склону и перед самым падением успел зацепиться за торчащий из-под завалов фонарный столб. Однако скорость развилась слишком большая, и хватка солдата не выдержала. Магилан плюхнулся на песчаный участок дороги, сильно ушибив руку. Однако фонарный столб оказался не так сильно забурен в обломках, из-за чего полетел вниз на капитана, зацепив собою провода деревянного электрического столба по соседству. Солдат в доли секунды успел совершить перекат и спастись, однако второй падающий деревянный столб вонзился в треснувшую кирпичную стену соседнего здания, которая тут же начала рушиться. Груда обломков стремительно приближалась к Маги, который со всех ног принялся бежать прочь. Благо, рана на ноге почти не чувствовалась. Магилан бежал от смерти так быстро, что не заметил открытый канализационный колодец, в который чуть не провалился; он в последний момент успел зацепиться за выступ.

– Черт, когда же это закончится, – поднимаясь, шипел боец, как вдруг в десяти метрах от него прогремела череда взрывов.

Ударная волна, несущая вместе с собой обломки, гарь и пламя, заставила капитана вновь нырнуть в колодец. Магилан смотрел наверх и видел только черные сгустки смерти.

– Фух, еще бы секунда…

Он вновь высунул голову и вздрогнул. Дым резко рассеивался, открывая дорогу катящейся водонапорной башне, которая от взрывов отвалилась с одной из крыш. Магилану стоило похвалить свою реакцию, которая так долго нарабатывалась на военных учениях. Она в очередной раз спасла ему жизнь и позволила занырнуть вниз, пропустив металлический валун над собой. Капитан наконец-то поднялся и продолжил свое шествие по руинам, где его несколько раз оглушили далекие взрывы и лопнувший вблизи гидрант с водой. С каждой такой выходкой судьбы ему все меньше и меньше верилось, что сегодня он мог выбраться отсюда живым. Одна лишь мотивация снова увидеться со своей семьей волочила его ноги.

И после преодоления очередного препятствия перед ним в зоне видимости появился двигающийся броневик. Сначала в дыму сложно было различить, удалялась ли машина или приближалась. Магилан начал махать ей, но вдруг, откуда не возьмись, со стороны начали лететь коктейли с горючими смесями. Весь броневик покрылся адским пламенем, а убегающий командир свалился в переулок. Вдруг послышались громкие крики с угрозами и руганью.

– Противник все еще жив… черт, нужно быть аккуратнее. – Пробурчал он себе под нос с перерывами на болезненные стоны.

Магилан, тяжело хромая, побежал по переулку и без конца облокачивался на стенку. Крики позади стремительно приближались. Вступать же в бой было самоубийством, так как капитан потерял большую часть обмундирования. Даже прочной униформе досталось: она во многих местах была пробита, разорвана, а ткань прожжена, оголив капритоновые пластины с трещинами. После выхода на одну из главных площадей, где догорал овощной рынок, дорогу капитану преграждал перевернутый грузовик. Вокруг же все полыхало.

– Вон там вепрь! Бегом за ним! Застрелите эту сволочь! – Страшно кричали вначале переулка.

– Черт, черт, черт, – начал в спешке шептать командир, давая маленькую волю панике, совершенно несвойственной ему.

Отступать и сбегать по сторонам не представлялось возможным. Смекалка приказала Магилану лезть под грузовик, где в разломе асфальта до сих пор лежала глубокая лужа. Командир затаил дыхание и скорее поплыл, но нога вдруг начала резко жечь. Маги вытащил голову, чтобы перевести дыхание, и не зря. Перед его носом протекал пробитый топливный бак. Дизель активно выливался в лужу, в которой находился Магилан. Грузовик, видимо, был совсем древним: капитан за свои последние десять лет жизни не встречал машин, работающих на двигателе внутреннего сгорания. Маги поскорее начал преодолевать этот смертельно опасный участок и вылез из западни крайне удачно; именно в тот момент, когда добежавшие разбойники бросили в грузовик горючую жидкость. Пламя почти мгновенно покрыло всю поверхность воды, в которой только что находился бравый командир. Густая сажа на лице у капитана растеклась, обнажая запекшуюся кровь и один сплошной ужас.

Магилан скорее побежал прочь, стараясь держаться от огня максимально далеко. Сверху стаями пролетали вертушки и дроны, освещая район ослепляющими прожекторами.

Пролетала также красиво и грациозно белая чайка, совершенно одинокая. Она парила, взлетала, пикировала меж языков пламени и дымовых выхлопов так ловко и отточено, что казалось, будто огонь ее вот-вот поглотит. Но птица все продолжала свой неумолимый полет, преодолевая опасность, раз за разом, словно феникс, освобождаясь из огня. Все потому что на другой стороне рынка, на одной из крыш, ее ждали новорожденные птенцы.

Впереди путь преграждало полуразвалившееся здание. Его фундамент от взрывной волны приобрел волнообразную структуру, выпучив многовековые, мертвые корни деревьев наружу. Цепляясь и хватаясь за них, Маги чувствовал, как вся солярка активно испарялась, приятно охлаждая кожу и волосы. Он забрался в здание, с трудом перепрыгнул через дыру в полу, и вдруг послышался еще один не далекий, мощный взрыв, отчего лопнули последние выжившие лампочки в округе. Маги пробрался внутрь темного коридора, открыл дверь, и, неожиданно, его оглушили дубинкой. Те преследователи знали эти места намного лучше командира, поэтому без проблем обогнули улицу, удачно устроив засаду. Удар пришелся ровно по затылку, отчего выживший свалился на пол и потерял трезвое восприятие пространства.

– Что, шавка, думал, сбежишь от нас?! – Говорил смуглый моряк, смачно плюнув на Магилана.

Позади него стояли еще пятеро и гневно переговаривались, хотя в их глазах читалось лишь горе. Темное помещение вдруг начало освещаться двумя фонарями, которые разбойники поставили на пол. Лучи света, как никогда, хорошо показывали кровожадный нрав варваров. Их большие, искривленные тени словно демонстрировали, насколько велики были их черные души. Однако Магилан абсолютно не чувствовал страха, уже давным-давно он был готов встретить смерть на службе. Но напоследок хотелось бы еще повоевать за свой родной полис. Варвары изредка пинали и измывались над ним, параллельно обсуждая между собой дальнейший план действий, а Маги незаметно тянулся к ножу, закрепленному на голени. Досада заключалась в том, что ножа там уже давно не было: эта компания обчистила его с ног до головы во время кратковременной отключки.

“Стащили нож, мать их… хотя, стоя на смертном одре, думаю, будет правильно исполнить свой долг перед родными и близкими, перед городом. Пускай даже голыми руками, в конце концов… стой, герой второсортный! У тебя абсолютно нет шансов сейчас. Лежи на месте, вдруг пронесет. Ты еще нужен семье и полису живым”, – несся внутренний диалог в голове Магилана, пока все шестеро столпились вокруг фонарей и уставились в окна.

Но не успел капитан что-то решить, как вдруг сквозь щели в забитом досками окне пролетели три метательных ножа. Один попал точно по фонарю, другие два насмерть вонзились в разбойника, закрывавшего второй фонарь. Полностью окунуть во мрак противников не получилось, но вот заставить их вскипеть – однозначно вышло. Магилан застыл на полу, наблюдая за ситуацией, и вдруг его нога вновь начала невыносимо болеть, а рассудок теряться. Кое-как бравый солдат сохранял себя в чувствах, чтобы наблюдать за происходящим. Оставшиеся пятеро разбойников отошли от окон, обнажили свои холодные оружия и арбалеты в ожидании обороны. Нервная тишина сводила их с ума, а часто стучащие сердца, дикая дрожь, сухость во рту и активное потовыделение предвещали беду. Вдруг вдали произошла новая череда взрывов. Их здание затряслось и покрылось новыми трещинами, а пятеро потеряли на секунду равновесие. Но этой секундой превосходно воспользовался их затаившийся противник. Пока вся пятерка пыталась подняться, одного из них сквозь щель в полу схватили и потянули вниз. Момент, и бедолага исчез. Еще момент, короткий визг, журчание плоти, тишина.

– Твою мать! – Закричали остальные.

Помутненным взглядом Магилан наблюдал, как из другой части пола вырвалась тень в капюшоне. Она была с торчащими длинными волосами и катаной, на которой ярко горела красная полоса. Лицо тени было закрыто зловещей маской, а открытый взгляд показывал дикую ярость. Тень одним взмахом лезвия обезглавила рядом стоящего варвара и мигом подлетела к следующему, который взял ее на прицел. Она быстро среагировала и разрезала вылетевший болт ровно на две части, затем схватила обескураженного варвара за воротник куртки и с нечеловеческой силой бросила об несущую бетонную колонну. Бросок по мощи был сравним с выстрелом катапульты, отчего все кости бедняги отвратительно переломались.

Другие двое варваров трусили и отступали назад, пока на них надвигался озлобленный рычащий человек. Каждый его шаг лучше всякого слова предупреждал о кровожадных намерениях. Только эта фантастическая сцена позволяла Магилану все еще оставаться в сознании и не верить своим глазам. Однако варвары все же побежали в атаку. Первый хотел боковым ударом меча сразить тень, но та сделала ловкий перекат, аккуратно избежав лезвия. Затем загадочная фигура подскочила к заднему моряку и ловко совершила сальто. Маги даже заметить не успел, как у переднего мечника не оказалось ноги, и он уже бился в истерике, корчась от боли. Человек в капюшоне еще во время переката лишил того конечности. Он действовал быстрее, чем успевал среагировать человеческий глаз. Во время своего головокружительного сальто тень схватила крайнего разбойника и всадила в него лезвие. Капитан слышал, как варвар начал стонать и захлебываться в собственной крови. Их было плохо видно, так как оставшаяся лампочка освещала лишь одноногого. Тень освободила катану, бесцеремонно бросила труп в сторону и подошла к единственному среди них выжившему, который из-за боли в ноге даже не обращал на нее внимания. Страшный человек не говорил, а лишь рычал, как дикий зверь. Он встал прямо над раненым, занес катану и услышал хриплое «Стой!» от Магилана. Через секунду красная молния сверкнула, и катана вошла точно в сердце врага. Больше он не мучился. Тень умело смахнула кровь с лезвия и продолжала неистово рычать. Она, не обращая внимания на Магилана, пошла прочь.

– Постой, постой, пост… – хрипел он, пока все-таки не потерял сознание. Во сне ему снилась семья, ждущая его в отдаленном, одиноком домике на полянке, окруженной густыми желтыми полями и зелеными чащами, – мои родненькие, только прошу, дождитесь меня, я приду, я обязательно к вам приду… простите, что уделял вам мало внимания и времени, простите, что вечно играл в идеального солдата. Я приду к вам, обещаю!

Глава 1. А все так неплохо шло

По аудитории раздался крик:

– Като!

– Здесь, – неохотно ответил он.

– Сегодня ты ответственный за выдачу и прием обмундирования! – Захрипел куратор первой группы.

«Замечательно», – подумал курсант с пустым взглядом, пока писал фамилию «Чешуа» на своей тетрадке.

Это поручение весьма напрягло вялого Като, так сокращенно называли Каткему. Многие с непривычки путали ударения в его полном имени и фамилии. Он же постоянно талдычил, что правильно было выделять и там, и там букву «е». Поначалу, новые знакомые насмехались над таким диковинным именем, нарочно произнося его неправильно. Однако затем оно становилось очень даже приятным на слух.

Из-за могучей лени и нелюбви к своему учебному заведению Каткема Чешуа внутренне вскипал каждый раз, когда ему торжественно вручали любой вид ответственности. Другие его однокурсники наверняка бы обрадовались подобного рода заданию; больше времени можно было провести в академии, показать себя и наладить контакты. Като же за весь период обучения ни разу не попытался предложить кому-то свою дружбу; Чешуа не был активистом, так как считал это пустой тратой времени и сил. Более того, он точно не хотел сверкать личиком перед преподавателями и мастерами в надежде, что его заметят.

Чешуа считал, что если будущее человека определено за него заранее, то о стремлении учиться можно было вообще забыть. Именно поэтому он относился ко всему в академии равнодушно и предвзято. Ему хотелось чего-то большего, чем получать всю жизнь по каске от вышестоящих чинов.

А не смог Като выбрать свой путь в этом мире из-за указа, изданного управлением города Толлосус совместно со службой безопасности, кратко именуемой «СБТ». Толлосус, как и все другие поселения на континенте, являлся городом-государством. Но люди называли их кратко: “полисы”. Заключался данный указ в следующем: все выпускники средних учебных заведений двести тридцатого года от начала правления великих освободителей должны были поступить в полицейские академии.

«Да в ведении «СБТ» находится практически всё», – считали курсанты академии, понимая, какие большие перспективы их ждали, и какой властью они могли бы обладать. И ведь не ошибались.

Город буквально целиком и полностью контролировался через видеокамеры, а все лица и имена были зарегистрированы в базе данных. Правительство знало абсолютно всё о каждом шаге официанта, охранника ночного клуба или учителя. При идентификации человека, уполномоченные лица с легкостью могли узнать о нем все необходимое: судимости, социальное положение, спортивную, профессиональную или учебную деятельность, наличие родственников, – и это была лишь капля в море горькой правды.

На первой ступени карьерной лестницы курсантам предоставлялась возможность стать полицейскими и следить за порядком на улицах. Если боец проявлял себя на этом этапе, то затем ему открывался путь в элитное подразделение города – «Вепрь». А те же, кто не подходили по здоровью, со спокойной душой вливались в офисный планктон и заведовали делами в огромнейшем реестре данных.

Аудитория, в которой находились курсанты, была отремонтирована и выбелена. Но эта классическая трехрядная расстановка парт и доска в конце комнаты уже так приелась всем, что ремонта даже никто не замечал. Было восемь утра, всем ужасно хотелось спать, а восходящее солнце очень ярко и назойливо светило в лица курсантов сквозь щели жалюзи. Классические темно-синие брюки, заправленные хлопчатые белые рубашки и туго затянутые синие галстуки так плотно сидели на теле, что поры кожи сразу начинали пропускать пот. В классе было, вдобавок, крайне душно. Като нервировало абсолютно всё вокруг. Вдруг из уст соседа по парте раздался задорный возглас.

– Мы такие серьезные! – Шепнул Артед, которого все кратко звали Арти, – а почему мы такие серьезные, мистер Като?

Но ответа не последовало. Каткема слишком углубился в свои мысли.

– Земля вызывает Като, ответьте!

– Да просто… хм… все нормально, но я в очередной раз задаюсь вопросом: «Какой толк от всей этой учебы?». Да она настолько бесполезна, что упасть можно, – закатил свои карие глаза Каткема, – это жесть… почему никто не замечает, насколько система образования устарела. Мало того, что за уже все уже решили, так теперь еще и заставляют заниматься всякой хренью. Лучше, реально, это время полезнее бы провел.

– Да, брат, здесь не поспоришь. Но всё-таки не забивай себе лишним голову, что же теперь поделать, раз мы в такой ситуации оказались. Все остальное время все равно в твоем распоряжении, живи в удовольствие, брат. Тебе следовало бы больше развлекаться, отдыхать душой. А то совсем уже смурной стал, – зевнул Арти и от души потянулся назад, – как мне мама всегда говорит: «Ты по жизни не отставай и вперед не гонись, найди золотую середину, научись ловить кайф и видеть всюду позитив».

– Не надо хотеть быть середнячком, нужно стремиться стать великим, – с серьезной гримасой сказал Каткема, – эта посредственная жизнь, по-моему, хуже некуда: каждый день вставать и идти на нелюбимую работу, терпеть ненавистного начальника и, в целом, душевно угасать. А вся серая масса ведь к ней привыкла, к такой ничтожной жизни. Люди стали рабами системы.

Артед перестал слушать Като на середине высказывания, так как он не воспринимал его слова всерьез. Каткема казался ему наивным глупцом, которому лишь бы звезды с неба хватать и вечно жаловаться на окружающий мир. Чешуа почувствовал легкую обиду, и чтобы не оставаться в неловком молчании, решил заговорить о другом.

– Но вот в чем фишка. Раз нам деваться некуда, то выбор остается только таков, смириться или же все время набухать, как гнойник. Пожалуй, выберу первое, – продолжил тут же он, вытягивая уставший позвоночник.

– Да, мистер Чешуа, здесь вы правы… кстати, слышал что-нибудь про новых шустрых дронов?

– Слыхал, краем уха.

– Так вот, теперь производится новая партия с новой аудио-записывающей системой. Тогда уж точно каждый кабинетный червь в форме будет знать всю мою личную жизнь, – громко объявил широколобый товарищ и бестактно зевнул, привлекая лишнее внимание.

– Сдался ты им, дронов отправляют следить за рыбой покрупнее, – чуточку нервно ответил Като, яростно зачесывая пальцами свои шоколадного оттенка волнистые волосы.

– Ты не понял сути, смотри в корень. Если сейчас эту систему тестируют на дронах, то она скоро перейдет и на камеры.

– Мда уж, не нарадуешься… да хотя, к чему ты так загоняешься? Мы же не планируем преступать закон. – Уверенно и насмешливо заулыбался Каткема.

– Если всё пойдет таким темпом, то наказывать будут уже не только за действительно плохой поступок. Любая твоя некрасивая фраза в адрес правительства может стать роковой… – с поникшим взглядом закончил Арти.

Он сначала призадумался, но затем его взгляд быстро приманили формы молодой учительницы алгебры, соблазнительно выделяющиеся в черной длинной юбке.

По телосложению два друга очень разнились. Ростом Арти был около метра и семидесяти трех сантиметров, в то время как Чешуа метр восемьдесят пять. Однако Артед был сложен кучнее и выглядел достаточно крепким, кряжистым парнем. А его широкий лоб, глубоко посаженные голубые глаза и маленький торчащий нос создавали имидж хитреца, замыслившего недоброе.

Артед и Каткема были друзьями еще со школы. И так уж распорядилась судьба, что два близких человека оказались в одной группе академии среди множества других. Чудо случается. Они, конечно же, были этому безмерно рады, оба слишком многое пережили вместе и знали друг о друге абсолютно всё. Порой их связывал лишь тот пройденный многолетний опыт дружбы и не давал друг от друга отдаляться в случае ссор и разногласий. Такие связи очень прочны и надежны. Но за долгое время общения каждый начинает меняться в свою сторону, отчего взаимосвязь медленно, но верно теряет ценность.

– Слышал новости про Ланса, кстати? – Уже с более оживленным лицом начал Арти.

– Что именно? Про него слишком много новостей, – с недовольством высказался Като, чиркая карандашом по парте.

– Девочку, говорят, накачал в клубе коктейлями, и ей плохо стало, – продолжал с интригой Арти, – теперь ее родители хотят на него заявление накатать.

– Насколько плохо стало? Хотя сама же виновата, сама же позволила себе перебрать. Голову на плечах нужно иметь.

– Более того, она сидела на антибиотиках. Исход мог быть летальным.

– Люди сами творцы своего счастья.

Артед их не осуждал, потому что Ланс со своим образом существования был ему симпатичен. Арти в глубине души тоже хотел вклиниться в манящий, распутный образ жизни.

– Говорят-то, что самое смешное, пила она антибиотики как раз-таки от печени, теперь ее точно сама и угробила.

Они посмотрели друг на друга и пожали плечами.

После алгебры начинались занятия по физической подготовке. Здесь студентов обучали обороняться от вражеских кулаков, оружия дальнего и ближнего боя. Прививались также навыки владения дубинкой и полицейским щитом. Учили метать дымовые шашки, стрелять из лука и арбалета. Так же необходимо было развивать и другие основополагающие физические факторы: силу, выносливость, ловкость и быстроту.

По специальной программе их готовили быть более смекалистыми и находить выход из различных критических ситуаций. У Каткемы именно в этой стезе были большие успехи и наилучшие показатели. И, наконец, курсанты учились коллективной работе со щитами: построению фаланг, выстраиванию в линию, эффективному отступлению и различным техникам нападения. Обычно щиты-скутумы использовались только для глухой обороны или давки врага, а если же бойцы шли в бой еще и с мечом, то использовали как каплевидные щиты, так и укороченные квадратные. Но чаще всего все-таки брали на вооружение скутумы – прямоугольные стеклянные щиты, полностью заслоняющие тело защитника правопорядка.

Сегодня курсанты обучались владению дубинкой. Одни и те же рисунки и приемы день за днём, уже целый месяц. Говорили, что это какая-то методика какого-то древнего учения. Преподаватели пытались объяснить ее через объединение с пространством, но не могли связать и двух слов.