Озаренные целью: жажда свободы. Том 1
– Это почему же? – Воскликнула сразу мама.
– Като… чем лучше учится курсант, тем выше должность он сможет занять в дальнейшем, – продолжил отец.
– Неа. Так было в прошлом. Сейчас нет абсолютно никакой разницы, как ты учишься. Просто если не сможешь что-то вовремя сдать, то заставят пересдавать, пока не получится. А, например, сидеть в офисе, что ты и имеешь в виду, приходится курсантам с ограничениями по службе, – махал в воздухе вилкой Каткема, пока объяснял.
– Зачем же тогда вам ввели рейтинги, зачем ставят оценки, следят за процессом?
– Тех, кто плохо учится, отправляют патрулировать тот район рядом с портом, – сказал Чешуа, выпив разлитое им в свой же бокал вино, пока родители были поглощены разговором.
– Что??? Прямо вас, таких мальчишек??? И ты ещё у меня учиться плохо вздумал?! – Воскликнула Алисия, откинув с яростью назад свои чудесные волнистые волосы.
– Не волнуйся, туда самых “слабых” курсантов суют, и то на последнем курсе. Мне до таких, как до Луны, – попытался успокоить её Като, сохраняя полное спокойствие. Он знал, что тон в споре с женщиной играет наиважнейшую роль.
– Да такими темпами точно туда засунут, скажи же, Олли, – приподняла она свою хрупкую женскую кисть в сторону отца, но голос стал уже более спокойным.
– Ну, всё… началось… – промычал Като себе под нос.
Родители Каткемы были людьми старой закалки. Для них самое главное было – это получить хорошее образование, чтобы затем найти престижную работу. Через несколько минут их волнения утихли, и разговор перетёк в новое русло.
– Так, чем сегодня вечером будешь заниматься? Гулять пойдешь?
– Да, в центр, на ярмарку собираемся.
– Оу. Может… лучше не стоит? А то там такое ужасное столпотворение. Мало ли кто там будет. Черт знает, откуда понаехали эти узкоглазые, или наши напьются и будут буянить. Вдруг что случится.
– Мам, я уверен, там будет много охраны, да и восточники – славный народ. Мир только за счет них может похвастаться технологическим прогрессом. Не думаю, что какой-то левый паренек из центрального полиса будет им нужен.
– Они же шарлатаны. Им рабский труд и рабочая сила нужны во время странствий, а ты сильный и здоровый молодой человек, – вступил Олли в конфронтацию, как обычно, на сторону матери.
Всегда в спорах они вдвоем забрасывали Като аргументами, от которых отбиваться было крайне тяжело.
– Зачем им мы? Они сами плодятся, как кролики. Скоро уже океан между нами затопчут, – попытался Като перевести все в шутку.
– Никто не сравнится с тобой, таким умницей, старательным трудягой. Так что береги себя, подобное усердие и целеустремленность не у каждого встретишь, – искренне похвалила его мать.
– Ого, спасибо большое, – засмущался Като и широко заулыбался.
– Вообще, я на работе слышал, как восточники делают собственных рабов-зомби. Они просто увозят человека темной ночью в багажнике автомобиля в глушь лесную, там им вскрывают черепную коробку и накладывают в мозги дикой дурманящей травы. Несчастный теряет рассудок и становится безвольным овощем, который потом может только скот пасти, – решил заинтриговать свое семейство Оллема.
Алисия и Каткема погрузились в задумчивое молчание, тяжело проглатывая кусочки пищи и с ужасом переглядываясь между собой.
– Такие вот байки ходят… ну, чего вы загрузились? Не понравился анекдот что ли? – захохотал Олли, а потом и остальные члены семьи.
Уже достаточно давно Каткема понял, что его любимые родители могут сделать из него беспомощного и безвольного овоща. Поэтому уже с ранних лет в школе, на улице и на различных секциях Като вытягивал себя из этой зоны комфорта. Он не хотел вырасти слабым и постоянно устраивал себе испытания. Не раз попадал и в перепалки. Конечно, Като не всегда выходил победителем, но постоять за себя мог. Однако попадал он в такие ситуации недостаточно часто, чтобы их не бояться. В общем, рос среди обычных ребят и совсем не жалел о таком полезном и интересном уличном воспитании. О многих его детских и юношеских похождениях родители не знали для их же безопасности.
– Думаешь, нам с твоим отцом не хочется погулять, развеяться?! Но как видишь, сидим здесь, подальше от этой толпы.
– Вот что я тебе скажу, сынок, – уже продолжал Оллема, – нам тоже хочется развлекаться, но к нашему возрасту начинаешь понимать, что такой комфорт, безопасность и уют – незаменимые бонусы за тяжелый труд. И мы хотим, чтобы ты к этому поскорее пришел.
«Мда, – думал Като, – эти уже совсем скоро с комнатой срастутся. Как можно настолько сильно себя вгонять в зону комфорта? Какой смысл в их образцовом существовании? Да у стариков жизнь активнее. Это домашнее удобство поглотило их целиком и полностью, даже боятся шага влево, шага вправо сделать. Загонять себя в петлю времени и делать ребенка единственным смыслом существования – как же это глупо. Я и сам хочу райской жизни, но не настолько же».
Но ничего обвинительного Като говорить не стал, ему не нужны были конфликты. Всё-таки, как-никак, он очень любил своих родителей.
– Я вас отлично понимаю, – слукавил Каткема.
– С кем идешь-то?
– Да с Анной и друзьями.
– Ого, невесту уже себе подыскал, когда нам её покажешь? – Начал Олли с живым интересом, так как сынишка редко афишировал свои любовные отношения.
– А что, я вам сразу её должен показать? Мы с ней еще не настолько близко знакомы, чтобы с родителями знакомиться. Тьфу ты. Кашу какую-то сказал.
– Ну, мы же должны оценить степень опасности. Может, она хочет тебя от нас увести? – Усмехнулся отец, нелепо подмигивая жене.
Олли иронизировал и шутил намного чаще, чем Алисия, которая любые новости от сына воспринимала в штыки.
– Пусть только попробует! – Разбушевалась вновь мать, нервно хихикая.
Снова разговор закипел, но Каткема слушал его фоном и пил уже второй бокал вина.
Вскоре они доужинали, Като пошел собираться, а родители присели на диван и принялись смотреть новости. Сын надел темные джинсы, фланелевую рубашку в красно-черную клетку и белые чистенькие кожаные кроссовки. Также он не забыл надушиться отцовским одеколоном, уж очень ему подходил аромат. А свои волнистые волосы Каткема с трудом зачесал назад и укрепил лаком.
– Только давай там недолго и аккуратно. Тебе сколько с собой дать? – Спросила Алисия с привычной материнской добротой. Уникальной добротой.
– Ну, литов семьсот-восемьсот, – постарался поскромничать Като и ужать свои расходы, так как не хотел пересиживать у родителей на шее.
– Ладно, ты же у меня умница, – ласково пролепетала мать и дала ему полторы тысячи.
Они попрощались, и Алисия ещё раз пожелала сыну хорошего вечера, сказав, чтобы тот был аккуратен. С грустной миной она вернулась к Олли, который сразу же её обнял. Каткема не мог понять их чувства, он не знал одного факта. Родители так сильно оберегали и лелеяли его, потому что Като был единственным ребенком, который смог родиться. Сотни попыток завести детей оканчивались постоянными неудачами, причем неудачами на самых разных этапах беременности, вплоть до довольно поздних.
Глава 3. Восток сближает
Каткема был в хорошем расположении духа. Вечер обещал быть веселым и насыщенным на яркие события, да и погода стояла очень приятная. Дневная беспощадная жара спала, а вечерний прохладный ветер обдувал кожу, нежно массируя все поры. Чешуа шел мимо пустого сквера, наслаждаясь тишиной и любуясь нежно-розовым небом. Като поймал момент, находившись на очередной возвышенности, и смог запечатлеть полный диск солнца, медленно спускающийся за горизонт, дабы доложить сестричке-луне, что настал ее час. На небе были ряды пышных облачков, пересеченных линией самолета.
Каткема решил не тратить все деньги сразу, а растянуть их еще ненадолго. Он подходил ближе к намеченному месту встречи и начал замечать, что улицы и переулки были оживленнее обычного. В людях исчезла та обыденная серость, их лица играли новыми красками. Улыбка и смех повсюду заменили гул машин и создали праздничное настроение.
Като с друзьями договорились встретиться на оборудованной спортивной площадке, расположенной недалеко от ярмарки. Когда он начал подходить, то заметил стройную женскую фигуру. Это стояла уставшая от томительного ожидания Анна. На ней было приталенное платье бирюзового цвета, достаточно просторное и воздушное. Вид, казалось, был совсем девственным, пока взгляд не добирался до груди, которая выпирала, не стесняясь своих размеров. На ногах, в свою очередь, красовались невысокие бежевые каблуки.
Вдруг из-за длинных накрученных светлых волос выглянуло её ангельское личико. Не то чтобы Като так казалось от яростной любви, просто светлый кремовый тон кожи, небольшие, но пухлые губы, ярко-голубые глаза, длинные ресницы и румяные кругленькие щечки создавали именно такое впечатление.
– Неплохо сегодня выглядишь. Что тебя сподвигло на это? – В заигрывающей и шутливой манере общения спросил Като.
– Неплохо?! Ты совсем что ли уже?! Ходи, старайся, наряжайся, и все это ради вялого «неплохо»?! – Воскликнула Анна, махнув двумя кистями в сторону и эффектно сверкнув неоновым, оранжевым маникюром.
– Полегче, ты же меня знаешь. На самом деле восхитительно выглядишь сегодня, правда. Как только тебя увидел, так сразу себе сказал: “Вон та красавица – явно она”, – уверенно заявил Каткема и аккуратно обнял ее за талию.
– Оохх, спасибочки. – Почти прошептала она и крепко прижалась к нему.
– Да не за что. Когда-то же мне твой внешний вид должен был понравиться, – подшутил в очередной раз Като, на показ, прикусывая высунутый язык.
– Ты неисправим! – Со вздохом произнесла Анна, не отрываясь от него.
Из-за сильных дуновений ветра на соседней детской площадке раскачивались скрипучие качели. Поначалу этот звук досаждал парочке, но затем они так увлеклись беседой и выделением гормонов, что перестали обращать на него внимания. Вся площадка освещалась фонарными столбами через каждые два метра. Каткема и Анна остались в тени, поскольку находились в зоне, где фонарь, как по заказу, не работал. Причем единственный.
– Чем сегодня занималась после учебы?
– Ой, сегодня забегалась, так забегалась. Еле успела подготовиться.
– Почему же так?
– Стесняюсь даже сказать, вдруг сейчас осуждать начнешь… – прятала взгляд Анна.
– Ты чего? Мне-то уж можешь довериться.
– Да я по дороге домой котенка маленького подобрала. Он у подъезда моего дрожал озябший… весь такой худенький, грязненький… кто-то его наверняка облил водой. Короче жалко мне его стало, вот и решила домой взять наперекор родительскому слову. Они у меня кошек и собак не жалуют. Потом его быстренько отмыла, в подъезде поставила мисочку и накормила. Сейчас он там и поселился. Скорее всего, меня потерял. Ох, хоть бы мама его не прогнала, он же снаружи не выживет. – Волнительно лепетала молодая девушка.
Като подметил ее неподдельное переживание. Его до глубины души тронула эта история, Анна открылась для него совсем под другим углом.
– Почему же я должен тебя осуждать, скажи на милость?
– Ну… сказал бы, что я дурочка, домой тащу животных всяких, потом еще и на тебя их микробы переношу…
– Глупенькая, я даже рад, что ты так поступила. Это, как по мне, очень достойный поступок. Ты у меня умничка.
Она нежно заулыбалась и еще больше растворилась в объятиях Като, сейчас им было очень тепло и чудесно. Она рассматривала его узенький подбородок, слушала учащенное сердцебиение, разгоняющее кровь по бесконечному круговороту. Чешуа величественно и гордо смотрел вдаль, на мигающие огни многоэтажек, наслаждаясь редким моментом близости. Однако тишина и уединенность продолжались не долго.
– О, смотрите, уже тискаться начали, голубки! – Закричал еще издали Арти с подходящей вместе с ним кучкой людей.
Он шел вместе с Фролой за руку, а позади них был Зверь со своими друзьями, которые не учились в академии. Ничем они особо не занимались, собственно как и сам Зверь, только целыми днями слонялись по улице и зависали в компьютерных клубах. Като к ним относился предвзято и большого удовольствия в общении не испытывал, чего нельзя было сказать об Арти. Он был одним из самых общительных людей в академии, и новые знакомства появлялись у него ежедневно. Для чего ему нужно было столько, Като не понимал.
Внешний вид Фролы был далеко не оригинален. Артед же нацепил черную ветровку с бежевыми брюками; у него был достаточно малый гардероб, но то, что имелось в нем – всегда выглядело с иголочки. В первую очередь он заботился об имидже. Однако этого нельзя было сказать о Звере и его команде, чей вид складывался из потрепанных и выцветших, старых шмоток. Так, видимо, они хотели подчеркнуть и показать свой стиль. И на выходе, наверное, умышленно получалось что-то отвергающее.
Вся собравшаяся молодая толпа отправилась на ярмарку, которая располагалась на одной из главных дорог делового района. Для праздника всю улицу удосужились оцепить от автотранспорта. Гражданам было в удовольствие гулять по ровному асфальту, не боясь мчащихся на всех парусах гонщиков. Тем временем активно вечерело. Как только они добрались до места, то увидели развешенные повсюду оранжевые и красные гирлянды с восточными иероглифами, ряды палаток по обе стороны дороги, иностранцев с их быстрым и громким восточным говором. Заморские гости продавали свою национальную одежду, шелка, сувениры, алкогольные и безалкогольные напитки, устраивали конкурсы. Повсюду шатались циркачи, фокусники, танцоры, жонглеры и “живые” статуи. Все они смешивались с единым и мощным потоком Толлосувцев. Целый микрорайон был набит людьми, как селедки в консервной банке.
Анна шла с восторженным личиком, замечая все интересности вокруг, и тут же показывала их Каткеме, который был тоже, как ребёнок, по-настоящему счастлив. Подобную сказочную картину в Толлосусе далеко не каждый день можно было увидеть. Идущие же позади Артед и Фрола перешептывались и без конца хихикали, замечая забавных восточников.
Вдруг до Като долетели возгласы друзей Зверя, которые всю дорогу тихо хихикали над Анной, а точнее над тем, как она по-детски изумлялась. Также в их перешептываниях нашлось место обсуждению фигур девушек, причем самыми грязными словечками. Последние фразы, к их несчастью, были произнесены неаккуратно громко.
– Эй, парни. Если еще раз услышу что-то подобное в её адрес, то уйдете отсюда с разбитыми носами, – дерзко, медленно и уверенно сказал Каткема, сжимая кулаки и вытаращив на них свои злостные глаза.
На его наезд ответа не последовало. Двое грубиянов лишь потупили свои головы вниз, делая вид, что не услышали Като из-за шума толпы. Женский защитник понял, что они остепенились, и дальше пошел уже молча. Зверю стало неловко за своих приятелей, а Фрола и Арти крайне удивились мужественностью Чешуа. Анна заулыбалась и ласково заморгала, глядя на Като, а он подмигнул ей в ответ. Шествие по ярмарке продолжилось.
Коренных южан, северян и восточников ребята могли видеть довольно редко. Все дело было в том, что Толлосус находился на береговой зоне центральной части материка, где происходило активное слияние всех рас и наций. Заморские гости по большей своей части тоже были улыбчивы и веселы. Они казались смешными из-за своего низкого роста и смешного говора, однако сами видели в посетителях ярмарки лишь ходячие кошельки.
Зверь был единственный из группы, кто замечал редкие хитрые гримасы восточников, а также видел, что многие узкоглазые, проходя в толпе, слишком часто терлись о прохожих.
– Эй, ребят, – окликнул он своих с настороженным видом.
– Что?
– Следите за карманами и сумочками, здесь вас обокрасть, как пить дать.
Ребята насторожились, но настроение, в целом, особо не покоробилось, просто ручки стали держать вещи чуточку крепче.
Зверь получил такое прозвище из-за цвета вороного крыла лохматой, обросшей головы, напоминавшей шапку. Многие не любили находиться с ним в компании из-за вечно грязных и сальных волос, наполненных крупными белыми вкраплениями перхоти и небрежно закрывающих торчащие уши. Он также всегда носил увеличительные очки, из-под которых вырастал длинный орлиный нос, а под ним торчали противные редкие усики. Такая внешность совпадала с его мягким характером, отчего кличка – Зверь очень иронично к нему привязалась.
Подобным образом проходили они пол часа. Напряженности между Като и друзьями Зверя не было, они плелись медленно в самом конце, постепенно отдаляясь от них все дальше. Кто-то купил себе сувениры, кто-то участвовал в конкурсах и дарил призы своим половинкам. Артед выиграл плюшевого тигренка, попав трижды дротиком по цели. Все парни хотели проявить активность, но, конечно же, не Като. Он смущался и считал это показухой, ну или же создавал такую видимость. Но здесь все было не так просто. На самом деле Каткема не любил соревноваться, потому что боялся остаться проигравшим, боялся опозориться перед людьми. Слишком уж много работы Чешуа над собой проводил, чтобы, как он думал, выглядеть достойно. Вечное сравнение себя с другими наполняло его неудовлетворением и заставляло лезть из кожи вон.
Вскоре они отделились от компании Зверя, который сам стал инициатором расхода. Парни даже не попрощались. И вот две молодые пары зашли довольные и радостные в кафе с традиционной кухней. Ребята заказали себе лапши, хотели узнать, как вкусно и исконно ее могут приготовить коренные восточники. Они сидели у окна за деревянным высоким столом, где в центре стояла пара свеч. Началась крайне оживленная, веселая беседа с наблюдениями за покинутой суетой снаружи. В основном, Анна, Арти и Фрола хохотали от шуток Като, который в определенных ситуациях генерировал их тысячами.
В процессе разговоров Като постоянно замечал, как Арти неестественно вел себя с девушками. Перед ним сидел словно другой человек, который вдруг надевал на себя маску приятного джентльмена.
“Зачем же так переигрывать и меняться в женском обществе?”, – думал Като, – “Хотя, может, это он – настоящий Артед, который только в подобном окружении может себя раскрыть”.
Однако зацикливаться на этих раздумьях Чешуа не желал, сейчас он был слишком разгорячен. От Като исходила живительная энергия, а все за столом обхохатывались от пересказываемых им отцовских анекдотов. Ему было очень жаль, что такой жанр юмора стремительно терял свою популярность, поэтому он пытался его реанимировать при удобном случае.
– У меня папа тоже любитель анекдотов, особенно когда напьется. Не представляю, откуда он столько знает. – Сказала Фрола, еле упираясь локтями о стол. Ей как будто хотелось свалиться бесчувственным овощем.
– Мой тоооооооже! – Добавила Анна.
Оживленный разговор ребят часто перекрикивался еще более оживленными возгласами и писком восточников с кухни, для которых было привычно говорить обыденные вещи на повышенных тонах. Вдобавок из-за избытка подсолнечного масла креветки зажаривались с шумным шипением.
“Идиот, ты снова пережарил морского гада! Океан бы тебя распял за такое посредственное отношение к его дарам!!!”, – орал повар-восточник на своего ассистента, который сразу же ответил, – “Киншики-сан, такого больше не повторится! Но эти белые ублюдки и такого сожрут, вон какие радостные сидят”.
– А петь, точнее, завывать, не начинают, когда поддатые?
– Ооо, вот здесь ты попал в точку. У меня всегда кровь из ушей льется, когда мои предки всем столом хор устраивают, – продолжала истощенная Фрола.
– Это до или после того, как начинают вытаскивать все свои фотоальбомы?
– Да-да. Там и свадебные фотки, и школьные, и с походов на природу. Все гости еще постоянно начинают сравнивать меня с отцом. Разгорается дилемма “похож или не похож?”, – уже на все кафе горланил Като.
– У меня все то же самое! Я еще всегда ржать, как лошадь начинаю, когда вижу, как нелепо они раньше одевались. – Продолжала мычать Фрола.
– Давай пять! – Подхватил единственную с ней общую вещь Каткема. В остальное же время диалога между ними не происходило.
Они хлопнулись ладошками, а Анне это явно не понравилось. Блондинка гневно нахмурилась, отвернула голову и слегка отодвинулась от Като. Так как они сидели в обнимку, руки Каткемы стали сильно вытянуты в сторону, что создавало дискомфорт. Чешуа попытался словить ее недовольный взгляд, но ему не удалось. Като понял, что к чему, но извиняться не желал, по его мнению, он ничего похабного не сделал.
Артед тоже затаился в молчании, но из-за другой вещи. Он пригорюнился, когда ребята стали говорить о родителях. У Арти не было отца, поэтому ему было больно слышать, как Като с Фролой обсуждали вещи, которые на самом деле символизировали благополучие в семье. Арти желал хотя бы на миг испытать те же чувства.
Вдруг все резко обратили свои взоры на висящий в углу обеденного зала телевизор, в прямом эфире шел репортаж о портовом районе. Там творилась какая-то чертовщина: за десятиметровыми бетонными стенами, отделяющими эту неблагополучную местность от всего остального города, вспыхивали большие клубы дыма и слышались частые подрывы машин. Ведущий репортажа сразу дал понять, что вооруженные силы Толлосуса уже оцепили территорию рядом с портом и эвакуировали всех гражданских. К счастью, пострадавших не было. Вдруг во время прямого эфира из-за стен полетели бутылки с горючими смесями и чуть не попали на офицеров, не долетели всего пару метров. Полицейские выставили щиты и стали отходить назад, но коктейли продолжали вылетать один за другим. Репортер еле выговаривал слова – его губы дрожали, а в речи чувствовался страх. После того, как полицейские стали в ответ выкидывать дымовые шашки и выстреливать слезоточивым газом, портовики будто затаились. Тут же копы организовано разбились по несколько человек и создали “квадраты”, то есть выставили щиты по сторонам и над собой. Они ожидали, что сейчас полетят стрелы, но, к счастью, этого не произошло. Началось затишье. Репортер замолк в напряженном ожидании. Снова резкий грохот. Камера задрожала, завертелась и затряслась. Шум от взрывов. Лязг металла. Вновь битье стекла и душераздирающий, громкий крик. Картинка наконец-то застыла на месте – оператор лежал на асфальте и неосознанно продолжал снимать происходящее из-за угла. Бойцы СБТ отступали и бросали в ответ дымовые шашки, а их с еще большим напором забрасывали коктейлями, поджигающими стеклянные прямоугольные щиты. Копы с ужасом и трепетом выкидывали скутумы. Но не всем так повезло. Ближайшим к стене семерым полицейским прямо под ноги прилетело несколько горящих бутылок, которые мгновенно полыхнули. Камера не могла передать резкий запах горящей плоти, но пронзительный звук крика очень даже могла. Руки оператора нервно тряслись. Пламя полностью окутало тела тех семи бойцов, они побросали свои каски и начали хаотично кружиться, отмахиваясь руками. В их предсмертных воплях прорезались слова “Спасите! На помощь! Горю!”, отчего у всех посетителей кафе встал ком в горле. Вдруг в этой суете раздался свист летящего на полицию града стрел. Горящая пелена стрел осветила на мгновение вечернее небо и принялась тушиться, впиваясь в землю и людей. Некоторых ранило, некоторые погибли, другие же смогли укрыться. Огненная хватка сразу нескольких стрел нагрела клапан плохо закрепленного гидранта, отчего крышка с визгом слетела, дав выйти на волю мощной струе воды. Она хлынула с фланга прямо на правозащитников, сбивая их с ног. Струя добралась и до некоторых горящих бойцов, смывая пламя и сдирая обугленную кожу. Снова настала относительная тишина. Стрелы прекратили вылетать, а гидрант закрыли пломбой. Стало слышно, как за стеной толпа портовиков отбегала назад, дальше к океану, оставив позади моногамный звук потрескивающего костра. На этом агрессия из-за стены прекратилась.
Ребята и другие посетители в ужасе наблюдали за происходящим и благодарили судьбу за то, что они здесь, а не там. Анна и Фрола прикрыли от шока рты, а Като с Арти чуть не выдрали все волосы на голове. Официанты и повара на своем языке начали что-то быстро и нервно тараторить. Все обиды между Анной и Чешуа вмиг исчезли.
– Ужас! – Лепетали девчонки.
– Что за чертовщина? – Выругался со страхом на лице Арти, – почему до сих пор этот проклятый порт там стоит? Почему его не снесут к чертовой матери?
– Черт их знает, – ответил Като очень встревоженно, – за обычными людьми глаз да глаз следят, а на настоящем поле боя бездействуют.
– Наркотрафик, торговля оружием и людьми, видимо, для города мелочь. А что насчет их банд? Хоть они и многочисленные, но совсем неорганизованные по сравнению с СБТ! Зачем их бояться!? – Продолжал вопить Арти, сжимая руку Фролы и треснув вилкой по тарелке.
– Видимо, загадка Вселенной. Да и чёрт с ними, главное чтобы нас туда воевать не отправили, – сказал Като и устремил свой взгляд в сияющие цветом кристального океана очи Анны. Его же ореховые радужки ясно отображали переживание.
Анна прижалась к Каткеме, как новорожденный ребенок к своей матери. Через минут десять они снова развеселились, доели вкусный рамен и, оставив небольшие чаевые, собрались уходить. Артед поглядел на почти темное небо, и ему в голову пришла одна очаровательная идея.