Потому что дочь

«Кто только клеил обои в этой комнате, они наклеены вкривь и вкось, я даже лучше бы это сделала, – мрачно размышляла Алёна. – Цвет такой ужасный, белесый, хоть обои и новые. Папа, может быть, и хороший художник, но в уюте ничего не понимал. Взять, например, эти шторы, темные и мрачные, с оборванными петельками. К тому же они явно очень пыльные, давно не стиранные. А уж тюль, так тот вообще почти чёрный. Раньше папа считал, что тюль крадет свет и без него гораздо лучше».

У окна стоял стол, застеленный дешевой клеенкой, а на нем антикварный самовар, настоящий, не электрический, который разжигается углем. Зачем он отцу, ведь у него никогда не было дачи, а в комнате пользоваться подобным самоваром невозможно?

Алёна ужасно хотела спать и присмотрела себе для этих целей узкую тахту около окна. Ложиться на разобранную кровать отца она была морально не готова.

В голову пришло, что можно было бы выпить хотя бы чашку чая, у неё весь день маковой росинки во рту не было. Кухонька в этой малогабаритной квартире была совсем крохотная, меньше пяти метров. Там с трудом разместились: стол около окна, газовая плита, мойка для посуды, а также кухонный сервантик, в котором находились и посуда, и книги, и коробка с письмами и документами. В углу стоял большой холодильник. Всё было достаточно старым, но в хорошем состоянии. Что называется бедненько, но чистенько.

Алёна открыла холодильник, но ничего интересного не увидела, там было шаром покати – заплесневевший хлеб и квашеная капуста в целлофановом кулечке. Тогда она заглянула в сервант, но не нашла там ни заварки, ни сахара. Алёна поняла, что с чаем ничего не получится и решила взглянуть на бумаги в серванте.

«Да, кстати, а квартиру-то Ваш отец приватизировал?», – всплыл в памяти вопрос, который ей несколько раз сегодня задали. И правда, нужно узнать, как оформлена квартира, где документы. Потому что, если она не приватизирована, то отойдет государству. Посмотрев пачку разных бумаг, которые лежали в серванте, Алёна не нашла ничего похожего на документы на квартиру. Сбоку стопкой лежали квитанции, какие-то медицинские справки и рецепты, в большой коробке были письма и фотографии. Алёна машинально просмотрела корреспонденцию и ничего особенного там не обнаружила. Письма и открытки с отдыха от каких-то знакомых, а также её собственные.

Но вот одно письмо, из милиции, её заинтересовало. Интересно, о чём это оно? Прочитав, Алёна задохнулась от возмущения. Сухим казенным языком было написано: «Отказать в возбуждении уголовного дела по факту пропажи Ваших медалей 9 мая». Далее следовало обоснование отказа в довольно-таки оскорбительном тоне. Внизу стояла подпись участкового по фамилии Касьяник. Письмо было написано осенью прошлого года. Получается, что у отца примерно полгода назад, 9 мая, пропали воинские награды, которые он получил, как участник войны.

Интересно, каким образом это произошло? Наверняка, старик ужасно расстроился, это стало для него тяжёлым ударом. Почему отец ничего не написал по этому поводу? Привык решать свои проблемы сам. Он ведь никогда не жаловался. Это поколение, прошедшее войну, просто железобетонное. Какое, однако, мерзкое отношение у этого участкового к ветерану войны! Ни сочувствия, ни желания помочь… Сам тон отказа в расследовании какой-то невежливый, унизительный. Новое поколение, видимо, не воспитывалось в традициях уважения к подвигу участников войны, для них нет ничего святого. Алёна обязательно расспросит сотрудников кафедры, как пропали эти медали, ведь потерять их не так-то просто. Хотя завтра похороны, день и так предстоит очень тяжёлый. Наверное, будет не до этого.

Больше Алёна ничего интересного не нашла. Несколько сберегательных книжек с небольшими суммами денег, удостоверения к медалям. Никаких документов на квартиру Алёна не обнаружила. Она зашла в гостиную и поискала в серванте там. Но документы тоже не попались на глаза. То есть, Алёна так и не увидела ничего, способного пролить свет на этот вопрос. Ладно, после похорон будет время всё спокойно посмотреть и разобраться, чья в конце концов квартира. Все равно делами отца придётся заниматься не один день. Нужно будет распорядиться вещами, картинами и так далее.

Наверное, сейчас лучше всего лечь спать. Честно сказать, Алёна падает с ног от усталости. Она провела бессонную ночь. Сначала самолёт, потом поезд, потом целый день хлопоты по поводу похорон. Алёна боялась себе признаться, как тяжёло ей будет пережить завтрашний день. Все дело в некой фобии. У отца была одна особенность – впечатлительный художник Черных боялся похорон. Мать рассказывала, что когда умер дедушка Алёны, она ожидала от мужа помощи и моральной поддержки. Вместо этого он целый день катался на лыжах. Мать небезосновательно обвинила мужа в чудовищной черствости и эгоизме.

Но Алёна, унаследовавшая непонятный страх перед похоронами, встала на защиту отца. Все дело было в тонкой психике, характерной для творческих людей. Отец был чрезмерно впечатлительный. Это качество присутствует у людей творческих, помогает рождать яркие образы, но очень плохо для обычной жизни. Мать, выраженный технарь, не могла понять мужа, а в последствии, и дочь. Она исправно посещала всевозможные похороны и поминки, а также обожала ходить на кладбище и рассматривать различные памятники. Если же случалась чья-то свадьба, то мать избегала там появляться под различными предлогами.

Для Алёны похороны были тяжёлым испытанием, но в данном случае наступил момент в жизни, когда требовалось исполнить свой долг. Хотя мать и призывала её не ехать в Брест, сама женщина прекрасно понимала, что никогда себе не простит, если останется дома. Но на душе у Алёны было очень тяжёло, страх и беспокойство терзали её. Тяжесть, как чёрная туча, навалилась и как будто придавила её к земле. «Ничего, – утешала себя Алёна, – нужно только пережить завтрашний день, а потом постепенно боль пойдет на убыль, и через какое-то время она будет вспоминать об отце с тихой грустью».

Неожиданно в дверь позвонили. Алёна очень удивилась, так как время было уже позднее, но открыла. На пороге стояла очень старенькая сгорбленная старушка. Алёна с трудом узнала соседку отца по площадке, которую она видела несколько раз в свои предыдущие приезды. Старушка, держась за стены, прошла в гостиную и опустилась на диван.

– Алёна, какое горе у Вас, – запричитала она. – Александр Васильевич был таким хорошим человеком. Я понимаю, как Вам сейчас тяжёло.

«Вы даже себе представить не можете насколько», – согласилась про себя Алёна.

– Я Вас приглашаю к нам ночевать, – продолжила старушка, – негоже оставаться одной в таком горе.

Несмотря на настойчивые уговоры соседки, Алёна отказалась. Она не хотела никого стеснять и чувствовать себя неловко, ночуя у чужих людей. Поэтому Алёна поблагодарила старушку и вежливо отказалась. Спать хотелось настолько сильно, что казалось – только преклони голову к подушке и сразу же погрузишься в глубокий и крепкий сон. Женщина невольно задумалась, что происходит с душой после смерти и не витает ли она где-то здесь. С другой стороны, папина душа в любом случае не причинит вреда дочери, так что беспокоиться не о чем. К тому же Алёна, несмотря на некоторые комплексы, отнюдь не суеверная и не трусиха. Она прекрасно переночует в квартире отца, никого не напрягая. Старушка нехотя удалилась.

Вздохнув с облегчением, Алёна умылась, переоделась в халатик и свернулась калачиком на тахте, укрывшись одеялом. Торшер она оставила включенным, просто так, на всякий случай. После этого женщина мгновенно отключилась.

Через некоторое время Алёна неожиданно проснулась, было ощущение, будто её кто-то разбудил. Женщине показалось, что уже глубокая ночь, но посмотрев на часы, она поняла, что нет ещё и 23 часов. Зловеще светил зеленоватый торшер, недобрым взглядом с противоположной стены смотрела Джоконда, как будто она знала какую-то ужасную тайну. Алёна почувствовала мороз по коже. Из-за необъяснимого страха она поняла, что уснуть уже не сможет. Решение пришло быстро и как бы само собой – нужно идти ночевать к сердобольной соседке, пока есть вероятность, что она ещё не спит.

Ругая себя последними словами, Алёна быстро засобиралась. «Не думала я, что ты такая трусиха, – говорила себе женщина, – Почему ты не можешь находиться в этой квартире? Ведь она же заперта на ключ, рядом, за стенкой, мирно спят соседи, за окном тихий район спокойного городка Брест. Тебе же, в принципе, ничего не угрожает! Но нет, ты идешь на ночь глядя напрягать совершенно посторонних людей, которые из вежливости пригласили тебя погостить».

Несмотря на острое недовольство собой, Алёна подскочила с тахты, быстренько оделась, взяла ключи и вышла на лестничную площадку. Через минуту она уже звонила в дверь соседней квартиры. Антонина Ивановна, так звали сердобольную женщину, к счастью, ещё не спала и смотрела телевизор. Соседка и её муж, высокий сутулый старик, встретили Алёну очень радушно.

Старушка предложила гостье переночевать в гостиной на диванчике. Пока бабушка стелила постель, к ним в гости заглянула ещё одна соседка, Марина, довольно молодая и симпатичная женщина из квартиры напротив. Она призналась, что наблюдала в глазок, как Алёна звонит в дверь к Антонине Ивановне, а поскольку просто умирает от любопытства, то не могла оставаться дома, так сказать, вдали от событий.

Алёна, почувствовав себя в безопасности, подумала, как сильно она всё-таки хочет спать. Для того ли она подорвалась посреди ночи и пришла к Антонине Ивановне, чтобы общаться со всеми соседями? А ведь завтра рано вставать, ехать в морг, потом на кладбище…

Но женщины не желали войти в положение Алёны. Они принялись наперебой расспрашивать гостью из далекой Сибири, а также что-то рассказывать про своего внезапно умершего соседа. Марина не преминула тут же сообщить, что Александр Васильевич обещал ей подарить какую-нибудь картину, да вот не успел, умер. «Ну, конечно, – подумала Алёна, – так я тебе и поверила. Теперь можно что угодно говорить. Папа никогда никому не дарил своих работ. А в последнее время он даже отказывался их продавать, так ему жалко было с ними расставаться. Он говорил, что ему картины, как дети, мне так на кафедре рассказывали».

– А какого числа умер Ваш папа? – спросила Антонина Ивановна.

– Как это – какого? – удивилась Алёна, – 19 февраля. У меня так написано в свидетельстве о смерти, мне его на кафедре отдали.

– А вот и нет, – торжествующе заявила пожилая соседка, – он умер гораздо раньше, числа 15 или 16.

– Кстати, это действительно так, – подтвердила Марина, – 19 февраля его тело обнаружили, вскрыв квартиру.

– Но ведь есть же заключение экспертизы, там чёрным по белому написано, – возмутилась Алёна.

– Наплевать на эту экспертизу! – нетерпеливо сказала Марина, – Я тебе говорю, всё было не так, как там написано.

«И чего они мне голову морочат, – с досадой подумала Алёна, – Я сегодня когда-нибудь лягу спать? Конечно, этим теткам хорошо, а в Сибири уже глубокая ночь, у нас же разница во времени 4 часа!».

Но Антонина Ивановна бодро продолжала:

– Мы с мужем 16 числа рано утром пошли выгуливать нашего песика Тяпочку, – она кивнула на рыжую лохматую псину, которая сидела неподалеку и, опустив одно ухо, прислушивалась к разговору. И видим – у Александра Васильевича свет в окне горит.

– Ну и что?

– А то, что свет у него горел и днём и вечером. И на следующий день тоже. С кафедры секретарь прибегала, спрашивала, не знаем ли мы, что с ним произошло. Потому что он не пришёл на консультацию и на звонки не отвечает. А мы откуда можем знать? Он нас, если куда-то уезжал, никогда в известность не ставил. Мы и стучали к нему и звонили – всё бесполезно.

– В общем, – продолжила Марина, – уже сил больше не было терпеть и думать, что там такое случилось. А когда мы увидели, что и 19 свет горит, то вызвали милицию. Они нашли понятых и вскрыли квартиру. А он там лежит в коридоре, лицом вниз, о порог в туалете ударился. Рядом валялся веник. Видимо, подметал квартиру, с сердцем плохо стало и упал.

– Нет, – сказала Антонина Ивановна, – милиция не вскрывала квартиру. Они вызвали пожарных и те зашли через балкон, у Александра Васильевича балконная дверь была открыта.

– Да, точно, – согласилась Марина, – он же любил спать с открытой дверью, закалялся всё. Да и зима у нас в Бресте теплая, сейчас вон +10.

– А ещё, – продолжила рассказ Антонина Ивановна, – соседка снизу, Зоя Васильевна, рассказывала нам потом, что она в ночь на 16 февраля слышала сильный шум, как будто стул упал, потом ещё какие-то звуки, потом кто-то стонал. А после всё стихло. Она и милиции хотела это рассказать, да только они не стали её даже слушать.

У Алёны сон как рукой сняло. Сердце защемило от боли. Бедный папа! Ему, наверное, стало плохо с сердцем, он хотел вызвать скорую, но не смог дойти до телефона. Упал и ударился. Он лежал и стонал от боли, но некому было прийти ему на помощь. Возможно, если бы вовремя приехала скорая помощь, его удалось бы спасти. Вот что значит – жить одному! Алёна предлагала отцу переехать в Новосибирск, а он обещал подумать. А чего тут думать-то, когда больше 80 лет на носу.

Алёна решила задать ещё один вопрос, мучивший её.

– А вы не знаете, что случилось у него с медалями? Вроде они куда-то пропали 9 мая, я нашла письмо из милиции.

– Да, неприятно получилось, – закивала головой Антонина Ивановна. – В институте всегда собирают 9 мая участников войны. Вот Александр Васильевич туда и отправился, как всегда, одел свои медали. Ветеранам налили по 100 грамм в честь праздника. Ну и папа твой тоже выпил, не отставать же от других. Хотя выпивать он совсем не мог, ему сразу плохо становилось. Ну а потом всех ветеранов по домам отправили на автобусе, его тоже довезли до подъезда. А он сел на лавочку, да и отключился. А когда очнулся – нет ни одной медали. Все с пиджака сняли.

– Как, прямо на улице? – поразилась Алёна, – Там же, наверное, были люди, всё-таки 9 мая. Неужели никто ничего не видел? С пиджака не так-то просто снять медали, они ведь прикручены.

– Да, вот так всё и было. Александр Васильевич, разумеется, очень расстроился, – сказала Антонина Ивановна. – Он даже написал заявление в милицию. Но потом смирился, сказал, что закажет планки, ведь у него остались удостоверения к медалям.

– Наверное, это ужасно, ведь за эти медали заплачено кровью. Да ещё такое хамское отношение в милиции. Представляю, как отец переживал!

– Мы с мужем его очень хорошо понимали, – откликнулась Антонина Ивановна, – ведь мы тоже участники войны!

Старушка на минуту вышла из комнаты, принесла китель времен войны и с гордостью продемонстрировала его. В несколько рядов китель был украшен орденами и медалями.

На следующее утро Алёну разбудила Атонина Ивановна. Она собрала на кухне нехитрый завтрак – чай, домашние булочки.

– А кофе у Вас, случайно, нет? – с надеждой спросила Алёна, в душе понимая всю безнадежность вопроса. Вряд ли у стариков есть кофе.

Алёна была кофеманка со стажем. Утро без любимого напитка превращало её в нервную раздражительную особу. К обеду мысли о кофе становились навязчивыми, а жизнь – не в радость. Антонина Ивановна отрицательно покачала головой. Алёна вздохнула. Сейчас, когда она испытывала такой сильный стресс, кофе ей был особенно необходим. Он бы взбодрил бы её после почти бессонной ночи и придал ясность мыслям. Но ничего не поделаешь, придётся терпеть.

Алёна поблагодарила гостеприимную хозяйку за завтрак и вернулась в квартиру отца. Залитая утренним светом комната производила впечатление совершенно обычной, огромная репродукция Джоконды не выглядела зловещей. Только беспорядок в квартире был какой-то чрезмерный. «Ну и накрутила ты себя, – подумала Алёна. – К соседям побежала ночевать. Ужасная трусиха!».

Заглянув в спешке собранную дорожную сумку, она не обнаружила там ничего из косметики, ни даже расчески. Поискав, она нашла в квартире отцовскую сломанную пластмассовую расческу и кое-как причесала длинные светлые волосы. Без косметики временно придётся обойтись, хотя обычно даже в магазин за хлебом женщина выходила с макияжем. Вздохнув, Алёна нацепила чёрную водолазку из белорусского трикотажа, купленную в палатке за углом и собралась идти в институт, стараясь не думать, что за кошмар ей предстоит сегодня пережить.

В подъезде к ней подошли несколько человек и выразили своё соболезнование. Слава богу, мир не без добрых людей! Одна из соседок, полноватая женщина с русыми волосами и светло-серыми глазами, взяла Алёну за руку и, сочувственно глядя ей в глаза, сказала:

– Я понимаю, как Вам сейчас тяжёло хоронить отца. Такое горе! А Вы одна, в чужом городе. Я предлагаю от всей души свою помощь. Обращайтесь, если что-то надо, не стесняйтесь. Меня зовут Лена. Я Вам помогу прибраться, разобрать вещи отца, там столько работы. Я бывала в гостях у Александра Васильевича. Один раз он помог мне донести ящик с помидорами из огорода. Мы с ним разговорились, и он меня пригласил к себе в гости, показал мне свои картины. Они такие красивые!

Алёна сама прекрасно понимала, как трудно ей придётся без поддержки родных или хотя бы друзей. Нужно как-то совладать со своими эмоциями, ведь столько требуется сделать, даже не знаешь, за что хвататься. Все случилось так неожиданно, что она вынуждена была поехать одна. Даже на это деньги с трудом удалось собрать. Шутка ли, билеты в другой конец страны, расходы на похороны. Все это отнюдь не дёшево. Кто же знал, что основные затраты взял на себя военкомат, а в квартире отца лежат наличные деньги, и их никто не разворовал, несмотря на большое количество приходивших людей.

Похороны прошли как в тумане. Секретарша Полина дала Алёне несколько таблеток валерьянки и сама тоже выпила. Молоденькая девушка сильно нервничала, и когда из морга вынесли гроб, просто сбежала. Алёна на негнущихся ногах подошла попрощаться с отцом. Её удивило большое синее пятно на лбу покойника. Она спросила об этом окружающих. Ей ответили, что это, скорее всего, трупные пятна или следы от удара, ведь его нашли лежащим лицом на пороге.

Алёне предложили пройти в автобус, куда перенесли гроб с телом. Выяснилось, что коллеги отца по кафедре дружно сели в отдельное транспортное средство, и Алёна осталась наедине с покойным. Ах, если бы хоть кто-нибудь из родных был рядом и держал её за руку! Так она и ехала одна в автобусе вместе с мертвым отцом, оцепеневшая, как будто в состоянии сомнамбулического сна. Это, наверное, были худшие минуты в её жизни. Но вот автобус подъехал к дому отца, и соседи шумною гурьбою заполнили автобус. Алёна пригласила всех желающих на похороны и поминки. Лена села рядом и просто взяла за руку с желанием поддержать. От простого человеческого участия сразу стало легче.

Было холодно, дул сырой пронизывающий ветер. На кладбище лежали сугробы. Отца, как и положено ветерану войны, хоронили с воинскими почестями. Молоденькие военнослужащие стреляли вверх, провожая в последний путь старого солдата. Звучал траурный марш. Алёна чувствовала себя героиней какого-то фильма в трагической сцене – «смерть отца». Всё, вот он – финал жизни, финита ля комедия. Как говорят, жизнь – это театр, а мы в нём актеры. Человек рождается и умирает в одиночку, эту неблагодарную работу он должен проделать сам. Кто-то цинично пошутил, что жизнь – это болезнь со 100% летальным исходом.

Не так-то много событий, связанных с ритуалами. Встреча ребенка из роддома, потом крестины. Или, например, свадьба. У всех народов это связано с определенным пышным торжеством. Раньше Алёна считала, что тратить деньги на свадьбу – пустая и глупая затея. К чему это дорогое белое платье, которое оденешь лишь раз, банкет с большим количеством гостей, дурацкая куколка на капоте машины. Все равно некоторые пары, ещё не успев отдать долги, подают на развод. Но сейчас Алёна убедилась, что праздновать свадьбу нужно, ведь так мало в жизни красивых и запоминающихся событий. О чём же потом вспоминать.

Ну и последний ритуал – похороны, нередко пышные и торжественные. Проводы человека в последний путь. Наверное, ему уже всё равно, как его хоронили, кто из родственников и друзей пришёл, что сказали. Или не всё равно и душа человека откуда-то сверху это видит?

Несмотря на то, что во взрослом возрасте Алёна виделась с отцом всего несколько раз, она его, безусловно, любила. Если подумать, лучшее, что в ней было выгодно отличающее от других – хороший вкус, утонченность, художественные способности, наконец, привлекательная внешность – всё это унаследовано от отца, это его гены. И Алёна была за это благодарна, страшно было подумать, что она пошла бы в маму.

Возможно, при правильном воспитании, если бы отец жил в семье, делился своим жизненным опытом, учил живописи, всё в жизни Алёны сложилось бы по-другому. Она могла стать художником или дизайнером или искусствоведом. Алёна подумала, как мало она знает про отца. Например, он был участником войны, но никогда не вспоминал про эту тяжёлую часть жизни. Даже про кражу наград Алёна узнала только после его смерти, разбирая коробку с документами. Отец любил рассказывать про своё творчество, всякие выставки, работы учеников. Поговорить про искусство, посещение музеев. Другие темы его не особенно интересовали.

После похорон все собрались в кафе при институте, чтобы помянуть ушедшего человека. Алёна с секретаршей Полиной вчера заказали поминальный обед. Слава богу, количество мест рассчитали правильно, осталось даже несколько свободных стульев. Народу набралось немного, не больше 40 человек. Преподаватели с кафедры, несколько старшекурсников, соседи по подъезду. Пришли и представители богемы – художники.

Творческих натур было видно сразу. Вот один из них – короткая куртка из белого искусственного меха, свалявшегося и грязного, фетровый берет с пером, лихо заломленный набекрень, бородка, как у Дон Жуана. Это уличный художник, с которым Александр Васильевич случайно познакомился, такого ни кем не спутаешь. Или Анфиса, невысокая худощавая женщина в потёртых джинсах. Про таких говорят – сзади пионерка, спереди – пенсионерка. Она вместе с отцом вела изостудию при институте.

Собравшиеся чинно расселись, с удовольствием выпили водки – ведь все замерзли от длительного стояния на кладбище. Алёна тоже выпила. Горьковатая жидкость обожгла всё внутри, но сейчас это было даже кстати. Как принято на похоронах, говорили о покойнике только хорошее. Человек, услышав про себя подобные хвалебные речи, передумал бы, наверное, умирать. Многие рассказали про успехи отца Алёны в воспитании студентов и отмечали, какое это благородное дело. Заведующий кафедрой сказал, что Александр Васильевич Черных внёс огромный вклад в обучение молодого поколения. Из его учеников выросли известные в Белоруссии и за рубежом архитекторы и художники. Затем взяла слово Анфиса, коллега отца, которая преподавала вместе с ним рисунок детям в изостудии.

– Я удивляюсь, почему здесь так мало его учеников, – произнесла Анфиса, – тут всё должно быть в венках, столько он воспитал замечательных архитекторов, художников, научил их прекрасному, вложил в них свою душу!

Алёне вдруг стало обидно за отца. Кроме парочки студентов от профкома, никого больше не было. А ведь он столько лет учил молодежь, передавал опыт и знания, давал им всё то, чего была лишена Алёна.

– Конечно, достойный был человек, – подытожил выступления заведующий кафедрой, – про него можно сказать, что жизнь прожил не зря. Оставил после себя талантливые картины, обучил огромное количество студентов, работал даже с маленькими детьми. Его ученики – это его заслуга. Но самое главное – он воевал, защитил нашу Родину. Не про каждого после смерти можно такое сказать, некоторые, прямо скажем, напрасно топчут нашу землю.

После поминок подошла Лена, соседка по подъезду. Она сказала, что вечером неплохо было бы накрыть стол для тех, кто из-за работы не смогли прийти на похороны, но хотели помянуть Александра Черных. Она, Лена, в свою очередь, готова помочь прибраться и что-то приготовить.

Алёна подумала, что одной ей находиться будет тяжёло, а так она побудет с людьми, которые ей сочувствуют и хотят почтить память отца. Поэтому она нашла предложение соседки очень разумным. Это было как раз то, что нужно. Женщина почувствовала в Лене доброго и отзывчивого человека и душой потянулась к ней. Было такое ощущение, что они давно друг друга знают. Соседка рассказала, что обратила внимание на Алёну, когда та приезжала к отцу, ведь она такая яркая и запоминающаяся. С Александром Васильевичем Лена много лет проживала в одном подъезде, общалась мало и практически ничего не знала про его жизнь. Художник Черных был очень замкнутый человек и общение с соседями ограничивалось вежливым – «здравствуйте».

Только недавно Лене случайно удалось побывать в гостях у отца Алёны. Александр Васильевич прочёл ей лекцию про искусство, показывал свои книги и картины и очень впечатлил женщину. Еще был случай несколько лет назад, соседи по подъезду решили встретить Новый год, собравшись все вместе в одной из квартир. Александра Васильевича тоже пригласили, он спустился со своего четвертого этажа, посидел немного за столом. Потом все по стопочке выпили, и он сразу же ушёл к себе, стесняясь признаться, что ему от небольшого количества спиртного стало плохо.