Агентесса. Королевский гамбит
Пока сержант, пыхтя, пытался застегнуть на юных девичьих руках железные браслеты, а девушка, создавая иллюзию помощи, ему в этом, всячески противилась. Наркоторговец подкатился сбоку и нагло, просунув лапы в карман пиджака, извлёк коробки с гашишем. Кошелёк брать не стал, – видно роли у троицы негодяев, были расписаны заранее.
«Вот сволочь», – подумала Катя, активно помогая сержанту, которому всё никак не удавалось сковать ей руки.
– Да не вертись ты дура, – буркнул на девушку сержант, пытаясь втиснуть её запястья в дужку наручников.
«Пора!» – решила Катерина, чувствуя, что группа поддержки уже рядом и ломать комедию смысла большого уже нет.
– Давайте я вам помогу, улыбнулась она и неуловимым для глаза движением, ударив в болевую точку руки, парализовала кисть ППС-ника. Завладев наручниками, она ловким взмахом, защёлкнула одно кольцо на руке сержанта.
– Э-э-э! – тот сначала опешил, но уже через мгновение без малого не пёр на девушку, в надежде засветить ей в глаз и только толпа зевак вокруг, сдерживала его пыл. – Совсем офигела падло!
Не теряя времени, Конторская дама перешла в атаку. Крутанувшись, в полуприсяде она ловко подбила торговца под колено и продолжив поворот примерно тоже проделала и с незадачливым сержантом.
Вторая половина наручников щёлкнула, и запястье клопа оказалось в капкане.
Скованные одной цепью барыга и ППС-ник вопили и крутились, мешая друг другу. Сержант, видимо, вспомнил о ключе, пытался вынуть его из кармана шинели, а ошалевший торговец ему в этом активно мешал.
Эти двое орали и матерились, а всё прибывающая на представление толпа зевак улюлюкала и свистела.
Надо отдать должное второму ППС-нику, он, видимо, сообразил, что обычная девушка, может быть и общественная активистка, не может так ловко орудовать и знать приёмы рукопашки, о которых он даже и не слышал.
Попятившись назад, он выхватил пистолет, но выстрелить не успел, потому что красная книжечка, которой её снабдили, в МВД уже была вынута на свет божий.
– Товарищи сержанты, вы задержаны. И не советую сопротивляться.
Скованный сержант всё же добрался до ключа и активно освобождался.
– Ах ты сука, – пистолет, взметнулся кверху.
«Ну да, с таким проворством тебя можно было нашпиговать свинцом, что булочку маком», – невольно подумала Козлова, уходя с линии огня.
Собственно, не она, а её хрупкое девичье тело сделало за неё всё. Сержант был сбит с ног, а его пушка была направлена на освободившегося от наручников мента.
– Руки. Подними лапы кверху! – на лице девушки не было никаких эмоций, но её взгляд гипнотизировал, и ноги сержанта приросли к асфальту.
– Васька, валим, – раздалось за её плечом, но смотаться ППС-ник вряд ли смог бы, даже если и захотел. Анаконда тоже милое создание, вот только опасна и стремительна. Практикантка держала пространство и даже без поддержки смогла бы справиться с негодяями.
Вот только зачем! Четыре неприметных типа, как оказалось, были в толпе, всё видели. Только вколоченная в сознание нелюбовь МВД к Комитетчикам их сдерживала.
Им было попросту интересно посмотреть, как выкрутится из заварушки, КГБшная фифа, которую они были обязаны страховать.
Когда стало окончательно ясно, что лавры могут перекочевать к «соседям», они вмешались. Дама не возражала.
Бить морды ментам, на глазах прохожих ей явно не хотелось.
«Пусть сами разбираются. В конце концов, она не коза, чтобы лезть в чужой огород. Её командировали помощ. Она помогла. А с лаврами пусть Таманцев разбирается». Умение незаметно исчезнуть тоже искусство. Потом уже в участке, когда потрошили троицу, никто толком, из свидетелей, не мог вспомнить героиню. А вот тех, кто вязал негодяев, помнили прекрасно.
После досмотра у клопа помимо гашиша нашли «аптечный набор»: заводской морфин в порошке и раствор промидона в аптечках АИ-2.
Их разработали и изготовили на случай ядерного конфликта. Потом, когда разобрались, запретили, но партию в несколько сотен тысяч оранжевых футляров уже выпустили. Они были на складах Гражданской обороны под надёжной охраной.
Но как выяснилось несуны были и там. Этим предстояло заняться ОБХСС-никам.
А вот при личном досмотре милиционеров обнаружилось много занятного: рубли в количестве четырёх тысяч, цыганские паспорта, которые вымогатели изъяли у незадачливых ромал и которые в скором времени должны были вернуться к своим хозяевам за солидную мзду.
А ещё восемь сотен долларов, – видно «двое из ларца», щипали и иностранцев. А вот это была уже расстрельная статья.
И придётся ими заниматься бедолагам с Лубянки.
Впрочем, об этом юному, и, как оказалось, вовсе не безопасному созданию, поведал в сжатой форме полковник Сергеев уже в служебном авто, когда лично подвозил её до дома.
– Спасибо Катюша, но пришло распоряжение. Так что с завтрашнего дня ты уже не наша, а честно говоря, жаль.
Машина скрылась за поворотом. Накрапывал мелкий и противный дождик. Жизнь продолжалась.
Стерва на дороге.
На столе в кабинете руководителя Торгпредства СССР в Венгрии зазвонил телефон.
Грузный седеющий мужчина лет пятидесяти от роду поднял трубку и уже через минуту протянул её молодой даме в классическом, прямого кроя костюме, серого цвета. Этакая «железная леди» с туманного Альбиона – Маргарет Течер входила в моду и стиль «power dressing», говорил об утончённости натуры и принадлежности к сливкам общества.
– Вас.
Дама, не вставая с кресла, подняла трубку стоящего рядом с ней аппарата, показав жестом, что чиновник может положить свой на место и, вообще, ему самому лучше удалиться. Есть вещи, о которых, начальству, в его лице, лучше и не знать.
Дождавшись, пока дверь за торгпредом закроется, дама приложила трубку к изящному ушку, в мочке которого, была совсем неброская такая серёжка из белой платины с чёрной жемчужиной, стоившей чуть ли не как половина апартаментов, в которых она находилась.
– Я слушаю товарищ генерал.
– Катюша в пятницу тебе нужно быть у Ювелира (так за глаза в Конторе Глубинного Бурения звали всесильного Ю.А. Андропова).
– На Лубянку или …
– Или.
Они прекрасно понимали друг друга. Отец Кати Козловой был непосредственным начальником генерала Таманцева и это накладывало определённый отпечаток на их взаимоотношения.
– Самолёт, поезд?
– Машина. Бери посольскую Волгу и прихвати Баширова на всякий пожарный.
– Но я ведь …
– Это не моё решение. Выезжайте завтра утром. И счастливого пути.
Гудки в трубке ясно говорили, что решение принято и ей следует его просто выполнить.
«Ну что ж может это и к лучшему». Через полгода её ждала Европа и светиться в аэропорту не стоило, впрочем, женщина, выезжающая на Волге ГАЗ-24-76 «Scaldia» из ворот советского посольства в Будапеште была даже отдалённо не похожа на будущую агентессу.
Темноволосая красотка, этакая женщина-вамп, а по-русски стерва, гнала чудо советского автопрома на предельной скорости к границе.
Двухлитровый дизельный двигатель Peugeot Indenor XD2P мощностью 62 лошадки и был той изюминкой, на которую, клевал забугорный народец, а уж на родных просторах о таком чуде попросту и не знали вовсе. Российские ГАЗ-24 ездили исключительно на бензине.
Границу прошли без проблем и ничего не предвещало проблем. Катерина любила быструю езду и Руслам спокойненько, перебравшись на заднее сидение, большую часть пути дрых или читал Синди Шелдона в оригинале.
Гаишники пару раз останавливали «сладкую парочку», в надежде поживиться, но корочки капитана КГБ быстро превращали вымогателей в бдительных стражей правопорядка на дорогах.
Писец, как водится, подкрался незаметно. На заправке, куда свернула машина, не оказалось дизеля.
Ничего подобного в Европах не могло произойти в принципе, и это несколько сбило Катерину с радостной волны, напомнив о реалиях российской действительности:
«Это вам мадам не Европа – матушка Россия, извольте видеть», – напомнил о себе дух патриотизма.
«Мадмуазель», – смущённо поправила капитанша.
Баширов нарисовался за её правым плечом совершенно неожиданно.
– У нас проблемы?
– Да вот, – выразительный кивок на табличку, которая красовалась на колонке для отпуска дизельного топлива.
– Ну, а до ближайшей заправочной станции?
– Не хватит. Вот самонадеянная дура, – и дамочка прошептала в свой персональный адрес такую фразу, которую таким утончённым леди и знать-то не положено.
– Ладно не переживай. Поехали. – Напарник, в штатском, но с корочками старшего лейтенанта, направился к задней двери, намереваясь умоститься на своё место.
– Куда? – бестолково захлопав глазами, удивилась леди.
– До трассы доедем, выставим канистру, купим у леваков. Делов-то, – буднично заявил Русик, открывая книгу и умостившись на заднем сидении волжанки.
– Хорошо, будь по-твоему – согласилась дама, всецело положившись на опыт Баширова. – В конце, концов ты мужчина, а я всего лишь слабая девушка.
«Ага совсем слабая и безобидная, – съехидничал внутренний голос, – кобра и та безобидней».
«Хам! И вообще чья бы корова мычала».
Капитанша повернула ключ зажигания. Стартер запел свою песню, а там её подхватил и двигатель. Отъехав пару километров от АЗС, двигатель чихнул и остановился.
Набранной скорости вполне хватило, чтобы аккуратно припарковаться на обочине.
Пустая канистра из багажника перекочевала на обочину, сигнализируя о том, что : «Помогите люди добрые. Продайте Христа ради литров двадцать солярки, а лучше сорок».
Добрые люди не заставили себя долго ждать.
– Девушка вам слить бензинчику? – поинтересовался какой-то лысый хмырь.
– Не нужно дедушка! – съехидничала дама.
– А какого хрена ты тогда канистру выставила, – удивился «кучерявый».
– Ехал бы ты своей дорогой дядя, – дама впилась в доброго самаритянина фирменным милицейским взглядом, не оставляя сомнений у товарища, что это не просто так.
«ОБХСС?!» – быстро сообразил лысый и поспешил убраться от греха подальше.
Таким же образом удалось отшить ещё дюжину доброхотов.
Дух отчаяния уже начал витать над неудачливыми путниками, когда вдалеке показался МАЗ.
– Катерина, тормози!
– Спрячься, – успела прошипеть темноволосая леди, бросаясь наперерез фуре.
Скрип тормозов. Маз, прочертив на асфальте тормозной след, остановился.
– Ты что дура под колёса лезешь. Совсем очумела, – выскочивший водила густо покрыл фифу лаком, не стесняясь в выражениях.
– Отлейте топлива до заправки доехать. Я заплачу, – часто захлопав ресницами, пролепетала девица, всеми силами корча из себя классическую интеллигенточку московского разлива.
Мужик ошалел, а потом уже поднял было руку к башке, собираясь объяснить грёбаной интеллигенции, как устроены автомобили.
Но тут вдруг с задней кровати, как чёрт из табакерки, выскакивает заспанный сменщик и, подмигивая аж обоими глазами, вопит: «Сливай Вася, сливай. Отчего людям не помочь, конечно, красавица, отольём, о чём речь!»
Поначалу удивлённое выражение лица первого водилы постепенно проясняется хитрой улыбкой понимания, а затем и вовсе с коварным видом он, согласно кивает головой и, схватив канистру, бежит её наполнять и даже заливает в бак легковушки, в предусмотрительно поставленную воронку.
Получив деньги, барыги отъезжают на несколько метров и останавливаются в ожидании шоу. Даже на этом расстоянии видно, как они катаются по кабине от радости, ухахатываясь над тупой дурой.
Сообразив, в чём дело и решив подыграть шоферюгам, Катерина садится за руль и начинает играть педалью газа. Волга, не привыкшая к такому варварству, начинает брыкаться, отчаянно прыгая вперёд, попердывая глушителем и визжа стартером.
Работяги из МАЗа пялятся в зеркала заднего обзора и уписываются от смеха, отпуская солёные шуточки в адрес бабы-дуры.
Баширов, открыв заднюю дверь, быстро сообразил, что от него хотят, и тоже старательно изображает недоумка:
Стучит носком туфли по колесу, гладит капот и старательно изображает подкаблучника.
Минут пять длится представление.
«Ну, хватит!» – решает коварная дамочка и решительным жестом подзывает своего «козла безрогого» к бензобаку.
Открыв крышку, она что-то ему орёт.
Оба дальнобойщика сквозь смех недоумённо смотрят на её действия не совсем понимая, что эта шмара хочет от мужика.
Баширов, давясь от смеха, и старательно изображая из себя, «жертву домостроя», опускает штаны, достаёт такой немаленький инструмент полового размножения и делает вид, что мочится прямо в бензобак.
Хохот из невдалеке припаркованного МАЗа, доносится до Волги. Из открывшейся дверцы вываливается сменщик водилы и ржа «в голос» скатывается в придорожную канаву.
А в это время интеллигент-подкаблучник заканчивает писать, закрывает бензобак крышкой и садится на заднее сидение легковушки.
Евоная стерва садится за руль. Стартер с пол-оборота заводит двигатель. Взвыв мотором, резко сорвавшись с места, Волга, быстро набрав скорость, исчезает из вида обдав работяг и сам МАЗ облаком дорожной пыли.
Выпученные глаза бедных водил были видны в зеркальце заднего вида лучше, чем фары ихнего трудяги МАЗа.
На чёрном континенте.
Руслан Баширов в Конторе оказался совершенно случайно, а может, так было предопределено в Небесной Канцелярии. Не мне судить.
Родился наш герой в далёком сибирском городишке Учёртанароганске (истинное название скрыто мною, по понятным соображениям), расположенного на берегах могучей сибирской реки – Шантары.
Городишко небольшой, но знаменит уже тем, что тут отбывали ссылку два Генералиссимуса Российской империи.
Сначала тут тянул срок князь Меньшиков – ворюга известный. Александр Данилович строил град на Неве, между прочим, за свои деньги, предварительно хапнув их в казне Российской.
А потом и граф Миних припожаловал – персона исключительно властная, привыкшая командовать и гнуть людишек в бараний рог.
Справедливости ради следует заметить, что Миниха боялись и уважали, за то, что местную школу построил за свои деньги, церковь, почитай, заново перестроил, землицу пахал, дичь лесную стрелял, детишек учил наукам всяким. Жил не шибко богато, но здоровье сохранил и местных девок брюхатил по обоюдному согласию исправно.
Местное начальство, что должно было надзор за ним осуществлять, сразу к ногтю прижал, пообещав стереть в порошок всякого, кто вякнет что-то супротив его воли, разумеется, когда станет Сибирским губернатором.
Обещание граф сдержал, правда, через два десятка лет. Но ведь сдержал!
Самуил Саныч Либерман, сыгравший немаловажную роль в судьбе Руслана, был еврей. Руководил каким-то научным институтом в Москве и знал, аж восемь иностранных языков.
Но вот подумайте люди добрые на кой ляд советскому человеку знать восемь языков, когда многие руководители, сидящие в Кремле и одного толком не знают?
Подозрительно это! Бдительные товарищи из числа соседей заинтересовались «профессором». Но, скорее всего, они попросту положили глаз на его комнатёнку в коммуналке, а может, ещё чего, но стали копать под бедного жида основательно и стучать не хуже дятлов в Органы.
Раскопки обнаружили старый велосипед, который Самуил Саныч хранил в малюсенькой кладовой и любовницу – даму хоть и молодую, но к великому разочарованию всей этой своры доброхотов – вдову, коей по статусу не возбраняется крутить втихаря хвостом.
Законом это не запрещено, но от греха подальше Либермана, из партии турнули, из института выперли и отправили в забытый богом сибирский угол заведовать леспромхозом и забыли о нём напрочь.
Это в дальнейшем спасло любвеобильного еврея от больших неприятностей, потому что во времена Ежова почти все его коллеги отправились либо на лесоповал, либо в шахты, а некоторые переселились к Богу в гости или к Сатане. Ну, это как кому повезло.
Пока ретивые следователи ОГПУ трясли коллег «профессора», Самуил Саныч исправно давал план, писал доносы начальству, лизал ему же попу и жил себе весьма скромно.
Разменяв восьмой десяток, Либерман бодрости духа не растерял. Наоборот, скуки ради, вспомнив профессорскую молодость, стал обучать Русика, – смышлёного соседского паренька языкам, кои сам уже основательно позабыл. Вначале он искренне удивлялся способностям ребёнка, а потом наслаждался, слушая провансальский говор паренька.
К шести годам Баширов весьма сносно мог изъясняться на восьми иностранных языках, знал основы высшей математики, и по большому счёту мог преспокойно пойти аж в пятый класс, но выделяться среди, таких же как он «пердышей» не стал.
Отец Руслана работал в местной жилищной конторе сантехником и считался хорошим специалистом по части унитаза, вантуза, газового ключа и прочистке всех и всяческих заторов. Пользовался заслуженным уважением у начальства, шабашил понемногу, но меру знал.
Начальство ведь привыкло срать не только в душу. Стать обладателем заветного фарфорового унитаза и гадить в тепле и неге, с работающим сливом и при тёплых батареях – это, брат, дорогого стоит.
Баширов-старший сына учил на совесть и когда он закончил местную восьмилетку, а потом и десятилетку, то ни в какие институты, или там техникумы, отпускать отрока не стал:
– Нечего тебе дуру валять по столицам. Аттестат есть, а вот ума нет. Отслужишь срочную, а потом посмотрим, – так и порешили.
Руслан хлюпиком отродясь не был – так, невзрачный серый мышонок, которого в толпе и различить было невозможно. За спинами старших он не прятался, но и напоказ не лез, инициативы и показного рвения не проявлял.
А вот то, что пару раз на Мишку – Хозяина и Прокурора местных лесов с ножом хаживал, знали единицы, но молчали, да и не поверил бы никто. Отец Баширова был заядлый охотник-браконьер, и сына пристрастил лося с одного выстрела валить. А потом килограмм пятьдесят свежатины на себе, да по сопкам и буреломам по пояс в снегу вёрст тридцать не раз тащить приходилось. Тут здоровье и силушка требуется.
В армию Руслан ушёл как все – по повестке и попал в провинциальный забытый богом и начальством военный городок. «Дедушки», как и положено по уставу, молодого припахали в первую же неделю. Мухи в руках Русика не сношались, но побои за нерасторопность он принял, даже не пикнув – традиция.
А вот когда один из ретивых дембелей решил продолжить «марлезонский балет», то получил от «молодого» в рог вполне качественно.
Это был вызов! Нарушение устоев, бунт на корабле. В эту ночь было решено для начала, прокатить наглого «духа» на «велосипеде».
Но «поездка» сорвалась, и шестеро оболтусов отправились в медсанчасть с поломанными носами и рёбрами, причём у каждого из нападавших.
А «молодой» даже и не особо запыхался. Рельефными мышцами в духе Арни Шварценеггера Руслан похвастать не мог – жилистый был, как сыромятный ремень, а вот напавших на него сослуживцев уложил в три касания и не запыхался.
Таким, как он дурное мясо на себе таскать и не нужно, а вот в драке, на охоте, да и просто в жизни они опасны как мангусты – жёсткие и стремительные.
Офицеры, с подачи замполита, написали рапорты о случившемся, но наверху дело мягко спустили «на тормозах».
Группа поддержки из «дедов» попробовала повторить наезд, но работы местной медички только прибавилось, а вот желающих попробовать Русика «на зуб» резко убавилось. А вот когда на стрельбах все пули «сибиряка» легли в десятку, оставив на её месте зияющую дыру, начальство поскребло «репу» и на погоны комроты прилетела внеочередная звёздочка.
Докладная от Замполита улетела в дивизию, – так, на всякий пожарный случай. Но её опять «по-тихому» спустили на тормозах, к великой радости, всех заинтересованных сторон.
Солдат, спит, а служба себе идёт. Вот уже и второй год пошёл, дембель замаячил на горизонте.
За год начальство выяснило, что к ним попал самородок. Баширов не только отремонтировал гарнизонную котельную, от которой грелся весь небольшой городишко, но и водопровод заработал вполне себе исправно и даже канализация.
Зампотех попытался привлечь сержанта к ремонту автопарка, но вышестоящее руководство заявило, что помимо казённого транспорта есть и личный, а вот стоящих спецов днём с огнём не сыщешь, и пришлось Руслану заняться ремонтом Волг и Жигулей офицерского состава.
Но это, в сущности, такие мелочи. Главное – в квартирах военного городка появилось тепло, батареи стали горячими, туалеты заработали, как им и положено, а из кранов полилась вполне себе чистая вода.
ЧП случилось за три месяца до дембеля. Городское начальство выбило из области деньги, и в город прибыл груз из самой Японии с новым суперсовременным котлом, немецкими насосами и прочими прибамбасами. А с грузом и пара специалистов. Один маленький косорылый японец и толстый рыжий немец.
По-русски забугорные спецы ни бельмеса. Лопочут что-то по-своему, по-буржуински, руками машут.
– Матерятся, сволочи, – констатировал Главный инженер местного ЖЭКа. Солидный такой дядька в годах с пивным брюшком и лысиной на всю голову.
Зам Городничего по образованию срочно командировал учительницу немецкого языка в качестве переводчика. Про японца речи пока не шло. И тут случился казус.
Представьте себе:
Начальство, в лице Градоначальника с толпой бездельников в виде всяческих там Замов и Помов, прибывшее на монтируемый объект городской инфраструктуры, стоит с довольными рожами. Рыжий Фриц машет перед своей мордой, какими-то бумажками и лопочет что-то по-своему, а училка, коей положено переводить всю эту немецкую тарабарщину глазами хлопает, и ни хрена понять не может. Назревает конфликт.
Прибывший Первый секретарь местного Горкома, просит учительницу немецкого перевести им, что «фриц» хочет.
– Я ничего не могу понять – смущённо заявляет женщина, виновато опустив глаза.
– Почему? – не понимает Начальство.
– Он говорит так, как нас не учили в институте, – пытается оправдаться преподавательница.
Первый секретарь, не выбирая выражений, процедил сквозь зубы такую фразу, что преподша враз побурела и чуть не опустилась своим тощим задом в лужу.
Если перевести реплику партийного Босса с матерного на общечеловеческий, то это звучало примерно так:
– Чему вы наших детей учите. Сволочи?
Ситуация становилась интересной! Эмоции уже перехлёстывали через край. Ор стоял вселенский, и непонятно чем бы всё это закончилось. И тут, откуда ни возьмись, появляется Русик со схемой подвода воды к монтируемому агрегату.
Будучи занят делом и не зная причину начальственного гнева, сержант СА спокойненько так обращается к японцу с интересующим его вопросом, на японском.
Японец, приняв вопли местного начальства за проявление «русского гостеприимства», о котором был наслышан у себя на островах, начинает объяснять русскому "инженеру" в зелёной с погонами спецовке, суть проблемы. А там и рыжий «фриц» подсоединился к разговору.
И вот эта троица щебечет себе на японском и немецком и даже толстенный атлас с чертежами расстелили на столе. А потом и вовсе умотали за угол строящегося объекта.
Начальство пялится на всё это непотребство и хлопает губами, что та окунь-рыба, на бережку.
В тот же вечер личное дело товарища Баширова легло на стол командира дивизии, и тут выяснилось, что данный товарищ свободно владеет иностранными языками, причём техническими, чему в школах не учат.
Теперь уже не просто Докладная – огромная Закладная записка улетела в Москву.
Спешно, прибывший «товарищ из Органов» после беседы с Башировым выяснил, что он не только в совершенстве владеет, немецким и японским, но и китайским, испанским, французским, не говоря уже об английском. При этом матом может крыть на всех языках, почище портовых грузчиков из означенных стран.
Самородка спешно командировали в Первопрестольную. И ему было сделано предложение, от которого, он не мог, даже если бы захотел, отказаться. Что, кстати, категоричным образом не входило в его планы, но дембель ещё не наступил.
О чём там думало начальство в высоких кабинетах в Москве непонятно, но Руслана по-быстрому дембельнули и настоятельно рекомендовали не кочевряжеться, а ехать в Питер, который в то время носил гордое имя Владимира Ильича и поступить в обычный ВУЗ на инженерный факультет.
Спорить с Органами никто не стал и заявившись на брега Невы в дембельском прикиде Баширов в Приёмной комиссии сдал требуемые документы и написал заявление на поступление сразу на трёх языках, не считая русского, в надежде, что его выпрут.
Расчёт оказался верным. Председатель приёмной комиссии, уважаемый доцент, который и родного языка, как следует, толком не знал, порвал все три заявления и дал указание:
«Гоните этого умника в ядрёной фене, и чтоб я его больше никогда не видел».