Агентесса. Королевский гамбит
Без труда выдержав возмущённый, пышущий негодование взгляд, продолжила, обменявшись неуловимыми для посетителя взглядом с хозяином кабинета:
– Исходя из вашего рапорта, я поняла, что группа курсантов, которых вам доверили вести, бесперспективна, проще говоря это куча никому не нужного дерьма. Так?
Две пары глаз внимательно смотрели на майора.
– Да я так утверждаю, – с вызовом заявил он.
Обворожительная лейтенантша прищурилась и прощебетала:
– Пройти пять сотен километров без документов, не вызвав подозрения у ментов и «соседей» (СВР издавна соседями звали сотрудников КГБ и наоборот), при этом раздобыть подлинную ксиву и деньги без криминала, вы считаете невозможным?
Майор снисходительно улыбнулся:
–Товарищ старший лейтенант уж поверьте моему немаленькому опыту, – он скосил глаза на генерала, – за бугром я бы может и попытался это провернуть, но у нас в стране это невозможно.
– Кажется, на этом вы и погорели? – дамочка без сожаления вогнала ядовитое жало в душу бывшего нелегала. Спокойно приняла ненавистный взгляд, полыхнувший в его глазах, и безжалостно припечатала майора к стене генеральского кабинета:
– А вот я прошла и в наших палестинах.
Два взгляда скрестились, но генерал не дал разгореться пожару:
– Успокойтесь! Задание непростое, но как показывает опыт выполнимое. Согласитесь майор, найти жемчужину даже в куче дерьма, – он с улыбкой посмотрел на девушку, – почётно. Свободны!
***
К назначенному сроку в школу вернулась дюжина исхудавших курсантов, причём чёртова. Двоих пришлось вытягивать их ментуры, четверых арестовали ГБшники, один не вернулся, вообще.
Телефоном воспользовался только один. Читая отчёты, вернувшихся курсантов майор злорадно улыбался, потому что ни один из прибывших не выполнил в полном объёме поставленные задачи.
Один устроился на вокзал и разгружал вагоны с толпой алкоголиков и не загремел на нары только потому, что вокзальное начальство крышевал какой-то крутой Мен из ментуры.
Другой проявил зачатки интеллекта и попытался пристроиться у храма на паперти, но его сперва побили, а потом стукнули куда надо и, прибывшие «комитетчики» забрали подозрительного типа.
На паперти, уже в другом городе, тоже проделали уже менты. Через три дня, после начала операции, позвонил Таманцев и густо покрыл майора матом, а на его возражения типа: «Я Вас предупреждал» – пообещал выгнать его к чёртовой матери без выходного пособия.
Назревал скандал. С одной стороны «Уксус» был прав, но с другой в школу были вложены немалые средства, в его стенах прошли учёбу лучшие агенты, худшие тоже, здесь засветились.
Короче говоря, если бордель на грани краха, то Хозяин неизбежно стоит перед выбором: либо менять мебель, либо девочек.
Майор понял, что его загнали в ловушку:
«Вот сука! – только теперь он понял коварство блондинистой интриганки в лейтенантских эполетах. Ему стало понятно, как божий день, что «Хозяин» не станет трогать девочек, а вышвырнет за порог мебель – майора-инструктора, не сумевшего подготовить вверенных ему курсантов, и возможно, без положенного пенсиона.
Оставался всего один шанс, хиленький такой. Перед ним на столе лежала папочка с личным делом Баширова Руслана – последнего пока ещё не вернувшегося курсанта.
Солнце катилось к закату и майору стало грустно. Он смотрел на телефон, ожидая звонка от генерала. И он позвонил.
Но вместо генерала звонил дежурный по КПП:
– Товарищ майор тут наш курсант прибыл.
– Баширов Руслан?
– Да.
– Пропускай!
Майор подошёл к окну, отдёрнул штору и смотрел на огромный красный диск солнца, торжественно висевший на самом краешке высоченной стены, опоясывавшей периметр школы.
«Выгребся всё-таки», – подумал он, глядя, как белоснежно белый автомобиль, ГАЗ-24 последней модели, не спеша въезжает во двор.
«Ну вот и начальство припожаловало», – с грустью подумал майор, взялся за штору с намерением задёрнуть, и остановился, удивлённо смотря на чудо советского автопрома.
Открылась дверца и из нутра железного комфортабельного жеребца, на свет божий явился Баширов в идеально подогнанном серого цвета костюме, белой сорочке и в дорогущем галстуке. Потянувшись, зевнув и стрельнув взглядом в сторону «Белого дома», уверенной походкой, никуда не спешащего человека, отправился к инструктору на доклад.
Постучавши в дверь кабинета и получив разрешение, прибывший курсант вынул из кармана ключи от авто, красную книжечку: «Водительское удостоверение» и две запечатанных банковской упаковкой пачки четвертных купюр.
– Где ты всё это взял? – холодно спросил майор, напяливший на рожу маску безразличия и холода, хотя в глубине его души творился нешуточный переполох.
– Я совокуплялся со старухами.
– Как? – морда майора вытянулась, налившись кровью и удивительным образом напоминала рожу серийного нарушителя правопорядка.
– Драл их со всем прилежанием, как учили.
Майор знал, что получить зачёт у капитана Брагиной и её своры ненасытных "гарпий" не просто, он бы точно не сдал.
– Так… присаживайся и давай по порядку.
***
В ближайший город я добрался уже под вечер и направился на городское кладбище.
– Почему? – удивился майор. Уж чего-чего, а такого он точно не ожидал.
Пожав плечами, Руслан заявил:
– По ночам, а надвигалась именно ночь, погост единственное место, где нет милиции, да и есть хотелось. Вы, видно, товарищ майор давненько не были на Родине, да и родились наверняка не здесь.
Майору стало не по себе. Его так легко, буквально с маху, просчитали.
– У нас в России на кладбище принято при посещении умерших кушать и выпивать, треть оставлять на могилке, ну если не покойнику, то тем, кто забредёт и помянет усопшего добрым словом. Принято у нас так. Вопрос с кормёжкой был решён.
«Лихо» – подумал майор, но вида не подал.
– Утром, позавтракав и выпив стопочку, я отправился на поиски «жертвы» и вскоре у могилки немаленьких таких размеров из чёрного гранита я обнаружил старушку, которая рыдала, молилась и каялась с таким неистовством, что мне стало понятно, что, вероятно, именно она и спровадила дедушку в лучший из миров.
Я возложил на могилу цветы. Мы встретились взглядами, и я сразу понял, что ей надо, далее действовал по методике, которую нам читали в первом семестре.
С кладбища мы возвращались, уже вдвоём держась за руки.
Она была добра и ненасытна, не хотела меня отпускать, но через трое суток вызвала такси, оплатила дорогу, вложила мне во внутренний карман новенького пиджака, рекомендательное письмо к подруге и три тысячи на мелкие дорожные расходы. Мы расстались.
– Понятно! – хмыкнул майор. – Оригинально. Ну, а откуда у тебя «Волга» и права, ведь у тебя не было с собой документов?
Баширов молча взял остро заточенный карандаш, лежащий на столе и бумагу, начертал что-то на ней и передал майору.
Прочитав, майор удивлённо уставился на курсанта. Наконец, овладев собой он, перейдя на шёпот, одними губами, пролепетал:
–Ты хочешь сказать, что ты спал с женой товарища…, он не посмел даже вслух произнести фамилию человека, стоящего рядом с Леонидом Ильичом, члена Политбюро, всесильного…. – Этого не может быть!
– Увы, но это так. Даже с двумя от третьей я отказался.
Сказать, что майор был в шоке, это ничего не сказать. Он просто не мог поверить.
«Трепло» – наконец решил майор и заявил.
– Так, машину тебе подарила супруга товарища …, – он покосился на листок бумаги, которую он предусмотрительно перевернул и сунул с красную папку, лежащую у него по правую сторону.
– Да и деньги тоже. Кстати, она просила меня хотя бы изредка навещать её. Дозволите?
– Нет! – гаркнул майор, – ну а водительские права?
– Это любовница, между прочим, они с женой уважаемого "члена Политбюро", – он кивнул на красную папочку, – добрые приятельницы.
– Ну, а кто третий?
– Сам. Он всё и организовал. Предлагал мне работать в его аппарате, но я отказался.
Картинка сложилась. Майор увы, был циник на штампы и догмы коммунистической морали «строителя коммунизма» давно ложил хрен с прибором.
– Понятно. Отчёт напишешь завтра, поутру. Ты выглядишь устало, разве ты плохо питался, не похоже.
Баширов вздохнул и чуточку отрешённо промолвил:
– Вы правы, я чертовски устал, эти старухи были ненасытны, и мне пришлось отработать «Волгу» и купюры по полной программе.
– Понятно. Деньги сдашь в кассу, Волгу поставь в гараж, используем её в оперативных целях. Мелочь можешь оставить себе. Свободен!
Баширов чётко повернулся и направился к двери. Когда он взялся за ручку, намереваясь покинуть кабинет. Майор уловил некоторое несоответствие в его рассказе и поспешил внести ясность:
– Курсант!
Баширов обернулся.
– А сколько лет супруге, он взглядом показал на красную папку.
– Сорок два, ну от силы сорок пять.
– Да какая же она старуха? Мы же с ней почти одногодки?
И тут он понял, что опять подставился по полной программе.
Баширов улыбнулся и ответил:
– Товарищ майор она мне в матери годится.
– Свободен курсант, рявкнул майор, опускаясь на стул.
Настроение было препаршивое. И тут зазвонил телефон.
Подняв трубку, он услышал мелодичный женский голос, без сомнения, принадлежащий блондинистой стерве, с которой он беседовал в кабинете генерала.
– Вас Сергей Михайлович можно поздравить!
– С чем? – наливаясь гневом ответил майор, понимая, что только что произошедший в его кабинете разговор уже известен красотке.
– Вам, подобно библейскому петуху, удалось отыскать жемчужное зерно в куче дерьма. Ещё раз поздравляю.
В трубке раздались короткие гудки.
– Сука! – ругнулся в голос майор.
Через три года Баширов был переведён в группу Катеньки Козловой, к тому времени уже капитана.
Операция «Крокодил».
После того как из Батуа турнули америкосов, из Союза пришли два Больших десантных корабля с ротой российского спецназа и шестью танками Т-55. Страна прочно стала на социалистические рельсы. А вскоре начались разработки весьма ценной руды, найденной забугорными геологами.
А вот в соседней Бангали царил полный бардак. Страна невелика и официально считалась протекторатом Великобритании: медь, хлопок, бананы и даже каучук. Сотни лет здесь царил перманентный бардак и никому по большому счёту не было дел до этого мелкого камушка в британской короне, но интересы великих держав всё же скрестились на «Чёрном континенте».
Местные обезьяны воспылали жаждой знаний, и часть из них поехала в СССР, часть в Англию, в общем расползлись по Глобусу, что тараканы. Образование, вещь дорогая и нет ничего удивительного, что даже у нас в Краснодарском Политехе появились негры – СССР учил их практически бесплатно.
Учёность, как известно, не проходит бесследно и нет ничего удивительного, что вскорости у резиденции генерал-губернатора появились интеллигенты с плакатами. Дальше, больше. Эти дегенераты орали, плевались и в конце-то концов достали жену уважаемого Наместника Её Величества королевы Англии.
– Генри! – заявила высокородная английская леди, – давай бросим кость этим обезьянам, пусть они заткнутся.
Наместник, как и, большинство мужчин, был туповат, и до утончённой женской логики ему было, как до Китая раком.
Только после третьего раза он проник в замысел жены и немедленно связался с премьер-министром метрополии. Через неделю, получив соизволение Королевы, из толпы орущих, был схвачен один, здоровый такой негр и назначен Президентом.
Народу было торжественно объявлено, что в Бангали наступила демократия.
Но как известно: Демократия – это не что иное, как диктатура подонков. Государственные перевороты пошли чередой, менялись президенты и правительства и это продолжалось бы долго, пока соседняя Батуа не стала на социалистические рельсы, и СССР не положил глаз и на Бангали.
И опять, уже в который раз интересы русских и англосаксов столкнулись. Наши задействовали агентуру и после очередного переворота президентом Бангали стал некий Гобон Гандоя.
По невероятному стечению обстоятельств этот Гандоя учился в СССР, и между прочим, в Краснодарском Политехе в девяносто четвёртой группе мех-фака, где учился и автор сего повествования. Невероятно, я бы сам не поверил, но вот так получилось.
Ну раз уж так сошлись звёзды, и я оказался коим боком причастен к этой истории, могу засвидетельствовать, что этот самый Габон Гандоя, дерьмом был редкостным и фамилию, да впрочем, и имечко оправдывал на все сто.
Ходил сволочь на лекции в огромных очках с толстенными дужками, спал в них и даже в сортир с ними бегал. Возник интерес, но объяснение оказалось самое прозаической и удовлетворило всех, или почти всех:
– Этот мудак ничего не слышит, а в очках у него слуховой аппарат, – объяснил нам староста нашей группы Шумаф, мировой парень. Он, потом, трижды возглавлял строительный отряд «Механик». Шумафа уважали все, включая ректора, потому что при желании он мог договориться с кем угодно, хоть с самим чёртом, хотя и был адыгейцем.
Так вот, однажды на лекции по истории КПСС в знаменитой на весь Краснодарский Политех восьмидесятой аудитории, на перерыве этот «Гандон» подошёл к нашей Леночке, самой красивой и невинной девушке на механическом факультете и что-то шепнул ей на ушко.
Лена вспыхнула, как роза и рысью рванула из аудитории, чуть не сбив с ног Лёшу Синдицкого и Шумафа. Из глаз красавицы хлестал целый водопад слёз. Оставить это без последствий никто не собирался.
Лёша, недолго думая, при появлении в аудиторию подошёл к этому борову и хряснул ему промежду глаз. Очки улетели на пол, стёкла в разные стороны, а под глазом на черномазой роже вспух солидных размеров фингал.
Скандал, конечно, стараниями старосты группы замяли. Очки наши умельцы подчинили, обнаружив, что помимо слухового аппарата в дужках имелась и другая интересная начинка. Вот только что за секреты эта обезьяна хотела выведать в Политехе, мне до сих пор непонятно.
Воцарившись в президентском дворце, этот Гандоя тут же присягнул на верность Её Величеству Королеве и объявил себя главой Бангали, повелителем негров, крокодилов, а также всяческих ползающих и летающих гадов.
На гербе этой самой Бангали он приказал изобразить нильского Крокодила и уже через неделю арестовал и укокошил всех бывших соратников и бывшее правительство в полном составе.
Ну ладно уконтропупил ты соратников – дело житейское, и у нас такое случалось, не жалко, так на хрена скармливать безвременно выпертых с тёпленького и хлебного места соплеменников крокодилам? Согласитесь – редкостная сволочь.
Дипломатов крокодилам скармливать Гобон не стал, да кто бы ему это и позволил, но выгнал из Бангали почти всех дипломатов, прислугу, шоферов и соответственно шпионов тоже. По крайней мере, в посольстве СССР осталось только двое: посол и его помощник по культуре.
У англичан было примерно тоже. Схватки под ковром диппредставительств утихли как-то сами собой – некому было шпионить, да и не за кем. Хотя англичане, продолжали нам гадить, по стародавней традиции.
И в это самое время помощником по культуре в Бангали назначили Сашу Петрова. Лейтенанта назначили на майорскую должность. Перспективы открывались самые радужные. Прибыв самолётом в Санто-Кроче Петров сразу же явился к послу.
Посол, невзрачный такой худющий, как глист мужчина, которому было хорошо за пятьдесят. Бывший партийный функционер, которого молодые и перспективные товарищи по партии сначала подставили, а потом и выперли из обкома, принял Петрова сухо:
– Развёртывать агентурную сеть я вам категорически не советую.
– Вы мне этим заниматься запрещаете официально, – вспыхнул Петров, – а как же указания из Москвы?
Действительно, Москва с дебильным постоянством слала депеши с требованием активизировать агентурную работу и сосредоточиться на нейтрализации англичан, правда, каким образом это проделать не уточняла.
Посол посмотрел на своего помощника, махнул рукой и ничего не сказав отпустил, напутствовав загадочной фразой:
– Как всю вашу агентуру сожрут крокодилы, приходите, тогда и поговорим.
Не поняв намёк, Саша развил бурную деятельность и уже через неделю завербовал троих негров из вновь назначенного правительства и даже имел встречу с третьей женой самого Гандоя. Купюры с ликами американских президентов для этих целей он получил от посла. Посол загадочно улыбался, но доллары дал в полном запрашиваемом Петровым объёме.
А в субботу вечером к посольству подкатил белоснежный Bentley, и Петрова попросили прибыть к Президенту. Посол как-то странно усмехнулся и незаметно перекрестил Сашу на выходе.
Президент демократической Бангали лично встретил Петрова. Надо сказать, что этого Гандоя мы ещё в Политехе неплохо обучили русскому разговорному, включая мат, так что переводчик им не потребовался. Они вспомнили русские берёзки, Гандоя рассказал о том, что всегда питал слабость к русским женщинам и как-то незаметно ледок между ними растаял.
Сашу пригласили к столу, отведать «чем бог послал» и тут он увидел на огромном блюде жопу, причём женскую в запечённом виде.
– Это моя третья жена, – поспешил проинформировать русского дипломата Президент, – она разговаривала с вами вчера и вы, кажется, даже заплатили ей некоторую сумму.
Петров почувствовал, как у него кольнуло в боку и по спине пробежала струйка холодного пота.
– Пройдёмте мой друг, я вам покажу нечто интересное, – Президент встал и показывал Саше на дверь, выходящую в сад.
Это был классический английский сад, все традиции и нюансы были скрупулёзно соблюдены и даже посредине наличествовал обширный водоём, к которому они и направились.
Вот только вместо золотых рыбок в водах водоёма плескалась дюжина огромных нильских крокодилов.
Вспомнив печальные глаза посла Петров на всякий пожарный случай занял такое положение, чтобы, в случае если его попытаются столкнуть в воду разделить свою судьбу с самим Гандоя. Президент широко улыбнулся и выдал тираду, которой мы его обучили ещё в Краснодаре.
Если её перевести с матёрного на дипломатический, то она звучала примерно так:
– Не ссы Саша, останешься жив, но если ещё раз попробуешь вербовать моих людей, пеняй, нехороший ты человек на себя. Я тебя, редиска ты этакая, предупредил.
Пока он щебетал, два десятка амбалов выволокли из ближайших кустов всех тех, кого успел завербовать Петров и пинками сбросили в водоём. Вода вспенилась, окрасилась в красное. Зрелище было жуткое и Петров даже и не заметил, куда и когда исчез Президент. Пришёл он в себя уже у посольства. Его высадили из лимузина, придав для ускорения пинок, под пятую точку.
Это событие было освещено в местной прессе в самых цветистых красках, так что ни один местный негр ни смел и близко приблизиться к русскому посольству, а от Саши вообще шугались как чёрт от ладана.
Стало совсем грустно, и Петров явился в кабинет посла.
– Всю вашу резидентуру, я так понимаю, сожрали крокодилы? – скучным тоном констатировал чиновник. – Жаль, впрочем, я вас, кажется, предупреждал. Нет?
Петров виновато опустил глаза и согласился с тем, что имеет место именно то, о чём ему талдычил знающий человек.
– Эх молодость! Подойдите сюда молодой человек, – посол стоял напротив широкого, на всю стену окна, – вам не удалось завербовать людей, попробуйте привлечь на свою сторону местных аборигенов, и он взглядом показывал на огромного крокодила, жарившегося на солнышке на небольшой песчаной отмели, посреди мутной речки, протекающей невдалеке.
Саша удивлённо смотрел на посла ничего не понимая.
– Вы хотите сказать, что мне стоит вербануть крокодила?
– Можете начать с питона, но думаю крокодил всё же перспективней, – заметил посол и в его голосе Саша не услышал иронии.
Поняв, что его слова не воспринимают всерьёз, посол, махнув головой, пригласил Петрова пройти с ним. Они прошли в подвальное помещение и, открыв невзрачную дверцу, оказались в просторном помещении, под потолком которого, гудел вентилятор и волны холодного воздуха опускались на них.
Посередине помещения стояло с полусотни ящиков.
– Что это?
– Водка.
– А зачем?
– Молодой человек ну не пойдёте же вы на рандеву с пустыми руками.
«Он сумасшедший», – подумал Петров, но ничего не сказал.
На следующий день сразу после обеда Петров, положив в рюкзак десяток бутылок «Столичной», и четыре хлебных батона направился на берег реки. Река была не особенно широкой – метров сорок, может, чуть больше. Посередине её на песчаной отмели лежал огромадный нильский крокодил, а в окружавших реку зарослях кишела, орала и верещала всякая местная живность. Но намётанный взгляд разведчика всё сразу расставил на свои места.
Мелкие кайманчики, гадюки не в счёт, а вот огромный питон с большим оранжевым пятном на голове, обвивший ствол поваленного баобаба, худосочная мартышка, повисшая мордой вниз, и нильский аллигатор, валявшийся на песчаной отмели, выделялись на общем фоне.
Не раздумывая, Саша скинул одежду на бережку и, закинув на спину рюкзак с водкой, вступил в мутные воды местной реки.
Крокодил приоткрыл глаз, но остался на месте, мартышка удивлённо уставилась на пловца, а питон философски промолчал, переваривая очередного кабанчика, которого проглотил ночью.
Выбравшись на берег Петров, первым делом, подошёл к крокодилу и, как подобает культурному дипломату, представился:
– Саша! Выпить хочешь?
Крокодил удивлённо приоткрыл второй глаз и ответил вполне светски, как-никак, а именно его портрет красовался на гербе Бангали, а это, согласитесь, ко многому обязывает:
– Гена! Буду. Водка?
– Она родимая! – уже теплее ответствовал советский дипломат.
Достав буханку и обильно смочив её водкой, Петров кивнул Гене. Пасть раскрылась и обжигающий шарик проскользнул внутрь Генкеного чрева.
Выдохнув и крякнув от удовольствия, крокодил с сомнением спросил:
– Саша, а ты точно русский?
– Не понял? – Петров вылупился на аллигатора.
– Дурило! Пуля уже давно просвистела. Где вторая?
Физиономия русского разведчика под дипломатическим прикрытием расплылась в довольной улыбке. Они в течение ближайших пару часов опорожнили весь запас спиртного и прикончили закусь.
Маришка, – так звали мартышку, всё же не выдержала и присоединилась к ним, кружка отыскалась в рюкзачке и для неё, но даме, решено было много не наливать. Она не возражала.
Потекли дни, к троице иногда присоединялся и Кеша – пятнадцати метровый питон, но только после того, как переваривал очередного кабанчика или внучатого племянника Маришки, но она была не в претензии, а Саша в их интрижки не лез. Ему было действительно хорошо. Грустно конечно, что майорские погоны просвистели, так и не опустившись на его плечи, но видно не судьба.
Зачастую, после четвёртого стакана, Петров пел, друзья в меру сил и способностей ему подпевали. А ещё он иногда жаловался собутыльникам на Джона – английского посланника:
– Гена ты не представляешь, какая, это сволочь, подлая и низкая душонка, мало того, что гадит сволочь мне, так и на вас, моих друзей настучал этому «Гандону». Ребята вы уж будьте поосторожней, душевно прошу!
Компашка переглянулась, теперь кое-что вставало на свои места.
***
Президенту доложили, что русскому удалось-таки завербовать подданных Бангали. А так как он провозгласил себя повелителем негров и зверей, то решил сам разобраться с троицей.
Гену трогать Гандоя не рискнул. – Крокодил был для него и его племени, что-то вроде божества, а с богами лучше не связываться, Маришка – баба, её можно было прикончить в любой момент, а вот Кеша. Им следовало заняться в первую очередь.
Сказано – сделано. Вечером с парой телохранителей Президент, взяв винтовки с разрывными пулями, притаился на лодке в кустах недалеко от отмели. Кеше на месте не было. Ночь в Бангали не бывает тихой.
По берегам реки клубилась белёсая муть – то ли болотные испарения, то ли ночной туман. Над головой протянулась полоса чистого неба, усеянная огромными сверкающими звёздами. Помимо щелчков, воя и шелеста ночи частенько раздавался тихий детский плач – никакой мистики, всего лишь кайманы, но сходство полное. И постоянное жужжание комарья и прочей кровососущей нечисти. И вдруг неожиданно наступила звенящая тишина.
Возник и поплыл над водой странный бурлящий звук. Лодку явственно качнуло на высокой волне, снова качнуло, ещё раз, волны набегали чередой, плеща и шлёпая в низкий борт.
– Матерь Божья… – пролепетал Президент.
Сначала ему показалось, что он видит перископ подводной лодки, но уже в следующее мгновение, Гандоя прошила волна липкого, холодного ужаса, первобытного, старого.
Чёрный столб, высунувшийся из воды метра на четыре, – это от него разбегались волны – заканчивался огромной змеиной головой, глаза светились двумя зеленоватыми фонариками.