XXL Love. Кексики vs Любовь

Глава в которой герой лезет из кожи вон!

“Бурый, ты чо? Давно на своих бросаешься?”

Сообщение от Сеньки выплывает мне во всплывающих, и, честно говоря, я обрабатываю его не сразу. В рабочем режиме голова обычно забита настолько плотно, что туда не влезает пара лишних предложений, не то что какие-то там оторванные от задачи возмущения.

Впрочем, для дружбана-приятеля место там находится. Уж больно выбесил он меня в первые пятнадцать минут этого дивного часа. Даже любимый луковый супчик в любимом заведении у меня от приступа гнева чуть через уши обратно на белый свет не вернулся.

Это ж надо! Мой верный друг, мой первый партнер и просто гений в вопросах по целевой аудитории рекламных компаний – и так меня подставляет перед свежеотмеченным Эверестом.

“А ты давно впал в младенческий идиотизм, Емельянов?”– отбиваю, а сам заползаю в личный профиль Кексика. На рабочем аккаунте я уже был, слюной захлебнулся настолько, что пришлось даже парковаться не в парке, а в ресторане – уж больно тоскливо прилип желудок к позвоночнику. И ведь это только тортики-кексики-пироги-капкейки у Юльки на рабочей странице выставлены. А чтение расширенного меню для “банкетов домашней кухни” лично для меня заменило короткий курс виагры.

Вы просто вдумайтесь, как оно звучит: “Кордон Блю с моцареллой”…

Кордон Блю!

С моцареллой!

Черт возьми, опять слюна потекла!

“Бурый, ну ты чо? Не хочешь эту истеричку на место поставить?”

Я неплохо знаю своего друга. Он не станет без повода наезжать на кого бы то ни было. Но! Судя по всему, повод он для себя придумал. Ну, или ему рассказали, как я полчаса отмывал морду от кремового Юлькиного “поцелуя”.

Проблема в том, что мне не пять месяцев, мне нахрен не нужны заступнички, и уж точно не нужно, чтобы мои друзья еще больше портили отношение ко мне одного пышногрудого Кексика.

“Я тебя хочу поставить, Емельяныч. К лесу передом, ко мне задом! И найти в твоем организме место для швабры!”

Сенька молчит минуты три, обрабатывает, видимо, пытаясь понять, что это мне жахнуло на ночь глядя, а потом… А потом присылает скриншот отредактированного комментария.

“Кто-нибудь, скажите Максимовской, что нельзя готовить такие вкусные салаты. Ну или пусть хоть номерочек сатаны даст, с которым у неё контракт заключен. У меня таки есть к нему предложение”.

Фыркаю, сам заменяю свой коммент на краткой“То-то, Емельяныч”и снова пытаюсь сфокусироваться на дельных мыслях. На мою беду открылась фотка с Юлькой, в черном глухом платье, облипающим все её роскошные формы, и кровь резко отливает от мозга в сторону экватора.

Черт побери!

Волосы пышные, роскошные, длиннющие! Глаза – темные, огромные, выразительные! Губищи – так и просят поцелуя.

Какой же шикарный плацдарм! Найти бы еще её фотку в купальнике, но на личные фото Кексик ужасно жадничает. Зря, разумеется. Хотя я уже готов вот эту фотку перед сном открыть и натереть на члене качественную мозолищу.

Нечаянно дергается палец, нечаянно оставляется сердечко на записи о выложенной фотографии. Хотя…

Чегой-то, нечаянно?

Ща мы ей насыплем! Лайков полный воз! Жаль только, что фотографий так мало, но записей на странице хотя бы хватает…

“Изыди, Бурцев!!!”

Когда снова чпокает мессенджер, я уже хочу послать Сеньку нахрен – но к своему удивлению, смотрю на богатый на смайлики очередной посыл моей богини.

“Кексик, окстись! Ты можешь запретить мне спать в твоей постели. Можешь запретить сидеть на коврике у твоей двери. Но не можешь запретить мне смотреть в твои прекрасные глаза на этой твоей аватарке”.

“Могу! Лишу черный список девственности ради тебя!”

“Тогда я буду пускать слюни на твои прекрасные торты! Те, которые стоят на фоне твоей груди, до дыр засмотрю”

“Там ЧС тоже есть!”

“Что ж, придется, значит, приезжать к тебе каждое утро и караулить тебя у подъезда. Кажется, без твоих глаз я уже жить не могу”.

Судя по тому, что ЧС меня не настигает, перспектива встречи утром рано с великим и ужасным мной Кексик все-таки не соблазняет. Жаль, жаль!

“Без глаз, да? А ты хоть в курсе, где они у меня находятся?”

Никак не хочет Юлечка оставить последнее слово за мной. И вот это уже мне на руку.

“Не волнуйся, Кексик, я уже твое личико внимательно изучил. Глаза – это те две синих блямбы, что повыше рта? Шикарный, кстати, рот! Очень поднимает… настроение!”.

Сначала меня осыпают гневно матерящимися смайликами. Я же улыбаюсь, и снова переключаюсь на вкладку с Юлькиной страницей. Лайкаю очередную запись, с десятком фотографий цветущих первоцветов. Оставляю комментарий.

“Тебе идут подснежники, Кексик. Нежные цветочки нежной девочке”.

“Бурцев!!! – дождь из смайликов-матершинников останавливается, – что тебе надо, чтобы отвалить?”

“Твой номер телефона, Кексик!” – мой перечень требований очень короток и готов заранее. – “Хочу пожелать тебе спокойной ночи”.

Она молчит. Долго-долго помигивает дразняще “абонент набирает сообщение” и томительное многоточие. Видно, там было много посылов. Видно, Кексик осознала их бесполезность, потому что совершенно неожиданно мне прилетает: “Записывай. +7916…”

Неожиданный успех сначала окрыляет, а потом – озадачивает. Чую подвох, но… Она ведь не сознается, если спросить её об этом в лоб.

Набираю номер, на всякий случай прочищая горло для самого обворожительного из имеющихся у меня в запасе тембра голоса.

– Здравствуйте. Вы позвонили в клиническую психиатрическую больницу номер один имени Алексеева, меня зовут Наталья, чем я могу вам помочь? – спрашивает меня усталый, но все же явно привыкший к общению с психами мягкий женский голос.

Я сбрасываю вызов, с четким ощущением, что слышу, как одна шикарная зараза там, на другом конце Москвы сейчас покатывается со смеху.

Ох, Кексик, Кексик! Ты, наверное, думаешь, что жестоко меня обломала!

А я обожаю сложные головоломки! Но еще больше – возвращать долги!

***

Самые лучшие наступления – те, которые спланированы экспромтом. Верный же спутник удачи – это когда ты просыпаешься и понимаешь: погода за окном играет на твоей стороне.

Это ж где бы это записать, что в наше пасмурное лето с самого утра душевно жарит солнышко. И ни облачка на небе, от одного края и до другого. Ши-кар-дос! Ладно, значит, сегодня выгоняем кабриолет из гаража. Тем более, что любимый порш все равно восстанавливает покраску после кошачьего обстрела.

Бля, кто бы мог подумать, что я, вчерашний пацан, кидавший корбид в лужу, потому что других игрушек в арсенале не было, сегодня всерьез буду выбирать, на какой тачке выезжать из дома. На понтовом джипе для пущей брутальности, с которым я на особо важные переговоры таскаюсь, или, может, мне синий мерс взять, чтобы башку особенно красиво проветрить.

Впрочем, мой братец до сих периодически говорит, что я зажрался, и что мне просто повезло.

Ну, да, повезло. Попал в струю, пахал как проклятый, брал столько проектов, сколько не мог потянуть, но тянул, даже если спать приходилось по два часа раз в трое суток.

С другой стороны, я знаю людей, которые пахали не меньше моего. И они так капризно нос не морщат, выбирая тачку с утра. Они сдались, смирились, перестали трепыхаться. Вот пускай и смотрят молча, хотя, конечно, будь со мной рядышком пышногрудый Кексик с её-то роскошной гривой блестящих волос, смотрелось бы еще круче.

Конечно, из пункта А в пункт Б мне просто взять и доехать никто не дает. Сенька, разумеется, обнаруживает вопиющую недостачу директора рекламного агентства на рабочем месте.

– Где ты шляешься? – мрачно интересуется он, так старательно транслируя мне, что я мудак, что уже понятно, на самом деле зла он не держит. Просто выебывается, как обычно!

– По бабам, разумеется! – откликаюсь весело, а сам тянусь к телефону, из-за короткого писка в гарнитуре. О, мой заказ готов, можно забирать. Ну и отлично, а то вчера на ночь глядя устроили они мне там ломку: “Да мы не успеем, да все испортится, засохнет, надо было раньше заказ оформлять…” Терпеть не могу людей, которые вечно набивают себе цену такими вот реверансами. Нет бы сразу обозначить прайс или послать к черту.

– По бабам? В четверг? – Сенька цедит это тоном прокурора. – Ты что, забыл? К нам сегодня Кирсанов приезжает, а у меня с ним не очень как-то…

– Не очень как-то? – ухмыляюсь бессовестно. – Братан, ты бы хоть своей ленивой жопе более четкое оправдание придумал. Ты продать можешь любую хрень, даже во сне.

– А ты своей ленивой жопе какое оправдание придумал? – насмешливо уточняет Сенька, и по его тону уже ясно – звонит он не потому что у нас там трындец и без меня переговоры не переговариваются. Если бы все так было – я бы не позволил себе сорваться.

– А у моей ленивой жопы в оправданиях рекомендации диетолога, – трагично откликаюсь я, – для здорового функционирования организма и непоколебимости психики…

– Непокобелимости?.. – нахально вклинивается Емельянов, но я не даю себя перебить.

– Непоколебимости, Арсений Федотович, откройте словарь, проработайте свой словарный запас. Так вот, во имя всего этого и мира во всем мире мне необходимо питаться пять раз в день, и желательно домашней пищей.

– Ты к Юльке, что ли, опять поехал? – заинтересованно уточняет Сенька. – Вчерашнего провала было мало?

– Ты же знаешь, что я работаю до победного, Емельяныч.

Сенька задумчиво молчит, похмыкивает, но все-таки переспрашивает.

– А ты уверен, что оно тебе надо? Юлька не похожа на профурсетку. Такую если отошьешь после пары ночей – карма пару лет аукаться будет.

Забавный чел, все-таки. В карму верит. Впрочем, я тоже начинаю подозревать, что она все-таки существует. Иначе… Как объяснить, что вчера такой мощный клин со мной случился не с кем-нибудь, а с Юлькой Максимовской, девчонкой, которой я в школе прохода не давал. Отнюдь не в хорошем смысле слова!

– А кто тебе сказал, что Максимовская – это история о паре ночей? – философски отвечаю Сеньке.

– Ты! – кратко откликается он. – После развода, когда весь мой бар вылакал, и кулаками в грудь стучал, что больше не позволишь себя захомутать. Чо, не помнишь?

– Я помню, что вискарь у тебя дерьмовый, Емельяныч, – фыркаю невозмутимо.

Что там кто где говорил, какая сейчас к черту разница? В сердце стучит уже не пепел, а потенция, в голове выкипает тестостестерон, а руки – сами выворачивают руль по маршруту “Земля – Кексик” без оглядки на навигатор.

– Ладно, справимся без тебя как-нибудь, – ворчит Сенька, – но учти, на презентацию такое уже не проканает.

– Не учи батьку, Емельяныч, – я смеюсь и сбрасываю. И выворачиваю к нужному мне магазину.

Хорошо, что решил ехать без крыши сегодня, потому что коробка, которую мне подготовили, оказывается огромной. Настолько огромной, что даже в мой просторный салон джипа, в котором я даже Кексика с удобством разложу, если что, коробку мою и то пришлось бы утрамбовывать, и следовательно – помять её содержимое.

– Я надеюсь, все свежее? – деловито уточняю у недовольной и явно недоспавшей продавщицы. Она же зыркает на меня взглядом василиска (и лишается чаевых в ту же секунду).

– Все в лучшем виде.

– Смотрите у меня, – грожу мегере пальцем. До того у меня хорошее настроение, что даже желание устроить наглой продавщице разнос, как-то вянет. Да и некогда!

Я, к сожалению, не знаю, на какое время Кексик сговорилась с Тефтелей на этот его музейно-задротный поход. И куда они едут – я тоже не в курсе. Мог бы узнать, это было на самом деле просто, но… Я просто решил приехать просто до того времени, как откроется хоть какой-то государственный музей. И туда, где я их еще успею застать.

Вылезаю у подъезда, задираю голову – и зверски жалею, что нету у меня рентгеновского взгляда. Где там мой сладкий Кексик сейчас? Зубы ли чистит или колдует над завтраком? Начесывает волосы перед свиданием с Тефтелей? Ух, как хочется подняться на её этаж и капитулятивно заявить “никуда ты не пойдешь”. Но мы хитрее – мы поднимаемся на этаж ниже.

– А, это ты, рожа наркоманская, – весело приветствует меня дедок, не побоявшись дверь открыть, – чего пришел? Кота хочешь купить? Могу всех троих завернуть, пока бабка дрыхнет.

– Дедуля, давай пока без котов! – предупреждая какую-либо агрессию, я выставляю перед собой пузатую бутылку с коньяком. – Дело у меня к тебе. Важное.

Дед наводит на бутылку свой ехидный прицел.

– А ты с чавой-то решил, что я взятку твою приму? – ерепенисто начинает он.

– Ой, да ни с чего не решил. Просто балкон мне нужен над вашим двором. Не сговоримся с тобой, может, на четвертом кто коньяк в дар примет.

– А на кой тебе балкон-то? – заинтересованно зыркает дед. Судя по поблескивающим глазам, коньяк он от себя уже решил не отпускать – и правильно, такого элитного алкоголя у него и по праздникам не бывало. Но любопытство – гложет его не меньше. Что ж, это тоже наживка!

– Договоримся – увидишь, – улыбаюсь я многообещающе, – соседке сверху твоей хочу сюрприз сделать.

– А хороший сюрприз-то? – дед все так же изучающе на меня таращится. – Девка-то хорошая. Пироги нам с бабкой таскает.

– Если плохой – у меня машина под твоими окнами стоит, – фыркаю, – вываливай туда кошачий лоток, как вчера обещал. Мы договорились?

– А от тебя, как я погляжу, хрен отвяжешься, – задумчиво тянет дед, а потом шагает в сторону, – ну давай. Заходи. Посмотрим, как нынче наркоманы воду мутят!

– Тебе, может, стопарик налить, болезный? – наблюдающий, как я закорячиваю в его квартиру, хоть и легкую, но неудобную из-за своих размеров коробку, дед преисполняется ко мне неожиданным сочувствием.

– Не-не-не! Трезвая голова – лучший помощник, – отнекиваюсь я категорично, осторожно переступая через крутящихся под ногами любопытных кошек. Их тут реально дохрена, только мне навстречу вылетает шесть хвостатых встречальщиков, а в зале обнаруживается еще больше.

– Трезвая голова – да, – дед одобрительно кивает, – хорошо, что хоть кто-то из молодых это соображает.

– Из молодых? – смеюсь. – Ну, спасибо, дед, польстил. Как теперь признаваться, что уже видел в глаза кризис среднего возраста?

– Кризис, – дед насмешливо крякает в свою кудлатую рыжевато-седую бороду и качает головой, – вечно вы, молодежь, дури себе напридумываете, а потом с этой дурью по психиаторам носитесь.

– Ну, не обобщай, старик, – качаю головой, – я свои мозги своими силами вправляю. Без всяких доморощенных специалистов.

– Вот потому и башка у тебя дурная! – припечатывает дед, не обращая внимания, что на самом деле допускает логический косяк. Я… Я тоже не изобличаю. Еще чего! У меня на этого деда весь мой маневр завязан! Поэтому – ничего не делаем, просто пыхтим и тянем коробень на его балкон, стараясь не наступать на когтистые мины. Сложно, кстати. Кто-то дал кошкам странный талант, материализовываться прямо под ногами.

Дед не спешит уединиться с коньяком, вытаскивается следом, паркует зад на древнее как мамонт кресло рядом с пепельницей и с любопытством поглядывает на меня. Вот ведь, хрен старый. Интересно, чего ради он вообще меня на порог пустил? Ради коньяка? Или все-таки ради зрелища, которое ему предстоит? Что-то мне подсказывает, что ради второго все-таки! Впрочем, это-то не жалко. Должен же кто-то поапплодировать или убиться фейспалмом от моего идиотизма.

Завершив приготовления – заняв удобную позицию, я обозреваю раскинувшийся передо мной двор. Идеально! На мое счастье, у деда не застекленная лоджия, а именно что балкон, и это уже играет мне на руку. Впрочем, я же не только от лени позвонил в первую попавшуюся подходящую мне квартиру. Нет. Все было спланировано. Еще вчера прикинул, что именно квартира второго этажа мне идеально подходит. И подъезд-то тут крайний, как ни крути – к парковке выходить мимо этого балкона.

– К Юльке, значится, шары подкатываешь? – пока я, прикинув временные потери, вскрываю коробку, дед решает меня допросить.

– А что, так удивительно? – фыркаю, обдирая с коробки боковины, чтобы не мешались. Мне нужно, чтобы содержимое в нужный момент лавиной хлынуло вниз.

– Чевой тут удивительного, Юлька – деваха видная, – дед произносит это тоном “где мои младые годы”, – правда нонче все больше дурней на кости голые предпочитают бросаться. Это ж не до всех доходит, что баба мягкая должна быть, шоб пощупать было за что!

– У неё с этим проблем нет, – улыбаюсь, а у самого внутри подрагивает. Одно только послевкусие того, что я вчера мял в своей ладони шикарную ягодицу Максимовской, раскатывается по телу волной мальчишеского волнения. Да где там Тефтеля ходит? Как может это недоразумение тянуть с явлением к Максимовской? Нельзя такую женщину ждать заставлять!

Я бы у её двери уже за час до назначенной встречи пороги оббивал, на кофе напрашивался. Может, это и не тактично, но наплевать. Не захотела бы – не пустила бы!

А вот Тевтонцев особого нетерпения ко встрече с Кексиком возмутительно не проявляет. Является только через сорок минут, и даже после того, как занимает своей унылой шкодой парковочное место, минут десять сидит в машине, пытается поэстетичнее лысину волосами прикрыть. Бесполезно, конечно. Тут уж, зализывай – не зализывай, что есть – того не скроешь.

Наконец-то, вылезает. Вытягивает букетик… гвоздичек с заднего сиденья. Я гляжу на него издалека, от самой балконной двери, чтоб не запалил раньше времени, но… Убиться фейспалмом хочется. Как можно громче.

Это ж надо додуматься! Гвоздики и на свидание. Беленькие. Свежие с могилок пособирал, что ли?

Какой я все-таки молодец, что замутил весь этот свой движ. Может, еще и смогу спасти Юлькино настроение от знакомства со дном.

С содроганием слушаю, как тренькает весело домофон. Сам – уже наизготовке. Коробка на балконных перилах, я держу её с крепостью параноика – еще не хватило мне её уронить раньше времени. Слух обострился настолько, что я слышу даже теплый голос Кексика.

– Уже бегу, Андрюша.

Ага, бежит. К гвоздичкам, навстречу. Стой, женщина, не стоит этот жлоб твоей спешки.

Впрочем, это все мысли в ожидании – не более. Уж больно оно неприятное оказывается. Кажется, вечность целая проходит до того, как снова попискивает домофон, открываясь.

– Доброе утро, – слышу я жизнерадостный Юлькин голос, а после – вижу её саму, делающую шаг к стоящему у шкоды Тефтеле. Он широким жестом берет с крыши машины свой восхитительный букетик. Протягивает его Юле.