Ветер завывал над землей, его рокот нарастал, проносясь над скалами и тонкими деревцами. Гулкий бормочущий звук напоминал детский шепот, поднимающийся со дна колодца. Резкие порывы хлестали Тима по ногам, ледяной холод пронизывал до костей. Что-то почувствовав, скаут-мастер прищурился и вгляделся в строй деревьев: там сгущались тени, обретая плотность и очертания.
Из спутанной листвы появилась фигура. Тим резко вдохнул. В свете необычайно яркой луны он разглядел существо, сотканное из самых черных кошмаров его детства, – гниющее чудовище, выбравшееся из моря.
Это был самый настоящий скелет, скрепленный веревками размокших мышц, плоть его спадала с костей серыми кружевными лохмотьями. Существо неуклюже двинулось вперед, глухо бормоча что-то себе под нос. Ужас пригвоздил Тима к месту.
Кошмарная тварь вышла на залитую лунным светом траву и оказалась всего лишь человеком. Но настолько исхудавшим, что жизнь в нем держалась лишь чудом.
Руководствуясь инстинктивным желанием помочь, Тим, не раздумывая, вышел из своего укрытия:
– С вами все в порядке?
Мужчина обратил на него ярко горящие глаза. Его взгляд был полон необъяснимого ужаса и отчаянной тоски. Пристальный и пронзающий, точно луч лазера, он нешуточно пугал Тима – незнакомец явно чего-то хотел. Нуждался в чем-то.
Мужчина приблизился, теребя пуговицы на рубашке, и провел дрожащей рукой по сальным волосам. Тим внезапно понял, что человек безотчетно старается придать себе приличный вид.
– У вас есть что-нибудь… поесть?
– Возможно, – ответил Тим. – Вы один?
Мужчина кивнул. Дрожащая струйка слюны скатилась по его губе, повисла и оборвалась. Кожа обтягивала череп, словно тонкая гофрированная бумага. Капилляры расползались по носу, щекам и шее, точно реки на топографической карте. Торчавшие из футболки руки казались собранными из деталей деревянного конструктора. Кожа полиэтиленовой пленкой оборачивала лучевую и локтевую кости, из-за чего локти выглядели завязанными на веревке узлами.
– А вы один? – спросил мужчина.
Безопаснее было с ним согласиться.
– Да, я провожу геологические исследования.
Мужчина поднял горсть комковатой земли и сунул ее в рот. Тим посчитал этот жест непроизвольным. Таким же рефлексом, как моргание.
– Ух! Эй, не стоит… есть это, – произнес Тим, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – У меня найдется еда.
Мужчина улыбнулся. Оскал смерти. Его губы были тонкими, бескровными. Десны сильно опустились, отчего зубы стали похожи на пожелтевшие клыки, стучавшие во рту, а между ними застряла темная земля.
– Еда, да. Так мило. Спасибо.
За годы врачебной практики Тим повидал немало отвратительных проявлений человеческого тела. Он опорожнял калоприемники. Видел пульсирующие опухоли, извлеченные из желудков. Но с таким необычным заболеванием никогда не сталкивался. От этого по телу Тима пробежала волна чистого ужаса.
«Отвратительный, – кричал его разум, – этот тип отвратительный…»
Вонь от незнакомца ударила Тиму в нос. Сильный фруктовый запах с примесью аммиака. Кетоз. Тело мужчины расщепляло жирные кислоты в безнадежной попытке сохранить работу жизненно важных органов. При сжигании кетоны издавали тошнотворно-сладкий запах – отчаянную вонь пожиравшего себя тела. Смрад, исходивший изо рта мужчины, наводил на мысли о корзине гниющих на солнце персиков.
Тим старался не вдыхать, опасаясь, что его вырвет. Мужчина, теряя равновесие, покачнулся, скаут-мастер безотчетно обхватил его за талию и помог устоять на ногах.
Когда его рука скользнула по рубашке незнакомца, Тим почувствовал внутри движение. Под кожей что-то шевельнулось.
«Ерунда, – сказал он себе, – это просто газы. Может быть, даже часть грыжи кишечника. Одному Богу известно, что с ним творится».
Но, несмотря на все протесты разума, он не мог избавиться от ощущения, которое осталось на кончиках пальцев, – затаенное движение под кожей, как будто что-то отреагировало на его прикосновение, а затем снова успокоилось.
Словно мотылек к огню, мужчина устремился к освещенной фонарем хижине. Залитые лунным сиянием глаза казались парой перегоревших фитилей, вставленных в лишенную плоти маску. Тим инстинктивно выставил вперед руку. Ему не хотелось, чтобы этот человек находился в хижине вместе с мальчиками. Ни сейчас, а может быть, и никогда.
– Подождите-ка секунду, придержите лошадей, – сказал он, обращаясь к мужчине, точно к ребенку с гиперактивностью. – Вы заблудились? Вы хотя бы знаете, где находитесь? Я раньше вас тут не видел.
Незнакомец, всем телом навалившись на ладонь Тима, слегка покачивался. Давление усиливалось, ослабевало, снова усиливалось. У Тима возникло ощущение, что мужчина знал, какое отвращение вызывает у собеседника такой пульсирующий контакт с его кожей, покрытой маслянистым, точно осадок в старом двигателе, потом. Тим рассмеялся, будто все это было шуткой, каким-то странным недоразумением, но в его смехе раздавался ломкий дребезжащий отзвук, который напоминал безумное кудахтанье.
– Я заблудился, – ответил незнакомец, – Потерялся и… нездоров. Всего на одну ночь. Утром я уйду. Пожалуйста, накормите меня.
– У вас есть семья? – Тим не мог объяснить, почему вопрос «Неужели подобного человека мог хоть кто-то потерять?» казался ему таким важным. – Вас кто-нибудь ищет?
Мужчина лишь повторил:
– Всего на одну ночь. Еды. Пожалуйста.
Тим размышлял. Он мог бы принести еду и дать незнакомцу насытиться в лесу. (Собственный выбор слов озадачивал, но выглядел верным: этот человек хотел не есть, а насытиться.) Тим мог бы даже закрыть мальчиков в спальне, исключив всяческие контакты. Оставить этого человека снаружи значило пойти против почти всех принципов клятвы Гиппократа, но определение приоритетов – один из аспектов хорошего врачевания. Всех не спасешь. Печальный факт жизни. Так что спасают или самых юных, или тех, у кого больше шансов выжить.
– Пожалуйста.
Мужчина изобразил самую жалкую улыбку. Мог ли Тим оставить его, одинокого и голодного, на улице? Сможет ли жить с таким пятном на совести?
Нет. Он со всем разберется. Примет все возможные меры предосторожности, но справится. Зловещая отрешенная улыбка не сходила с лица мужчины. Возможно, у него какое-то неизвестное Тиму заболевание – расстройство, ведущее к истощению? Или просто вышел из-под контроля какой-то банальный недуг?
– Вы сделаете так, как я скажу, – сказал он мужчине своим обычным голосом.
– Угу, – ответил тот.
– Если не сделаете, то я не пущу вас.
Тело незнакомца ударилось о ладонь Тима – твердая кость под тончайшим слоем плоти. Словно полиэтиленовый тент накинули на груду разбитых кирпичей.
– Тогда пойдемте.
6
ТИМ ВЕЛЕЛ МУЖЧИНЕ лечь на изъеденный молью диван и принес с крыльца лампу.
При свете незнакомец выглядел еще хуже. Его кожа обесцветилась. Перед мысленным взором Тима возникла странная картина: фруктовый лед на дне стакана – весь сироп высосан, остались только бесцветные кристаллики.
Брюки крепко стягивал на талии оранжевый удлинитель. Сколько же этот тип весил раньше? Тим вывернул воротник его футболки. «XL», – гласила бирка. Господи. Казалось, одежду набросили на соломенное чучело, лишь отдаленно напоминавшее человеческое существо.
Подол рубашки задрался. Кожа на животе лежала складками, напоминая Тиму о шарпеях. Люди, которые перенесли урезание желудка с последующей резкой потерей веса, выглядели примерно так же. Они часто прибегали к подтяжке: пластический хирург отрезал от живота кусок кожи размером с кухонное полотенце и сшивал концы вместе.
Из спальни послышался тихий шепот. Наверное, ребята проснулись. Тиму нужно было разобраться в ситуации; ему не хотелось, чтобы пятеро сонных мальчишек, протирая глаза, пялились на мешок с костями, лежавший на диване.
– Парни, слушайте внимательно, – произнес он, открыв и быстро закрыв за собой дверь. – Кое-что произошло. Ничего особенного. – «Верно ведь?» – Но вам лучше остаться в своих постелях.
– Что случилось, Тим?
Это спросил Кент, который в последнее время стал называть его Тим. Ронял авторитет скаут-мастера. Мальчишка сидел на краю кровати, сцепив руки и расправив плечи, точно борец, ожидающий вызова на ковер. Кент – даже в имени есть нечто напористое и агрессивное. Прозвище для альфа-самца, в одном ряду с Таннером, Четом и Броуди – именами, которыми родители одаривают сыновей, видя в них будущих адвокатов или тренеров по лакроссу. Ни один родитель, лелеющий надежду получить чуткого, артистичного ребенка, не назовет его Кентом.
