В темном-темном лесу
Тепло нагретого салона сразу окутало меня сквозь холодную, мокрую от пота одежду. Кроссовки пропитались жидкой грязью насквозь, и ноги в них были как в болоте.
Клэр тронулась с места и выключила музыку. Внезапная тишина показалась мне оглушительной.
– Ну что… – неловко начала Клэр, глядя на меня в зеркало.
Она по-прежнему была такой же красивой. Глупо с моей стороны было предполагать, что за десять лет Клэр изменится, – она прекрасна. Даже в полумраке автомобильного салона, одетая в старую спортивную толстовку с капюшоном и замотанная в огромный шарф-снуд, она выглядела сногсшибательно. Волосы у нее были собраны на макушке в небрежный пучок, и выбившиеся пряди живописно разметались по плечам. Алый лак на ногтях кое-где скололся – нет, никто бы не обвинил Клэр в том, что она слишком старается хорошо выглядеть. Она просто была идеальной, вот и все.
– Ну что… – эхом повторила я.
Рядом с Клэр я всегда чувствовала себя бедной родственницей, и за десять лет ничего не изме-нилось.
– Давно я тебя не видела. – Клэр барабанила пальцами по рулю. – Господи, как же я рада, что ты приехала, Ли…
Я молчала.
Мне хотелось сказать ей, что я теперь другая. И что зовут меня теперь Нора, а не Ли.
Хотела сказать ей, что общаться мы перестали не из-за нее, а из-за меня. Только… это было не совсем правдой.
Больше всего мне хотелось спросить ее, что я здесь делаю.
Но я не спросила. Я не произнесла ни слова. Просто смотрела на приближающийся дом.
– Я правда очень рада. Так ты теперь писательница, да?
– Ну да. – Это прозвучало странно и фальшиво, будто я врала или говорила о ком-то другом, о каком-нибудь дальнем родственнике, например. – Да, я писательница. Детективы пишу.
– Я слышала. То есть в газете читала. Здорово! Ты молодец, есть повод для гордости.
Я пожала плечами.
– Обычная работа.
Получилось неловко и едко – вопреки моему желанию. На самом деле я прекрасно понимаю: мне повезло. И ради этого везения пришлось немало потрудиться. И я этим горжусь.
– Ну… а у тебя как? – выдавила я.
– А я в пиаре. В «Королевской театральной компании».
Пиар. В общем-то ничего удивительного, и сейчас я улыбнулась совершенно искренне. Клэр и в двенадцать умела креативно подать историю… да что там, еще в пять.
– И я… счастлива, – тихо добавила она. – Знаешь, мне очень жаль, что мы с тобой так долго не общались. Вот сейчас вижу тебя, и… Нам же так здорово было вместе! – Она посмотрела на меня в призрачном зеленоватом свете приборной панели. – Помнишь нашу первую сигарету? – Клэр усмехнулась. – Первый поцелуй… первый косяк… как мы в первый раз пролезли в кино на фильм для взрослых…
– Как нас в первый раз вытолкали оттуда взашей, – продолжила я едко и тут же устыдилась.
Зачем я огрызаюсь? Никто не загонял меня в угол…
Но Клэр беззлобно расхохоталась.
– Господи, вот стыдоба! А мы-то думали, мы такие хитрые – отправили Рика за билетами, а сами пробрались через туалет. Кто же думал, что на входе в зал тоже будут проверять документы!
– Ой, Рик, я и забыла про него! Где он сейчас?
– А черт его знает! В тюрьме небось. За растление несовершеннолетних, если есть в этом мире справедливость.
Рик год продержался в роли бойфренда Клэр, когда нам было лет четырнадцать-пятнадцать. Рассекавший на байке двадцатидвухлетний хлыщ с вечно сальными патлами и золотым зубом. Мне он никогда не нравился. Даже тогда, в четырнадцать, меня передергивало от мысли, что Клэр спит в общем-то со взрослым мужиком – несмотря на очевидные бонусы в виде возможности покупать алкоголь и тусоваться по ночным клубам.
– Какой же он был мерзкий, – ляпнула я, не подумав, и прикусила язык, но Клэр снова лишь рассмеялась.
– Это уж точно! И как я тогда не понимала?! Казалась себе такой искушенной дамой: ну как же, сплю с мужчиной старше себя. Хотя это было в общем-то в шаге от педофилии.
Тут она ойкнула, потому что въехала колесом в яму. Мы замолчали – Клэр сосредоточилась на том, чтобы как можно аккуратней преодолеть последний, самый изрытый участок дороги, а потом мы наконец выехали на засыпанную гравием площадку перед домом и аккуратно втерлись между прокатной машиной Нины и «Лендровером» Фло.
Клэр заглушила мотор, и с минуту мы просто сидели в темноте и смотрели на дом. Действительно, как Том и сказал, это было похоже на театральные декорации. Вот Фло хлопочет на кухне, засовывая что-то в духовку. Вот Мелани в гостиной склонилась над телефоном. И на авансцене Том – развалился с журналом на диване напротив окна. Только Нины не видно, наверное, опять курит на балконе.
«Что я здесь делаю? – снова подумала я с мучительным ужасом. – Зачем я приехала?!»
Клэр обратила ко мне лицо, залитое золотистым светом из окон дома, и заговорила:
– Ли…
– Слушай… – начала было я в ту же секунду.
– Что?
Я помотала головой.
– Нет, давай сначала ты.
– Да ладно, это не так уж важно. Говори ты.
Сердце у меня болезненно колотилось, и я вдруг поняла, что не смогу задать вертящийся на языке вопрос. Что у меня просто нет на это сил. И я выпалила совсем не то, что собиралась:
– Никто не зовет меня Ли. Я теперь Нора.
– Чего?
– Мне никогда не нравилось имя Ли. Я больше на него не отзываюсь.
– А… – Клэр умолкла, переваривая услышанное. – О’кей. Нора, значит?
– Да.
– Хорошо, я постараюсь запомнить. Хотя будет непросто, я ведь знаю тебя как Ли – сколько там? – двадцать один год.
«Никогда ты меня не знала», – мстительно по-думала я и помрачнела. Кому я вру? Знала меня Клэр. С пяти лет и как облупленную – в этом-то вся и беда. Она всегда видела под тонкой броней взрослости хилого перепуганного ребенка.
– Зачем, Клэр? – вдруг спросила я.
Она подняла на меня ничего не выражающее бледное лицо.
– Что зачем?
– Зачем я здесь?
– Господи… – Она опустила взгляд. – Я знала, что ты спросишь. Наверное, бесполезно сейчас гнать пургу про «возьмемся-за-руки-друзья»?
Я покачала головой.
– В общем, да. Если бы ты хотела взяться за руки, у тебя было десять лет, чтобы выйти на связь. Зачем ты позвала меня сейчас?
– Потому что…
Клэр сделала глубокий вдох, и я с изумлением поняла, что она нервничает. Это просто не укладывалось в голове. Я ни разу не видела, чтобы она хоть на секунду теряла самообладание. Даже в пять лет она могла одним взглядом заставить самого закаленного педагога смягчиться или смутиться – в зависимости от того, что ей было нужно. Пожалуй, именно это меня в ней и привлекало: я всегда мечтала быть именно такой – спокойной и уверенной в себе. Просто находясь в ее тени, я уже чувствовала себя сильнее.
Когда-то в прошлом.
Не теперь.
– Потому что… – Она нервно сплела пальцы, и на покрытых кроваво-красным лаком ногтях заиграли блики. – Потому что ты должна узнать это от меня. Лично. Я обещала… я обещала себе, что скажу тебе лично.
– Что скажешь?
Я не испугалась, скорее была озадачена. Забыла про грязные кроссовки, про запах пота от взмокшей одежды – вообще про все. Видела перед собой лишь тревожное лицо Клэр, вдруг ставшей такой уяз-вимой.
– Про свадьбу. – Она не смотрела на меня. – Про то, за кого я выхожу.
– За кого? – спросила я и, пытаясь разрядить обстановку, добавила: – Не за Рика же?!
– Нет. – Она наконец встретилась со мной взглядом, и я не увидела в ее глазах ни искры смеха, лишь стальную решимость, словно она собиралась сделать нечто очень неприятное, но совершенно необходимое. – Нет. Я выхожу за Джеймса.
Глава 8
Секунду я тупо смотрела на нее, на-деясь, что ослышалась.
– Что?!
– Я выхожу за Джеймса.
Я смотрела на деревья и слушала шум крови в ушах.
Джеймс?
Клэр и Джеймс?
– Поэтому я и позвала тебя сюда. – Клэр начала тараторить, словно боясь не успеть, словно почувствовав, что я в любую секунду выскочу из машины. – Я не хотела… думала, что не следует приглашать тебя на свадьбу, слишком тяжело будет. Но мне была невыносима мысль, что ты узнаешь об этом от кого-то другого.
– Но… кто тогда такой Уильям Пилигрим, скажи на милость?
Секунду Клэр смотрела на меня без всякого выражения, а потом поняла. Лицо ее изменилось, и в ту же секунду я вспомнила, почему мне знакомо это имя. Какая же я дура. Билли Пилигрим. «Бойня номер пять». Любимая книга Джеймса.
– Это его псевдоним для «Фейсбука», – проговорила я отрешенно. – Чтобы фанаты не донимали. Потому и фотографии в профиле нет. Так?
Клэр кивнула с несчастным видом.
– Я не хотела тебя обманывать, – проговорила она умоляюще и теплой ладонью схватила мою, окоченелую и забрызганную грязью. – И Джеймс хотел, чтобы я с тобой…
– Погоди. – Я резко отдернула руку. – Ты с ним это обсуждала?
Она кивнула и закрыла лицо.
– Ли, я…
Она осеклась и сделала глубокий вдох, набираясь духу. А когда заговорила, в ее голосе зазвучала нотка вызова, отголосок прежней Клэр, которая считала нападение лучшей защитой, которая билась бы до последнего, но не склонила голову под обвинением.
– Слушай, извиняться я не стану. Мы не сделали ничего плохого. Я просто прошу тебя дать нам свое благословение.
– Зачем оно вам, если вы не сделали ничего плохого?
– Потому что ты была моей лучшей подругой!
Была.
То, что это вылетело у нее в прошедшем времени, мы засекли одновременно. Я увидела, как моя реакция отражается на лице Клэр.
«Да скажи уже ей. Я вас благословляю. Скажи!» Я до боли закусила губу.
– Я…
Распахнулась входная дверь. На пороге в прямоугольнике света возникла Фло. Прикрывая глаза ладонью, она вглядывалась в темноту. Буквально стояла на цыпочках, чуть не заваливаясь вперед – как ребенок перед праздником, охваченный восторженным нетерпением на грани истерики.
– Клэр? – В тишине ночного леса ее голос прозвучал оглушительно. – Это ты?
Клэр судорожно вздохнула и вылезла из машины.
– Флопси!
Если ее голос и дрожал, то едва различимо. Не в первый раз я подивилась ее актерскому таланту. Вполне ожидаемо, что она связала жизнь с театром, непонятно одно – почему сама на сцене не играет.
– Клэр, лапусик! – заверещала Фло и пулей метнулась с крыльца, шаркая по гравию плюшевыми тапками-кроликами. – Господи, наконец-то! Я услышала, что кто-то приехал, и жду, жду… Ты чего тут сидишь-то одна в темноте, глупенькая?
– Я болтала с Ли. В смысле, с Норой. Я на нее наткнулась у самого дома.
– Наткнулась? Не сбила же, я надеюсь? Ой! – Второпях Фло рухнула на колени, но тут же вскочила, отряхиваясь. – Ничего, ничего, я не ушиблась!
– Тихо, тихо, спокойно!
Смеясь, Клэр обняла Фло и потихоньку шепнула ей что-то на ухо. Фло закивала. Я стала неловко вылезать из машины. Все-таки стоило дойти пешком, зря я после бега сразу села. Мышцы сразу одеревенели, теперь мне было тяжело даже выпрямиться. Клэр посмотрела на меня.
– Ли, все нормально? Ты как будто прихрамываешь.
– Нормально. – Я тоже попыталась говорить как ни в чем не бывало. – Тебе с сумками помочь?
– Нет, спасибо, я налегке. – Она достала из багажника единственную сумку и повесила на плечо. – Ну, пойдем, Фло, показывай, куда мне.
Я с трудом преодолела лестницу на второй этаж, неся грязные кроссовки за шнурки. Нины в комнате не было. Я стянула потную майку и забрызганные грязью легинсы и, оставшись в нижнем белье, залезла под одеяло.
Я лежала, глядя на круг света от прикроватного ночника, и думала.
Как я могла совершить такую глупую ошибку? Зачем я приехала?
Десять лет я пыталась забыть Джеймса, плетя вокруг себя кокон уверенности и самодостаточности. И мне казалось, что я добилась успеха. У меня была хорошая жизнь. Отличная жизнь! Любимая работа, собственная квартира, очень милые друзья, которые не знают ни Клэр, ни Джеймса и вообще никого из моей прежней жизни в Ридинге.
Я была независима – эмоционально, финансово и как угодно еще. И мне это нравилось.
Мне это очень, очень нравилось, всем спасибо, все пошли на хрен.
А теперь я вляпалась вот в это.
И хуже всего то, что я не могла винить Клэр. Они с Джеймсом действительно не сделали ничего плохого.
Они ничего не были мне должны. Мы с Джеймсом расстались больше десяти лет назад. Нет, виновата только я. В том, что так и не отпустила его. Так и не смогла отпустить.
Я ненавидела Джеймса за то, какую власть он продолжал надо мной иметь. За то, что я до сих пор сравниваю с ним каждого мужчину, проявившего ко мне интерес. Последний парень, с которым я переспала – а было это два года назад, – разбудил меня, потому что я металась и говорила во сне. «Кто такой Джеймс?» – спросил он и, увидев панику на моем лице, встал, оделся и ушел из моей жизни. И я не стала его возвращать.
Я ненавидела Джеймса и ненавидела себя. И прекрасно осознаю, какой я выгляжу неудачницей: влюбилась в шестнадцать и десять лет не могу забыть. Поверьте, никто не понимает этого лучше, чем я. Если бы я услышала эту историю от незнакомца в баре, я бы тоже была полна презрения.
Снизу слышались болтовня и смех, доносился запах пиццы.
Мне надо было спуститься туда и тоже болтать и смеяться. Вместо этого я лежала калачиком под одеялом, зажмурившись и беззвучно крича.
Наконец я собрала волю в кулак и вылезла из постели, морщась от боли в мышцах. Взяла верхнее полотенце из стопки, которую Фло заботливо уложила в изножье каждой кровати, и пошла мыться.
Ванная располагалась в конце коридора. Я закрыла дверь, бросила полотенце на пол. Здесь тоже было выходящее на лес огромное окно без штор. Конечно, заглянуть в него снаружи можно было, лишь забравшись на высокую сосну, и все же, раздеваясь, я подавила желание стыдливо прикрыть грудь.
С минуту я раздумывала, не обойтись ли без душа, просто переодевшись в чистое. Потом решила, что лучше все-таки смыть усталость, и осторожно влезла в душевую кабину. Душ пару раз фыркнул, и из его широкого раструба хлынул сильный поток горячей воды. Я стояла под ним, с наслаждением потягиваясь.
Из кабины было видно окно, хотя в темноте в нем мало что можно было разглядеть, кроме призрачного круга луны. Яркий свет превратил поверхность стекла в зеркало, и, намыливая и брея ноги, я видела свое отражение сквозь дымку пара. Все-таки что за женщина хозяйка этого дома? Он построен для вуайеристов. Нет, это те, кто любит смотреть… А как называется, когда наоборот?
Для эксгибиционистов.
Для тех, кто любит выставлять себя напоказ.
Может, летом тут по-другому – когда свет льется в окна до позднего вечера. Может, тогда стеклянные стены оправданны, поскольку дают возможность любоваться на горизонт. Однако сейчас все выглядело наоборот. Дом напоминал стеклянную витрину с диковинками, на которые интересно поглазеть. Или клетку в зоопарке. Вольер для тигров, в котором негде спрятаться. Я подумала о животных в зверинцах, которые день за днем, неделю за неделей меряют шагами свои загоны, медленно сходя с ума.
Выключив воду, я осторожно ступила на пол и посмотрелась в затуманенное зеркало, протерев его ладонью.
Собственное лицо меня испугало. Это было лицо человека, который приготовился к драке. Отчасти такое впечатление создавали короткие волосы – мокрые и кое-как вытертые полотенцем, они агрессивно торчали в разные стороны, как у боксера между раундами. Лицо в ярком свете казалось бледным и осунувшимся. Мрачные, обвиняющие глаза окружали темные круги, словно меня побили.
Я вздохнула и полезла в косметичку. Хотя у меня нет обыкновения делать полный макияж, блеск для губ и тушь я прихватила. Румян не было, но я втерла немного блеска по линии скул, чтобы немного убрать бледность. Потом натянула чистые узкие джинсы и серую футболку.
Внизу включили музыку. Билли Айдол, «Белая свадьба».
Эй, сестренка, что наделала ты?Эй, сестренка, где тот, о ком твои мечты?Эй, сестренка, кто твой супермен,Где тот, кто был тебе всем?Эй, сестренка, вот ружье!Не начать ли все сначала?Кто-то решил так смешно пошутить?
– Ли… в смысле, Нора! – крикнула Фло с лестницы. – Не хочешь перекусить?
– Иду! – прокричала я в ответ, тяжело вздохнув.
Потом завернула грязное белье в полотенце, подхватила косметичку и открыла дверь.
Глава 9
Внизу веселье уже было в разгаре. Том и Клэр подключили к колонкам чей-то айфон и теперь танцевали под Билли Айдола, а Мелани, смеясь, наблюдала за ними с дивана.
На кухне, где было адово пекло от раскаленной духовки, кто-то метал промышленные масштабы пиццы на подносы и разливал по мисочкам соусы. Кто-то в серых джинсах и серебристом дутом жилете. Я в некотором замешательстве подумала, что это Клэр, но тут она выпрямилась, утирая лоб, и я узнала Фло. В абсолютно такой же одежде, что и Клэр в соседней комнате.
От недоуменных мыслей о том, зачем она нарядилась как сестра-близнец невесты, меня отвлек сильный запах паленого.
– Что-то горит?
– Господи, лепешки! – взвизгнула Фло. – Ли, спасай их, пока пожарная тревога не сработала!
Кухня быстро заполнялась дымом. Я поспешно выхватила лепешки из тостера, бросила в раковину и побежала открывать дверь из кухни на улицу. Дверь была заперта, и ручка никак не поддавалась, однако в конце концов я сообразила, в чем хитрость. В кухню хлынул морозный воздух. Я с удивлением заметила, что лужи перед домом покрылись тонкой корочкой льда.
– Я посмотрела в баре, текилы нет, – раздался за спиной голос Нины. – Ты чокнулась? Закрой дверь, холод же собачий!
– Тут лепешки сгорели, – спокойно ответила я, захлопывая дверь.
По крайней мере, хоть немного проветрила.
– И в баре нет? – Фло подняла голову, убирая прилипшие потные волосы с лица. – Черт. Куда ж она запропастилась…
– Ты в холодильнике смотрела? – спросила Нина.
Фло кивнула.
– А в морозилке? – спросила я.
Фло хлопнула себя по лбу.
– Ну конечно! Я же хотела побыстрее охладить для маргариты! Вот идиотка!
– Аминь, – одними губами проговорила Нина, повернувшись ко мне.
Она нырнула в морозильную камеру, вытащила заиндевевшую бутылку и подхватила пару лаймов из миски на столе.
– Нора, возьми нож и доску, – распорядилась она. – Фло, ты говорила, где-то тут есть стопки?
– Да, в гостиной, за зеркальной дверцей. А мы точно хотим сразу пить текилу? Может, разумней повышать градус и начать с мохито?
– К черту разум, – бросила Нина, выходя из кухни, и прошептала мне: – Я должна как следует выпить, иначе меня доконает эта тягомотина.
При виде нас Клэр испустила радостный возглас. Не прекращая танцевать, она взяла у Нины бутылку, а у меня нож. Покачивая бедрами и рассыпая по всей комнате блики света от пайеток на топе, прошествовала к журнальному столу и с грохотом поставила на него бутылку.
– Текила! Не пила ее в чистом виде с тех пор, как двадцать один год отметила. Наверное, потому, что только сейчас отошла от похмелья!
Нина стала рыться в шкафу в поисках стопок, а Клэр, опустившись на колени, принялась нарезать лайм.
– Невеста первая! – крикнула Мелани.
Клэр с широкой улыбкой насыпала соли на запястье, взяла ломтик лайма. Нина налила стопку до краев и сунула ей в руку. Клэр лизнула соль, опрокинула в себя стопку и, зажмурившись, вцепилась зубами в лайм. А потом выплюнула его на ковер и с размаху грохнула стопку на столешницу, морщась и хохоча.
– О господи, аж слезы из глаз! Сейчас вся тушь растечется!
– Барышня, да мы только начинаем, – сурово сказала ей Нина. – Теперь Ли… в смысле, Нора.
Я опустилась на ковер, подсаживаясь к столу, а Том вдруг проговорил:
– Знаете, если вы не прочь добавить шика, я бы предложил перейти на коктейль «текила-ройяль».
– «Текила-ройяль»? – переспросила Нина, плеская текилу в стопку через край. – Это как? С шампанским, что ли?
– Можно и с шампанским. Хотя я люблю по-другому. – Том вытащил из кармана брюк пакетик с белым порошком. – Вот это будет поинтересней соли.
Господи… Я глянула на часы – восьми еще нет. Такими темпами к полуночи мы по потолку ходить будем.
Мелани скрестила руки на груди, холодно посмотрела на Тома и произнесла с отвращением:
– Кокаин? Серьезно? Мы уже не студенты. Я вообще кормящая мать.
– Не хочешь – не нюхай. – Том равнодушно пожал плечами.
Неловкую паузу прервала Фло, нарисовавшаяся в дверях кухни с нагруженным подносом.
– А вот и пицца! – Руки у Фло подрагивали от тяжести, под мышкой она зажимала бутылку. – Может кто-нибудь быстренько освободить стол, пока я все это на тетушкин ковер не уронила?
Мы с Ниной принялись расчищать место на столе, а Клэр наградила Тома кисло-соленым поцелуем и проворковала:
– Знаешь, давай оставим это на десерт?
– Без проблем, – спокойно ответил Том, убирая пакетик в карман. – Зачем навязывать весьма недешевое удовольствие тем, кто все равно не оценит.
Мелани натянуто улыбнулась и вытащила из подмышки Фло бутылку.
– О, кстати, о шампанском…
– Ну, все-таки особый случай! – воскликнула Фло, сияя и совсем не чувствуя напряжения в атмосфере. – Ну-ка, Мелли, открывай, а я бокалы достану.
Мелани принялась сдирать с горлышка фольгу, Фло стала рыться в буфете. Наконец она, слегка запыхавшись, выудила на свет шесть высоких фужеров. В тот же миг раздался громкий хлопок, и пробка ударилась о плоский экран телевизора.
– Упс! – Мелани прижала пальцы к губам. – Извини, Фло.
– Ничего страшного, – жизнерадостно отозвалась Фло, но сама потихоньку стала рассматривать экран, проверяя, нет ли трещин.
Мелани протерла бутылку рукавом и, загнанно оглядываясь на Фло, разлила шампанское по бокалам.
Все взяли по одному. Я постаралась улыбнуться. Не люблю шампанское – у меня от него сразу начинается изжога и зверская головная боль, да и вообще я как-то не пью шипучих напитков. Однако возможности отказаться мне не дали.
Фло подняла бокал, обвела взглядом наш маленький кружок, встречаясь глазами с каждым, и остановилась на Клэр.
– За наш прекрасный девичник! – провозгласила она. – За идеальный девичник для самой лучшей подруги, о которой можно мечтать. За мою надежду и опору. За мой пример для подражания. За мою героиню. За мою дорогую и любимую Клэр!
– И за Джеймса, – добавила Клэр с улыбкой. – Иначе я не смогу присоединиться. Я не такая само-влюбленная эгоистка, чтобы пить за себя.
– О… – Фло смешалась. – Ну, просто… сегодня же твой праздник… Весь смысл девичника в том, чтобы забыть ненадолго про жениха. Впрочем, как пожелаешь. За Клэр и Джеймса.
– За Клэр и Джеймса, – повторили все и вы-пили.
И я тоже. Пузырьки обжигали горло, мешая глотать.
Клэр и Джеймс. Клэр и Джеймс. Мне до сих пор не верилось – я никак не могла представить их вместе. Неужели он настолько изменился за десять лет?
От мыслей меня отвлек тычок под ребра.
– Ты чего, – прошипела Нина, – пытаешься увидеть будущее на дне бокала из-под шампанского? По-моему, с кофейной гущей лучше работает.
– Просто задумалась, – ответила я, выдавив улыбку.
Нина вскинула брови, и я с ужасом подумала, что сейчас она что-нибудь ляпнет, отпустит фирменную бестактность, от которой захочется сквозь землю провалиться. Но прежде, чем она успела открыть рот, Фло хлопнула в ладоши.
– Ну, разбираем пиццу! – воскликнула она. – Не стесняемся!
Я взяла кусок пепперони – с него так и капал пахнущий чем-то химическим красный жир, но после пробежки я хотела есть, и мне было все равно, – добавила еще кусок с грибами и шпинатом, обугленную лепешку и хумус.
– Не забываем про салфетки, чтобы не закапать жиром тетин ковер, – продолжала командовать Фло, хлопоча вокруг гостей. – И оставьте, пожалуйста, вегетарианскую пиццу для Тома!
– Флопси. – Клэр положила руку ей на плечо. – Не переживай. Том все равно не справится с целой пиццей. И в морозилке еще есть запас.
– Это дело принципа. – Фло порозовела и нервно убрала волосы с лица. – Если кто-то предпочитает вегетарианскую еду, надо было оговаривать заранее. Терпеть не могу, когда народ на вечеринке сметает овощные блюда, потому что им мясные не понравились. А вегетарианцы в итоге остаются ни с чем!
Ее серебристый жилет был перемазан соусом от пиццы.
– Извини, я взяла кусок с грибами, положить назад? – спросила я.
– Не надо, – раздраженно бросила Фло. – Все равно он уже весь в жире от пепперони.
Мне захотелось сказать ей, что жир от пепперони и без того растекся по всей сервировочной доске и, если она так переживает по этому поводу, надо было взять вторую доску, а не класть и мясное, и вегетарианское в одну кучу. Но я прикусила язык.
– Все нормально. – Том положил себе три куска с грибами и основательную горку хумуса. – Вот этого мне выше крыши. Если съем еще, Гэри заставит меня отжиматься до Рождества.