Паола. Темный кристалл

Паола. Пролог

Я бежала по ночному лесу, легко уворачиваясь от ветвей. Ночное зрение, бессмертие и некоторые другие достоинства дала мне моя "нежизнь". Было время, когда я упивалась своим могуществом Я была безжалостной ночной охотницей, несущей смерть теплокровному «корму». Но, спустя столетия, прошедшие за падением Ночной империи и времени моего рождения, я всё чаще стала ощущать сосущую пустоту внутри. Мой Наставник, выслушав мой сбивчивый рассказ, усмехнулся и отправил меня к главе клана – Владыке Моргензу. Старейший из нас, выживших после Войн Гнева, ведший нас последнюю тысячу лет, остановил меня легким жестом руки, и я впервые услышала от него слова одобрения:

– Рано или поздно некоторые из нас приходят ко мне с этим вопросом. Многие из нас, пережившие падение империи, долгое время пытались жить, как раньше – выследить, обескровить и вновь скрываться. Это удел безумцев. Если мы не сможем приспособиться, если не научимся сосуществовать, то всем нам вскоре придет конец. Жалкие осколки некогда великого народа, мы прячемся, словно дикие звери, в самых темных, жутких углах.Но, – он сделал паузу, – мы живы. А те несчастные глупцы, что решили, будто смогут жить так, как раньше, своим пеплом усеяли крестьянские поля. Вот такая ирония судьбы, – он ласково потрепал меня по щеке, – а теперь иди, Паола.Я хочу побыть один.

После этого нашего с ним разговора прошло уже несколько десятилетий. За это время я стала глазами и ушами Владыки в мире людей. Я исколесила весь юг империи, побывала в Иссилии, Гал’риаде и диких степях кентавров. Мы хотели вернуться к «нормальной жизни», а не прятаться в старых развалинах, в которых клан жил последние пятьсот лет.

В тот раз важные дела привели меня в малонаселенные районы пограничных земель между империей: Иль’хашшаром и Степью кентавров. Моей целью был Воргент – самый крупный имперский город на юге. Его еще называли Вратами Юга. Город был надежно обнесен высокой стеной и запирал узкий проход между горами и темными лесами – обиталищем темных эльфов. Благодаря этому городу-крепости человеческий император мог не опасаться, что однажды «лошадники» постучатся в ворота его владений.Мне оставалось еще два ночных перехода, когда случилась то, что навсегда изменило мою жизнь.

Я успела уклониться от очередной ветки, когда краем глаза заметила искру костра, спрятавшегося за высокими спинами неподвижных деревьев. «Очень странно», – подумала я. – «Это еще земля темных эльфов, чтобы кто угодно мог по ним разгуливать». “Любовь” темных к незваным гостям была общеизвестна. А самих темных, вздумай они выйти на пикник, даже я заметила бы, лишь наступив на них.

Любопытство сгубило кошку, а также еще несколько сот тысяч подобных существ. Его жертвой стала и я. Оставив заплечный мешок среди корней старого дуба, надвое расщепленного молнией, я стала красться к трепещущему огоньку.

Подобравшись поближе, я увидала интересную во всех отношениях картину: в центре освещаемой несколькими кострами большой поляны, высился обломок скалы, к которому был привязан человек в белом плаще. Перед импровизированным жертвенником стояло несколько человек в богатой одежде. Между ними и привязанной к скале жертвой стоял жуткий алтарь в форме грубо вырезанного черепа, вокруг которого дымились толстые черные свечи.

Заправлял этой вакханалией высокий человек в балахоне, лица которого невозможно было разглядеть, так как оно надежно было спрятано надвинутым на глаза капюшоном. Он пел (если это можно было назвать пением) на странном хрипло-рычащем языке какие-то гимны.Обе его руки крепко сжимали огромный нож с волнистым лезвием, по которому жутко пробегали темные искры, оставляя в воздухе тонкие дымные полосы. Стоящие полукругом застывшие зрители также привлекли моё внимание. Я не почуяла присутствия лошадей, а это могло означать, что кто-то из них весьма сильный маг. А может и не один. Я более внимательно присмотрелась к их аурам. Так и есть! Аура единственной в этой компании женщины буквально сочилась магией, как и фигура в балахоне. Только «балахонник» при этом явно не был человеком. Остальные трое мужчин были обычными людьми. Хотя на груди самого низкорослого, но такого широкого в плечах крепыша, висела герцогская цепь.

Когда я уже была уверена, что все разглядела и собиралась по-тихому удалиться, из-за скалы вышли двое орков, с ног до головы увешанные оружием. Разве что осадных орудий не было. Они встали по обе стороны от готовящейся жертвы и замерли, словно статуи. Я снова решила присмотреться ко всей честной компании и внезапно испытала чувство, сравнимое с шоком. То, что я сперва приняла за плащ или накидку, на приговоренном к неминуемой смерти, оказалось парой белых крыльев! В нескольких местах они были обуглены, да и на теле я теперь рассмотрела следы пыток.

Это же серафим!!! Великие Тёмные боги – живая легенда! Даже я за своё шестисотлетнее существование слышала лишь смутные легенды об этих существах. Их считали командирами Небесной Рати, верными слугами Светлого Пантеона. Что же здесь происходит?! Вмиг кошачье любопытство выросло до размеров тигриного! Тем временем заговорил высокий жрец, и я вся обратилась в слух:

– Нет смысла противиться воле моего повелителя, серафим, – неприятным голосом начал жрец. – Еще немного, и ты будешь сломлен. Покорись! И избежишь ненужной боли.

– Ха, – внезапно прервал его коротышка-герцог. – Ты говорил это еще вчера, Балт’раан. А воз, – он обвел соратников взглядом, будто ища поддержки, – и ныне там. Что-то не выходит у тебя или у твоего Повелителя?

– Осторожней, когда говорите о Повелителе, – внезапно по-змеиному прошипел названный Балт’рааном. – Никто не знает, чем это для вас может обернуться, милый герцог.

Но, видимо, герцога смутить одними словами было трудно, да и народ здесь подобрался не из пугливых, раз забрались в такую глушь, да еще и без войска. В нынешнее время полагаться на одну магию, по крайней мере, легкомысленно. Герцог хмыкнул и перевел взгляд на серафима, всем своим видом выражая недовольство, граничащее с презрением.

– Когда мы давали согласие на этот, хм,”эксперимент”, мы ожидали более весомых доказательств могущества твоего Повелителя, Балт’раан, – произнес один из молчащих до этого спутников герцога. – Нашему ордену требуется еще больше магического потенциала, но в случае, если мы не получим его у вас, мы обратимся к другим силам. И все наши договоренности будут разорваны.

Кажется, это подействовало. Высокий жрец неизвестного Повелителя вернулся к камню, и странный кинжал в его руках запорхал, вырисовывая некую магическую фигуру. Воздух вокруг камня замерцал, и люди подались вперед, словно гончие, раздувая ноздри. Даже безучастно стоявшая все это время магесса, словно зачарованная, шагнула вперед, словно забывая про все на свете. Только орки остались стоять неподвижно, смотря по сторонам одними глазами. Неожиданно серафим поднял голову и наши взгляды встретились: – Помоги, – кричали его глаза! – Помоги, кем бы ты ни была!

Не знаю, как это произошло, но я решилась, зная, что совершаю очередную глупость. Я с силой прыгнула вперед и вверх, почти без разбега, уже в воздухе призывая Когти.

… Первой умерла женщина, интуитивно определенная мною, как наиболее опасная противница. Но дальше все пошло наперекосяк. Умирающая волшебница захрипела, и это спутало все мои карты. Присутствующие на поляне разом обернулись, и вот уже три меча, покинув ножны, угрожающе смотрят в мою сторону. Орки, вытащив свои знаменитые секиры, остались на месте, видимо подчиняясь жрецу, который был полностью погружен в исполнение ритуала и поэтом пропустил начало представления. «Самое время для улыбки», – подумала я, обнажая свои клыки.

– Вампирша! – разом вскрикнули люди.

– Совершенно верно, господа, – я отвесила небрежный поклон и тут же сорвалась в атаку. Проскользнув под мечом ближайшего ко мне “вояки”, вспарываю ему живот и тут же вынужденно отпрыгиваю назад, разрывая дистанцию. Герцог и оставшийся очень профессионально машут передо мной своими железяками.

– Убейте её, – неожиданно пронзительно и тонко завопил Балт’раан, спуская на меня орков. Зеленокожие нас тоже не любят, хотя в свое время им досталось намного меньше, чем остальным расам. – Я должен завершить ритуал!

Вот так! Четверо на одну! Самое то, когда хочется остаться в живых. Я хохочу и ускоряю движения, мои Когти вовсю горят фиолетовым пламенем. Это отличительная особенность моего клана. Нас так когда-то и дразнили – “когтистые”. На староимперском наречии «Ит’хор» – коготь. Но это все в прошлом, как и то, что мы были лучшими бойцами на Зидии.

Ловко ловлю меч герцога когтями и тут же контратакую. Он, не ожидая такой резвости, не успевает отдернуть голову, и мои когти превращают лицо человека в кровавую маску. Но тут в схватку вступают орки. Их секиры режут воздух, едва не задевая меня. Успеваю заметить, как прядь моих чёрных волос мягко падает на землю. Опасные соперники! Привыкли работать в паре, причем очень слаженно, что делает их смертельно опасными!Краем глаза успеваю заметить, что жрец, не останавливая свою кровавую вакханалию, водит кинжалом возле самого сердца серафима. Время на исходе! Вновь делаю мощный прыжок вверх, перелетая через головы противников, и сверху вижу, как лезвие кинжала входит в тело небесного воина…Как он забился в своих путах!!! Казалось, что сейчас у него оторвутся руки в суставах.

Жрец успевает обернуться, и я вижу крайнее удивление на нечеловеческом лице, прежде чем мои когти погружаются в его грудь, а сам он падает на землю под моим весом. Кровь у него в свете Луны кажется чёрной, и ветер разносит по поляне немыслимое зловоние. Первыми, как и следовало ожидать, в себя пришли орки. Я скорее почувствовала, чем услышала свист секиры за спиной, и чтобы не оказаться располовиненной, мне приходится «утечь» в сторону. Тут один из орков, наносящий, как ему казалось, завершающий удар, проваливается вперед, подставляя шею под мои когти.

Минус один!

Второй орк, издавая страшный звериный рев, швыряет свою секиру в меня с такой силой, что пробил бы и крепостную стену. Увернуться мне самой ничего бы не стоило, но привязанного серафима попросту разрубило б на две части. Придётся совершить еще одну глупость! Я блокирую скрещенными когтями несущуюся на меня стальную смерть, но сила удара такова, что меня отбрасывает прямо на небесного воина. Руки, казалось, на миг отнялись, тело серафима смягчило удар, но ему стало гораздо хуже, изо рта и раны в груди течет серебристая кровь…

Тем временем орк, достав короткий широкий меч, а во вторую руку кинжал, бежит на нас вместе с оставшимся в живых человеком:

– Разрежь веревки, – раздается над ухом хрип серафима. Я повиновалась, вмиг перехватив веревки с правой стороны.

– Пригнись!

Исполняю и вижу, как раскрывшееся крыло сносит, словно пушинки, человека и орка. Их отбросило к деревьям. Человек так больше и не поднялся. Только орк шевелится и пытается встать. Такого шанса я ему не дала.

– Вытащи кинжал, Дитя Ночи, – еле слышно произносит серафим. И по надувшимся венам я вижу, какого труда ему стоит оставаться в сознании. – Только не касайся лезвия. Эта вещь проклята.

– Не дергайся, белокрылый, – рычу я от бессилия что-либо исправить. Но кинжал все-таки вытащила. Хотя мне казалось, что мерзкая вещица сопротивлялась, будто живая. – Попытаюсь остановить кровь.

– Даже не думай. Моё время приходит. Раны, оставленные этой мерзостью не излечить даже богам, – он уже еле шептал, и мне пришлось нагнуться ближе, чтобы ловить каждое слово. – Как твое имя, друг? – неожиданно спросил он.

– Паола.

– Красивое. Как и ты, – улыбнулся он и через силу сплюнул кровью. – Хочу сделать тебе подарок.

– С ума сошел, крылатый?!

– Помолчи, длиннозубая, – усмехается он. – Воля умирающего священна. Даже для вас.

– Ну-ну. Чего же ты хочешь? – еще сильнее удивляюсь я.

– Мои враги хотели заполучить это силой. Тебе я отдаю по доброй воле. Пей, – резко протянул он мне правую руку.

– Великие Тёмные боги! – воскликнула я отшатываясь. – Да ты рехнулся, серафим?!

– Пей, дура, – рявкнул он, и со стоном откинулся на камень. Кровь полилась сильнее. – Моя кровь священна. Ты обретешь небывалую силу и могущество, – он почти просил. – Я не хочу умирать ни за что.

Я все еще сомневалась.

– Без сомнений, длиннозубая, – вновь усмехнулся он. – Пей.

С первых же его слов я чувствовала, что не смогу ему отказать. Аккуратно взяв его мускулистую руку, я припала к запястью. Его кровь обжигала, словно в венах серафима тёк жидкий огонь. Голова закружилась, и я начала терять чувство реальности. Передо мной проносились обрывки его и моих воспоминаний, сплетаясь в безумный хоровод теней прошлого.

Когда я отняла губы от его руки, он уже умер. И в смерти, кажется, стал еще прекрасней.

– Побудь со мной до утра, Паола, – раздался в моей голове его голос.

Я перетащила его ангельское тело подальше от жертвенного камня, где не было крови и мёртвых тел. Головокружение не прекращалось, время от времени по моим венам пробегали волны обжигающего огня. Во рту сильно пересохло, казалось, непослушный язык царапает нёбо. На моё счастье, такое состояние продлилось недолго, потому что я просто потеряла сознание.

Пришла я в себя так, будто вынырнула на яркий, солнечный свет! Стоп!

Яркий! Солнечный! Свет!

Над тёмно-зеленой стеной леса небо стало светлеть с пугающей скоростью. И вот уже первые лучи восходящего солнца, словно копья, ударили в разные стороны. Зрелище, которое я не видела очень и очень давно, уже успев позабыть, какое же оно прекрасное! Ведь по иронии творца – это последнее, что видит вампир в своей “нежизни”.

Солнце неукоснительно поднималось все выше. Кожа моя нестерпимо горела, перед глазами метался рой искр, меня терзала жуткая боль. Я, кажется, рыдала и…не умирала.Вот это Дар, мой белокрылый серафим! Я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на моего благодетеля, но успела только увидеть, как его тело в переплетении солнечных лучей поднималось в воздух. Огромные белые крылья распахнулись, едва не касаясь крон высоких деревьев. Наверное, это было самое прекрасное зрелище, что я видела за свои шестьсот лет.С тела серафима исчезли следы пыток, крылья вновь стали белоснежными, и сияли так, что глазам больно было смотреть. И он улыбался. Его огромные белые крылья окутали его, словно кокон и он исчез во вспышке яркого света. Лишь несколько перышек кружило в воздухе.

А ведь я так и не узнала его имени. Жаль!

Внезапно подувший ветерок понес перья в мою сторону, заставляя исполнять какой-то неведомый танец, и неожиданно, резким порывом, бросил их мне прямо в лицо. Больше всего это напоминало нежное прикосновение крепких, мужских рук. Незабываемое ощущение!

– Меня зовут Тираэль, – раздался в моей голове его голос. – Удачи, длиннозубая!

Глава 1

Никогда еще империя вампиров не испытывала таких потрясений! Пришедшие на Зидию последними расы галов, людей и кентавров попали под власть Королевства ночи. Или, как они сами её назвали – Ночная империя. Но недолго пробыли они рабами. Словно стая голодных волков вцепились они в горло одряхлевшего исполина. И колосс зашатался!

Последний раз вампиры воевали триста лет назад, когда объединенные банды орков с Седых островов и вольных танов решили потрясти мошну богатого соседа, позабыв, что сосед ни добрым нравом, ни милосердием не отличается. Так что, удовлетворившись тем, что ни орки, ни таны не появлялись из-за Моря Льда, империя вернулась к обычному течению спокойной жизни.

Имперская власть опиралась на семь Великих кланов, а её могущество проистекало из магических кристаллов, подаренных, по слухам, расе вампиров самими Тёмными богами – Дароном и Аталией. Главный камень, называемый “Сердце Ночи”, находился в столице, городе Нуархат. При помощи кристаллов маги вампиров сотворили великую волшбу, и над всеми землями Ночной империи воцарился вечный сумрак, не пропускающий лучи солнца, губительные для их расы, но дающий возможность всему живому расти и плодоносить.

Незадолго до войны Тёмные боги перестали отвечать на молитвы жрецов и приносимые ими жертвоприношения. А в наступившей тишине многие, обладающие Даром, почувствовали чьё-то зловещее присутствие, будто некая сила изгнала богов и хищно наблюдала за разворачивающейся трагедией. Жрецы потерянно молчали, пытаясь успокоить свою паству. Но разве найдешь слова для тех, кто в одночасье осиротел. По государству, стоящему на пороге войны, прокатилась волна самоубийств вампиров и спутников, как простых обывателей, так и облечённых высоким положением.

Сделав неимоверное усилие, императору, возглавившему легионы и войска кланов, удалось остановить продвижение армий «последышей», как презрительно называли людей и их союзников в Ночной империи. Но тут в спину им ударили сид’дхи, народ могущественных магов и воинов, тысячелетиями пестующих своё искусство. Одна из старейших рас на Зидии поддержала молодых амбициозных завоевателей. Их удар был страшен! Не имеющие сильных магов, люди брали числом, словно прилив, поглощая яростно сопротивляющийся берег, а сид’дхи стократно увеличили их мощь…

Гистарп грасс Януат, император и владыка клана Януат, не спал уже несколько дней. Он сильно осунулся и некогда высокий, сильный, с царственной осанкой, сейчас напоминал загнанного в угол волка. Лихорадочный блеск и без того красных глаз, часто выступающий кровавый пот, выдавали магическое истощение, не добавляя ему привлекательности. Когда-то красиво уложенные волосы теперь в беспорядке разметались по широким плечам. Золотой обод, знак высшей власти, валялся на столе между картами и оружием. Здесь, в маленькой комнате, стены которой были обиты гобеленами с играющими зверями, находился он и два ближайших советника, ранее входивших в Большой Совет. Все остальные командиры уже покинули комнату Совета.

– Завтра утром армии этих ублюдков будут у стен города, – мрачно высказался Ителл грасс Сангот, Владыка клана Сангот. Один из двух выживших Владык кланов. Все остальные уже отправились во Тьму. Чёрная повязка на левом глазу делала его похожим на грабителя. На плечах его лежала волчья шкура, под камзолом угадывалась кольчуга, а дополняла портрет орская секира – военный трофей с последней войны. – А мы так и не решили, повелитель, где примем бой. В поле или в стенах города?

Император оторвался от просмотренной до дыр карты:

– Завтрашний день – последний, – тяжело роняя слова, произнес он. – Какая разница, умрем мы часом раньше или часом позже, Ителл?

– Может, всё-таки воспользуетесь подземным ходом, – начал, видимо старый разговор, советник? Но император гневно оборвал его:

– Ты думаешь, такое предательство сделает мне честь, Ителл грасс Сангот?! В последний час моего народа их повелитель трусливо сбегает, поджав хвост, чтобы до конца жизни мучиться от позора?! Да и бежать некуда, старый друг, – устало улыбнулся император. – Я остаюсь.

– А тёмные эльфы, – не сдавался Сангот. После быстрого обмена взглядами с другим советником, Моргензом грасс Ит’хор, Владыкой клана Ит’хор. – Они обещали помочь.

– Давай не будем снова начинать этот разговор, Ителл. Ты знаешь, что я откажусь. Но если кому-то посчастливится пережить завтрашний день, пускай воспользуется их предложением. Хоть кто-то из нас должен выжить.

– Хорошо, государь, – вместо Сангота ответил Моргенз.

– Что слышно о сид’дхах? – Сквозь зубы прорычал император, до хруста сжимая кулаки.

– Наверняка идут с армиями людей, повелитель. Вряд ли они пропустят миг своего триумфа.

– Да, эти псы там, – странно растягивая слова, почти прошептал Гистарп грасс Януат. – Проклятые предатели. Трупоеды… – Он что-то тихо шептал, уставившись невидящим взглядом в распахнутое окно.

Переглянувшись, советники неслышно покинули комнату, приказав стоящим у дверей гвардейцам, немногим уцелевшим из клана Януат, никого не впускать к императору какое-то время. Такие приступы стали случаться с ним всё чаще и чаще с того дня, когда сид’дхи прислали ему в корзине головы детей и фаворитки, которых он не успел перевезти в столицу. Тогда броня каменного спокойствия впервые дала трещину, вмиг обратив повелителя вампиров в дикого зверя, крушащего в щепы всё, до чего он мог дотянуться, пока не рухнул без чувств на пол.

– Встретимся через час, ит’хор, – пробасил Ителл. – нужно обсудить несколько вопросов и принять решение по завтрашнему сражению.

– Не торопись, Ителл, – произнес, криво усмехнувшись, Моргенз, – успеешь намахаться своей секирой. Гистарпа никакая сила не удержит завтра за стенами, вот увидишь. Бой начнется в поле.

– Мне бы хотелось, чтобы его вообще не было, этого боя, – неожиданно признался одноглазый советник.

– Всем бы этого хотелось, Сангот. Всем. Только выбора у нас нет. А завтра есть шанс дать напоследок людишкам хорошего пинка, и я очень хочу им воспользоваться.

– Хо-хо, впервые слышу от тебя подобные речи, Моргенз. Не ты ли всегда пытался их защищать?!

– Это было давно. И, как оказалось, я был прав, не так ли, – он пристально взглянул в единственный глаз Сангота. – Не стоило задирать их, вкупе с лошадниками. Но и никто не мог знать, что сид’дхи, забери их тьма, вылезут из-за своих гор и ударят нам в спину. Никто!

– Владыки, – позвал разговаривающих советников один из стражей, – повелитель зовёт вас.

Едва переступив порог комнаты, они услышали голос императора:

– Я решил, что нужно еще раз проверить ходы. Подготовить их, чтобы завтра вывести как можно больше вампиров и спутников, пока мы…Тут мне в голову пришла одна идея и нужен ваш совет.

В итоге, освободившись в середине ночи, владыки, оставив императора на попечение царедворцев, покинули дворец. Моргенз спешил по улочкам столицы, битком забитых беженцами, домашним скотом, подводами с нехитрым имуществом спутников и тьма знает, чем ещё. Все до последнего спутники знали, чем закончится завтрашний день, иллюзий не испытывал никто. Хотя они и могли жить при солнечном свете, а многие так и делали. Человечество не признавало их и истребляло с той же ненавистью, что и вампиров, их господ.

Погрузившись в тяжкие раздумья, Моргенз завернул за угол и едва не наступил на выскочившего из ворот богатого особняка мальчишку. В охотничьем костюмчике и высоких эльфийских сапожках, ребенок бесстрашно рассматривал его, явно собираясь что-то сказать, когда из дверей дома выскочила старая няня-спутница:

– Господин Сарах, Ваша матушка не велела покидать дом.

– Ну, Зулия, – капризно заныл мальчик. Тут же забыв о стоявшем перед ним Владыке. Но няня сразу разобрала, кого повстречал её подопечный, и согнулась в поклоне.

– Прошу прощения, господин, не сразу Вас заметила, – сказала она без подобострастности. – С этими детьми столько хлопот.

– Чей это ребенок, нэнна, – из вежливости спросил Моргенз?

– Это герцог Сарах грасс Януат, господин.

– Я знал его отца, – тихо произнес Владыка. – Уведи его в дом, Зулия. И завтра постарайтесь выжить.

– Я исполню свой долг, господин, – тихо произнесла спутница. Она резко извлекла из рукава стилет, и так же быстро спрятала его. Её глаза полыхнули решимостью умереть прежде, чем лучи солнца обратят в прах маленького непоседу.

– Храни тебя Аталия, Зулия, – так же тихо произнес Моргенз, сам не веря в свои слова, и быстрыми шагами скрылся в конце улицы.

Владыка шёл в квартал Орхидей в пустой дом, где его ждал только слуга Нуций. Ворчливый старый спутник остался один после гибели жены Владыки в очередной пограничной стычке с галами. Её сабли так и висят над его креслом в зале советов. Он думал о завтрашнем дне, когда его раса перестанет существовать, а он, скорее всего, погибнет в бою или под лучами солнца. Эта мысль внезапно его успокоила и дурное настроение, не покидавшее его всё это время, стало потихоньку улетучиваться.

Нуций не спал, расставляя свечи в гостиной и разливая вино.

– Ты явно сегодня в настроении, господин, – сухим надтреснутым голосом произнес старик, не оборачиваясь.

– Как ты все время узнаешь о моем настроении, Нуций?

– По скрипу ступенек, господин, – усмехнулся старик.

– Ты хитрый наблюдательный старикашка, Нуций – буркнул, невольно улыбаясь Моргенз, скидывая тяжелый церемониальный плащ. – Принеси мне вина в кабинет, пока не пришли командиры.

Но едва Моргенз расположился в кресле с бокалом вина, шум голосов заставил его спуститься вниз. За столом расположились шестеро ит’хор, старшему из которых, Свиргану, уже миновало пять столетий, а самому молодому, Тирслину, было всего двести лет. Свирган с кубком в руке уже сошелся в споре со своим вечным оппонентом Гераем. Чуть в стороне от всех сидел, катая в руках бокал вина, наставник молодых ит’хор Феодосий, чьи седые волосы были заплетены во множество косичек, на манер какого-то дикого племени. Двое оставшихся были еще моложе, но из-за потерь клана и их бойцовых качеств были введены в совет.