Паола. Темный кристалл
– Эй, солдат, тащи сюда своего друга, – раздался над ним чей-то голос. Дверь ближайшего дома была распахнута, и на пороге стоял невысокий, пухлый спутник в добротной одежде цехового мастера, поверх которой был одет кожаный фартук в подозрительных разводах. Близоруко щурясь, он снова махнул рукой. – Тащи же его сюда, я помогу ему, солдат.
Наконец, ит’хор, что находился рядом с ним и чьего имени он не знал, волоком дотащил своего Владыку до порога, где ему помог вызвавшийся помочь. Внутри дома висели пучки сушеных трав, на огромном столе, заставленном колбами, ретортами и мензурками что-то кипело и бурлило. Уложив Владыку на узкую лежанку, воин устало сполз по стенке, будто разом лишился всех сил. Хозяин, что-то бормоча себе под нос, носился по своему дому, собирая травы и какие-то микстуры выставляя их на своем рабочем столе.
– Я, Муниций Павет, господин, травник. Вы знаете причину происшедшего с вашим другом?!
– Это не мой друг, мастер Павет. Это Владыка клана. Он только что сотворил жуткую магию и кажется это, её цена.
– Вам тоже стоит отдохнуть мой друг, – голос лекаря неожиданно стал обволакивающим, давящим к земле и сопротивляться неожиданной сонной неге не было сил. – Ты и так проявил сегодня чудеса храбрости, отдохни.
Как только глаза уставшего воина закрылись, травник, словно преобразился – стал выше ростом, шире в плечах, во всех движениях сквозила скрытая мощь. Но, особенно изменились глаза – с бледно-голубых, подслеповато щурящихся, они стали золотыми. Смешав травы и эликсиры в чашке, «травник», заботливо придерживая голову, Владыка влил ему в горло получившуюся жидкость. Тело Моргенза выгнуло дугой, из распахнутого в беззвучном крике рта, не вырвалось ни звука. Словно утопленник, вырвавшийся из объятий смерти, он сделал вдох. Широко распахнутыми глазами он взглянул на сидевшего рядом:
– К-кто ты?!
– Я – травник, Муниций Павет.
– Что с городом?
– Еще держится. Молодым расам не до него, после того что ты устроил. До сих пор в толк не могу взять, где ты прочел это заклятие?
– Мне нужно идти, – попытался встать Моргенз, но «травник» легким нажатием ладони опустил его обратно на лавку.
– Тебе нужно принять еще несколько эликсиров, сын мой, – сильным, глубоким голосом произнес Муниций Павет и только сейчас Моргенз догадался посмотреть ему в глаза. Увиденное напугало его больше, чем армия «последышей» у ворот столицы.
– Кто ты?!
– Я – Дарон.
– Дай угадаю, – Моргенз приподнялся на локтях, – пришел посмотреть на своих сыновей в последний их миг на Зидии. Какой же ты после этого Бог?! Ты, ты… – он не находил слов и задохнувшись в приступе гнева, откинулся на лавку.
– Ты в праве ненавидеть нас, – опустил глаза Муниций–Дарон, – но нас заставили покинуть Зидию, Моргенз грасс Ит’хор. Мы точно также проиграли свою битву. Аталия уже ушла. Но я не мог покинуть это мир, не взглянув в последний раз на своих любимых детей. Особенно с теми, чье заклятие заставило вмешаться даже наших врагов.
– Каких врагов?
– Мы не знаем их имен, сын мой! Но сила их велика.
– Но откуда они взялись в нашем мире, повелитель?
– Нет времени объяснять, у меня очень мало времени. Но я хочу в последний раз помочь своим детям. Соберись и слушай меня внимательно: нас лишили сил, но на последнее волшебство, перед уходом, меня еще хватит. Как только ты выпьешь эти несколько микстур, – Дарон кивнул на стол травника, – я сотворю заклинание Вечной ночи и Нуархат с окрестностями погрузится во мрак. Вы сможете в нем видеть и воспользоваться подземными ходами. Рассейтесь по Зидии. Станьте тенями, ужасом в тенях, но, прошу вас, не прекращайте в нас верить. Даже крупица вашей веры сможет открыть нам путь обратно на Зидию. И останьтесь в живых.
Дарон взмахнул рукой, словно в прощальном взмахе и на Моргенза, удивлённо хлопая ресницами, уставился травник:
– Ох, что это со мной?! Видно, перенапрягся, – потерянно бормотал он, продолжая перебирать травы. – Вот, выпейте, – он протянул оставленные Дароном микстуры. Молча подчинившись и осушив одним глотком предложенное зелье, Моргенз поднялся и направился к дверям:
– Мастер Павет, будьте готовы через некоторое время покинуть город, – произнес он, но видя, что добрый травник его не понимает, уточнил, – сейчас на город опустится мгла и под её благословенным пологом, мы покинем Нуархат. Я хочу, чтобы Вы выжили, мастер. Договорились?
– Я…не знаю, Владыка, – сглотнув, произнес травник, —Стоит ли мне ударяться в бега? Я не воин, не молод и вряд ли выдержу долгий путь. Да и пожил я уж изрядно, пора бы и на покой. Встречу смерть в привычной обстановке.
Не находя слов, Моргенз склонился в поклоне, чего не делал ни перед кем, кроме императора:
– Да примут душу твою темные боги, мастер Павет. «Я помолюсь о тебе», – произнес грасс Ит’хор и покинул дом травника.
Как и предсказал Дарон, едва Моргенз покинул дом травника, на Нуархат опустилась кромешная мгла. И снова над столицей полетел стон, но Владыка его не слышал, он несся к Царским воротам, где оборонялись остатки его клана.
– Уходим от ворот! – крикнул он во всю мощь своих легких, едва увидел ряды ит’хор.
– Владыка!
– Живой…
– Слава Богам…
На ходу объяснив, в чем дело, Моргенз вызвал оставшихся легионерских букканьеров, и через несколько минут над Нуархатом пронесся звук горнов, призывающих сражавшихся воинов выходить из битвы и отступать к лагерю. В этом случае все должны были собраться у императорского дворца. План, который в последнюю ночь обсуждали на совете и заключался в том, что пока идет сражение, старейшины, дворцовые стражи и доверенные Владык, выводят жителей через подземные ходы, ведущие к лесам темных эльфов, которых вампиры считали почти родственниками. Поэтому сейчас в городе почти никого не осталось. Все, кто хотел выжить, покинули обреченную столицу. Остались только воины, но и они готовились уйти.
Стоя перед одним из входов в подземелье, Моргенз наблюдал за своими людьми, исчезающими в темноте прохода. Где-то там, наверху, озадаченные происшедшим «последыши», наверное, уже крались к стенам города. Каково же будет их удивление, когда в них со стен не полетят стрелы и молнии, а за рухнувшими вратами их не встретят приготовившиеся к смерти вампиры. Это победа, но у неё привкус поражения. Эта мысль вызвала улыбку на осунувшемся лице Моргенза грасс Ит’хора и он, спустившись по ступеням на несколько пролетов под землю, произнес совсем простенькое заклинание. Где-то там искорки магического пламени подожгли вымоченные в масле фитили, вставленные в бочки с горючим камнем. Последний подарок уходящей расы.
– Мы восстанем снова, – шепнул он, когда серия взрывов сотрясла подземелье.
Глава 3
Город Хвандар располагался в долине, сразу у подножия отрога Улдан-Гхаш. Отсюда, почти с вершины горы, он казался игрушечным. Паола оперлась о ствол невысокой скальной сосны, настолько искривлённый, что казалось, природа не могла придумать такого нарочно. Однако, чешуйки коры, осыпавшиеся от прикосновения, говорили об обратном. Дерево было живым, и если она хотела оставаться таковой же, требовалось двигаться. Солнце, миновав полуденную черту, теперь светило ей в спину. Но сил для преодоления перевала потребовалось больше, чем она могла представить, и Паола, с трудом переведя дыхание, сделала первый шаг.
Несколько часов назад она почуяла чьё-то невидимое присутствие, и с тех пор ощущение преследования её не покидало. То, что она не могла увидеть преследователя своим улучшенным зрением, наводило на мысль о магическом происхождении угрозы. Она слышала разные страшные истории от погонщиков скота на той стороне перевала, но сочла это людскими байками, не стоящими внимания. Но, как оказалось, зря. Кто бы ни преследовал её, маскировался он мастерски и с каждым часом подкрадывался ближе. Шорохи, стук скатившихся камней и смех. Тихий злобный смех, на грани слуха. Невидимая тварь играла с ней, и не напала лишь потому, что чуяла необычную природу своей жертвы. Паола видела кости не столь везучих смельчаков, рискнувших пройти перевал в одиночку. И то, как они были расколоты, пробирало её до мурашек. А таких вещей на Зидии было немного. По крайней мере, она их еще не встречала. До сегодняшнего дня.
Она скинула тяжелый меховой капюшон своей куртки, чтобы лучше слышать и, оттолкнувшись от сосны, зашагала вниз по едва различимой тропе. Её сабля была увязана с другими вещами в висящем за плечами рюкзаке, что, видимо, вызывало у охотника нездоровое желание сделать всё быстро. Паола даже сняла закрывающую глаза костяную пластинку, с тонкой прорезью для глаз, подаренную ей старым проводником. Без нее на вершине хребта Паола просто бы ослепла. Незаметно она приготовилась дать отпор и, наконец, превратиться из жертвы в охотника, кем она и являлась, по воле Тёмных богов.
Снова шорох. Сейчас совсем близко – шагов двадцать – двадцать пять. Паола хотела уже призвать Когти, но решила выждать, вдруг неизвестный охотник почувствует магию и скроется. Через полсотни шагов она уже чувствовала почти невесомое дыхание, будто неизвестный хотел броситься ей на плечи наверняка, уже наигравшись, и теперь упиваясь скорой агонией жертвы. Паола сделала еще с десяток шагов по скользким камням, стараясь не оставаться в удлинившихся тенях и, резко развернувшись, наконец, встретилась взглядом со своим преследователем.
Красный туман, плескавшийся в глазницах едва обтянутого кожей черепа, окаймлённого остатками волос, наводил жуть. Тело, с непомерно широкими плечами, принадлежало какому-то примату. Тварь, из чьей пасти уже стекала отвратного вида слюна, издала мерзкий смешок, уже слышанный Паолой, и выпустила когти. Спутник смерти – так называли эту тварь в давние времена, когда маги вампиров экспериментировали с мёртвой плотью, создавая себе охранников для дальних путешествий за пределами благословенных сумерек Империи. Сколько времени слонялся этот осколок былой мощи в этих горах или пробудился от магического сна недавно, разбуженный каким-нибудь глупцом. Что было особенно неприятно, так это тот факт, что вампиры древности не смогли приручить эту тварь, норовившую разорвать своих создателей при первом же удобном случае. Поэтому, по большей части сами же их и истребили. Уму непостижимо, как этот уцелел, да еще и протянул почти тысячелетие.
Однако уродца эти вопросы не волновали, издав неприятный приглушенный рык, он бросился на свою жертву. Паоле пришлось вложить в рывок все силы, чтобы уйти с линии атаки. Промахнувшись, тварь едва не рухнула в пропасть, лишь в последний момент извернулась, оставив на камнях глубокие царапины. Когда же спутник смерти оказался на одном уровне с вампиршей, она успела его рассмотреть. Ростом выше её и, соответственно, тяжелее. Длинные лапы оканчивались изогнутыми чёрными когтями, словно кошачьими. Он бросился на Паолу, и она снова увернулась в последний миг, избежав встречи с его костедробильными объятьями. Ей стала ясна тактика горного убийцы – прижать, обездвижить, используя разницу в весе, и рвать жертву когтями, попутно ломая ей кости:
– Нет, дружок, – прошептала она, – такой радости я тебе сегодня не доставлю.
Призванные Когти осветили тропу фиолетовым светом, вызвав у противника странный мяукающий крик. Но замешательство его было кратким, и вот уже он снова летит на неё, оставляя на камнях глубокие царапины. Паола, припав к земле, пропустила над собой рассекающую воздух лапу и, резко вскочив, оказалась за плечом противника. Когти пропели короткую песнь и, почти не встретив сопротивления, отсекли конечность чудища в плече. Крик боли резанул по ушам, но Паола уже заносила руку для нового удара, пока ослеплённый болью зверь метался по тропе, разбрызгивая кровь. Она прыгнула на спину спутнику смерти, вонзая Когти в толстую шею, всем своим весом давя противника к земле. Магическое оружие почти отсекло омерзительную голову чудовища, но его тело еще пыталось сопротивляться неминуемому концу, содрогаясь с каждой секундой всё меньше. Судороги становились всё слабее, и вот зверь, преследовавший её в горах, наконец, затих, испустив тихий стон.
Паола поднялась на ноги, осматривая свою одежду, которая, не подвергшись повреждениям, была сплошь заляпана кровью поверженного чудища:
– Проклятье! – Выругалась Паола, разочарованно качая головой. Кровь спутника смерти страшно смердела, что чувствовалось даже на морозе. Придется тратиться на новые вещи, потому как дальше с таким «букетом» ход ей будет заказан.
Она поспешила вниз по тропе, так как ей совсем не улыбалось ночевать под стенами города, в чистом поле. Стража запирала на ночь ворота в целях безопасности, и опоздавшим путникам оставалось лишь одно – ночёвка под открытым небом. Несмотря на то, что холод всегда сопровождал вампиров, привыкнуть к нему Паола так и не смогла.
Быстрым шагом она спустилась на тракт и, обернувшись еще раз, глянула на сахарные шапки Улдан-Гхаша, вновь дивясь его величию. Хотя схватка с чудищем длилась, казалось, секунды, Паола чувствовала, как ноги её дрожат от перенапряжения. А жажда, сдерживаемая силой воли, готова вырваться из-под её контроля. Ей нужна была кровь, ванна и горячее вино со специями. И именно в таком порядке. Поэтому она, не торгуясь, отдала два медных коня стражнику с изрытым оспинами лицом, который похотливо оглядывал её, в то время как его напарник записывал ответы Паолы на стандартные вопросы «кто, куда, зачем?». Она ощущала липкость его мыслей, от которых хотелось отмыться, желательно огромным количеством воды с мыльным корнем.
Наконец, процедура была окончена и Паола спешно устремилась на поиски трактира. Солнце, скрывшееся за горами, оставшимся краешком освещало дорогу. Узкие кривые улочки, извиваясь по одному им известному плану, начинали тонуть в глубоких тенях, что неизменно заставляло браться за работу фонарщиков. Звук шагов Паолы становился громче, а людей, попадавшихся навстречу – всё меньше. Она попыталась остановить прохожего, чтобы узнать дорогу, но мужчина, едва не крича, вырвался и убежал, размахивая руками и что-то невнятно выкрикивая.
– Сумасшедший! – бросила в сердцах вампирша и твердо решила узнать, где находится трактир, прежде чем впиться кому-нибудь в глотку. Внезапно она обратила внимание, что все ставни на окнах домов закрыты, а людей по обыкновению должно быть гораздо больше. Паола насторожилась. Что-то здесь было не так. Возможно, она сразу бы почуяла неладное, если бы жажда не ослепляла её, а борьба с ней не отнимала всё внимание. В тот миг, когда солнце окончательно скрылось за громадой Улдан-Гхаша, город погрузился во мрак. Ни один фонарь так и не был зажжён. Паола, по привычке избегавшая использовать в людских поселениях магию Когтей, достала из мешка тьягу. Ночное зрение давало ей свободу передвижения не зависимо от освещённости, поэтому она продолжила свой путь.
Сначала она почуяла запах. Словно кто-то разлил по улице миндальное масло, но за ним скрывался еще один запах – разложения.
– Просто чудесно! – зашипела вампирша. – Просто, d’haenn dan, как расчудесно.
Ей был знаком этот запах, особенно хорошо ей было известно, что последует за ним. Изучая немногие уцелевшие магические книги, она узнала, что часто маги, пытавшиеся получить силу из Источника Мёртвых, становились проводниками в мир Зидии сил, которые еще до Падения назывались – исчадиями. Иногда эти маги становились личами – Королями Мёртвых, повелевающими ордами нежити. Они могли поднимать мёртвых или обращать в себе подобных несчастных, попавшихся на их пути. Говорят, эти твари питались душами своих жертв, становясь сильнее с каждой поглощенной душой. И горе тем, кто не сумел спастись от их алчного взгляда, такие лишались Посмертия, становясь рабами пожравшей их твари на веки вечные. Чем сильнее лич, тем больше исчадий мог призвать он себе на помощь, и тем сильнее была его связь с источником Мёртвых.
Паола всерьез стала подумывать, чтобы выйти из города, попросту перемахнув стену, когда запах стал насыщенней, а в конце улицы вспыхнули и погасли два красных глаза. Не прекращая бормотать под нос проклятия, вампирша изготовилась к драке, потихоньку ослабляя поводок контроля над жаждой. Она услышала цоканье копыт, и в тот же миг запах стал просто одуряющим.
– Что же ты не бежишь, глупое мясо?! – раздался жутко звучащий голос, словно кто-то провел гвоздём по стеклу. Паола скривилась, но решила дать сначала высказаться «болтуну». – Или мясо решило сопротивляться? Что ж, порадуй Гхаш’жгара, мясо.
Молчание было вознаграждено явлением хозяина мерзкого голоса. Это оказалась человекоподобная тварь, на высоких козлиных ногах, оканчивающихся мощными копытами, которые высекали искры из мостовой. Узкие плечи, на которые было наброшено подобие плаща и непомерно длинные руки дополняли портрет. Но венцом этого творения была голова – тонкое лицо, вполне человеческое, несло на себе отпечаток жестокости и порока. Безгубый рот щерился в зверином оскале, демонстрируя вполне, казалось бы, человеческие зубы. Заканчивали описания рога – витые, они загибались на подобие бараньих и казались достаточно прочными, чтобы проломить ими стену.
– Не хочешь поиграть в догонялки, мясо? – добавило в голос издевательской радости исчадие. – Я даже дам тебе фору…
– Себе дай, – оборвала словоизлияния Паола, вбрасывая тьягу в ножны и одним махом призывая Когти. – Посмотрим, какой ты в деле, падальщик.
С последним словом, она ринулась вперёд, пользуясь замешательством «болтуна». Её когти пробороздили грудь исчадия, и оно завопило так, что Паола второй раз за день едва не оглохла. Раны от её когтей тем временем стали обугливаться и, не прекращавшая визжать, тварь бросилась удирать. Выругавшись, вампирша бросилась следом. Эту мерзость следовало вернуть обратно за грань, откуда она выползла, но еще важнее было узнать о хозяине, выманившем её в этот мир.
Что-что, а бегать тварь умела. Паола нагнала её на площади, когда, не вписавшись в поворот, исчадие врезалось в стену дома и рухнуло, подняв оглушительный шум. Но город ответил на этот кавардак полным безмолвием. Паола рванулась вперёд из последних сил и вонзила Когти в затылок не успевшей подняться твари. Та, наконец, захлебнулась собственным криком и, издав какой-то булькающий клёкот, осела на мостовую. Запах миндаля стал перебиваться запахом горелого мяса, которое теперь с катастрофической скоростью испарялось с костей, превращаясь в мерзко выглядевшую субстанцию. И спустя считанные мгновения только пятно на камнях напоминало о ночном происшествии.
Острый слух вампирши уловил крик, в котором в равной степени смешались боль и ярость. Что-то подсказывало ей, что кричал призвавший исчадие и, если она хотела покончить с этой историей и до утра принять ванну, следовало торопиться. Одним мощным прыжком она взлетела на балкон, выступающий на втором этаже двухэтажного дома, а оттуда перебралась на покрытую черепицей крышу. Приблизительно определив направление, она рванула в ту сторону. Это была знатная гонка! Несколько раз она едва не рухнула вниз, поскальзываясь на черепице. Расколотые плитки вместо неё оканчивали свой путь на мостовой громким взрывом, соревнуясь с петардами на празднике середины зимы.
Наконец, она остановилась на покатом коньке чьего дома, держась за флюгер. Что делать дальше? Неизвестный колдун был где-то неподалёку, но возможности его учуять у Паолы не было. И тогда она решилась на отчаянный шаг:
– Эй, ты! Колдун-недоучка! Куда ты спрятался?! Даже твой козлоногий дружок нашёл в себе храбрость высунуть свой нос! Ну, где же ты! Иди сюда, поговорим! Или ты боишься женщины?! А может, ты – евнух?! Ха-ха! Выходи, евнух!
Так продолжалось еще некоторое время, пока чей-то яростный рык и звук расколотого дерева не подсказали Паоле, что цель ею достигнута. Над крышами домов поднялось облако, на котором стоял совсем молодой чернокнижник, но с лицом, перекошенным такой яростью, что вампирша при других обстоятельствах обошла бы его по широкой дуге. В одной руке он держал жезл, другую же направил в сторону Паолы. Почуяв угрозу, она перепрыгнула на другую крышу, и в тот же миг невидимая сила перекрутила флюгер так, словно он был сделан не из железа, а из бумаги. Поняв, что колдуну требуется взять точный прицел, на упреждение он стрелять не мог, Паола вновь сменила крышу под аккомпанемент взрывающейся черепицы. Она снова перепрыгнула, на этот раз чуть ближе к намеченной цели.
Так продолжалось некоторое время – она замирала, давая своему преследователю иллюзию точности, а затем резко меняла позицию, с каждым небольшим шажком оказываясь всё ближе. Наконец, когда их разделяла всего одна крыша, Паола внезапно выхватила тьягу и изо всех сил метнула ее, целясь в грудь колдуна. Не ожидавший такого поворота, чернокнижник отбил летящий в него клинок, но потерял из виду противницу, что в реальном бою грозит только одним – смертью. Через мгновение за его спиной возник размазанный скоростью силуэт, и мелькнувшие когти перечеркнули живот колдуна, а блеснувшие в лунном свете клыки вспороли шею. Он закричал неожиданно тонко и, потеряв контроль над облаком, рухнул вниз. Спустя мгновение рядом с ним приземлилась вампирша:
– Кто дал тебе силу, дурачок? Кто наставил тебя на путь мёртвых, отвечай?
Колдун захрипел, Паола нагнулась ниже, чтобы расслышать, но после произнесённого одного единственного слова у него на губах запузырилась кровь, и он обмяк. На всякий случай, Паола проткнула колдуна когтями и отправилась поднимать верную тьягу, упавшую где-то неподалёку, шепча под нос услышанное слово:
– Повелитель.
Глава 4
Искать посреди ночи трактир в незнакомом городе казалось Паоле целью неблагодарной и даже безумной. Страх, в котором жил город последнее время, сковал языки людей крепче цепей. Видимо, ночной террор давал хорошие результаты, что даже ночные удальцы не показывались из-за крепких дверей. Покрутившись по месту недавней схватки, вампирша подобрала отброшенную колдуном тьягу, и тут в голову ей пришла мысль – что неплохо бы отыскать дом чернокнижника. Последнее слово сильно встревожило и в то же время обрадовало её – наконец-то спустя столько лет она наткнулась на след зловещего и таинственного Повелителя.
Если бы колдун был постарше да опытней, она бы так легко не отделалась. Да он мог вообще не показываться из своего логовища. Паола вспомнила треск, предшествовавший его появлению, значит, где-то что-то сломано. Хотя в той катавасии, что они устроили, найти нужное по такой примете, как разломанная дверь или окно, не представлялось возможным. Паола начала злиться. Ванна, о которой она столько мечтала, казалось, только что показала ей язык, ускользая в туман. Она резко повернулась на каблуках и решительным шагом направилась к телу убитого чернокнижника. Один взмах сабли и голова покойного покинула уже ненужное тело. Подняв её за волосы, вампирша решительным шагом направилась к ближайшему дому, выбрав тот, что выглядел побогаче. Игнорируя медный молоточек для вызова слуг, она заколотила в двери кулаком.
– Подите прочь, разбойники! – раздался старческий голос. – До утра не терпится, что ли?! Вот спущу собак, будете знать! И так весь город подняли своими игрищами нечестивыми. Не открою!
– Я с добрыми намерениями, милсдарь, – тонким девичьим голоском произнесла Паола. – Отсюда все сбежали, улица пуста, а я… не знаю куда идти. Можете глянуть из окна, я совершенно одна.
В конце своей речи, Паола почти натурально всхлипывала. Её весьма посредственная игра, тем не менее, подействовала – сначала раздались шаги, а затем звук отпираемых многочисленных засовов и цепочек. Наконец, двери приоткрылись, разрезав ночной мрак острым лезвием жёлтого света. В одной руке старик держал кинжал, в другой – фонарь. Паола одним резким движением выбила у него кинжал и, прижав к стене, зажала рот рукой:
– Я ничего не сделаю тебе, старик. Просто не брыкайся и не пытайся вырваться. Я задам пару вопросов и растворюсь в этой неспокойной ночи. Так что, договорились?
Хозяин дома что-то утвердительно промычал, испуганно выпучив глаза, и Паола подняла руку, в которой болталась голова колдуна. Он попытался завизжать, но вампирша была наготове и снова зажала ему рот.
– Я сказала -без фокусов, старик! Мне нужно знать, кто это и где живёт? Всё! Ответишь на вопросы и больше никогда меня не увидишь! Еще раз спрашиваю, говорить будешь?
Старик как-то весь обмяк, словно из него вытащили стержень и вновь утвердительно кивнул головой.
– Просто отлично! Так чья же эта прелестная голова, дед?
– Серый волк тебе дед, – буркнул старик. – Сынок это старший прелата нашего – Удольфа Бергазино. Это с ним ты тут по крышам носилась, что ли?
– Не твоё дело, старик. Не забивай свою седую голову. Где жил этот достойный член общества? Сможешь показать?
– Отчего же не помочь юной деве в её поисках, – ехидным голосом произнёс старик. – Отсюда буквально в двух шагах площадь Буерганно, на ней трёхэтажный особняк. Не ошибёшься, он там один такой.