Сны и мечты разомкнут твои вежды –
Дети кошмаров, предтеча надежды.
Солнце зашло, ночь сжирает сознанье,
Мысли угасли, в душе лишь страданья.
Хохот богов вспыхнет ярче, чем ярость
Безумие, боль, безнадега, усталость… – на сцене стоял тощий человечек и блеющим голосом пафосно декламировал свою дрянь. Лем старательно изображал заинтересованность и даже некоторую одухотворенность от услышанного, но внутри – кривился от смеха и омерзения – даже он сам, лет, этак, в двенадцать, рифмовал лучше, чем этот отбрызг от литературы.
Однако рядом с ним сидела черноокая, пышноволосая прекрасная дама по имени Роза. Эта дама излучала искреннюю заинтересованность и восхищение – в данный момент она любила стихи.
Даже повторяла украдкой некоторые строфы.
Сейчас Роза любила стихи, а Лем был заинтересован в том, чтобы их романтические отношения сдвинулись в более интересную, нежели просто совместные прогулки, плоскость. Лем любил гулять. Раньше. Благодаря Розе он возненавидел это праздное шатание туда-сюда по городу. То время, которое они обычно проводили, взявшись за руки и прогуливаясь по красивым каменным улицам столицы, он бы с куда как более ярким удовольствием провел бы… в соприкосновении уст.
Однако Роза старательно демонстрировала свое желание казаться дамой высшего сословия (ее родители были, как и родители Лема – простые работяги, а не высокопоставленные околоимператорские индюки), поэтому, как и всякая другая дама высшего сословия, она считала недопустимым такую вульгарность, как поцелуи. Прогулки, томные вздохи, цветы и поэзия – вот то, что требовалось ей сейчас. Мужчина (Лем) должен был добиться ее руки и благосклонности!
А то где ж тут романтика?
Лема это жутко раздражало – Роза была, без сомнения, красива – персиковая кожа, интересная фигура, упругая грудь, большие глаза, пышные волосы… Можно было даже сказать, что она была умна – Роза поглощала книги в страшном количестве – по одной в месяц! Неслыханная роскошь!
О качестве книг сказать нечего. Как и о том, что она не выносила из них ровно ничего поучительного. Она просто хвасталась начитанностью.
И, как всякой даме высшего сословия, Розе была свойственна некоторая ветреность. Иными словами, сегодня ей могло нравиться совсем даже не то, что нравилось вчера. Вчера она любила конный спорт (и Лем честно водил ее на ипподром; однако, увидев, как лошадь гадит на ходу, Роза несколько охладела к этим животным), сегодня – высокую поэзию.
Лем скрипел зубами, но честно пытался прорубить себе тропу к сердцу этой приятной глазу дамы.
Уж чего-чего, а упорства ему было не занимать.
К тому же, поэзия – это уж лучше, чем авангардистские кулинарные рецепты. Медовые коврижки со вкусом старого войлочного ковра он забудет еще очень не скоро…
Лему было почти восемнадцать – еще полтора месяца, и он сможет официально предложить Розе формальное скрепление их отношений. Сиречь, бракосочетание. Розе восемнадцать будет через три месяца и она не придает этому факту никакого значения.
Что несколько охлаждало решимость Лема в стремлении «бракосочетаться».
Лем учится на последнем курсе императорского университета, на престижном факультете «инженерное дело». Роза же просто украшает мир своим присутствием, как и полагается всем красивым женщинам.
Лем честно старается завоевать сердце девушки, Роза не придает этому факту большого значения, считая само собой разумеющимся повышенное внимание со стороны мужчин. То, что конкуренты Лема обычно быстро и внезапно куда-то исчезают – ее ни сколько не волновало. Для нее это означало лишь одно – они нетерпеливы, следовательно, не стоят ее внимания.
Правда, исчезали они обычно после встречи с кулаками Лема.
Тщедушный поэт закончил словесную поллюцию и, раскланявшись, ушел, сопровождаемый бурными овациями со стороны женской половины слушателей. Мужская половина слушателей, подобно Лему, этот велеречивый бред не оценила и, порывисто поднявшись, попыталась скрыться с места стихопрочтения.
Не успели.
На сцену вышел новый представитель пера и чернила – почти ничем не отличающийся от предыдущего. Мужчины, горестно вздыхая, уселись обратно на сидения. Лем приготовился выслушать еще одну порцию откровенно хреново зарифмованного бреда про лес, горы и, почему-то, любовь, но внезапно что-то пошло не по сценарию: из зрительного зала вылетела стеклянная бутылка из-под шампанского и, угодив чтецу точно в висок, упала на пол.
Чтеца со сцены ударом сдуло, и признаков жизни больше никто по ту сторону кулис не подавал.
Воспользовавшись моментом, зрители поспешили покинуть душный зал этого маленького театра.
– Наглость! Хамы! Свинство! – возмущалась Роза.
– Совершенно с тобой согласен! – с серьезным видом кивал Лем. Неподалеку он заметил мужика в дорогом костюме, которого все представители не слабого пола благодарно похлопывали по плечу. Бутылкометатель был идентифицирован и вознагражден фанатами. – Так нагло перекрыть фонтан современному искусству! Ужас! Бескультурщина! А еще – столица Империи Людей!
– Возмутительно! Я буду жаловаться! – продолжала громыхать Роза.
– Хорошая мысль, – кивнул Лем. «Никуда ты не пожалуешься» – подумал он, – «Воздух только сотрясаешь, как всегда…».
Оказавшись на улице, Лем и Роза вновь, уже который раз за последний год, принялись гулять. Лем привычно взял в маленьком торговом лотке Розе разливной домашний лимонад, а себе – карамель.
Конец августа в столице – всегда волшебное время: улицы позолочены мягким тёплым солнечным светом, повсюду шныряют дети, старающиеся выжать из последних дней каникул максимум, неторопливо катаются туда-сюда извозчики, кое-где бродят приехавшие в отпуск солдаты… И всё еще работают фонтаны.
Идеальная погода для прогулок.
Которые Лем так ненавидел.
– А почему столица называется просто «Столица»? – спросила Роза.
– Ну… потому что это – столица Империи Людей, – пожал плечами Лем. Он никогда не думал над этим. – У остальных городов есть свои названия: Владимир-На-Дельте, Владигран, Константинополь… А Столица – это столица. Не перепутаешь. К тому же, полное-то название «Столица Империи Людей» – а, поскольку, на континенте человеческое государство всего одно – так и звучит пафосно!
– Ой, здорово! – сказала Роза. – А как у стеклянных пауков называется столица?
– Да чёрт его знает, – почесал затылок Лем. Собственно, никто не знал – уж больно скрытно живут эти aranearum speculum vulgaris – «паук стеклянный обыкновенный». – Они ведь даже звуки не издают.
– А как они общаются?
– У них есть специальные органы, мигающие, – сумничал Лем. – Как лампочки – загорелись все красные – значит, «привет» сказал. Синие – «пока». Ну, и так далее…
– А откуда ты это знаешь?
– В университете рассказывали, – напустил на себя важный вид Лем. Собственно, «ксенобиология» была факультативным, то есть «добровольным» курсом, но Лем её все же прослушал.
– Ты такой умный!
Лем зарделся и невольно подбоченился.
– Знаешь, – начала Роза и у Лема внутри что-то заворочалось. Что-то чующее неприятности. И он не ошибся… – Надоели мне мои предки, – наморщила носик Роза. «Тааак…» – подумал Лем. – Вечно им что-то надо! То уберись, то приготовь, то еще что! А сами – просто так сидят. Достали уже!
«Сейчас будет» – подумал Лем. И снова угадал.
– Хочу жить отдельно.
Лем промолчал. У него не было ответа на этот вопрос – он является студентом, денег – в обрез. Если он устроится на работу – учебе крышка.
– Ну, чего ты молчишь? – насупилась Роза.
