Магия и прочие приключения

Ведьма ощупала стены, гобелены, картины и занавески, проверяя, нет ли здесь скрытых глазков для подглядывания и тайных проходов. Не нашла, выдохнула и повернулась к распахнутому окну.

Руки ещё ломит, но не беда, от такого простого колдовства она не должна надорваться. Йера нашла взглядом на небе тучи, вдохнула холодный ветер и закрыла глаза. Затем зацепила рукой незримую простым людям струну ветра, вьющуюся к облакам.

***

Ну почему когда не надо, за ним гоняются толпы желающих побеседовать! А как только надо ему – все пропадают тотчас. Йан бродил по улицам, заглядывал в лавки и трактиры, нарочито медленно прошёлся по главным улицам и рискнул прогуляться по тесным сомнительным переулкам, где, несмотря на законы о чистоте, разило отхожим местом и рыбными очистками, но нигде никто не обращал ни малейшего внимания на одинокого студиоза в поношенной мантии.

Впрочем, один собеседник всегда есть у любого человека.

– Боже всеблагой Вершитель, ты издеваешься, – констатировал Йан, подняв голову к небесам. Оттуда вместо ответа резко хлынул дождь – будто конь по щелчку бича сорвался вскачь. Йан не успел оглядеться в поисках укрытия, как уже промок.

– За что?!

Вопрос был риторическим – Йан прекрасно помнил Священный Текст: «Кары Вершитель ниспосылает тому, кто нарушит Великий Порядок. Грешник есмь тот, кто дерзнёт против законов пойти».

Грешков у него было много, но главный не вызывал сомнений – этот распроклятый нож. Пожадничал, захотел денег, и вот – связался с ведьмами, слугами Дьяволицы, уже и ищет их сам!

«Но раскаянье да укажет грешнику путь праведный».

– Каюсь, честное слово, а, Вершитель?

Ливень не стихал. Йан вернулся на центральную улицу, прошёл мимо запертых уже лавок, перескочил через пенящийся шумный водосток и очутился на площади, перед главным собором Марциха. Пока ещё недостроенный, без длинных узких шпилей, но уже впечатляющий размером и отделкой – лучшие мастера страны украшали его скульптурами легендарных наставников, королей и всяких мерзких тварей Дьяволицы – собор уже принимал паству. Из-за приоткрытых тяжёлых дверей звучала небесная музыка, и студиоз поспешил ей навстречу.

Йан любил соборы. Высокие, как истина выше земной суеты, прекрасные, как полёт молитвы к небу – даже не верится, что они сложены из грубого камня. И внутри всё другое, цвета светлей и мягче, и звуки чище, будто ты уже и не на грешной земле, а у порога светлого царствия Вершителя, что наступит, когда все люди заживут без греха. Именно так он чувствовал себя, когда впервые забежал в главный Лестецийский собор, спасаясь от городских мальчишек, да так и встал, забыв обо всём, задрав голову. И тут грянул орган, как глас Вершителя, как чистое чувство восхищения… Мальчик тогда решил, что это знак свыше – и его судьба идти церковной стезёй.

Сейчас он подумал, что, верно, по малолетству не так истолковал этот знак, и Вершитель наоборот, гнал его, нечестивца, подальше. «Яснее надо было говорить, Всевышний. Вон сколько дров я уже наломать успел» – усмехнулся про себя Йан, и, осенив себя святым знаком, опустился на молельную скамью.