Ллойс

– Заткнись, а… – Досадливо поморщился староста. – И обслужи, наконец, нашу подругу.

– Литр колы, два кило свинины и килограмм этого пемми… кемпи… пемки… в общем, той собачьей дряни. – Выудив из кармана солидно звякнувшего подсумка горсть весело блеснувших на свету монеток, Ллойс с треском припечатала их к прилавку.

– Сейчас, только серебро проверю, а то оно что-то…

– Савва, сходи, погуляй и Рафаэля с собой возьми, подышите свежим воздухом, а то вон какие бледные, я сам нашу гостью обслужу. – Раздраженно перебил торговца староста. Подождав, пока спина возмущенно пыхтящего продавца скроется за дверью, старик с видимым наслаждением поковырял в ухе и развернулся к наемнице. – Олух царя небесного. И кто ему лавку доверил?

– Ты сам, наверное, и доверил, – насмешливо фыркнула наемница.

– Это я, видимо, плохо подумал. Неправильно. Надо будет кого-нибудь другого сюда поставить, – цокнул языком старик. – Как я понимаю, ты нас уже покидаешь? Жаль, девочка. Тебе бы отдохнуть недельку, а лучше – две. Поживешь у нас, развеешься. С парой хороших людей тебя познакомлю…

– Не понравилось мне тут. В борделе мальчиков нет, да и дерьмецом что-то слишком воняет. – Отрицательно качнув головой, наемница, немного подумав, извлекла из-за уха сигарету. Громко хрустнуло колесико кремня.

– Мальчиков? Да я тебе, хоть, сейчас десяток организую, – криво усмехнулся Ленивец. – И с общинного дома в нормальный переселю.

– У меня уже есть контракт. – Девушка отрицательно мотнула головой, отчего по комнате, заставив старосту поселка болезненно поморщиться, начали расползаться облачка сизого дыма. – И смысла от него отказываться я не вижу. Кстати, а чего он на меня так взъелся?

– Так свадьба же скоро, – пожал плечами старик, – а ты его жениху нос сломала.

– А-а-а… хм… ну.. к-ха… да… – поперхнувшись дымом, неопределенно протянула Ллойс. – То-то мне твой телохранитель слишком гладеньким показался. А он как, однолюб? Или ты с ним тоже… отдыхаешь?

– Вот и я о том, девонька, – видимо, с трудом сдержавшийся от того, чтобы не сорваться на крик, староста налился дурной кровью, зло прищурился и снова принялся выбивать по стойке замысловатую дробь. Сервоприводы бионического протеза чуть слышно загудели от необычной нагрузки. – Как от века известно, человек – не скотина. Человеку отдых нужен. А ты с одного дела сразу на другое. Тяжело это, для здоровья вредно. Беречь себя надо. А развлеченья, я уже сказал, если хочешь, мы тебе найдем. И домик получше, чтоб выспаться никто не мешал… – Снова испустив полный вселенского горя вздох, староста вопросительно посмотрел на курящую девушку. – Могу сигарет хороших достать, водки чистой…

– Нет, – отрицательно качнула головой девушка.

– Просто скажи, чего ты хочешь, а? – Вздохнул староста. – Хочешь, Саава тебе каждое утро пятки чесать будет?

– Нет у тебя того, что мне нужно, Ленивец, – выпустив дым через нос, наемница оглянулась вокруг и, не найдя ничего подходящего, стряхнула пепел на сверкающие чистотой доски пола. – Да и не верится мне в твою заботу.

– Жаль. – Разочарованно цыкнув зубом, староста обошел прилавок и начал выкладывать на него завернутые в толстую, провощенную бумагу свертки. – Значит, с потрохами тебя этот малец купил. Он и меня очень ловко обошел, пацан этот. Сопляк – сопляком, а потом раз, и как переключили. Не говорит – вещает. Проповедует, мать его. Да так складно и ловко все поворачивает. Так проникновенно говорит, что я чуть в ноги ему не упал, во всех грехах каясь. А он меня простил. Два кило серебра. Лучшее снаряжение… И все добровольно, и с песней. – Покрытое морщинами и шрамами лицо старика страдальчески сморщилось.

– Яблок сушеных еще возьму. – Ткнула в подвешенную на стене мелкоячеистую сетку, набитую искомым продуктом, наемница. – И рыбки вяленой. Любопытно, а вчера ты мне клялся, что у тебя серебра почти нет. Не сезон, мол.

– Не сезон. И серебра действительно нет. Для тебя нет, – раздраженно отмахнулся староста, – и для него… не было. На новые семена были, на запчасти для ветряков и насосов, на пленку для теплиц… ну и «за охрану» Операторам, конечно.

– Так вы, ведь, на землях Легиона, вроде как? – Сделав очередную затяжку, наемница раздраженно затушила окурок о покрытую лаком стойку и, развернув один из свертков, принялась с недоверчивым видом принюхиваться к содержимому. – Это и есть пеммикан? Тухлым салом попахивает.

– Есть немного, – кивнул староста, – но не бойся, он всегда так пахнет. А что до Легиона… Мы на самой границе. А это значит, что железячники сюда хорошо, если раз в год ходят. Да и то только, чтобы урожай ополовинить. «На нужды священного похода». Нужды… знаю я их нужды, сам по таким в сортир по пять раз за ночь и день бегаю. – Досадливо сплюнул старик. – Даже дежурного «протектора» здесь не оставили… сволочи… – Позвякивая стеклом, Ленивец выставил на прилавок шесть заполненных почти непрозрачной темно-коричневой жидкостью бутылок. – Бери-бери. За счет заведения. В качестве извинений от меня и этих шлемазлов. А Операторы рядом, каждый месяц, считай, заходят. Думаешь, мы медшотами просто так заниматься начали? Кустарями прямо на землях Легиона стали, шеей рискуя? От жизни сытой?

– Да мне как-то…

– Наплевать, – закончил за наемницу старик. – Всем наплевать. А нам выживать надо. Народ хранить, чистоту крови. Веру блюсти.

– А что это за вера такая, – хмыкнула наемница, – что человека съесть разрешает, а свинину нет?

– Запрещает. Только… про свинину все помнят, а про человека… Про человека еще до войны многие забыли. Не только наши…

Ллойс согласно покивала головой. Во время Черных лет случалось разное. Сколько бы ни было выпущено ракет, сколько бы радиации и ядов не было вылито на многострадальную Землю, некоторые территории «накрыло» далеко не сразу. Маленькие городки, крупные поселки, если, конечно, не имели важных производств и военных баз неподалеку, от первых ударов почти не пострадали. Кто поумнее, сразу из них уехал. Подальше, в самую глушь. А кто нет… Несколько лет непрекращающейся зимы и ночи, страшные морозы, дефицит пригодной для питья и полива воды, скученность и эпидемии из-за разносимой радиоактивным ветром заразы превратили подобные места в подобие гигантских котлов, в которых на жирном людском бульоне взрастало нечто новое, намного более страшное. Люди зверели, сплачивались, менялись и мутировали, организовывались в банды, часто возглавляемые наполовину сумасшедшими самопровозглашенными пророками и «мессиями», а потом сметающей все на своем пути волной выплеснулись в Пустошь, пожирая все, подобно саранче, воюя, перемешиваясь и плодя на своем пути еще более странные культы и секты. Сейчас, конечно, все уже давно более или менее успокоилось, но за время своих скитаний Ллойс не раз видела общины, приносящие жертвы зловеще выглядящим идолам, дважды набредала на поселки, живущие в ожидании скорого пришествия «Красного Клауса» – волшебного мужика в красном бронежилете и здоровенной, дурацкой с виду, широкополой украшенной пулеметной лентой шляпе. Согласно вере местных однажды Клаус раздаст им оружие и поведет в бой против неверных. Несколько раз ей довелось встретиться с группами чудаков, требовавших у нее «пожертвовать» всё имеющееся у наемницы «кровавое» серебро на постройку ракеты, которая отнесет всех истинно верующих на Луну, где они начнут строить Новое общество. А пару лет назад девушке еле удалось унести ноги из гостеприимной на первый взгляд деревеньки, где пришлыми кормили «Деда» – гигантского, под тонну весом упыря-переростка, обитающего в подвале разрушенной церкви. Однажды она даже попала в общину желтых монахов – поселок, выстроенный вокруг неразорвавшейся тактики. Впрочем, после осознания этого факта пробыла она там меньше минуты.

– Не нужно тебе это, не забивай голову. – Выложив на прилавок последний брикет сублимированного мяса, староста побарабанил пальцами по столу и раздул щеки. – Во время войны, когда я еще салабоном был… Почти как ты… Тогда нас в центре учебном не только стрелять и сортиры драить учили. Лектор у нас хороший был. С понятием. Имени не помню, только кличку – Пастор. Он тоже… Вещал… Мы все у него, как под гипнозом сидели. Да и вещи он нам полезные рассказывал. Про то, какие дроны, киборги, автоматоны и прочая дрянь бывает. Какие имплантаты и где делают. Какой дурью, своей и вражеской можно и нужно в бою колоться, а какой не стоит. И много еще чего полезного. И секретного, ну, по тем временам секретного. Про генные модификации, например. Редкие нанокультуры и их свойства… – Старик горестно покачал головой. – Да уж… Много воды утекло… Почти семьдесят лет, а как будто вчера было…

– Решил устроить вечер воспоминаний, сладенький? – Поинтересовалась, с подозрением осматривая связку сушеной рыбы, девушка.

– Я всю ночь ворочался, думал. Не так что-то с пацаном тем. – Продолжил старик, не обратив совершенно никакого внимания на наемницу. – Ну не мог этот сопляк меня, как фаршмак, по стене размазать. Только под утро вспомнил. Это «Цицерон» – нанокультура класса экстра, сложная технология. Внедряется непосредственно в мозг, перерабатывает банки памяти, временно перестраивает синаптические связи в нейросети, ускорят передачу сигналов, выбрасывает в кровь определенные гормоны и много еще чего делает. Но суть такова: человек, получивший инъекцию подобной культуры – идеальный переговорщик. Он будет говорить, двигаться, дышать и даже пахнуть так, чтобы ему людишки хотели подчиняться. Постоянно это работать не может – мозги сварятся. Пару минут всего, но…

– Полезная штука: чуть подрастет, и все девки его будут. – Широко зевнув, Ллойс принялась распихивать припасы по поясным сумкам. – Мне бы такую, ни у кого и мысли бы не было меня кидать. Правда, Ленивец?

– Редкая вещь, – пропустив мимо ушей очередную подначку, кивнул собственным мыслям староста. – Очень редкая. Ее только командирам высшего звена ставили, и то не всем. Вот и подумай, откуда у этого щенка такая радость в котелке болтается. Это, ведь, не просто вливание, тут череп надо вскрывать и вводить в строго определенные места. Чипы управления вживлять… Если я правильно помню, операция около пятнадцати часов длится… Объект… Э-э-э… – Ленивец замялся, подбирая правильные слова. – Фиксируют… Да, фиксируют, снимают крышку черепа, а потом вживляют ему в голову «марку» – хранилище бланка и вспомогательные процессоры. И все это время ты должен в сознании оставаться без наркоза. Такую штуку, не имея команды из десятка врачей и аппаратуры экстра класса, не провернуть. Даже для Легиона невероятная трата ресурсов. Так что думай, девонька, думай. И мой тебе совет: лучше верни задаток, «заболей», отдохни тут месяц-другой, а я тебя потом с одним человечком сведу. Контракт простой, но долгий и прибыльный. Никакого кидалова. – Старик обезоруживающе поднял руки, заметив, как насмешливо и недобро прищурилась наемница. – Мне за прошлый раз до сих пор стыдно… Через три недели сюда сын мой придет с обозом. Старший. Ему к Большой соли надо, в Сломанные холмы караван перегнать. Охраны и так двадцать рыл, ты – двадцать первой пойдешь, с тройной долей, кумекаешь?

– Да неужели? – Оскалила зубы девушка. – Счастье-то какое, сейчас разрыдаюсь. Может мне от благодарности сразу штаны снять да нагнутся? Заодно и иммунитет к болячкам приобрету. – Запихав в подсумок последнюю бутылку, Ллойс зашагала к двери. – Пока, Ленивец. Счастливо не увидеться.

– Нежить, если ты не поняла, я тебе место в общине предлагаю. Шанс на жизнь нормальную…

– Не предлагаешь, Ленивец. – Покачала головой девушка. – Сам же понимаешь, что я, всё равно, чужой буду.

– Ладно… – Проскрипел, разом осунувшийся и постаревший староста. – Ладно, девка… Только вот что. Мой тебе совет: купи еще бронник, потолще. Такой, чтоб спину закрывал. Этот Пью – снайпер. Он ко мне сам пришел. В кабаке твое имя услышал. Очень интересоваться стал, куда ты пошла. Как ты выглядела, спрашивал. Морду и партаки твои описать требовал. Думаешь, я ему заплатил? Это он мне двести грамм отвалил, чтоб узнать, куда ты пошла. Когда узнал, кто в гипермаркете поселился, сказал, что попытается тебя выручить. Но я ему не поверил. Больно уж он спокойным был. И еще, за полчаса до нашего разговора он к Савве заходил. Наручники искал, ошейник покрепче. И поводок.

– Слушай, Ленивец, ты, вроде, как я поняла, солдатом был? – Неожиданно остановившись на пороге, спросила наемница.

– Ну да, – пожал плечам старик. – Не похож?

– Да не, просто спросить хотела. Про Черные дни много баек по пустошам ходят. Только вот никто не может объяснить – кто с кем воевал? И зачем. Что не поделили-то?

– Да кто его знает, – вздохнул староста. – Сначала страны воевали, вроде как, кто-то биологическое оружие делать начал, а это, типа, против мировых договоренностей. Потом корпорации, потому как кто-то чьи-то контракты, вроде как, в нарушение конвенций перехватил, то ли на плутоний оружейный, то ли на гелий третий, что с Луны везли. Потом – все со всеми… Слишком хорошо мы жилы, девочка. Вот с жиру и взбесились… А зачем тебе?

– Счастливо, Ленивец, – повторила Элеум, аккуратно прикрывая за собой дверь лавки.

– И тебе не хворать, – тяжело вздохнув, старик, разглядывая брошенный наемницей окурок. Плечи Ленивца, бывшего командира элитного штурмового отряда «Зевс» поникли. – И тебе не хворать…

****

– А задница у тебя, действительно, ничего, отвлек Элеум от размышлений голос Пью. – Можно и прислониться разок.

– Да не вопрос, только прислонялку когда искать будешь, оптику свою не забудь. – Слегка замедлив шаг, Ллойс снова обернулась к Пью. Губы девушки медленно разошлись в дикой, чем то напоминающей оскал волка перед прыжком усмешке. Черты лица поплыли, превращая его в хищную, голодную маску. – Знаешь, встречала я одного умника, который мне объяснил, что мужики очень часто, как бишь его… «компенсируют». – Буквально, пропела, сделав шаг по направлению к стрелку, наемница. – Это значит, что, чем у мужика пушка больше, тем стручок мельче. А судя по твоей винтовке… С другой стороны, такую мелочь и потерять не страшно. – В руках Элеум будто сам собой появился небольшой, зазубренный нож.

– Эй, Дохлая, шуток что ли не понимаешь? – Примирительно подняв руки, сделал шаг назад Пью. – Я ведь, так, разговор поддержать… С дороги!..

Несмотря на кажущуюся худобу, снайпер оказался жилистым и очень сильным. Во всяком случае, достаточно сильным для того, чтобы наподдав плечом, отправить зашипевшую, словно рассерженная кошка, девушку в недолгий полет, кончившийся на дне скрытого лопухами и репейником оврага. Не успела наемница прийти в себя, как ей на голову свалился испуганно верещащий скриптор. Мальчишка, придавленный весом выделенного старостой, великоватого для него бронежилета пятого класса, словно жук, возился в месиве из грязи, палых листьев и сосновых иголок, пытаясь одновременно встать, поправить съехавший на нос, болтающийся на макушке «тактический» шлем, с укрепленным на боку инфракрасным фонарем. В приливе паники он пытался выпутаться из перекрутившегося, обвившего ему горло и, видимо, серьезно при этом придушившего ремня изъятой из арсенала Свиного холма AICW VX3[20]. Прикинув, что случится, если у скриптора получится это сделать, Ллойс навалилась на мальчишку, и предусмотрительно прикрыла его рот ладонью.

– Ну, что за молодежь пошла. – Обнажил в широкой улыбке кривые желтые зубы снайпер, задумчиво разглядывающий распоротый наемницей минимум в четырех местах добротный плащ, прыгнувший в приямок следом за ними. – Чуть в кусты, так сразу миловаться. Дохлая, а если бы на мне броника не было?

– И слезинки бы не пролила… Как думаешь, заметил? – Прошипела Элениум, продолжая вдавливать в землю отчаянно мычащего подростка, и настороженно выглянула в виднеющийся между помятыми листьями просвет.

– Меня и парня – точно нет: у него форма с размытием тепловой сигнатуры, у меня в рюкзаке подавитель. – Бодро сняв защитные чехлы с оптики, снайпер с громким лязгом передернул затвор. – Тебя – пятьдесят на пятьдесят. И будь добра, не свети гривой… Твой хаер за пять километров видно.

– Ч-ч-что это такое? – Жадно глотая воздух, прохрипел скриптор, наконец-то, освободившийся от душившего его ремня. – По-оче-му?

– Сидим тихо, радость моя, и не квакаем. – Чуть привстав с корточек, стрелок осторожно высунул из оврага голову и тут же нырнул обратно. – Кажись, пронесло.