Веря в себя
И вот, теперь я здесь. Я подбегаю к двери, начинаю колотить ее.
– Выпустите меня! Выпустите, уроды! Что вы со мной сделали? – я поворачиваюсь спиной к двери и начинаю колотить ее уже ногой, т.к. руками больно.
Но никто не отзывается. Ни-кто. Я сползаю спиной по двери и сажусь на корточки. Зарываю лицо руками и понимаю, что с моим лицом что-то не так. Оно шершавое и болит. Зеркало! В моей палате заботливо привинтили над раковиной зеркало. Я собираю волю в кулак и иду к зеркалу. Меня потрясывает. Я смотрюсь в зеркало и вижу свое страшное обожжённое лицо. Я начинаю плакать навзрыд, а моя спина трясется в такт моим рыданиям. Так. Нужно успокоиться. На протяжении всей жизни, я поняла, что эмоции мне не друзья. Страх, нервы мешают мне думать. Я начинаю делать глупости, я слабею, когда иду на поводу у эмоций. Я заметила, что когда я держу их под контролем, мне проще жить. Детка, давай думать. Я села на кушетку. Так. Допустим, что я действительно Избавитель. Что я должна сделать? Как вылечить себя? Представлю, что я не чувствую эту боль. Что её нет. Не получается. Я закрыла глаза. Потом мне в голову пришли картинки с чистой журчащей водой, лучики солнца, отражающиеся от ручья. Зелень. Какое-то чувство счастья. Какой-то свежий воздух, который холодит мои ноздри. Повсюду цветы. Какая-то любящая пара играет в салочки. На ней белое кружевное платье, а на голове венок из полевых цветов. Всё. Моя медитация резко закончилась и было такое ощущение, что моё сознание из того райского уголочка впрыгнуло обратно ко мне в голову. А мозг немилосердно напомнил, что я в палате. Хотела медленно открыть глаза, но пришлось открыть их в экстренном режиме – потому что я услышала три хлопка в ладоши.
– Браво, браво, детка!!
Это был Веньямин. Он стоял возле открытых дверей моей палаты. Рядом с ним было несколько людей.
– Друзья! Внимание, познакомьтесь! Это Мира. Избавитель. Мы нашли ее!
Я посмотрела на свою руку, она была чиста. Кожа гладкая и упругая. Я подбежала к зеркалу. Издала облегченный выдох. На меня смотрело моё любимое родное лицо. Веньямин, глядя, как я обсматриваю себя, тихонечко посмеивался.
– Мира, тебе на всё про всё понадобилось два часа! И это без подготовки! Это колоссальный результат!
– Вы хотите сказать, что я у вас нахожусь всего два часа?
– Именно! Очевидно, твой организм включил очень мощные регенерирующие процессы, и ты потеряла чувство времени. И могу предположить, что из-за интенсивной работы всех твоих ресурсов в эти два часа, у тебя час шёл примерно за сутки.
– Здравствуйте, – вдруг вошла блондинка с голубыми глазами, глаза у нее были странные и прозрачные, зрачки неподвижные, стеклянные.
– Рада, ты с ума сошла! – ребята почему-то набросились на неё, накинули простыню на голову и заставили одеть солнечные очки.
– Уф, всегда забываю их одевать – улыбаясь сказала девушка. Затем невозмутимо выпятила нижнюю губу и сдула выбившуюся прядь волос наверх.
– Кто это? – спросила я.
– Это Рада. Её дар до конца не изучен. Но она питается энергетикой людей. Если долго смотреть ей в глаза, можно лишиться сил.
Ко мне подошёл милый парень примерно моего возраста, может чуть постарше. Он пожал мне руку.
– Огромное вам спасибо, Мира!
– Кстати, знакомься, это Лучезар, – сказал Веньямин, показав ладонью на парня.
– Лучезар?
– Хм…Между прочим, старинное русское имя. Означающее «Являющий свет» – смутился парень.
– Что вы, я ничего не имею против вашего имени… Просто слышу впервые.
Тут Веньямин торжественно подошёл к нам и сказал:
– Мира, ты узнаешь его?
Я вопросительно посмотрела на него. Повисло недолгое молчание. И меня осенило:
– Мистер капюшон? – спросила изумленно я.
Все присутствующие засмеялись.
– Я теперь так тебя буду называть , – похлопал по плечу Лучезара какой-то парень.
Я поняла, что я очень сильно устала. Ноги подкосились, меня поддержали с двух сторон, чтобы я не упала.
– Она устала. Ей просто нужен отдых, – сказал Веньямин. Взгляд у него стал циничным и жёстким.
– И еда. Ещё мне нужна еда, – сказала я.
– Можно я приглашу тебя в кафе, а потом отвезу домой? – спросил Лучезар.
– Меня один тип уже приглашал в кафе, – ответила я с деланной настороженностью.
Все ребята хихикнули. Веньямин сдержанно улыбнулся уголком рта.
Глава 9.
Мы вышли из здания и направились к машине Лучезара. Странно, он так молод, а ездит на такой крутой тачке. Вечерний воздух ласкал мне лицо, шум города радовал слух. Огни машин, фонарей – всё это доставляло мне какую-то радость и спокойствие. Лучезар открыл мне дверь автомобиля, когда я села, он какое-то мгновение стоял и смотрел на меня, словно не мог оторваться. Его взгляд мне показался родным. Таким, как будто в его глаза я смотрела всю свою жизнь. Я взяла себя в руки. Я обычно не люблю растекаться и предаваться эмоциям. Мне обязательно нужно контролировать себя и свои действия. Странно, почему? Откуда у меня в подсознании сидит эта установка? С одной стороны, я очень эмоциональна. В школе, я часто краснела, зачитывалась классикой, трепетала от одного лишь взгляда какого-нибудь парня; от нахлынувших чувств, мой голос становился более звонким, а дыхание прерывистым. И сейчас, мне так хочется выпустить эти эмоции наружу. Я представила, как я прильнула губами к щеке Лучезара и стала вдыхать запах его щеки, смешанный с вечерним воздухом. И тут же осеклась. Мой рассудок меня тормозил. Я глубоко вздохнула, чтобы восстановить свое дыхание и сделать его ровным. Лучезар украдкой глянул на меня. Может, надо мной смеялись в детстве? Почему я так боюсь показать свои эмоции, свою чувственность? Да, надо мной смеялись. И очень часто. «Ты опять покраснела? Нам помидоры не нужны!» – вспомнила я фразу моей одноклассницы, эта фраза была произнесена на весь класс. Период 90-х пришёлся на мои школьные годы. Вообще период 90-х изменил Россию. Как будто выключили свет, и из своих пещер начали вылезать упыри, вандалы, сволочи. Среди школьников стало модно материться, наезжать группами на простых ребят, были такие понятия, как «молодой» и «старший», «загрузить» и пр. Считалось крутым, если ты кого-то унизил перед всем классом, ужасное отношение было к учителям, к пожилым людям. Я, выросшая на классической литературе (я очень много читала в детстве), была явно не в кассу к этому периоду в стране. Я писала стихи, в моем лексиконе были такие слова, которые мои сверстники не понимали. В лексиконе моих сверстников были такие слова, которые не понимала и не хотела произносить я. Да что там говорить! Для меня это было выходом за рамки приличия. Вот поговорить о чем-то высоком и духовном… Короче, общий язык с коллективом того периода у меня не складывался. Извините за пафос, но об этом периоде в России нужно помнить как о ВОВ, чтобы уже больше никогда, никогда не допустить этого.
Мои лирические отступления прервал скромный гудок сотового телефона – пришла смс о том, что мне на карту перечислили деньги. От некоего Солопова. Ну да, всё понятно.
Теперь вернемся к реальности. А реальность такова, что мы едем с Лучезаром в машине и молчим. Я так хочу нарушить молчание, но боюсь. Мне хочется узнать его получше. Я судорожно перебираю в голове различные темы. Ну про что же начать с ним говорить? Погода? Терпеть не могу баналь…
– Такая погода на улице классная, – оборвал мои мысли Лучезар.
– Полностью с тобой согласна, – уважаемая Погода! Спасибо за то, что ты есть!
– М…А ты не хочешь прогуляться?
– Вообще у меня завтра семинар. Нужно читать лекции – сказала я вслух, а про себя подумала:"Да, да! Конечно хочу! Я могу согласиться, если ты будешь настойчивее!".
– Давай хотя бы полчасика. От этого семинар не пострадает.
– Хорошо.
Он припарковал машину. Мы как раз проезжали возле центра. Мы пошли в сторону Кремля. Было тихо и спокойно. Фонари отражались от булыжников на дороге. Весенний воздух целовал меня в лицо, губы.
– Я люблю гулять в центре – сказал Лучезар, словно прочитав мои мысли.
– Да, я тоже скучаю по нему. В начале учебного года я жила в студенческом общежитии, а потом решила снимать квартиру. Раньше мы очень много здесь гуляли.
– А где твои родители?
– Они живут в другом городе.
– Помнишь здесь период стройки? Когда строили Кул Шариф?
– Да, конечно! Правда, я тогда ещё не жила в Казани, мы просто приезжали сюда и наш приезд как раз пришелся на период глобального строительства перед тысячелетием города.
– Точно, это всё было перед тысячелетием!
– Я тогда загадала желание возле башни Сююмбике. Надо было написать записку, свернуть её и вложить в кирпичик.
– Какое желание?
– Не скажу.
– Значит, оно еще не исполнилось?
Я решила ответить на его вопрос молчанием. Взобралась на поребрик, он мне дал руку. Споткнулась, он поймал меня. Посмеялись.
– А ты? Расскажи ты про себя?
– Год назад закончил Педагогический институт. Искал работу. Пробовал работать учителем истории. Показалось скучным, потом появился Веньямин и сказал, что готов платить за разнокалиберную работёнку.
– И чем ты занимаешься?
– Ну так, устраиваю митинги, забастовки.
– Зачем? Тебе нравится это делать?
– Нет. Но денег он мне платит очень много.
– А Веньямин вообще кто?
– Он депутат. Вообще, если честно, я не очень вникал, кажись оппозиционер. Меня политика мало интересует. Главное, что платят хорошо. Мне говорят – я делаю. Так проще жить.
– Получается ты просто выполняешь черную работу? Я считаю, что всегда нужно ставить перед собой какие-то высокие цели! Получается, твоя мотивация – это просто много денег? А дальше – то что?
– Ну, у меня неплохой статус – помощник депутата. Крутая тачка. Я снимаю крутую квартиру в центре города. Девчонки обычно это любят.
– Отвези меня домой. Я развернулась и направилась в сторону парковки.
– Э…Я не то хотел сказать. Ты что, обиделась?
– Знаешь, что? Вот иди и цепляй девочек, которые любят тачки и таких парней. А у меня семинар завтра – сказала я и пошла быстрым шагом.
– Простите, могу я вам чем-нибудь помочь? – спросил меня мимо проходящий мальчик лет 15.
– Нет, ты мне ничем помочь не сможешь. Иди! – сказала я странному мальчику. Где-то я его уже видела, не помню только.
Пока я находилась в ступоре, меня догнал Лучезар.
– Да что я такого сказал? Не понимаю, зачем все усложнять? Меня устраивает моя жизнь. Я молод, у меня есть деньги. Почему я должен заморачиваться?
– Так ты меня отвезёшь или мне вызвать такси?
– Отвезу. Но давай поговорим. Что тебя смущает? Может, ты уже положила на меня глаз и стала ревновать, когда я начал говорить о девочках?
– Чтооооо? Ну у тебя и самомнение!
– Эй… – схватил он меня за руку и улыбнулся – Я пошутил. Но в каждой шутке есть доля чего?
– Правды.
– Нет, шутки. И я готов рассмотреть твою кандидатуру.
– В качестве твоей поклонницы? – я решила ему подыграть. И потешить его бахвальство.
– Нееет. В качестве девушки. Только ты слишком правильная и строгая. И еще носик хмуришь постоянно. Видно, что упрямая. Поэтому, спешить не будем. Мне надо всё взвесить хорошо. С упрямыми очень тяжело жить. Ответственность опять-таки.
– Я…Я… – не могла я выговорить от приступа смеха. – Я постараюсь исправиться, Лучезар! Я буду работать над собой! – сказала я, взобравшись на высокий поребрик – Любой девушке, кто посягнет на тебя, я пообрываю волосы!
Он долго и серьезно вглядывался мне в глаза. Потом, помогая слезть с поребрика, поднял на руки.
– Неее, волосы выдирать не надо.
– Почему?
– Если у нас с тобой все получится, то мне никто не будет нужен!
– Аааа… – грустно сказала я. В конце концов, надо было заканчивать этот спектакль. – Отпусти меня, пожалуйста.
Он отпустил меня. До машины мы шли молча.
– Знаешь… – сказал он, открывая мне дверь своей машины, – когда мы ехали, я так боялся нарушить молчание. А сейчас, мне о многом хочется поговорить с тобой.
Конечно, гуляли мы с ним не полчаса, как было запланировано. Но спросите меня, жалею ли я об этом? Ни капельки.
Глава 10
Будильник прозвенел отвратительным скрежетом и в моем мозгу отозвалось его эхо. Это было равносильно звуку растирания пенопласта об асфальт. Что может быть хуже его звука? Пасмурная погода создана для того, чтобы лежать в постели, пить горячий кофе с тортиком и смотреть добрый фильм. Ну, может ещё для чего…если вас двое. Но это уже совсем другая история. А реальность мне говорит о том, что я должна идти на семинар, к которому я даже не подготовилась. Через два часа выходить из дома. Два часа – это минимум на то, чтобы успеть мне собраться и выйти из дома. Хотя, если бы времени было бы больше, я бы ещё растянула свои сборы. Помните, поговорку: «Чем больше человеку даётся времени на выполнение работы, тем больше этого времени человек будет тратить». Я умываюсь, ставлю варить овсянку (сама себя приучила завтракать овсянкой). Хм, вообще я за здоровый образ жизни. Прям фанат всего полезного, и враг всего вредного. Это у меня с детства. Хотите, расскажу реальный случай из моей жизни, который наглядно демонстрирует мою любовь ко всему полезному? Хотите – не хотите, а я вот ниже навязчиво предоставляю новое лирическое отступление вам на суд. Не себе, так вам немного настроение подниму.
Как я уже вам говорила, я с детства относилась трепетно к своему здоровью. Столь навязчивая привычка мне генетически передалась по отцовской линии. Мой дедушка был помешан на разных там полезных продуктах, прополисе, поливитаминах. До 70-ти лет по утрам делал зарядку на балконе. Конечно, это не мешало быть ему кругленьким как колобок. Чуть что заболит – сразу к врачу. Папа мой такой же. Ну, видимо, и я. Я с детства делала зарядку. Мне 10 лет, а я уже делала зарядку на грудь, попку, бедра. Сливочное масло, хлеб не ела вообще.
Дабы сбить с вас через чур перфекционистическое представление обо мне, забегу вперёд: сейчас я ем сливочное масло, хлеб, шоколад, жареную картошку и даже иногда позволяю себе добавки.
Ну так вот. Пошли мы как-то с моей мамой в гости к ее подруге. Я была маленькой, может даже в школу ещё не ходила. Подруга мамы накрыла на стол, пытается меня угостить. А я нос ворочу. На что моя мама говорит: «Она у нас только всё полезное ест». К концу трапезы мне налили чай. Я его наполовину выпила, наполовину оставила – уж больно много там заварки плавало. Видимо, у подруги моей мамы было туго с ситечком. «Мира, почему чай не допила?» – спрашивает меня подруга мамы. «Там очень много заварки!» – отвечаю. «А разве ты не знаешь, что заварка очень полезна?» – у подруги моей мамы (давайте условно назовем её тётя Зиля) проснулась жажда мести за мою привередливость. «Не, не может быть такого» – отвечаю. «Спроси у мамы!» Здесь то ли у моей мамы проснулось экспериментальное любопытство, то ли тётя Зиля в это время под столом ущипнула мою маму, но мама согласилась и поддакнула. Я вздохнула, делать нечего, зачерпнула чайную ложку заварки, которая плавала у меня в полувыпитом чае и давясь, стала подобострастно её жевать. Мама с тётей Зилей похлопали глазами, переглянулись друг с другом, заставили выплюнуть эту гадость и стали читать мне нотации о том, что не всякий продукт, который нахваливает чужой, а особенно незнакомый человек, является полезным. Вот так. Мораль? Объясните это своим детям.
Ну вернемся к нашим баранам. Ах, да! СЕМИНАР. От этого воспоминания мои извилины в голове как бы виновато поёжились. Потому как на них рассчитывать мне не приходилось. Вся надежда на мою Гульнарочку.
Я вышла из дома и побежала в сторону автобусной остановки. Путь преградил мне внедорожник. Окно возле пассажирского сидения съехало вниз, и на сиденье водителя я, конечно же, увидела Лучезара.
– Доброе утро, свет очей моих!
– Доброе – я невольно расплылась в улыбке, так меня еще никто не называл.
– Садись, прокачу!
– Мне в институт.
– Девушка, в любом направлении, любое ваше пожелание. Надо будет бочком, поедем бочком. А потом еще два притопа, три прихлопа, если прикажете.
– О, Боже! Сколько в вас пафоса, молодой человек. Давайте будем ехать согласно дорожным знакам. Иначе писем счастья с фотографиями вашего авто и с указанием кругленькой суммы вам не избежать.
Мы подъехали к институту. У моих одногруппников, завидев меня, что-то странное произошло с мимикой. У кого-то задергалась бровь, у кого-то округлились глаза, у кого-то губы искривились в форме антисмайлика.
– Сиди, я сам тебе открою, – Лучезар решил добить последней каплей моих одногруппников своей учтивостью.
Пока он обходил свою машину, я сделала глубокий вдох и медленный выдох, чтобы как можно больше напустить на своё выражение лица обыденность и спокойствие.
Тут Лучезар закрыл за мной дверь, достал с заднего сидения мою сумку.
– Пока, дорогая, я за тобой заеду! – крикнул он.
– Слушай, к чему этот концерт? Что ты себе…
Тут он ткнулся носом в мою щеку, глубоко вдохнул и нежно поцеловал меня. Если честно, мне вся эта ситуация самой безумно понравилась и утро перестало быть, эээ, томным. Поэтому, больно – то включать недотрогу, типа «Ну что ты делаешь, ну прекрати и т.д.» не очень-то и хотелось. И роль дирижера мимики моих одноклассников мне очень понравилась.
– Мира, кто это? – подбежала Гульнара. – Почему я ничего не знаю?
– Поможешь мне семинар написать? Я не готова. Обещаю, вкратце рассказать.
– По рукам, – сказала Гульнара, смотря вслед уезжающему внедорожнику.
После семинара было решено пропустить оставшиеся пары и поболтать в кафе за чашкой кофе и за тарелкой чизкейка с Гульнарой. Мы вышли с института, и на улице вышло весеннее солнышко, снова дав команду всем воробьям чирикать, ручьям журчать, а людям радоваться. Мы достали солнечные очки, одели их и направились пешком в кафе, тут недалеко. Позвонил Лучезар.
– Да?
– Ты освободилась, как семинар?.
– Всё хорошо.
– Я сейчас приеду. Предлагаю поехать на шашлыки.
– С кем?
– Вдвоём.
– Я с подругой.
– Хорошо! Давай, может я тоже приятеля возьму?
– Договорились.
Мы быстренько забежали в общагу к Гульнаре, она взяла теплую куртку, одела тёплые трико, попросила для меня у своих соседок походную одежду. Мы взяли отварной картошки в кастрюле, которую предусмотрительно вчера отварили девчонки (для себя), соль, лук, воду из крана в пятилитровой баклажке, салфетки, тарелки, вилки, нож, спички, хлеб, чай с сухофруктами и лимоном в термосе, мешки для мусора. Настроение было потрясающим. Машина Лучезара подъехала практически сразу, как мы вышли из общаги. Мы загрузились в машину, мальчишки похвалили нас за предусмотрительность, так как кроме маринованного мяса, углей, мангала и жидкости для розжига они ничего не взяли. Мы заехали в магазин, докупили помидор с огурцами, минералки, апельсинового сока и шоколадных конфет.
– Знакомьтесь, это Ярик.
– Очень приятно! – сказали мы хором с Гульнарой.
– А это Гульнара, моя подруга и по совместительству моя спасительница на семинарах. Гульнара, познакомься, это Лучезар.
Они обменялись кивками.
– Я, правда, ролью спасателя похвастаться не могу. Но, я думаю, всё впереди – ответил, как бы с сожалением Лучезар.
– По крайней мере, ты как минимум уже спасаешь нас от скуки. Куда едем?
– По трасе М-7, потом завернем в одну деревушку, там очень красиво.
– Отлично.
Лучезар включил какую-то радиостанцию, где звучала радостная и беззаботная песня, что-то типа регги.
Мы выехали из города. Нашим глазам открылась потрясающая картина. Все молчали, каждый думал о чём-то своем. Эти просторные поля…Вдали деревья с еще не успевшими вылезти из почек листьями. Яркое солнце над головой. Голубое небо. Птицы летают. Как просто. Как просто. И как это важно и необходимо нашим душам. Радоваться природе, миру. Снег еще на полях не успел сойти. Скромно, но настойчиво пробивалась молодая травка. Ярко-зелёная. Это новое, молодое имеет какую-то огромную силу и неизбежность. Лучезар переключил радиостанцию.
Ребята вытащили из багажника раскладной столик, стулья. Мы накрыли на стол. Шашлык был безумно вкусным. Мы беседовали, смеялись. Прыгали, бегали. Потом задумчиво сидели. Потом снова разговаривали. И конечно, после себя мы убрали всё так, как будто нас там и не было, не зря же мы мусорные мешки с собой взяли. Вы же не будете кидать отходы в своей квартире, в своём доме? Природа – ведь она на всех одна. Это ведь часть нас самих.
Глава 11
4 часа ночи. Звонит телефон. Я испуганно вскочила, сердце колотилось. Секунд 30 боялась подойти к телефону, но потом переборола себя. Звонил Лучезар.
– Мира, извини, что поздно. Ты нужна нам. Нам нужна твоя помощь.
– Что случилось?
– Я за тобой приеду и всё расскажу. Одевайся.
Лучезар примчался через 10 минут.
– Будешь чай?
– На самом деле, у нас не так много времени. Поехали.
– Подожди. Куда я должна поехать?
– К Веньямину.
– Слушай, 4 часа ночи, ты приезжаешь ко мне, собираешься везти меня чёрт знает куда. Я никуда не поеду! Я хочу спать!
– Я прошу тебя! – наш диалог начал срываться на крик.
– На кого ты работаешь?! Скажи, ты со мной для того, чтобы периодически возить меня к Веньямину?
– Что ты такое говоришь? Я с тобой, потому что я хочу этого – сказал Лучезар спокойным голосом.
– Понимаешь…Я не уверена, что мне нравится ваша затея – ответила я как можно спокойнее .
– Я понимаю…И после знакомства с тобой я сам начал ставить это под сомнение. А нового решения и выхода из этого ещё не придумал. Пожалуйста, помоги мне.
Мы ехали молча. Я смотрела на ночной город, на фонари, которые вот-вот должны были погаснуть перед восходом солнца.
Лучезар прервал молчание:
– Мы вчера были на митинге – желваки Лучезара перекатывались.
– На каком еще митинге?
– Так…Нужно было устроить провокацию, сфабриковать агрессию со стороны правительства.
– Ты с ума сошёл – сказала я обреченно. – Для чего ты этого делаешь?
– Мира!!!Мне платят за это большие деньги!
– Ты не пробовал другим путем пойти?
– Каким же?
– Попробовать начать с себя. Мне кажется, слабая сторона нашего народа в том, что наш народ не за мир. Да, против войны. Но не за мир. Сейчас каждый сам за себя. Кругом зависть, лицемерие. Складывается такое впечатление, что каждый боится, что кто-то живёт лучше него самого. В нашей стране уже давно идёт война. Война жителей друг с другом. Мы похоронили доброжелательность и повязли в собственном эгоизме. Получается, что государственная система повышает градус агрессии в народе, а народ с удовольствием позволяет повышать этот градус. Люди повсюду грызутся друг с другом, как собаки. На парковках, в поликлиниках, в магазинах на кассах, в метро, в очередях.
– Смешно, но очереди – это бич нашего общества, они везде – поддержал Лучезар. – А если это очередь из русского человека, это толпа ненавидящих всех и вся.
– Скажи мне, Лучезар…Какую цель преследуют твои митинги и провокации?
Лучезар припарковал машину с аварийками к обочине. Уткнулся лбом об руль. Он о чём-то думал, его лоб сморщился. Я ждала, когда он мне ответит. И он начал говорить, очень медленно.
– Мне бы хотелось сейчас с пеной у рта доказывать, что ради народа, но нет…Ради себя. Может, выйдем из машины, пройдёмся немного.– Он накинул на меня свой пиджак, и мы пошли. Было прохладно и свежо. Асфальт был влажным, на улице было пустынно.
Мы медленно шли.
– Мне кажется, когда мы с тобой вот так откровенно беседуем, я начинаю узнавать себя лучше. Как будто я начинаю слышать себя – проговорил Лучезар. – И сейчас я чётко понимаю, что хочу помочь нашему нашей стране и нашему народу. Как это сделать, не влезая в политику?
– Я не знаю…Но у любящего и доброжелательного народа, у народа, с красивой речью и богатой культурой не может быть плохого правительства. Может, нужно начать с самих себя?
Мимо прошел пьяница, смачно плюнул на асфальт и пробубнил под нос что-то типа: "Развалили страну"…
Мы с горечью проводили пьяницу взглядом, пока тот не скрылся за угол дома. "Вот такие, как ты, и расшатывают ее изнутри", подумала я про пьяницу.
– Говорят, для того, чтобы полностью поменять мышление всех людей, достаточно того, чтобы определённое количество людей объединилось и имело чёткую идею, ведущую к лучшей жизни, – пожал плечами Лучезар.
– Заметь, мы не умеем сплачиваться за что-то, мы умеем сплачиваться только "против кого-то". Хм…Знаешь, я вдруг вспомнила притчу, которую мне рассказывала бабушка. Про менталитет нашего народа.
– Расскажи…
___________________________________________________________________
Притча
И сказал Господь Человеку:
– Послушай, проси у меня чего хочешь. Проси любви, богатства, здоровья, славы, признания и почитания. Проси чего хочешь. Я тебе дарую это всё. Но помни одно: чего бы ты не попросил, у твоего соседа этого будет в два раза больше.