Суррогат

Действие двадцать восьмое

Сколько себя помнила Элен, такой порции любви она не получала очень давно. Даже от Рудольфа. «А он не такой уж «телок», как кажется», – подумала она про себя, глядя на Ричарда, который покачивался в кресле и потягивал из бокала. Элен уже не думала о Рудольфе. Поправив платье, она встала с постели и, подойдя к Ричарду сзади, обняла его.

– Ты что-то открыл новое, чем был взволнован так Рудольф? Да ладно с ним! Не хочешь – не говори, – произнесла Элен с такой интонацией в голосе, как будто нарочно просила о том, чтобы он все ей рассказал. Да Ричарду и самому не терпелось похвастаться перед красивой дамой.

– Да, я кое-что открыл, и это мое открытие сильно взволновало его, – ответил Ричард. – Он хочет быть властелином науки, мира, да и вообще он о себе слишком много мнит. Мое открытие поубавило его пыл.

– А что ты изобрел? – осторожно спросила Элен.

– Ах, Элен! Неужели ты питаешь искренний интерес к науке? А если и так, то с каких пор?! – Ричард встал, потянулся. – Я изобрел препарат, фактически реанимирующий мертвую ткань. Конечно, пока на небольшое время, но все же может вернуть к жизни.

Элен сглотнула.

– Это что, и покойного можно оживить?

– Ну, что касается покойников, то это было бы слишком, не хватает некоторых деталей, но в общем можно, – хотя голос Ричарда был более чем уверенным, в некоторой степени он просто перед ней выделывался.

– Я тебе его даже могу показать, если хочешь, – проговорил Ричард, явно интригуя.

– Конечно, хочу! – ответила Элен. – Даже очень! – обрадовалась она.

Ричард открыл небольшой сейф.

– Пожалуйста!

Перед Элен стояла небольшая колба с белым порошком, похожим на соль.

– А это и есть фактически соль! – отрапортовал довольный своим успехом Ричард. – Только модифицированная. Конечно, кое-что изменено, кое-что добавлено, и вот результат! Все просто и гениально! Вполне съедобна, ее можно даже добавить в пищу, и ничего не произойдет, но если ввести внутривенно покойнику, то за последствия я как-то не ручаюсь, – гордость явно переполняла его.

Элен была так взволнована, что залпом выпила приличную рюмку виски. Ее не волновали восставшие из могил мертвецы, нет, ей было не до них. Ее окрылил Ричард своим открытием. И, опьяневшей, ей вновь захотелось любви. Теперь уже она повалила в постель Ричарда. Сердца вновь сильно забились в накрывшей их волне страсти.

Действие двадцать девятое

Ночь была полна раздумий. Яркая луна светила в окно. Тишина. Семен Скоробогатов вспоминал прошедшие недавно дни. Он вспоминал, как ночью осторожно, чтобы никто не видел, хоронил тело женщины, а утром все-таки вызвал полицию, рискуя быть посаженным в тюрьму за «убийство», которое не совершал. Он знал, что полиция ничего про нее не знает, но все-таки позвонил туда. Вспоминал, как откапывали тело, далее составляли протокол, как косо смотрели на него. Как после долгих допросов решили оставить его в покое, а тело женщины увезли в морг приехавшие на вызов полиции врачи. Как умолял он не кремировать тело, а дать ему знать, и он сам приедет и заберет его. Как выслушивал он серьезные нарекания за то, что закопал труп в неположенном месте, и как слезно обещал, что более такое не повториться, лишь бы вернули ему ее. Так он познакомился с Алексеем Карташевым, тем самым следователем, чье дело об убийстве так и не сдвинулось с места, и как он, Алексей, посодействовал в этой просьбе Семену. Как увозили от него плачущую и протягивающую к нему ручонки девочку и как Алексей, видя эту картину, пообещал ему помочь с девочкой, чтобы ее вернули к нему обратно. Прошли дни: ни Алексея, ни девочки. Как она там, что с ней? Конечно, для медиков она объект пристального наблюдения, очередная «забава»! Они с нее глаз не сводят. А она даже говорить не может. Так он лежал и думал.

– А может, все забыть, да и дело с концом! – произнес он вслух сам для себя.

– Как бы не так! – ответил чей-то голос из темноты.

Голос знакомый. Незваный гость включил свет. Жмурясь, Семен сел на кровать.

– Кого там еще шут несет? – проговорил Семен и ахнул. На пороге стоял Алексей.

– Хорошо гостей встречаешь! – Алексей шагнул в комнату. – К тебе можно или как?

– Леха! Ты! А я-то думал!.. – воскликнул Семен.

– А ты «думал»!!! – дружески передразнил его Алексей. – А я вот сам пришел! Водочкой угостишь?

– Давай, давай, налью, а я, понимашь, ностальгирую. Как там она, что с ней. Ты не в курсах?

– Не знаю, Семка, не знаю, понимаю одно – девочку выручать надо. Она там у них как кролик подопытный. Вот так! – Алексей выпил, ничего не приходило на ум.

– Слышь, Леха! А как дело, ну, с ней? – с мольбой в голосе спросил Семен.

– Да, дружок, ты тут явно перестарался, – проговорил Алексей, откусывая огурец. – Ты мне, пожалуйста, ответь, ну за каким хреном ты ее в огороде закопал? А? Да еще и ночью!

– Ты знаешь, сам не знаю! – ответил Семен. – Ну, дело такое, понимаешь!

– Да я-то понимаю, а вот они! Им-то попробуй это сказать-доказать! – сказал Алексей, показывая пальцем на свое плечо. – Погоны есть погоны! Понимаешь?

– Да, понимаю, – ответил Семен. – А как я так с ней жил! Она – душа-человек! Привык к ней. А красивая какая! – по щеке Семена потекла пьяная слеза.

– Сема! Ты, часом, не «того»? – с небольшой иронией спросил Алексей.

– Да нет, Леха, не того. Понимаешь, дело тайное, ну, вот я тайно и решил, – ответил Семен.

– И чтоб никто не догадался! – пропел повеселевший Алексей.

– Значит, кремация… – Семен обреченно опустил голову.

– Что эта песня о тебе! – продолжил Алексей и, выпив еще немного водки, закусив огурцом, вдруг, хлопнув Семена по плечу, добавил: – Эх, Сема! Да вон, в машине она у меня. Вернее, в тележке. Еле-еле уговорил начальство отдать тело.

Семена словно что-то приподняло.

– Леха! Это правда?!

– Да ну, что, я тебе врать буду? – с иронией ответил Алексей, а потом серьезно добавил: – Ты мне лучше вот что скажи: ты свою родню хорошо знаешь?

– Да как тебе сказать, – ответил Семен. – Родители живы, но живут не здесь. Нет-нет да и приезжаю к ним. А так, ну, есть какие-то. Я особо в их жизнь не вмешиваюсь. А что?

– Ну а поименно-то знаешь? – Алексей серьезно смотрел на Семена.

– Ну, как поименно, – задумался Семен. – Вообще кого-то знаю, кого-то нет. А чего это тебя так интересует?

– А знаешь ли ты из своих родственников некую Юлю? – спросил Алексей.

– Юля, Юля, что-то знакомое, – Семен начал вспоминать. – Ну да, вроде как есть такая родственница, так, седьмая вода на киселе. Да, и, насколько я помню, ее имя почему-то с другим путали.

– Это с каким? – насторожился Алексей.

– Кажется, по-моему, с именем Люся, – напрягал мозги Семен. – Ну да, вроде как с Люсей. Почему? Понятия не имею.

– Так! Все сходится! – пробормотал Алексей.

– Что сходится? – теперь уже насторожился Семен.

– А эту Юлю-Люсю ты ни разу не видел? – спросил Алексей.

– О нет! Ни разу. Так особо не общаемся, – ответил Семен. – А чего случилось-то?

– Не знаю, как тебе сказать, Сема, – чуть с грустинкой в голосе произнес Алексей. – В общем, целую работу провели с этим трупом. Ну, сам понимаешь, сейчас техника на грани фантастики. Ты уж прости за прямоту, но этот труп принадлежит это самой Юле. Твоей родственнице, вот так!

У Семена аж сердце захолонуло.

– Да ты что? Леша, это как же это так?

– Вот так, Сема, – произнес Алексей. – А ты думаешь, что ее тело мне просто так смогли выдать? Тебя вон сколько времени допрашивали! Да как, да что, да откуда. Правда, когда дело дошло до этого роддома, то сверху пришел приказ это дело закрыть. Вот такие дела. Так что родственница она твоя, Сема! Не родственникам тела не отдают. Я и то еле его выпросил. Так что даже не знаю, повезло тебе или нет, мне сказать трудно. Пойдем, поможешь.

Семен выбежал во двор и кинулся к калитке. Там, в ночной тиши, стояла машина с прицепом.

– Потом посмотришь, – сказал Алексей. – Ворота для начала открой.

Семен открыл ворота, и Алексей заехал внутрь сада.

– Ну, вот так оно будет лучше, – хлопнув дверцей, произнес он.

Затем, подойдя к прицепу, снял с него укрывавший его брезент. Семен увидел тело покойной, завернутое в черный пакет. Ему стало легче.

– Ну, с ней завтра разберемся, – сказал Алексей. – Куда ночью-то на кладбище переться? У нас ведь, кроме нее, еще и живая душа есть. Теперь о ней думать надо.

Они опять уселись за стол. Ничего в голову не приходило. Может, она уже в какой-нибудь такой лаборатории, куда им путь заказан. Вместе они так долго сидели, пока не заснули.

Действие тридцатое

– Эта девочка – ключ к разгадке того, что творится там, в роддоме, – произнес один из врачей, внимательно рассматривая девочку.

Девочка сидела и таращила на них испуганные глазенки. Она хотела домой, к «папе». Но ее не отпускали.

– И как вы хотите воспользоваться этим, так скажем, «ключом»? – спросил другой врач.

– Лично я никак! Я ее отдам в спецлабораторию за большие деньги. Мне-то все равно, а вот им, что происходит там, интересно, не так ли? – у врача блеснули алчностью глаза.

– Да ты что, продать ее захотел? – второй врач с некой укоризной в голосе спросил коллегу. – Ты рассуждаешь как наемник.

– А что такого, эта девочка не девочка, а биоматериал! Въезжай, дубина! – врач вышел из кабинета и огласил с порога приговор.

– Завтра отвезем куда надо!

Действие тридцать первое

Однако на следующее утро маленькую девочку уже нельзя было назвать маленькой, за ночь она стала уже вполне себе почти подростком. Оба медика, увидев такие перемены, переглянулись. Их несколько шокировал такой темп развития и роста этого создания. Затем посадили ее в машину и поехали по намеченному пути. На заднем сидении была девочка. И вот впервые под шумок и легкую тряску машины она стала произносить нечленораздельные звуки. Медики, услышав это, переглянулись.

– Вот-те раз! – произнес первый. – Мало того что выросла, так теперь еще и рот открывает!

– А вот-те два! – ответил другой. – Выросла она, и не мало, как ты сказал, а много!

Тут они решили прибавить ходу и забыли о правилах. На свисток инспектора отреагировали адекватно. А дальше – как в сказке: ваши права, куда едете, чего везете.

Девочка, перенесшая уже столько всего, поняла, что это ее единственное спасение, и закричала. А через некоторое время у Алексея зазвонил мобильный телефон. Алексей устало снял трубку.

– Алло, слушаю, – убитым голосом ответил он и вдруг радостно подскочил. Из трубки доносилось:

– Алло! Леха! Это не твоя ли случайно девочка у нас в отделении?

Действие тридцать второе

Почему люди не летают как птицы? Этот вопрос терзал ученых, философов, писателей, поэтов. Ох, если бы они видели двух «сумасшедших» от счастья, то все единодушно бы сказали: «Да! Летают!» Да! Их надо было видеть! А вот они не видели дороги! Они уже не помнили, как открыли калитку, запертую на ночь.

– Сема! Осторожно! Каалииткааа!

– Чего?

– Да уже ничего!

– Да хрен с ней! Починим потом!

Они не помнили, как оказались на улице. Как раскидали в стороны воробьев, подвернувшихся им на пути целой небольшой стайкой, а те ошалело отлетали в стороны, испуганно озираясь. Как Семен пролетел мимо собственной машины. Может, таким образом он думал быстрее добраться до отделения, и наверняка бы добрался, но в это время Алексей крикнул:

– Семен! Машина!

– Ох е! – только и смог выпалить Семен, как уже был за баранкой.

Действие тридцать третье

Алексей Карташев и Семен Скоробогатов. Им суждено было стать друзьями. Но что их ждало впереди, этого никто не знал. Они знали только одно: они счастливы, потому что везут домой к Семену девочку, вырванную судьбой из рук экспериментаторов. Да и просто потому, что они полюбили ее как дочку. Ее жизнь теперь была в их руках. Девочка теперь все понимала, только все время молчала. Но была несказанно счастлива. Ее губы украшала озорная улыбка.

– Слышь, Леха! А чего она все время молчит? – взволнованно спросил Семен, ведя машину.

– Время еще не пришло! – ответил Алексей. – Вот погоди! Скоро начнутся «почемучки».

Семен, улыбаясь, посмотрел на девочку.

– Ох и озорница ты у меня будешь!

Приехав домой, Семен поставил машину и побежал готовить, чтобы накормить девочку. Алексей тоже сел за стол. А через некоторое время на столе красовалась жареная картошка. Здесь был и салат, и огурчики, и помидорчики! Алексей нарезал колбасу. Как говорится, коллектив мужской, но за столом сидела хоть еще маленькая, но дама! Семен налил ей в бокал компот.

– Ну! С возвращением! – Семен поднял рюмку.

– С возвращением! – поддержал Алексей.

После еды они втроем поехали на машине Алексея на кладбище хоронить мать девочки. Скоро вырыли могилу. Постояли некоторое время.

– Вот, моя хорошая, – произнес Семен, гладя девочку по голове. – Запомни это место. Здесь лежит твоя мама.

В эти минуты девочка была серьезна. Алексей и Семен аккуратно положили тело в могилу уже навсегда. Когда могила была зарыта землей, девочка положила на нее полевые цветы, а Семен произнес:

– Спи спокойно, надеюсь, что теперь никто не потревожит твой покой.

***

Прошло несколько дней. У девочки стала заметно проявляться грудь. Она набухала. Да, девочка росла на глазах. Семен давно понял, что покупать ей одежку просто бессмысленно. Девочка обычно сидела укутанная простыней. Как-то раз Семен присел около нее, смотрел на нее, «Что-то не хватает для полного счастья, – подумал он. – Ну, конечно, имя, ведь ты без имени, как же тебя назвать?» Девочка не знала, что такое стыд, да ей это просто было незачем. Пока не прикроешь ее, она так и будет сидеть голышом. Зато аппетиты были хорошие. Семен за это еще больше любил ее, ест – значит любит своего папку. А как же еще? Ежели у человека плохой аппетит, значит, что-то не то. И вот теперь он задумался над ее именем. Как назвать девочку? Много имен перебрал он. Ни то, ни другое не подходило. А хотелось что-то звучное, неземное. Может, Аэлита, но такое имя уже есть. Алексей Толстой намного опередил Семена. Вдруг девочка взглянула на него как-то особенно, и он почувствовал, что как будто из бесконечности до него доносится имя – Лия! Что означает это имя, он не знал, но оно пришлось ему по душе.

– Лия! Ты будешь Лией! Какое красивое имя! Оно звучит как из Вселенной, так и из глубин океанов!

Аж мурашки прошлись по телу Семена. А Лия уже улыбалась ему своей подростковой улыбкой. Казалось, ей тоже понравилось это имя. Так пошли дни.

Действие тридцать четвертое

Как обычно, Лия была беспечна, а что еще делать ей, когда она действительно не от мира сего. Ночью любовалась звездами, в дождь сидела, укутавшись, чтобы создать уют. Время шло, как вот однажды Лия, гуляя у дома, не заметила, как кто-то подошел к ней сзади. Девочка почувствовала на себе тяжелый взгляд и резко обернулась. Рядом с ней стоял мужчина и словно буравил ее своим взглядом. Лия оторопела. Она тоже в упор смотрела на этого человека. Казалось, что даже время остановилось. «Кто он? – подумалось девочке. – Откуда? С таким давящим взглядом». Да, она смотрела на незнакомца уже далеко не с отсутствующим взором, а вполне осмысленно оценивала ситуацию. Социальная среда внесла в ее мозг свои коррективы. Она становилась полноценным человеком, способным жить в обществе. Так, обменявшись взглядами, они разошлись. Но у Лии зародилось странное предчувствие некой опасности. Легкое, как облако, оно едва сдавливало грудь. Лия зашла в дом, скинула с себя рванье, больше надеть было нечего, и улеглась в постель. Отвернувшись к стене, она решила уснуть, но, как ни старалась, не могла. Да, она уже много чего пережила, и все заканчивалось хорошо. Но в этот раз она чувствовала что-то зловещее. Выпив молока с медом, она все-таки уснула. Снились ей облака, солнце, безмятежность природы. И ей хотелось жить! Жить и радоваться этой жизни, как ребенку, у которого отняли детство.

***

Доктор Себастьян Остерн – единственный в своем роде человек, умеющий искать истину, чего бы это ни стоило. Он был человеком увлекающимся, ему были интересны тайны и загадки природы. Да он и сам далеко не отошел от них. Сам был загадкой. С миром он не дружил, считая его склепом души. Сейчас он сидел за рабочим столом и корпел над какими-то чертежами и рисунками. К нему-то и направил старый профессор своего ученика, своего Рудольфа. Было уже изрядно темно, когда в дверь Остерна позвонили.

– Кого там несет?! Я занят, я очень занят! – Остерн заковылял к двери. Его мучила подагра и не давала ему покоя. Однако он привык к неожиданно возникающей боли. И вот сейчас она тоже дала о себе знать.

– Кто там? – резко спросил Остерн.

– Простите, доктор, за беспокойство, – раздалось за дверью. – Меня к вам прислал профессор Роуэн, мой учитель.

Дверь открылась, и перед Рудольфом возникла небольшая фигурка старого седого доктора Себастьяна Остерна с большой плешью, небольшой, слегка всклоченной бородой и непослушными седыми волосами.

– Вы от Роуэна? Смита Роуэна? О, Вселенная, как он там? Совсем один. А вы его ученик. Очень приятно. Простите, как вас?..

– Мое имя Рудольф.

– А, да-да, конечно, вспоминаю. Вроде он как-то говорил о вас. Так как он, что с ним, не стряслось ли что плохое? – засуетился Остерн.

– С ним все хорошо, – ответил Рудольф. – Он прислал меня к вам, он сказал, что вы талантливый ученый, что в свое время даже хотели получить препарат, оживляющий ткани.

– Да, хотел, я хотел получить эту фантастику, силоктолин, но, увы, что-то пошло не так, как я задумал. Вероятнее всего, это все-таки фантастика. Но у меня есть кое-что другое, более реальное, но такое же фантастичное! – его глаза засветились, и лицо даже будто помолодело.

Рудольф напрягся, он понял, зачем Роуэн направил его к Остерну. Именно он, Рудольф, должен был соединить в единое целое два открытия.

– Нужны эксперименты, Рудольф, нужны люди. Эксперимент-то гуманный. Все построено на движениях. Фактически я создал теорию движения. А людей нет. Нет людей – нет эксперимента. Нет эксперимента – нет циферок. Нет циферок – идея летит к шутам. Так устроена наука, вот так, товарищ дорогой! – разоткровенничался Остерн.

– А что за теория? – заинтересовался Рудольф. – Вы мне можете приоткрыть занавес секретности? Если она действительно ценна, то я бы мог стать вашим коллегой, – Рудольф смотрел на доктора своим пронизывающим взглядом.

Остерн сел и погрузился в раздумье. Потом посмотрел на Рудольфа и произнес:

– Ладно, идемте за мной.

И доктор Остерн заковылял в рабочий кабинет, за ним твердой походкой направился Рудольф. В кабинете царил «рабочий беспорядок», книги, бумаги – все валялось под ногами и не убиралось годами. Казалось, полный хаос, но именно Остерну удавалось выудить из этого хаоса все необходимое для плодотворной работы. Он знал, где какая бумажка лежит. Рудольф аккуратно прошел в кабинет. Остерн отбросил в сторону ненужные бумаги, оставив самые необходимые.

– Ну-с, дорогой друг! Вот то, что и есть самое необходимое, что вам нужно посмотреть! – Остерн с деловым взглядом предоставил Рудольфу бумаги. – Я не буду стоять над вашей душой, а если будут вопросы, то, конечно, отвечу, – и Остерн, оставив Рудольфа с ворохом бумаг, удалился в другую комнату.

Рудольф начал внимательнейшим образом изучать их. Сначала все было совсем ненаучным. Оказывается, Остерн изучал боевые искусства Востока, точнее, пытался разобраться в их теории. Остерн в поисках истины, записывал все, что приходило в его голову. Долгие годы, а дело это, надо полагать, было действительно не одного дня жизни. Он внимательно наблюдал за движениями тех, кто посвятил себя и свою жизнь единоборствам. И чем больше он наблюдал, тем более и более приходил к выводу, что в них что-то получается не так хорошо. Прежде всего отличий школ друг от друга практически нет. А если они есть, то описывают их как-то не так, очень непонятно. Затем каждая школа хвалит только свои техники. Но что всегда поражало, то это безумная физическая подготовка! Но если человек просто сильный, то зачем ему единоборства? Большое количество вопросов поднимал доктор Остерн. Все это должен был за короткое время изучить Рудольф, чтобы приступить к экспериментам.

Не все так просто, прошло еще пару дней, прежде чем начало что-то открываться сознанию. За это время Рудольф забрасывал доктора вопросами, и Остерн терпеливо объяснял, что к чему. Наконец по прошествии недели острый ум Рудольфа понял основную идею Остерна систематизировать единоборства, но оставался вопрос: для чего? Если бы Рудольф раньше занимался единоборствами или хотя бы имел интерес к ним, то ему, разумеется, было бы проще и он не задавал бы себе таких глупых вопросов. Надо отдать ему должное – он терпеливо за две недели изучил то, что выстрадано было Остерном годами.

Прошла неделя. Как-то утром Рудольф подошел к зеркалу. Взглянув на себя, он увидел усталые, в больших синих впадинах, глаза. Открыв кран, он умыл лицо, выпрямился, вновь посмотрел на себя в зеркало, и вдруг пот легкой испариной выступил у него на мокром лбу. Он закрыл лицо руками, затем, медленно опустив руки до подбородка, вновь глянул на себя в зеркало.

– О, Вселенная! – прошептал он. – Как просто, как все просто!

В это время к нему подошел Остерн. Рудольф вздрогнул, увидел доктора и отшатнулся, чуть не упав.

– Что с тобой, ты устал? Ты взволнован! Да что с тобой, Рудольф? – заволновался доктор.

Рудольф смотрел на него почти безумным взглядом.

– Да вы понимаете, что это такое? – Рудольф показал на письменный стол.

– Рабочий стол, – с хитринкой и иронией в голосе произнес Остерн. – А на нем бумаги! Вот и все! – глаза доктора блестели.

Он понял – до Рудольфа все дошло. Такая реакция – это норма для человека, который понял тему. А Рудольфа едва держало на ногах. Истина проста. И вот эта простота просто убивала! Ее надо было просто понять, нащупать, и все выстраивалось той логической цепью, которую нельзя уже было оборвать, или не принять, или даже спутать. Рудольф, не в силах стоять, присел прямо на пол. Он смотрел на Остерна почти безумными глазами.

– Вы говорите, что там бумаги. А что в них написано?! Да вы хоть отдаете себе отчет, до чего вы додумались?

Рудольф даже заметно побледнел. Остерн, до того улыбающийся ему, вдруг убрал с лица эту добрую и хитрую улыбку. На Рудольфа смотрело строгое, волевое лицо истинного исследователя. Остерн вздохнул.

– Да, отдаю отчет. Вам нужно отдохнуть, Рудольф, днем порою спится лучше. До вечера, а вечером поговорим, – Остерн оставил ошалевшего Рудольфа и вышел.

Рудольф остался со своими мыслями наедине. Поднялся с пола, принял горизонтальное положение на диване и вскоре уснул – силы его были исчерпаны.

Действие тридцать пятое

После событий с девочкой Карташева вновь «запрягли» за дело. Не смог раскрыть одно, а тут еще два убийства с идентичными ранениями. Карташев терялся в догадках. Целая «гвардия женщин из колонии», загадочный роддом, в который никого не пускают, ни на какие требования не реагируя, загадочная девочка и «ходячий труп» ее матери. Голова кругом. А тут еще два убийства, как выяснилось позже, с целью ограбления. Но техника убийства была загадкой. Удары нанесены кулаком. Кто и как это сделал? Алексей ехал к Семену. Хотел навестить друга и девочку. Дорога хорошая, попутный ветер. Семен был встревожен.

– Здорово! Что-то случилось? – спросил Алексей.

– Да вроде ничего. Вот Лия какая-то встревоженная. Думал, часом не заболела, градусник поставил, температуры нет. Спросил, в чем дело, – молчит, – ответил Семен.

– А когда она была у тебя разговорчива? Когда в последний раз словом обмолвилась? Ааа… то-то и оно, брат. Смотрю я на нее и думаю: кто из нее вырастет? Растет быстрее гриба после дождя. А в теле ее матери нашли странный препарат. Только сегодня узнал. Нет! Далеко не простая эта девочка. Один раз проснешься, а перед тобой девушка сидит, во всей своей красе! Вот так! – закончил Алексей.

Семен вздохнул: ответить было нечего, Алексей был прав. Когда-нибудь раскроется ее тайна, кто она, но будет ли легче от этого? Но пока Семена волновала ее тревожность, Алексей вошел в дом и подозвал Лию к себе. Лия подошла.

– Лия, ты чем-то напугана? – тихим голосом спросил Карташев. Лия подняла на него усталые глаза и кивнула головой.

– Что тебя беспокоит? – Карташев обеими руками взял Лию за плечи.

Глаза у Лии забегали, и она показала руками гору, скривила рожицу, потопала ногами и дернула руками на голове так, как надевают кепку. Семен ничего не понял из этого ребуса. Но Алексей начал прощупывать эмоциональные переживания Лии.