Суррогат
– Это дом? – Спросил Алексей. Лия отрицательно покрутила головой.
– Что-то большое? – Лия закивала и громко протопала ногами.
– Это человек, и он большой? – догадался Алексей. Лия кивнула головой и еще раз продемонстрировала все заново.
– Так! – сказал Алексей, хлопнув себя по ляжке. – Большой человек с неприятным взглядом, в тяжелых сапогах и кепке!
Лия закивала и захлопала в ладоши.
– Он тебя напугал, сильно напугал, а что тебя испугало в нем больше всего? – продолжал Алексей.
Лия подумала и показала на глаза и руки.
– Так, понятно. Неприятный взгляд, ну, это ладно, а вот что с его руками, почему они тебя так напугали, как ты думаешь? – Алексей внимательно смотрел на Лию.
Лия задумалась и вдруг стала что-то искать.
– Лия, детка, что ты ищешь? – спросил Семен. Но Лия искала по комнате и только издавала звук:
– Уууу, Ууу!
Алексей понял: она пытается найти то, что могло бы дать им подсказку. Не найдя ничего подходящего, она беспомощно развела руками. Семен не выдержал и закурил. Пока он держал горящую спичку, Лия показала на нее. «Что, огонь? Но не могла же сигарета ее так напугать? Нет не то», – подумал про себя Алексей.
– Лия, не бойся, разберемся! – проговорил Семен, вращая в руках кокарду времен СССР, непонятно откуда взявшуюся. – Да вот, с тех времен осталась, – пояснил он.
Лия взглянула на кокарду и вдруг завизжала. Выхватила ее из рук Семена и протянула Алексею.
– Аааа! – закивала головой Лия.
– У него что, была в руке кокарда? Может, ее татуировка? – пытался дознаться Алексей.
Лия покачала головой. Пальцем ткнула в центр кокарды, там, где была красная звезда.
– Серп и молот?! – произнес Алексей. – Он что, был вооружен?
Лия иронично улыбнулась.
– Да, ну не догадлив я, что делать. Будет он размахивать серпом и молотом как рабочий и колхозница! Впрочем, был бы рабочий – был бы человеком, детей бы не пугал! – произнес Алексей. – Так что же тебе так понравилось в этой красной звезде, красавица ты моя, загадочка? – Алексей внимательно смотрел на Лию. «Но ведь перед этим она показала на огонь, – мелькнуло у него в голове. – Что может быть общего между огнем и звездой?» Лия смотрела на него в упор, как бы пытаясь мысленно ему помочь. В это время Семен затянул сигарету. Красный огонек испепелил очередную порцию табака. И тут Алексея осенило.
– Ну конечно! Красный цвет! Красные руки! – Лия запрыгала.
– Лиечка, милая, они были у него красные?! – не скрывая своего волнения, спросил Алексей.
Лия закивала.
– А почему, от чего? – Алексей почувствовал, как вспотел от волнения.
Вместо ответа Лия схватила небольшой нож, провела его лезвием по своей руке. Полоску выступившей крови Лия растерла до локтя. От такого примера друзьям стало не по себе.
– У него на руках следы от крови, он даже тщательно не смывает ее! – Алексей выдохнул. – Возможно, что обитает он в лесу и не брезгует сырым мясом! Вот что напугало ребенка. Вернее, «кто», и этого «кого-то» надо найти.
Действие тридцать шестое
Сон Рудольфа был тяжел. Скорее, это был не сон, а полубред. Сильные переживания, приведшие его к психической истощенности, делали свое дело. Невероятно сильно на него подействовало открытие Остерна. Ему виделись то чертежи, то письма, то сам Остерн что-то говорил ему. То в видении появлялся Ричард, прекрасная Элен. Немало времени прошло, прежде чем, взмокший от пота, он пришел в себя. Он долго приводил себя в порядок. Мытье, бритье и все остальное, чтобы обрести прежний вид. Остерн тоже готовился, правда, к другому – весьма долгому разговору. Наконец они сели в рабочем кабинете перед ворохом бумаг.
– Видишь ли, мой дорогой друг, – начал Остерн, – в мире все взаимосвязано и нет ничего лишнего. Годами я наблюдал за тем, что происходит. Ты спросишь: что? А я отвечу тебе так: наука четко определила, что любой психический акт человека заканчивается движением. Он рождает движение. Я не был бы ученым, если бы позволил себе помыслить, что боевое искусство – это только красивые и сильные движения, не имеющие под собой психологической платформы. Человек прежде должен сначала подумать, прежде чем что-то сделать. Делая то или иное движение в боевом искусстве, невольно задумываешься над тем, а правильно ли я его выполняю, и вообще что я делаю? После долгого наблюдения и тщательного анализа того я сделал вывод, что то, что я вижу в боевых искусствах, не соответствует тому, что должно быть. Сила, скорость, ловкость, выносливость, гибкость – неотъемлемая часть боевых искусств. И это все относится к физической культуре человека. Они помогают овладеть приемами, но нужны силы, там должна происходить постоянная тренировка! А почему? Да потому что без нее, силы, боевое искусство якобы теряет себя! Это они так думают! Потому что превратили его в спорт, – Остерн замолчал. Глотнув чая, он дальше начал раскрывать свои умозаключения, опираясь на строгую логику.
Много чего еще рассказал пожилой доктор Рудольфу, и тот понял, что находится на пороге не просто невиданного открытия, а в преддвериях новой эры! Мурашки волнами бегали по телу, когда доктор рассказывал ему о принципах построения движений каждой из школ и как они отличаются друг от друга. Но более всего поразила таблица принципов боевых искусств, с помощью которой можно было создать любой алгоритм движений соответствующей школы и определить их совместимость.
– Вот такие, брат ты мой, дела! – Остерн откинулся в кресле.
Он понимал, что открыл Рудольфу огромную тайну, но без него, Рудольфа, он уже ничего не мог бы сделать. У Рудольфа были связи, а главное, у него был его чудовищный характер. С его помощью можно было начинать делать хоть какие-то эксперименты.
– Остерн, вы говорили о принципах построения движений, с помощью которых можно добиться возникновения синергетического эффекта, но главное, вы показали их отличия, и теперь каждый может просто тренироваться даже в домашних условиях. Открыли очень важный момент их совместимости. А мне кажется, что за этим открывается то, о чем и подумать страшно.
Действие тридцать седьмое
Глубокую ночь озаряла очень яркая луна, как-то необычно яркая, как предвестница чьего-то рождения. Вся комната, в коей мирным сном спала Лия, была залита этим светом. Семена, спавшего в другой комнате, вдруг как будто что-то разбудило, странное предчувствие чего-то неведомого. Какая-то легкая тревога, какое-то томление, будто он должен встретить сейчас существо из глубин Вселенной. «Еще бы», – подумал он.
– Какая луна яркая! Поневоле задумаешься. А красота! Ночь, а светло! – с этими словами он встал с постели, обернулся простыней и пошел посмотреть, как там спит Лия. Лия безмятежно спала, укрывшись одеялом. «Ну, хорошо спит, луна не разбудила», – только подумал Семен и уж хотел идти к себе, чтобы лечь и постараться уснуть, как Лия сладко потянулась в постели и уселась на нее.
– Вот те пожалуйста, и она встала. Ну и луна! Такой еще не бывало, – тихо сказал Семен. – И тебе не спится, Лиечка, – произнес он слегка заспанным голосом и, подойдя к ней, сел на пол.
Он невольно залюбовался ее красотою. Все в лунном свете, и, окутанная этим светом, Лия казалась неземным существом. Странно, но послышалась даже вроде как музыка. Музыка Вселенной, и каждая клеточка Лии была пронизана этой мелодией. Семен сидел перед ней с широко раскрытыми глазами, почти не моргая. Странно и удивительно выглядела эта «инопланетянка» действительно неземной красоты! Ее обнаженное тело как бы само излучало этот свет, который нес в себе и распространял в округе эту музыку.
– Какая ты красивая… – прошептал Семен. – Ты точно с иной планеты.
Лия сидела прямо, спустив ноги на пол, при этом ее большие глаза, казавшиеся лазурными, поражали своей бездонной глубиной. Как будто бы космос, огромный космос сжался до размера этих глаз, войдя в них. Лазурные, с иссиня-черным оттенком, смотрели они вперед, четко и строго, как у египетских сфинксов. Черные волосы Лии, в которых блестел свет, ровно и величественно спадали с ее прекрасных, белых в свете луны, плеч. Лия сидела, не шевелясь, не моргая. По телу Семена забегали мурашки. Была заметна едва ощутимая легкая улыбка, так же застывшая на лице Лии.
– Лия, детка, что с тобой? – едва шевеля губами, спросил Семен. Девушка не отвечала, а продолжала сидеть, залитая лунным светом. Семену сделалось не по себе. Он хотел взять ее за руку, но какая-то сила как стена остановила его. Вдруг действительно как будто Вселенная раскрыла свои объятия, ее недра устремились в девушку. Космическая музыка охватила комнату. Лия, обнаженная полностью, поднялась во весь рост! Казалось, что потолка, да и комнаты, уже нет! Что эта изящная красавица-исполин поднялась высоко-высоко в звездное небо, что ее волосы слились воедино с этим черным куполом и запутали собой звезды! Лия глубоко вздохнула, развернув плечи и до хруста прогнув вперед позвоночник. Воздух с необыкновенной силой вошел в ее легкие, заставив расшириться грудную клетку. Колоссальная ЖЕНЩИНА-ВСЕЛЕННАЯ предстала перед простым водителем. Ее удивительно красивые груди, и без того с большими, острыми, торчащими вперед сосками, выпятились и устремились вверх! Семен, пораженный всем, полулежа у нее в ногах, теперь смотрел на нее, задрав голову и не зная, что дальше будет. Наконец, когда Великий Экстаз прошел, и Лия вновь обрела Землю, она взглянула все еще лунным взглядом на Семена, находящегося у ее ног, и одарила его легкой неземной улыбкой. Семен находился в полушоке от всего увиденного и услышанного. Но, когда Лия вдруг заговорила, впервые в жизни, тут он сам потерял дар речи.
– Вселенная слышит, Вселенная говорит, и я слышу Ее, – сказала Лия, Семен протер глаза.
– Здравствуй, Сема! Теперь я знаю все. Включилась мегапрограмма. Удивительное состояние преобразования. Я не знаю, кто я, но знаю, на что способна. Я начинаю путь! – проговорила Лия.
– Лия, – тихо позвал ее Семен, – о чем ты?
– О своем предназначении, Сема, – тихо ответила она.
Действие тридцать восьмое
Рудольф мог теперь думать только об открытии, которое сделал Остерн. И надо же, что какое-то движение выводит на совершенно другой уровень осознания, на другую логику. Да, именно на другую логику, или, проще говоря, логику второго порядка. Вопрос – как исследовать? Что делать? К кому обращаться? Да, тут было не все так просто. Идею могли просто своровать умные люди. А она между тем открывала неимоверные просторы для научных открытий. Он понимал, что находится на пороге открытия теории движения.
– Послушайте, Остерн, вам не приходила идея о том, что мы создаем теорию движения для робота? – спросил как-то Рудольф. – Ведь то, что мы вычислили, есть не что иное как алгоритм! Стоит задать его боевой машине, и она будет вполне самостоятельно принимать решения благодаря этому алгоритму! Получим искусственный интеллект, самообучающуюся систему! Да вы хоть отдаете себе отчет в том, что это такое?!
Остерн посмотрел на Рудольфа.
– Теперь ваше время Рудольф! Вам предстоит много сделать. А насчет робота я думал. Нужны данные, расчеты, цифры, наконец! А этого пока нет, – Остерн печально опустил взор на пол. – Поймите, Рудольф, все озабочены только своей карьерой и отчетами. Дай человеку работу, которую легко защитить, он с радостью возьмется, потому что есть предыдущий опыт. И аспиранту спокойнее, и научному руководителю, рецензентам с оппонентами да и членам ученого совета. Прописана уже вся процедура, все известно. А здесь где этот предыдущий опыт? – Остерн сел, взявшись за голову.
– Ничего, Остерн! Мы пробьем эту идею! Обещаю! – последнее «обещаю» Рудольф процедил сквозь зубы.
Действие тридцать девятое
Рудольф весь вечер провел в раздумьях. Он буквально видел ограничения в движениях, которые давали такую мощь, такую энергию, о которой можно было только мечтать. Следующая мысль буквально пригвоздила его к кровати: «Так это что же получается? Как внутренняя среда, находясь в двух ограничениях, будет держать себя неизменной, так и внешняя не проникнет с чуждыми системе факторами, в противном случае они будут перекодированы. Мы создаем уникальную систему алгоритмов! И программы, получается, почти не нужны! Получается уникальный андроид! Единое информационное ядро! Техноиммунитет! Техническая иммунизация, обеспечивающая технический гомеостаз! И как результат – ИММУНОАНДРОИД! Новейшая система с узким спектром действий, но, комбинируя все накопленные знания и опыт, ее можно применять при разных условиях!» Рудольфа буквально кинуло в жар. Он понимал, что нужно было действовать, и немедленно.
Действие сороковое
Семен сообщил о перемене в Лие Алексею. Тот немедленно прибыл. Лия была бесподобна! Сказочно красива и знала почти все. Оба убедились, что она результат какого-то биологического эксперимента, может, и более того. Она быстро росла, питалась и, наконец достигнув определенного возраста, стала тем, кем она должна быть. Лия рассказала о мужчине, который ее напугал, и предрекла встречу с ним. Карташев, сам не зная почему, как бы наугад подсунул ей фотографию убитого с проломленной грудной костью. Лия сразу сказала:
– Это от удара каратэ. Прямой системный удар, но второго порядка. Но это уже не спорт. В спорте такого воздействия нет.
– А что это значит – системный и второго порядка? – спросил Алексей.
– Это значит, что этот удар нанесен при помощи принципов второго порядка, открытый логикой того же порядка, – ответила Лия, удивляясь, что они не понимают таких простых вещей.
– Что за принципы такие? – Карташев напрягся.
– Это значит, что система каратэ работает на двух принципах: момента и распорки. Конъюнкция динамики и статики дает такой результат. В результате создается синергетический эффект. Ни сила, ни скорость тут не нужны, – улыбнулась Лия.
– А что происходит, каков конечный результат? Если не сила, то что? – спросил Семен.
– Жесткость! Открывается свойство жесткости, – ответила Лия. – А результат на фотке! Причем жесткость достигается не силовыми или скоростными качествами, а техническими принципами. Своего рода технический допинг. Вот и все премудрости, – Лия улыбалась двум ошалевшим от ее откровения друзьям.
– И ты можешь так? – спросили они в один голос.
– Да, и не только это, и не только я. Нас много. Это мои братья и сестры. Мы чувствуем друг друга. Это каратэ – самое простое. Но, честно признаться, очень экзотичное! – Лия потянулась, ненароком обнажив свое тело.
– Ну дела! – произнес Карташев. – А как быть с этим, Лия? – он вновь показал ей фотку. Лия задумалась.
– Не думаю, что среди нас найдутся убийцы. Мы не для этого предназначены.
– Но ведь кто-то его убил, причем, как ты говоришь, системным ударом, значит…
– Это может означать только то, что кто-то из людей владеет этим, и с этим знанием он очень опасен! – закончила Лия.
Каким-то образом секретная информация проникла в мир.
– Хорошо! Как его остановить? – вопрос Карташева звучал конкретно. Лия удивленно посмотрела на него.
– То есть как? У полиции нет средств? Нет оружия?
– Да, Лия, это так! Но не всякий раз будешь стрелять! – пояснил Алексей.
– Тогда только я! – ответила Лия. – Вас он убьет, только я смогу его победить.
Действие сорок первое
– Не надо торопиться, Рудольф, – голос Остерна прервал раздумья Рудольфа. – В спешке можно наделать много ошибок.
– Прежде всего научный коллектив. Нужны эксперименты, нужны показатели, цифры, наконец, – произнес Рудольф. – Но на ком проводить эксперименты? С животными это явно не пройдет, остаются люди. Но как?
– Я пробовал наладить связи с институтом робототехники, – проговорил Остерн, – но пока безрезультатно.
– Почему? – спросил Рудольф.
– Отчетности по текущим делам бывают иногда важнее мировых открытий. Мало кто в таких условиях возьмет на себя ответственность. Все осторожничают. Ведь идею надо проталкивать. А стоит заикнуться «боевые», так все сразу фыркать начинают, хоть сопли им вытирай. Все ждут теорию движения сразу! А я сразу не хочу им это открывать. Даю базу! Но пока ее примут, пройдет много времени, – Остерн вздохнул.
– Но и сидеть просто так тоже нельзя! – Рудольф выпрямился, оделся и направился к выходу.
– Вы куда, Рудольф? Уже поздно! – позвал его Остерн.
– Не маленький, не заблужусь, – ответил, находясь в коридоре, Рудольф. – Я срочно уезжаю, но скоро приеду. Кстати, Остерн, почему у вас не закрыта входная дверь? За меня боитесь, а сами что?
Рудольф быстро пошел по коридору на выход и не заметил постороннего человека, наблюдавшего за ними. Остерн заковылял к выходу, чтобы закрыть дверь.
«Проклятая память! – подумал он. – Вышел на воздух, вернулся и забыл закрыть дверь». Остерн уселся за письменный стол. Рабочий стол, как любил он называть его. Он сидел перед ворохом бумаг, тех самых секретных документов, которые так сильно взволновали Рудольфа. «Да, это так! Именно так!» – произнес Остерн. От волнения у него пересохло в горле. Остерн вышел из-за стола и направился на кухню. В этот самый момент посторонний человек подошел к чертежам.
Действие сорок второе
Элен открыла входную дверь.
– Рудольф?! Это ты?!
Женщина была буквально ошарашена внезапным визитом Рудольфа на квартиру Ричарда.
– А я вижу, ты здесь неплохо устроилась. Кстати, как Ричард? – начал Рудольф.
– Кто там, Элен? – раздался голос Ричарда.
– Иди и сам посмотри, кто к нам приехал, – тихо произнесла Элен. Вышел Ричард в пижаме.
– Рудольф?! Вот не ожидал! Проходи, дружище, садись! Ты как всегда вовремя!
– Да уж, по жизни меня никто не ждет, сам являюсь, – начал Рудольф, проходя в комнату. – Как призрак в ночи. Как живется с Элен? Она тебя вновь полюбила? Да извини, это же я тогда увел ее у тебя, и то благодаря своим амбициям. Куда уж там. А теперь она у тебя, потому что ты открыл силоктолин! Мертвецов не оживляешь? Не приходилось? Ну, это в будущем! Ты знаешь, я уверен в тебе! – Рудольф уселся и начал качаться в кресле.
– Рудольф, где ты был и зачем пожаловал? – спросил его Ричард.
– Вопрос на вопрос: а куда делась Элен? – Рудольф вопрошающе взглянул на Ричарда.
– Она пошла принимать ванну в твою честь! Сейчас придет, – ответил Ричард.
– О! Ванну! Она у тебя принимает ванны, как романтично. Я бы с удовольствием тоже принял ванну вместе с ней, потер бы ей спинку, тем более после дороги расслабился бы с такой красавицей!
– Ты не ответил на вопрос, – сухо перебил его Ричард.
– Какой? – состроил из себя дурачка Рудольф.
– Где ты был? – Ричард понимал: у Рудольфа есть идея, что он так вот просто к нему не заявился бы.
– У Роуэна, – тихо сказал Рудольф. Ричард вперил в него глаза.
– У Роуэна? Ты был у Роуэна Смита! То-то гляжу, какой ты смелый! Значит, у Роуэна! Ну? И как он там? Вдалеке от цивилизации? – начал Ричард.
– С ним все хорошо. Да, ты прав, я пришел не с пустыми руками. Предлагаю начать серьезную работу. Как на это смотришь? – Рудольф смотрел на Ричарда.
В это время в комнату вошла Элен. Ее наготу скрывала только прозрачная накидка. Без бюстгальтера, в тонюсеньких трусиках, она присела на колени Ричарда. Ее груди приковали к себе взгляд Рудольфа. А она и не скрывала их, что стесняться двух любовников? И с одним, и с другим она проводила время в интимной близости. Теперь они вдвоем перед ней, а она – как королева! Ричард, еле скрывая негодование, произнес:
– Ты знаешь, дорогая, а нам только что предложили работу! Как ты на это посмотришь?
– Что? Работу? Нам, это с твоим-то открытием? Ха-ха, забавно! И кто предлагает, неужто он?! – Элен с насмешкой чуть ли не ткнула пальцем в Рудольфа. Рудольф был непоколебим.
– Я же говорю, что пришел не с пустыми руками, идея, которую я несу в науку, колоссальна! И мне нужна будет твоя помощь, Ричард, – Рудольф замолчал.
– Нужна будет моя помощь, а я вот в твоей даже и не нуждаюсь! Ну, выкладывай, что у тебя! – Ричард внимательно смотрел на Рудольфа.
Что помешало Рудольфу начать говорить? Он вдруг, не говоря ни слова, молча встал, резко вышел из комнаты в коридор, накинул на себя одежду и вышел вон. У Ричарда рот открылся от изумления при виде такой наглости. Он даже не понял, что произошло. Элен тоже ничего не могла понять. Наконец Ричард «отмер» и произнес:
– Думаю, что скоро мы сами приползем к нему.
Действие сорок третье
Что задумал Рудольф, что заставило его замолчать и выскочить из квартиры Ричарда, могло бы навсегда остаться загадкой, если бы не случай, произошедший в одной из деревень. Прошло немало времени после такого странного расставания. Ричард уже успел немало провозиться с силоктолином, а Элен все это успело наскучить, когда в новостях появилось сообщение о кустарнике, который внезапно вспыхнул огнем в дождливую погоду. Как-то само собой поползли слухи, наполненные иронией о легендарном гиперболоиде инженера Гарина. Смех смехом, а куст горел! Даже какую-то бабу деревенскую перепугал. И без того религиозная, так у нее после этого случая совсем «крыша поехала». Деревенский батюшка ей говорил, что, мол, не достойны мы, по нашему времени и по нашим грехам, сподобляться такого, тут что-то не то. Да и сам батюшка вроде как не такой уж неграмотный был. Понимал, что чудеса всегда во вразумление свершались, а здесь что – мало того, что старуху перепугал, так чуть было еще и пожар не наделал. Эту бабулю расспрашивала полиция, и место осматривали, на самом деле было все странно. Нет никакой добычи нефти, ни газа, а самовозгорание было. Когда дело дошло до вышестоящих органов и провели экспертизу случившегося, то немедленно прекратили расследование и поспешили засекретить дело. Бабушке рот не закроешь просто так, так отправили на излечение в больницу для «особо одаренных». Батюшке приказали не заниматься не своим делом. Дело было замято. Но, как бы то ни было, все равно и слух был, да и в новостях показали, правда, все свалили на капризы матушки-природы. Как только узнали об этом, вновь у Ричарда появился Рудольф, но на этот раз глаза его буквально горели. Более того, он был не один! Вместе с ним был Себастьян Остерн!
– Ричард! Или сейчас, или никогда! Решайся! – Рудольф сдержанно опустился в кресло.
– А как я могу на что-то решиться, если ты ничего не говоришь?! Ты мне хочешь дать работу! Какую? Вспыхнувший куст – не твоих ли рук это дело?! Что, спичку кинул или плюнул на него?! Дай мне информацию, и я подумаю, как мне поступить, – залепетал Ричард.
Рудольф взглянул на Остерна, тот кивнул в знак согласия. И Рудольф посвятил Ричарда в открытие века, а затем поведал ему о своих планах.
Действие сорок четвертое
– Нет, не так, ты все время забываешь о распорке, момент есть, а распорки нет, – учила Лия.
Семену каратэ как-то так все равно, а вот Алексею надо было знать, да ему и самому было это интересно. Но Семен тоже принимал участие в обучении. Ему было легче, чем Алексею. Ведь то, чему обучали Алексея, было классическое каратэ логики первого порядка, в отличие от того, что преподавала Лия. Семен это прекрасно понимал и наблюдал за «ломкой» товарища. Оказалось, что все то, что тот проходил по рукопашному бою, вроде как и ничего, да уже было не тем, что нужно. А каратэ, которому его обучали, было не совсем каратэ, а попросту какой-то мешаниной, созданной из отдельных приемов. Алексей начинал понимать, что все его сдачи норм по ОФП оказываются почти ненужными. А как его заставляли отжиматься, подтягиваться, и все сводилось к одному – чтобы усилить удар. А в каратэ логики второго порядка это оказалось ненужным. И суть заключалась исключительно в принципах второго порядка. Это же надо, всего-то два принципа: распорка и момент в конъюнкции дают синергетический эффект. Появляется эффект жесткости, а не силы, хотя и с помощью силы в классике вполне получается свойство жесткости, но ведь с помощью силы! И снова физкультура! В отличие от второго порядка, где каждый блок – это не блок, а удар! Не сила, а жесткость начинает преобладать во всем теле. Противник просто разбивается о того, на кого напал. Как все просто. Фактически векторная теория! А главное, что каратэ не требует ничего, его не надо искусственно усиливать, это просто разрушит систему. Оно не может быть применено в боевом самбо, так как оно ответит само за себя, и есть вероятность опять-таки его разрушения. Вывод напрашивался сам собой: если кто-то хочет усилить воздействие каратэ через физкультуру, через включение его в другие виды единоборств, тем более делает попытки создания многофункционального каратэ, тот может разрушить эту ювелирно настроенную систему. Алексей присел на землю. Он любовался Лией, которая отрабатывала движения многих школ. «Лия! Инопланетянка! – пронеслось в голове Алексея. – Ее с толку не собьешь, она все знает, и мне по жизни пришлось с ней встретиться!»