Русские несказки

– «Сабрина», – проворчал майор. – Нет, что ли, русских названий?..

– Для тебя нет. За прибор и документы отвечаешь лично.

До Загородного Сан Саныч добрался за пятнадцать минут: там и ехать-то было километров семь, но по Литейному быстро не проскочишь. Фланов позвонил уже при подъезде к адресу и пробурчал недовольным голосом:

– Что-то случилось. Только что Феникс сообщил, что вынужден уйти из хостела: возникла опасность потери устройства. На нём установлен маячок, и он обещал, что включит его сразу же, как почувствует себя в безопасности. Быстро проверьте номер в хостеле!

Самым странным было то, что пустой автомобиль Феникса стоял во дворе гостиницы. Испуганный консьерж показал, где находится номер двенадцать, бормоча: «Ваш сотрудник недавно вышел и запретил мне заходить внутрь». Ворвавшись в номер, Сан Саныч с помощником увидели унылую комнатку с кроватью, шкафом, столом и стулом. Правда, на стене висел какой-то натюрморт в стиле Матисса, не привносивший в спартанскую обстановку уюта. Между шкафом и стеной находилась небольшая ниша, в которой, прижав к подбородку ноги и укрыв голову руками, сидел и тихо стонал человек. Сан Саныч с трудом развёл дрожащие тощие руки и приподнял незнакомцу подбородок. Это, несомненно, был Семён, поскольку сильно походил на созданный со слов экономки фотопортрет, но выглядел он просто чудовищно.

Перед фээсбэшниками предстал древний дед с кожей, испещрённой глубокими складками, старческими пятнами и бородавками, с остатками жидких волос на облысевшем черепе, слезящимися глазами и ниткой слюны, свисавшей из беззубого рта. Мало того: от него исходил запах тяжёлой и, вполне возможно, неизлечимой болезни. Существо, похожее на Семёна, попыталось что-то прошамкать и снова спрятало голову под руки. Сан Саныч был потрясён не меньше помощника и попытался объяснить бегство Феникса боязнью заразиться какой-нибудь гадостью от старого хрыча. Жуткое состояние Семёна могло быть только результатом нестабильности прибора, а это означало, что оперативника надо было срочно найти, пока и его не накрыла «чудодейственная сила». Ни прибора, ни документации в комнате обнаружить не удалось.

Выслушав доклад с места происшествия, Фланов сообщил, что пришлёт на помощь подкрепление и врача; оставалось только надеяться, что внезапно сбежавший Феникс включит-таки маячок. Сан Саныч понял, что ждать оперативника в хостеле бессмысленно, и, оставив помощника дожидаться подкрепления, вышел во двор, прыгнул в машину и покатил в сторону Звенигородской улицы со слабой надеждой, что сможет заметить и перехватить Феникса.

Минуты через две зазвонила трубка: Фланов сообщил, что оперативник включил маячок, но его мобильник «отключён или находится вне зоны действия сети». Оказывается, ещё пять сотрудников были откомандированы, чтобы выловить Феникса в ближайших кварталах. Сбежавший оперативник находился совсем недалеко – в начале улицы Правды, и там во двор дома номер два уже входила Ласка.

Сан Саныч знал Ласку, хоть и не очень близко; её позывной не имел ничего общего с нежностью, – он был получен в честь гибкого зверька семейства куньих. Ласка была «думающим» оперативником: кажется, закончила физмат или что-то в этом роде, но в аналитики её пока не переводили.

Как назло, на Звенигородской улице Сан Саныч вляпался в пробку и долго не мог её объехать из-за аварии и подпёрших сзади машин. Встречка также была плотной и неприступной, и квакающий сигнал в этом месиве не давал особых преимуществ. Как только авто майора вырвалось на улицу Правды, позвонил взбешённый Фланов и рассказал, что Ласка нашла Феникса в квартире тринадцать, сообщила, что он невменяем, и, отрапортовав, что прибор и документы у неё, отключилась. События напоминали какую-то пьесу абсурда, и злость полковника, не владевшего ситуацией, была понятна и близка Сан Санычу. Поскольку до цели оставалось каких-то два квартала, ему оставалось только поднажать; остальные оперативники, видимо, были направлены на поиски ускользнувшей Ласки. Фланов высказал догадку, что чёртов аппарат, кажется, радикально влияет на человеческую психику, но этот момент скорее мешал, чем помогал в розысках.

Как и в большинстве домов в центре Петербурга, на воротах дворовой арки висел домофон, причём консьерж куда-то запропастился. Разъярённый Сан Саныч выхватил пистолет с удостоверением и, оставив за спиной испуганных продавцов и покупателей, пробежал насквозь магазин «Овощи, фрукты, сухофрукты». К счастью, парадная была открыта, и он лихо взлетел на четвёртый этаж, грохнул об стену незапертой дверью квартиры номер тринадцать и в единственной комнате наткнулся на то, что ещё несколько минут назад было Фениксом: беспомощный оперативник лежал на кровати поверх тощего байкового одеяла и тоненько хныкал. Судя по мокрому пятну, он обмочился, но не делал никаких попыток встать, а только перебирал ногами.

Сан Саныч осторожно приблизился, ожидая, что перед ним предстанет очередная старая развалина. Тем сильнее он поразился, увидев пухлое детское лицо со следами редкой щетины. На голове бывшего сотрудника ФСБ осталась «взрослая» причёска с баками, палец «младенца» был засунут в рот, но самым жутким майору показалось то, что от Феникса пахло молоком. Сан Саныч готов был поклясться, что в этом состоянии оперативник ещё не научился говорить. Поэтому он сел на стул рядом с кроватью и очнулся только после того, как понял, что гладит «ребёнка» по голове, чтобы его успокоить. Всё ещё чувствуя себя персонажем новеллы Кафки, аналитик отдела противодействия промышленному шпионажу позвонил Фланову и попросил прислать людей вместе с врачом, занимающимся грудничками. После взрыва полковничьих эмоций он с удивлением узнал, что такой врач называется неонатологом. Ожидая группу, Сан Саныч крепко задумался, благо Феникс затих, пробуя пускать слюной пузыри.

Когда Сан Саныч вернулся в Контору, он обнаружил, что полковник сидит в кабинете один, из чего можно было сделать вывод, что операция переведена в разряд секретных. Ласка была хорошим оперативником, и если её не удастся найти, провал станет разрушительным для отдела: Феникс навсегда выбыл из строя, а Семён, скорее всего, на днях окочурится от старости. Это означает, что никаких выгод от шантажа ГРУ не ожидается, а изобретение Луцкого утеряно. После того что произошло, оно вполне может считаться оружием, а планы Ласки пока никто не мог предугадать; свою машину она бросила на улице Правды.

Поэтому Сан Саныч не удивился, когда полковник сказал:

– Сам знаешь, где мы сейчас, майор. Те люди, что у меня сейчас под рукой, отправлены на поиски Ласки, но эта баба – тёртый калач, и ни мужа, ни детей у неё, как назло, нет (Фланов выругался). Есть надежда на то, что она попытается снять деньги с банковских карт. По нашим данным, у неё их две – Сбера и Райффайзенбанка, но где это произойдёт – неизвестно. Сбер мы не охватим, это ясно, банкоматы Райфа встречаются реже, но Ласка не подойдёт, если увидит, что там ошивается кто-то из наших.

Примечания