– Вот, доченька, нежданно – негаданно к нам какие люди нагрянули… – вздохнул отец. – Хоть мы с матерью и говорим им, что рано тебе замуж идти. Но против воли твоей, дочка, не пойдем. Как решишь, так и будет.
Зарумянились Дарёнкины щеки. Матвей Рогозин глянул на девушку. Ну куда же ей замуж! Вон, какая юная да свежая, словно зорюшка морозная. Хороша, кто ж спорит. Да куда…
Додумать Матвей не успел. Сваты снова приступили к своим обязанностям, наговорили всякой всячины, славя жениха и его семью.
И вот, наконец, все стихло. Аж слышно стало, как тикают ходики на стене. Все ждали Дашиного ответа.
А она сжала вдруг руки на груди, хотела что-то сказать… и метнулась в свою светелку, только коса колыхнулась за спиной.
Матвей с явным облегчение вздохнул. Это хоть и не явный отказ, но и не согласие. Родители Дашеньки тоже так подумали. Сваты лишь переглянулись. Подождали немного. Потом хозяин дома многозначительно посмотрел на жену. Аксинья поднялась с лавки и пошла за дочерью.
Даша бросилась на грудь матери. Та принялась ее успокаивать, гладила по спине, приговаривала:
– Ну, что ты, милая, чего испугалась! Никто же тебя против воли не отдаст. Привыкай, доченька. Вон ты у нас с отцом какая красавица выросла! Не одни еще сваты придут.
Но Дарёнка вдруг замотала головой. Мать, не понимая, отстранила ее от себя, глянула на дочь.
– Нет, мама. Прости меня. Только… я… согласная.
Долго мать смотрела на свое дитя. Не отговаривала и не соглашалась с Дашенькой. Просто пыталась понять, почему та такое надумала. Хорошо ведь ей было в отчем доме, она любила родителей, и они ее любили. Только-только дочь вошла в девичью славную пору, когда женихи должны появиться! А она нА тебе – и сразу же первым же сватам согласие дать готова. Неужто чем-то зацепил ее Матвей Рогозин? Да ведь не разу никто их вместе даже не видал, он по их улице разве раз в год и проезжал… То, что семья Рогозиных путная, хозяйство крепкое – это всем было известно. И про самого Матвея худого было не слыхать…
– Ну, что ж… Надумала, так надумала… – Аксинья вздохнула. Поправила на Дарёнке кофточку, пригладила волосы. Поцеловала дочку в лоб и перекрестила.
– Выйди, сама скажи свое решение.
Аксинья вернулась в комнату, чуть заметно кивнула мужу, села рядом с ним. Через минуту вышла Даша. Вздохнула глубоко. И, не глядя на Матвея, дала свое согласие.
Сваты мигом оживились, обряд пошел дальше своим чередом. Один Матвей сидел на лавке, словно получив обухом по голове. Не ожидал. Ой, не ожидал он от девчонки согласия! Переведя дух, он посмотрел на девушку. Ну что ж, невеста, гляди, твоя воля…
Даша поймала на себе его взгляд. И не увидела в нем никакой радости, разве что удивление одно. Но она и не ждала от этого парня никакой влюбленности. А тот поцелуй… Да подумаешь, что поцелуй? Ему-то наверняка все равно кого было тогда целовать. А вот она… Даренка знала, что спешит с замужеством, но ее невыносимо тянуло к этим серым немного насмешливым глазам, к его сильным рукам и широким плечам. Она до сих пор помнила тяжесть его тела и то, как бережно он приподнялся, чтобы не придавить ее…
* * *
Свадьбу справили на Красной Горке. Широко гуляли, весело. Под крики «Горько!» молодые вставали и лишь касались друг друга сухими от волнения губами. А гости любовались красивой парой, даже самые привередливые не могли не признать, что давно не видали таких красивых молодоженов. И, что греха таить, многие не только девушки, но и молодые бабёшки даже завидовали Даше Сторожевой – ведь такого мужа, как Матвей Рогозин, далеко не каждой Бог послать может.
Но вот первый день гуляний подошел к концу. Под веселые смешки и многозначительные напутствия молодых проводили на ночлег. Свадьбу гуляли в доме невесты, а в первую брачную ночь их отправили к Рогозиным.
Вот и остались молодые супруги вдвоем. Но не кинулся к юной жене Матвей, не сжал ее в пылких объятьях. Молча прошел по комнате, снял с широких плеч пиджак. Даша вообще застыла испуганной птицей у порога. Вот и все, кончилась сказка, которую она сама себе зачем-то придумала. Именно сейчас она поняла это. Поняла, да поздно. Ничего не воротишь назад и не сбежишь теперь из этой светелки. На большую кровать, заправленную вышитым ее же руками бельем, Даша старалась вообще не смотреть.
– Чего стоишь, – Матвей заметил замершую жену, – иди, не бойся.
Даша густо покраснела, заметив, что он начал раздеваться. Матвей, словно почувствовав на себе ее взгляд, обернулся. Даша не удержалась и развернулась к двери. Матвей усмехнулся. Стянул одежду и, оставшись в одном исподнем, прошел к керосиновой лампе, убавил фитиль.
Скрипнула за спиной Даши кровать – муж лег.
– Ты меня, Даша, не бойся, я тебя не обижу. Одного не пойму – чего ты замуж за меня пошла? – произнес он через минуту.
Даша выпрямила спину, осторожно начала снимать фату. Стараясь не смотреть на мужа, она разделась, повесила свадебный наряд и подошла к кровати. Когда она нырнула под одеяло, Матвей погасил лампу совсем. Некоторое время они лежали в темноте.
– Устала? – спросил он тихо.
– Ага, – почти шепотом ответила Даша.
Матвей, закинув руки за голову, лежал рядом. И чувствовал он себя в этот момент по меньшей мере странно. У него не было ничего к этой девочке, разве что помнился тот сочный поцелуй на горке. Красивая, молоденькая девчуха… Его-то, понятное дело, батя и так бы женил, не на Даше, так на ком другом, лишь бы от Еленки отвадить. А вот она-то отчего в замужество кинулась, словно впопыхах? Ничего ведь не было такого, что могло ее толкнуть на это… Если влюблена была в кого, да в отместку за невнимание… А что, и девки да и парни порой такую глупость совершают. Думают, что отомстили обидчикам, а сами потом еще больше запутываются.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
