banner banner banner
Лекарь
Лекарь
Оценить:
 Рейтинг: 0

Лекарь


Такого я стерпеть не мог.

– Эй, ты! – я встал со стула, подошёл поближе и взглянул ему прямо в глаза, – если ты не рад моему другу, будь он трижды орк, то ты не рад и мне, поэтому мы сейчас соберёмся и уйдём отсюда все вместе. В поле переночуем и поедим, что сами запасли. А ты не получишь ни одного медяка, раз такой дурак. А когда я буду в столице, я скажу королю: «Ваше Величество, я прибыл бы гораздо раньше, если бы мне не чинили препятствий, особенно в одном трактире…». Догадываешься?

Тот всё понял правильно и больше голоса не подавал. Я вернулся на место. Уже через пару минут к нам подбежала молоденькая официантка, весьма крепкая телом, в чём не замедлил убедиться орк, ласково хлопнув её по заду, и предложила делать заказ.

Что нужно пяти голодным мужикам после долгого пути? Заказали мы мяса и побольше. Короче, чтобы не мелочиться нам принесли жареного поросёнка, да не молочного, а уже довольно внушительных размеров. К нему полагались пять порций пшеничной каши и, как же без этого, бочонок эля.

При слове «эль» в моём мире вспоминается тёмное пиво. Крепкое и вкусное. Тут всё немного иначе. В бочонке было мутное чёрное варево, сладкое, с сильным привкусом горелого зерна. Собственно, даже не жидкость, а нечто вроде каши, которую не знаешь, как употребить, выпить, или ложкой есть. Вкус сильно на любителя. Алкоголя на вкус процента три, не больше. Но ничего другого здесь не предлагали. Густая мутная жижа вылилась из бочонка и, пенясь, заполнила пять глиняных кружек.

Стукнувшись кружками (это не я придумал, такой обычай и без меня тут был) мы выпили. А потом набросились на еду. Ни про какой этикет никто не вспоминал. Если к каше даны были ложки, то поросёнка кромсали ножами, а орк просто отламывал куски своими огромными лапами.

Уже через час на столе стояли пять пустых мисок, а в центре стола, на деревянном блюде покоился скелет поросёнка. Эля в бочонке оставалось ещё треть, допьём не торопясь. Сыто взрыгивая, мы отвалились от стола. Ян, уже изрядно пьяный, смотрел в потолок и тихонько напевал какую-то песню. Язык я знал не настолько хорошо, чтобы понимать рифмы, но речь там шла о сельском парне, который любил девушку, но был беден, поэтому пошел в наёмники и заработал много. А когда вернулся, любимая умерла от чумы. Короче, песня была полна оптимизма. Если и осталась любимая у самого Яна, то при его возвращении она будет замужем и с четырьмя детьми.

Тем временем, к нам за стол подсел пожилой, хорошо одетый господин. Он, зачем-то оглядываясь по сторонам, подвинулся ко мне и спросил шёпотом:

– Скажите, а вы и правда доктор?

– Да, разумеется, – не стал я скрывать, – я доктор, зовут меня Вольдемар, что у вас болит?

– О, нет, – он выставил вперёд ладони, – ничего, благодарю вас. Я – Дольф Эндер, купец. Мне шестьдесят два года, но, слава богам, ничем серьёзным я не болею. Дело в другом.

Он снова перешёл на шёпот.

– Рассказывайте уже.

– Я недавно женился, вы понимаете… жена моя молода и прекрасна, но старость не позволяет мне вкусить её прелестей.

– Совсем?

– С трудом, раз в неделю, не всегда. Есть ли какое средство?

– Есть, – ответил я и честно предупредил, – дорогое.

– О, не волнуйтесь, деньги для меня значат мало. Если оно действительно поможет, я готов.

– Четыре талера за пилюлю. Одна на ночь.

– Отлично! – глаза старого развратника загорелись, он спешно достал кошелёк, – давайте десять.

Кивнув ему, я отправился в номер, там в одной из сумок нарыл пакетик с «Виагрой» отсчитал десять таблеток. Когда вернулся, на столе меня ждала горка серебра, а рядом подпрыгивал от нетерпения старый купец.

_ Держите, – я протянул ему таблетки, – только не увлекайтесь, давайте отдых себе и супруге, иначе можете повредить своё естество, а от утомления может остановиться сердце.

– Ну и пусть! – он расхохотался, – в мои годы можно только мечтать о такой смерти.

Он удалился, а я сгрёб полученные деньги в карман. Вот, кстати, ещё одно изобретение, которое я сюда принёс. Карманы. Оказалось, что можно пришить к одежде кусок ткани, который здорово облегчит жизнь. В «родной» деревне уже все такими обзавелись, теперь мода шагает дальше. Лет через десять все будут с карманами.

Так, ночлег и еду оправдали. Правда, за минусом стоимости лекарства в моём мире, а она велика. Получив оплату, трактирщик окончательно смирился с присутствием орка. А молодая официантка даже поглядывала с симпатией. Что она нашла в образине с серой кожей и торчащими изо рта клыками, понять сложно. Мускулы, разве что. Ну, да ладно. Уходим завтра, ночь у него есть. Предупредил, что за все глупости отвечать будет сам. Орк только плотоядно облизнул клыки и согласно кивнул.

Остальные спутники, будучи менее любвеобильными, отправились в номер. Я, может быть, тоже не прочь с женским полом позабавиться. Только работа здесь сделала меня брезгливым. Дамы, которые моются раз в месяц и не бреют подмышки, отбивают всю страсть. К концу похода оголодаю, там и посмотрим.

Эдмунд вернулся далеко за полночь. Не знаю, что там у него получилось, но вид имел довольный. В свете ночного светильника его рожа прямо таки светилась, а клыкастый рот улыбался во всю ширь. До утра оставалось ещё часа три, поэтому, не желая терять время, гигант плюхнулся на нары, едва не проломив своей тушей толстые доски и оглушительно захрапел.

Утро встретило нас клочьями сырого тумана и прохладой. Я по привычке вышел во двор и потребовал у мальчика-слуги ведро с чистой водой. Он удивился, но воду принёс. Из колодца. Достаточно чистую, но ледяную. Каково было его удивление, когда я разделся до пояса, достал кусок мыла и, невзирая на холод начал мыться. Списав всё на странности бродячего лекаря, мальчик, зябко поёживаясь, отошёл подальше.

– Так всё же, куда мы едем? – раздался тихий голос за спиной. Оскар как раз снимал рубашку, желая повторить мой подвиг. Полведра воды ещё осталось.

– На Северный хребет – ответил я, отдавая ему мыло, – а что не так?

– Просто разговоры о визите в столицу интересуют, – он тяжко вздохнул и плеснул себе водой в лицо.

– Не хочешь туда ехать?

– Не хочу, – честно ответил он, – меня слишком многие там знают. Сначала, как героя и звезду турниров, а потом… короче, не хочу.

– Пока можешь расслабиться, друг. Путь до столицы слишком долог, а лечение его величества не сулит особой выгоды. Разве что, кормить хорошо будут. До гномьего царства куда ближе и дело у меня к ним куда более верное.

Отправив мальчика за вторым ведром, я вытащил бритву и помазок. Борода и длинные волосы – непозволительная роскошь. Вспенив мыло помазком, я намылил щёки и голову и в течение пятнадцати минут упрямо скоблил щетину. После этого, смыв остатки пены, полюбовался на себя в небольшое зеркало. Не скажу, что красавец, на Фантомаса похож, но вид ухоженный. Оскар свою голову брить не стал, обошёлся щетиной. В этот момент во двор вышел гном и, увидев наши старания, презрительно фыркнул и, поглаживая огромную бороду, отправился до ветру.

Труднее всего оказалось поднять орка, как и прежде храпевшего в номере, да Яна, по крестьянской привычке спавшего в любое время, когда работать не заставляют. Им на сборы много времени не понадобилось. Бороды у них не росли, а мыться оба не любили.

Уже к девяти часам (условно, часы у меня были, но с местными часовыми поясами я не знаком, девять часов в том мире, откуда я прибыл) вся наша команда уже была в сборе и, перекусывая на ходу тем, что удалось вытрясти из трактирщика, мы отправились в путь. Отъехав метров на полсотни, я заметил, что Эдмунд обернулся. Так и есть. У ограды стояла та самая официантка и махала ему рукой. Вот же блядун клыкастый, ладно хоть не попался. Я незаметно показал ему кулак, тот сделал невинную рожу.

Дорога была скучной до невозможности. Представляете, чего стоит мне, привыкшему к скоростям моего мира, двигаться со скоростью пять километров в час. Ну, допустим, семь. Однообразный пейзаж из редкого леса и кустарников. Редкие прохожие. Пыль и жара. Одежда на мне была плотной. Кольчуга, хочешь – не хочешь, а полноценным доспехом не является, вот и приходится под неё подклад надевать. Чтобы удары смягчал. Плотная льняная кофта, которая, конечно, позволяет телу дышать, но слишком уж тёплая. Скорей бы в горы попасть. Там прохладнее.

К вопросу о горах. С гномами у меня отношения хорошие. Даже очень Имя моё известно на северном хребте и пользуется уважением. А случилось всё так. Однажды, проезжая по широкой дуге в сторону столицы я был задержан на несколько дней. Сопровождали меня тогда Эдмунд с Хорватом. Причина задержки была проста. В той местности завелась жуткая тварь. Что за тварь я так и не узнал, но пришлось ознакомиться с последствиями её нападения. Группа гномов, которая на свою голову хотела поохотиться (а награду за тварь давали большую) не рассчитала сил. Под раздачу попал самый младший. И был он сыном какого-то гномьего олигарха. Порван был от души. Куски мяса торчали во все стороны, внутренности вываливались из разорванного живота. Такие и в нашем мире не особо выживают. Но крепкий молодой организм отказывался умирать. Хорват ненавязчиво намекнул, что тут есть доктор. Все посмотрели на меня. Я тяжко вздохнул и ответил:

– Ничего не обещаю. Кладите на стол.

Хирург из меня, сами понимаете какой. Но анатомию знаю хорошо. Шовного материала много. Я начал штопать. Вправил внутренности. Остановил кровь. А когда парень выглядел уже не как продукция мясокомбината, а как сильно травмированный гном, замотал его бинтами и вколол дозу антибиотика. У меня даже капельница нашлась, и я прокапал ему физраствор с глюкозой. А через неделю, когда тварь убили, охотники разъехались, и можно было уже отправляться, парень открыл глаза.

Его дядька-воспитатель, не размениваясь на словесные благодарности, снял с шеи бархатный мешочек и, не говоря ни слова, вручил его мне. Они уехали домой, но сказали, что меня теперь гномы знают и ждут в гости.

Это было прекрасно. Особенно, когда я заглянул в мешочек и обнаружил там несколько крупных изумрудов. Целое состояние. Дядя Саша потом со мной расплачивался несколько месяцев и всё равно, конечно, обманул процентов на пятьдесят. Но вырученных денег хватило на новую квартиру. Там сейчас и живу. Ну, когда дома.

А ещё пару месяцев назад я встречался с одним высокопоставленным гномом. Не скажу точно, кто он, что-то вроде главного инженера. Ему я передал кое-какие чертежи и поручил к моему приезду кое-что сделать. К счастью, моя репутация сыграла мне на руку. Он решил, что такой человек обманывать не станет и пообещал сделать всё к моему приезду. Обещаниям гномов можно верить. Даже устным.

Как думаете, будет толк от технологий двадцать первого века в условиях века пятнадцатого. Правильно, никакого. Просто ещё технологическая база не доросла. Вот представьте, что даёте самому лучшему средневековому ремесленнику чертёж автомата Калашникова. Сможет повторить? Именно. Не позволят технологии сделать ствол с такими допусками, столь тонкую механику, низкое качество стали не выдержит выстрела, ну и так далее. Естественно, что тому, у кого есть желание заняться прогрессорством, нужно подстраиваться под местный уровень технологий. А наиболее развиты они у гномов. Там тебе и кузнечное дело, там и литьё из любого металла, ювелирка, механика. Так что, я уверен, что мои изобретения они оценят по достоинству и с охотой купят. А когда освоят то, что есть, я подкину им ещё технологий. Так и будем тащить этот мир к атомной бомбе.

Город показался уже к вечеру. Города местные я не люблю. Тесно, грязно, мухи, вонь. Но этот вполне можно посетить. Назывался он Виттенбергом. Совсем как тот город, с которого в моём мире началась религиозная Реформация. Тут вообще много названий с моим миром перекликается. Только дальше названий дело не идёт. Всё другое. Что касается конкретно этого города, то его недавно перестраивали. Причина тесноты кроется в каменных стенах. Их так просто не отодвинешь. У местных отцов города нашлись средства и стену перестроили. Город вырос почти в два раза. Улицы стали шире, грязи поубавилось. Ещё несколько лет и здесь тоже станет тесно.

А без каменных стен никак. Город в условиях феодализма – самостоятельное юридическое лицо. Земля, на которой он стоит, принадлежит местному феодалу, а горожане того феодала (кажется, это барон) в гробу видели. Никакой власти он над ними не имеет. В нашем мире точно такие же процессы шли. Коммунальная революция это называлось. За своими стенами горожане могут не бояться никаких феодалов и жить по своим законам. Даже какое-то подобие демократии вводить. А что может сеньор? Есть у него люди с оружием, человек пятьдесят, да только они под открытый бой заточены, а на стены лезть – дураков нет. Можно нанять пехоту, рынок наёмников растёт, да только влетит в копеечку, причём, без гарантированного результата. Да и горожане отнюдь не пацифисты. Выставят пару сотен арбалетчиков, которые всю дружину на ноль умножат за полчаса. Вот и выходит, что если город от феодала уйдёт, тому останется только гадить по мелочам. Например, подвоз еды перекрыть. Короче, бодания эти заканчивались всегда одинаково. Город формально признавал власть сеньора и платил копеечную дань, взамен получив право жить так, как хочет. А феодал получал моральное удовлетворение и возможность пользоваться городскими «плюшками». Доспехи-то для него кто сделает? А сбрую конскую? А сапоги?

Вот потому-то вольный город Виттенберг живёт и процветает, признавая над собой только короля. А его величеству нет смысла в мелких притеснениях и поборах. Денежный оборот растёт. Местная олигархия богатеет и на носу уже натуральное становление капитализма.

Но нас сейчас интересует другое. В городе мы проживём трое суток, не больше. Затем, как и говорим всем встречным, отправимся в столицу. А по дороге свернём на север, где меня ждут гномы. Столица никуда не денется, а вот денег заработать всегда на пользу. Въезжающих на воротах было много. Это и крестьяне, которые спешили продать продукты, им серебро нужно налоги платить и покупать что-то для дома. Едут и бродяги, такие как мы и совсем опустившиеся. Их тоже пускают. В появившихся мануфактурах, пока ещё редких нужны работники, желательно такие, что согласны за миску супа работать. К нам отношение особое. Не самый плохой доктор, человек нужный, больных в городе немало. А со мной свита. Четыре головореза, выглядят грозно, но ведут себя тихо, никого не трогают. Нас не заставили долго ждать. Солдат на входе проверил телегу, ничего компрометирующего не нашёл и махнул рукой напарнику, чтобы пропускал. Вторая решётка поднялась, и наша процессия въехала в город.

Постоялый двор, который находился в старой части города, был грязен и уныл. Но выбирать не приходилось. Снова, как и в предыдущем месте, мы окопались в солидном номере, а затем всей компанией ввалились в харчевню. Здесь, хоть стояли не самые лучшие запахи, было относительно чисто. Полы и столешницы здесь регулярно мыли и скребли. За стойкой стояла женщина, но возраст её не располагал к сексуальным фантазиям. Даже столь малоразборчивый тип, как Эдмунд, только брезгливо фыркнул. Ну, мы сюда не за тем пришли. Очень скоро на столе появилось мясо и каша. А к этому великолепию небольшой, литров на десять, бочонок вина. Пьянство не входило в мои планы, но деньги есть, так что пусть ребята расслабятся. Они не буйные, драку не устроят. Потом уже, когда всё было съедено и выпито, я постарался не напиваться, и ушёл в номер. У входа меня ждал какой-то пронырливый тип. Одет он был, как рабочий мануфактуры или бедный подмастерье.