– Господи, какая жуть, если представить – чем, – молвил задумчиво военрук, обхватив щеки ладонями.
– Вот именно! – согласился с подполковником однофамилец Чудика Витя. – Отравленными стрелами и копьями с каменными наконечниками…
– Бедные немцы! – не сдержал судороги жалости Купец.
– Итак, Седрак, ты всё еще настаиваешь на том, чтобы узнать о стрелковом оружии своего куцего списка? Или желаешь его расширить. Например, узнать, чем были вооружены такие гитлеровские союзники, как Таиланд и Бирма?
– Перебьется Седрак обо всех узнавать, – решили в классе. – Ты, Вова, лучше скажи, это правда, что американские зеленые береты воевали во Вьетнаме нашими Калашниковыми?
– Правда. При определенных обстоятельствах…
– Но он еще не сказал, чем воевали румыны, венгры… – встрял было дотошный Седрак, но тут же пожалел об этом, хотя и обогатился в результате несколькими лишними шариковыми ручками, одной точилкой для карандашей, спичечным коробком и множеством бумажных шариков, заботливо скатанных, обслюнявленных, забитых в пустые пластмассовые корпуса от авторучек и пущенных ловкими плевками в его любознательную голову.
– Перекрестный обстрел из всех видов огневого поражения, – прокомментировал происходящее военрук.
– Как я понял, – объяснил отличнику Брамфатуров, – общественность желает знать, почему эти ненормальные американцы предпочитают наше рабоче-крестьянское оружие своему буржуйскому, а не из каких стволов палили в белый свет, как в копеечку, твои румыны и венгры, Асатурян…
– Правильно понял, – подтвердил класс. – Давай, Вов, валяй об американцах…
– О’кей, валяю об американцах, воевавших во Вьетнаме нашими автоматами… Конечно, для человека непосвященного напрашивается самое простое, идеологически выдержанное объяснение: те из американских зеленых беретов, которые по своему классовому происхождению являются представителями пролетариата или трудящегося фермерства, предпочитают наше, классово родственное им оружие АК-47. Соответственно выходцы из буржуйских слоев верны империалистической автоматической винтовке М-16. Но это, к сожалению, не так. Точнее, не совсем так. В основном нашими автоматами пользовались те из американских солдат, которым приходилось действовать в тылу противника. Это, во-первых, позволяло им обеспечивать себя боеприпасами, захваченными у врага, а во-вторых, делало невозможным их идентификацию в бою по характерному звуку выстрелов…
– Чего-чего? – призналась в непонимании самая честная часть класса в лице Вартана Чудика Ваграмяна.
– Объясняю персонально для невежд: я к болгарам уезжаю, в польский город Будапешт…
– К каким еще болгарам, Брамфатуров! – встрепенулся военрук. – Ты это дело кончай – от родины бегать. Тем более что и с географией у тебя совсем худо…
Класс двусмысленно заржал. Подполковник довольно улыбнулся. Не примкнули к общему веселью только трое: Брамфатуров, Чудик и Седрак.
– Ты хочешь сказать, что, когда вьетнамцы проникают в тыл американцев, они воюют американскими автоматами?
– Это, Седрак, вряд ли…
– Значит, наш «Калашников» все-таки лучше! – вынес заключительный вердикт отличник.
– В чем-то лучше, в чем-то хуже…
Класс притих. Военрук мигом утратил благодушие.
– И в чем же наш хуже, Брамфатуров?
– Вы из любопытства интересуетесь, Анатолий Карпович, или в порядке темы урока: повторение пройденного?
– Но мы ведь американский автомат не проходили, – не очень уверенно, но достаточно растерянно произнес Седрак Асатурян, которого вдруг шандарахнуло шальным паническим соображением: а что если проходили, а я пропустил, не выучил, остался полным неуком в этом вопросе?!
– В порядке патриотического воспитания, Брамфатуров, – нашелся подполковник.
– С патриотической точки зрения, недооценка потенциального противника может обернуться катастрофой, товарищ подполковник. Поэтому мой долг советского патриота – дать объективный сравнительный анализ нашего и американского стрелкового оружия. Даю. Беглый. Автоматическая винтовка М-16 имеет лучшую кучность боя и обладает большим убойным воздействием пуль за счет меньшего, чем у АК-47, калибра (5,56 против 7,62 мм) и недостаточной стабилизации пули, создающей эффект «кувыркания». Зато пробивная способность Калашникова намного превышает возможности американской винтовки. К тому же наш автомат менее габаритен, чем американский. Обобщая, можно сказать, что М-16 предназначен для солдат-профессионалов, поскольку требует внимательного и бережного ухода, тогда как наш Калашников куда более неприхотлив в обращении: влажность, грязь не сказываются на его боевых характеристиках так, как они сказываются на М-16. Наш автомат даже не обязательно чистить после каждого непродолжительного боя, можно через раз…
– Что?! – рванул военрук за ручкой и – к журналу, – Садись, два!
– Я не договорил, товарищ подполковник! Я хотел сказать, что высокая надежность АК-47 вовсе не означает, что он не нуждается в уходе. Только полный кретин, маниакальный лентяй или зеленый юнец, не нюхавший пороха, может позволить себе риск остаться в самый ответственный момент безоружным, с отказавшим автоматом. Поэтому все опытные бойцы, все порядочные и дисциплинированные солдаты, офицеры, генералы и старшеклассники чистят свое оружие при первой возможности после его применения. А иногда и не дожидаясь применения чистят – для профилактики. Правильно я говорю, Анатолий Карпович?
– Правильно, правильно! – поддержали с мест одноклассники.
– Ладно, – смягчился военрук – садись, три…
Класс взбурлил негодованием: чувство справедливости не желало мириться с таким явным его попранием. Грант поднял руку, одновременно успокаивая класс и прося у подполковника слова.
– Анатолий Карпович, вы допускаете ошибку. Брамфатуров знает не только АК-47, но и оружие нашего потенциального противника. Причем как в теории, так и на практике, что он доказал, разобрав автомат быстрее нормативного времени. Если он и соберет его за то же время, то я как командир, как комсорг класса, как второй секретарь комсомольской организации нашей школы, как член педсовета полагаю, что он будет достоин высшей оценки, и верю и надеюсь, что именно такую оценку вы поставите ему в журнал…
Пока военрук раздумывал над ответом, а класс молча дивился дипломатическим талантам своего командира, Брамфатуров успел, завязав себе глаза собственным шарфом, собрать автомат в исходное положение. В контрастирующей с предшествовавшим шумом тишине грозный лязг и клац оружейных деталей звучал с особой убедительностью.
– Товарищ подполковник, задание выполнено, автомат собран!
Военрук, покачав с чувством головой, склонился над журналом, задумался, обернулся к претенденту на пятерку.
– А скажи-ка мне, Брамфатуров, какое бы ты сам выбрал себе оружие?
– На азах ловите, Анатолий Карпович? – улыбнулся претендент. – Выбор оружия, ежели он возможен, зависит от задачи, которую ставит перед бойцом командир. Это во-первых. Во-вторых от местности – пересеченная или непересеченная. Наконец, от погоды…
Подполковник удовлетворенно кивнул и отбросив всякие сомнения относительно оценки, которую заслуживал отвечающий, щедро нарисовал в журнале две пятерки: за нынешний и за предыдущий уроки…
– И вообще, товарищ подполковник, хотелось бы знать, когда мы, наконец, от теории к практике перейдем? – не унимался разошедшийся знаток вооружений.
– К какой еще практике, Брамфатуров? – лоб военрука в который раз изрезали глубокие горизонтальные морщины. – Воевать, что ли?
– Ну да, разделимся на две группы и перебьем друг дружку по всем правилам военного искусства, – кивнул как о чем-то само собой разумеющемся Владимир. Оглядел притихший в паузе недоумения класс и улыбнулся: – Шутка, господа. Шутка. Причем дурацкая. Я имел в виду другое. Когда мы перейдем к тактике? Пока зима – можно над теорией корпеть, а как потеплеет, то хорошо бы нам в поля, в горы – подтверждать практикой теорию.
– Команды паясничать, Брамфатуров, никто не давал!
– А я и не паясничаю, я дело говорю, Анатолий Карпович. Почему бы нам, например, не изучить в полевых условиях устройство оборонительной позиции и ее защиты? Или организацию днёвки или ночёвки? Ведь это не только интересно, но и полезно. Кто знает, что нас ждет впереди? Надо быть готовым, по возможности, если не ко всему, то ко многому… Вы согласны со мной, товарищ подполковник?
– Категорически не согласен! Категорически!.. А то я не знаю: стоит вам оказаться в поле, как ищи-свищи вас потом по горам…
Класс задумчиво безмолвствовал, словно соображая, нужны ли ему эти военные учения в антисанитарных условиях, или прав военрук – нехрен превращать пикник в тяжелый солдатский труд?
– Вов, – вдруг нарушил молчание Сергей Саргисов по кличке Бойлух (что в переводе значит дылда; когда-то Сергей был самым высоким в классе и, хотя в последние полтора года утратил это преимущество, кличку сохранил).
– Вов, – сказа Бойлух, обычно стеснявшийся публично выделяться из общей массы, – а в скольких войнах ты участвовал?
Он явно не собирался острить. Никто и не засмеялся, даже не улыбнулся, кроме Игоря Деридуха, который улыбался всегда.
– Я? В этой жизни еще ни в одной, а в прошлых… в прошлых во многих… Самая памятная – Московский поход Наполеона…
– А! Значит маршал Мюрат – это был ты?! А я-то голову ломаю, кого мне этот Мюрат напоминает, – неожиданно развеселился Борька Татунц. Вернее, предпринял такую попытку. Довольно, впрочем, нервную.
– Нет, Боря, ты ошибаешься. Если бы я был Мюратом, я бы приложил все силы для того, чтобы уговорить императора остановиться в Витебске и не идти дальше – на Смоленск и Москву – и если бы мне это удалось, мы бы сейчас жили в совершенно другой стране и в другом мире. Но увы, я был простым понтером в инженерных частях генерала Эбле. Погиб при наведении мостов через Березину. Борисовский мост был сожжен и восстановить его не представлялось возможным. Пришлось наводить сразу два моста: один для пехоты, другой для конницы и артиллерии. Работали по пояс в воде, в которой уже плавали льдины… Из той сотни понтеров, которые принимали в этом участие, мало кто выжил. Зато остатки великой армии спаслись вместе с императором…En un mot, vive l’Empereur![4 - Словом, да здравствует император! (фр.).]
