Светка разозлилась.
– Вот бы шёл и сам действовал, а то привык за женскими спинами прятаться.
– Я – прятаться?! – возмутился Лекс.
Назревала новая ссора, которую я совсем не хотела слушать.
– Рик, не прими за вмешательство в личное дело, но может ты нам расскажешь, за что жители хотели тебя убить?
– Мы имеем право знать, кого мы спасли, – прибавил Лекс.
Рик тяжело вздохнул.
– Да, конечно. Только я не уверен, что когда вы узнаете, кто я, не сдадите меня снова жителям на расправу.
Лекс насторожился. Светка навострила уши.
– Ты нам скажи. А мы потом сами решим, правильно ли мы сделали, что спасли тебя, – мягко сказала я.
Рик кивнул:
– Я оборотень.
– Оборотень?! – выдохнули мы.
У Светки было такое лицо, будто сейчас она упадёт в обморок. Рик горько усмехнулся:
– Вряд ли бы вы стали меня спасать, зная об этом раньше, верно?
Мне стало его очень жаль.
– Ну что ты.
Я не знала, что ещё сказать, я не была уверена, что Рик ошибается. «Может оборотни и не такие плохие, какими их привыкли считать», – подумала я с надеждой.
Светка выставила вперёд какую-то палку:
– А ну, отойди от нас.
Рик с горькой полуулыбкой успокаивающе поднял руки и отошёл от нас на несколько шагов.
– Я сейчас для вас не опасен. В человеческом облике меня легко одолеть.
– Да, а ну как ты сейчас в волка превратишься? – не успокаивалась Света.
Рик покачал головой:
– Я не могу обратиться в волка по собственному желанию, только с наступлением ночи, а на рассвете я снова становлюсь человеком.
– Ага, вот значит как, днём ты невинный и непорочный, а по ночам воруешь и ешь маленьких детей? – и Света пару раз как шпагой ткнула палкой в сторону Рика, держа его на расстоянии.
Он опустил голову:
– Вот и жители деревни так думают, хотя из селения не пропал ни один ребёнок. Но люди обвиняют меня во всём, что бы ни случилось в деревне. Они долго не могли вычислить кто оборотень, но загнанный зверь рано или поздно попадётся в ловушку.
– Это они подожгли твой дом? – спросила я.
– Да. Я не в чём перед ними не виноват, но они даже слушать меня не захотели. Ярость застилает им разум.
Света всё ещё держала своё «оружие».
– Свет, выброси, пожалуйста, свою палку, – попросила я её.
– Да, а как он на нас набросится?
– Гоблинов я не ем, – подначил Светку Рик.
– Правильно, – одобрил Лекс. – Такая посреди глотки застрянет.
Я не удержалась и издала смешок. Светка зло посмотрела на меня и, по-моему, обиделась до конца жизни.
– И что ты теперь будешь делать?
Рик помолчал минутку.
– В деревню мне возвращаться нельзя, да и незачем: у меня нет никого из родных, дом со всем, что в нём было сгорел. Мне некуда идти и назад дороги нет.
Я вдруг с ужасной отчётливостью поняла, что значит лишиться дома, лишиться земли, где ты жил, потерять всё, стать никем, человеком, которого никто не любит, нигде не ждут.
– Рик, ты обязательно найдёшь себе новый дом, новое пристанище.
– В крайнем случае, поживёшь в лесу, – добавила Света. – Ой! – это Лекс бросил в неё камушком.
– Да, ничего другого мне не остаётся. Позвольте мне пойти с вами, когда-нибудь я отплачу долг за своё спасение.
– Забудь, ты ничего нам не должен. Если тебе по пути, ты можешь идти с нами, – сказала я Рику.
– Ну ладно, ладно. Если я как-нибудь поутру найду твои косточки, не говори потом, что я не предупреждала, – пригрозила мне Светка.
– Хорошо, не скажу, – пообещала я. – Шутки в сторону. Сейчас надо подумать, как выручить Тиллиуса.
– А не надо никого выручать, – сказал Лекс. – Вон он идёт вместе с гномом.
Я глазам не поверила. Тиллиус шёл, как ни в чём не бывало, рядом с ним вышагивал гном со своим неизменным мешком. Увидев нас, Тилли радостно заулыбался. Мы подождали, когда они подойдут.
– Тиллиус, как тебе удалось выбраться из деревни? Ты превратил всех жителей в лягушек, скажи? – запрыгала Светка.
Юный маг улыбнулся.
