У памяти твоё лицо
– Дариши нет! Она ушла! Это насовсем, да? Мы теперь её больше никогда не увидим?
Дина хватает появившегося тут же папу за руку и тянет его к двери изо всех сил.
– Нам нужно пойти за ней прямо сейчас!
Мама подходит к Дине, у которой уже срывается голос от крика и рыданий, и начинает трясти её за плечи.
– Успокойся, слышишь? Дарина не могла никуда уйти! Она не открыла бы дверной замок сама. Давайте сначала поищем её тут, – может, она спряталась в каком-нибудь шкафу или под столом.
Дина хочет сказать, что она слышала недавно, как кто-то стукнул дверью, но у неё не получается издать ни звука, кроме хриплого шёпота. Да и теперь она уже не так уверена в том, что ей не показалось тогда, будто с дверью что-то происходит. Мама права: Дарина никогда не выходила из дома одна, потому что так и не научилась до сих пор пользоваться ключом, справляться с замком. А главное – она ведь совсем не умеет быть без сестры. Поэтому Дина решает сделать так, как говорит мама, и все трое начинают искать Дарину и звать её, но она не откликается. Они осматривают каждый угол, открывают все шкафы и даже тумбочки, выглядывают на балкон, только вот нигде нет и следа Дарины. У Дины такое ощущение, что сестра просто растворилась в воздухе, исчезла по взмаху палочки какого-то злого волшебника. Как бы то ни было, но дома её нет. Папа говорит, что это может означать только одно: Дарина всё-таки ушла. Самое удивительное, что её куртка, шапка и шарф – в коридоре на вешалке! «Неужели она вышла на улицу в одном платье? Там же сегодня так холодно! Она может замёрзнуть и умереть!» – с беспокойством думает Дина.
Родители в спешке одеваются. Дина шёпотом просит их, чтобы они взяли её с собой, – из-за сорванного голоса она всё ещё не может нормально говорить. Мама сначала против, потому что считает, что Дина будет только мешать, да ещё и сама может потеряться «во всей этой суматохе». Но потом всё-таки уступает ей, при этом потребовав, чтобы Дина ни на шаг от них не отходила. Папа берёт с собой тёплые вещи Дарины, и все выходят на улицу. Некоторое время они стоят у подъезда, растерянно озираясь по сторонам и не зная, с какого места начать поиски.
– Где вы чаще всего играли? – спрашивает Дину мама.
– Везде понемножку. В последний раз мы были вон там, – шепчет Дина, указывая пальцем на виднеющуюся вдали огромную кучу листьев, которая сразу напоминает ей о неприятном происшествии с Колькой. Дина не сомневается: в том, что Дарина ушла из дома, есть и его вина. Ох, вот бы встретить сейчас этого Кольку! Одного, без его мамы. Она бы ему тогда показала, как обзываться и бросаться землёй!
Подойдя к разноцветной горке, ставшей после недавнего листопада просто огромной, почти по шею Дине, родители обходят её и, не найдя никого, уже собираются идти искать дальше. Но вдруг изнутри, из самой гущи листьев, доносится такое знакомое «ммм». Дина прислушивается и, приблизившись, начинает торопливо разгребать лиственный ворох. И вот перед ней появляются сначала каштановые кудрявые локоны, потом – янтарные глаза, пристально смотрящие на неё.
– Диии.., – жалобно всхлипывает Дарина.
– Дариша, вот ты где! Вылезай скорее! – радостно кричит Дина и тянет сестру за обе руки, чтобы помочь ей выбраться.
Мама нервно отряхивает платье Дарины от прилипших к нему влажных листьев и, оглянувшись по сторонам, бормочет сквозь зубы:
– Так, сейчас мы все немедленно пойдём домой, там и разберёмся. Нечего здесь устраивать спектакль перед соседями. Люди могут такое подумать, что…
Не договорив, мама резко хватает Дарину за руку и ведёт её к подъезду – точнее, тащит. Дина видит и знает, что сестре всё ещё тяжело ходить после того, как она упала из-за Кольки. Почему же этого не замечает мама и не обращает внимания на вскрики боли у себя за спиной? Дине хочется возмутиться и попросить её идти помедленнее, но она боится, что от этого будет только хуже, – сестре потом ещё больше попадёт. Папа едва успевает накинуть Дарине на плечи куртку, которую взял с собой: ведь она сбежала из дома без тёплой одежды.
Дома мама не начинает сразу же ругать Дарину, чего так боялась Дина. И ни слова не говорит о том, что теперь ожидает провинившуюся или обеих сестёр. Вместо этого она заходит с ними в детскую, долго-долго смотрит на Дарину, а потом, развернувшись, молча выходит из комнаты. Такое странное поведение мамы пугает Дину больше, чем если бы она придумала для сестры самое невыносимое наказание. Молчание – это всегда неизвестность, а неизвестность никогда не предвещает ничего хорошего. «Если заранее знаешь то плохое, что вот-вот случится, оно уже не кажется таким страшным», – внезапно приходит в голову Дине. Например, когда мама говорила о том, как собирается наказать сестёр, к моменту расправы Дина обычно уже совсем не боялась. Но такая вроде бы успокаивающая мысль тут же тянет за собой другую, тревожную: а вдруг с Дариной и вправду случится то, что показал фотоаппарат? Разве это не ужаснёт Дину до смерти несмотря на то, что её об этом «предупредили»? «Нет, ничего не случится, Даришу никуда от меня не увезут. Папа никогда этого не сделает!» – убеждает себя Дина, но это ей совсем не помогает отогнать от себя навязчивый страх: он по-прежнему цепляется за неё своими длинными острыми когтями.
И всё-таки Дина решает попробовать сделать всё, что в её силах, чтобы Дарина поскорее поправилась, и её не пришлось лечить в клинике. Например, она повторяет про себя часто-часто, что Дарина здорова и снова умеет говорить. А ещё представляет себе сестру бегающей, прыгающей, танцующей и, главное, – снова радующейся вместе с ней! В какой-то момент эти картинки в воображении становятся такими живыми, что Дина, забыв о печальной реальности, подбегает к сестре, хватает её за руки и тянет за собой, чтобы они покружились по комнате, как часто делали раньше. Но Дарина, с трудом поднимаясь с кресла или кровати на ноги, не двигается с места и только с грустью смотрит на Дину, будто прося прощения за то, что у неё ничего не получается.
Тогда Дине приходит в голову другая идея. Когда папа им читал или рассказывал сказки, ей всегда казалось, что всё это могло бы произойти на самом деле, и герои – не вымышленные, а обитают где-то здесь, совсем рядом. Может, дело в том, что папа умеет говорить разными голосами и очень выразительно – так, что невозможно не поверить ему? И вот Дина придумывает собственную сказку для Дарины. Она – о девочке, которой лесные зверушки помогают вспоминать слова и учат её заново ходить и бегать. Усадив сестру в кресло, Дина пристраивается на подлокотнике рядом с ней и начинает свой разноголосый и полный приключений рассказ. Главную героиню зовут, конечно же, Дариной. Рыжие белочки и бурые медвежата приносят ей по очереди предметы, которыми она пользуется каждый день, и напоминают, как они называются. Птички-щебетуньи рассыпают зёрнышки ей под ноги, на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы она делала маленькие шажочки, ориентируясь по ним. У девочки Дарины из сказки всё получается почти сразу! Вот она уже говорит без умолку и бегает наперегонки с лесными зверушками.
– Ну, Дариша, теперь ты попробуй! У тебя тоже получится!
Дина протягивает сестре зеркало и проговаривает это слово по слогам очень медленно, чтобы та успевала за ней повторять. Но, несмотря на все старания, ничего не выходит. Сколько бы Дарина ни пыталась произнести хотя бы «зе», всякий раз ей удаётся издать только звук «ммм». Дина видит, что её это очень сильно расстраивает. Поэтому она рассказывает свою сказку снова и снова, чтобы подбодрить сестру и придать ей уверенности. Однако вскоре Дарина показывает жестами, что устала и хочет спать. Перед тем, как начать готовиться ко сну, она берёт белую нитку, вывязывает на ней узелками «спасибо» и протягивает её Дине.
Глава 4
Однажды вечером папа заходит в детскую с какой-то прямоугольной металлической коробочкой, в ней – круглое стеклянное окошко. Дина никогда раньше не видела у них дома такую. В другой руке папа держит несколько маленьких пластиковых стаканчиков, закрытых крышками. Загадочно улыбнувшись и подмигнув сёстрам, он говорит, что нашёл в кладовке кое-что, и скоро прямо здесь начнётся самое настоящее волшебство. Дина с Дариной садятся на свои кровати, а папа выключает свет и устраивается на стуле позади них. Но перед этим, как успевает заметить Дина, он что-то достаёт из стаканчика и вставляет это в необычную коробочку.
– Ну, что, девочки? Готовы? Тогда начинаем! Смотрите внимательно на стену перед собой. Сейчас вы там увидите сказку.
Дина крутит головой, с любопытством глядя то вперёд, где пока просто темнота, то назад – на папу, который поворачивает ручку на коробочке: один раз, второй. А дальше происходит то самое чудо. Прямо перед ними на стене мелькает прямоугольное пятно света, а потом там вдруг появляется Винни Пух, который собирается в гости к Кролику. Медвежонок говорит папиным голосом. Как и Пятачок, который чуть позже присоединяется к нему. Дина заворожённо следит за сменяющими друг друга картинками. И ей кажется, что она сама может легко попасть в эту сказку – стоит только встать с кровати и сделать шаг вперёд. А лучше – взяться за руку с Дариной и оказаться там с ней вместе. Дина уже хочет повернуться к сестре, чтобы позвать её с собой в мультик про Винни, Пятачка и Кролика, но внезапно следующий кадр приковывает к себе её взгляд и внимание и заставляет забыть обо всём. Она на несколько секунд перестаёт дышать и не может пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы подняться и куда-то пойти. Перед ней – их двор, тонущий во тьме ночи, слабо подсвеченной луной. По нему крадётся папа с Дариной и её большим зайцем на руках. Он направляется к машине. Дина зажмуривает глаза, надеясь, что когда откроет их, снова увидит сказочных зверушек. Но там, на стене, всё ещё продолжается совсем не сказочная история. Вот папа кладёт Дарину с зайцем на заднее сидение, захлопывает дверцу, а сам садится за руль. Машина отъезжает от дома. Дина вскрикивает, подбегает к стене и закрывает собой эту ужасную картину, чтобы больше никто не успел её увидеть.
– Диночка, ну это же самый интересный и смешной момент! Винни застрял в норе Кролика! Отойди в сторонку – давай досмотрим до конца, – уговаривает её папа.
Значит, он ничего не видел? А Дарина? Она выглядит совершенно спокойной, смотрит прямо перед собой и нетерпеливо ёрзает на кровати, жестами прося сестру вернуться на место. Дине приходится именно это и сделать. Ей очень хочется попросить папу остановить мультик, выключить волшебную коробочку и унести её куда-нибудь подальше от их дома, от них с Дариной. Но страх так сильно сжимает ей горло, что все слова застревают в нём. Она снова с опаской бросает взгляд на стену. Теперь там – Кролик, который строгим папиным голосом говорит Винни, что он «слишком много ест», поэтому и застрял.
Лариса Петровна почему-то больше не приходит, чтобы позаниматься с Дариной. Вместо неё как-то раз у них дома появляется другая женщина – Дине она не знакома. И она не в белом, как навещавшая Дарину раньше тётенька-доктор, а в чёрном. На голове у неё – косынка с золотистыми узорами, из-под которой выбиваются седые пряди, и она такого же чёрного цвета, как и вся остальная одежда. Когда она здоровается со всеми, Дину очень удивляет её голос: он не тонкий и нежный, как у мамы, а грубый и низкий, похожий на папин. Раздевшись, незнакомка берёт с собой свою тканевую тёмную сумку и проходит в комнату вместе с родителями и Дариной – все они запираются там. Дина подходит к двери и прижимается к ней ухом. Да, подслушивать нехорошо, она об этом знает. И когда там, внутри, были доктора, она всё равно ничего не могла разобрать. Но сейчас… ей кажется, что сейчас всё будет совсем по-другому, и она просто обязана быть здесь, чтобы в случае чего успеть прийти сестре на помощь. Такой момент наступает очень скоро.
Сначала до слуха Дины доносится какое-то монотонное бормотание. Отдельных слов в нём невозможно различить. Вскоре оно превращается в гудение. А чуть позже – наконец-то во вроде бы понятные слова, но они такие странные и пугающие! «Болезнь», «дух», «тьма», «бес», «уйди», «отдай». Женщина их выкрикивает по отдельности, а потом опять бормочет что-то неразборчивое и вдруг совсем замолкает. Наступившая тишина страшит Дину ещё больше, чем всё, что происходило за дверью до сих пор. Ей кажется, что там, внутри, теперь таится что-то недоброе, и оно угрожает её сестре! Через некоторое время Дина начинает чувствовать сочащийся из щелей пряный запах. От него почему-то клонит в сон. Но засыпать нельзя ни в коем случае! Ведь ей поддержка может понадобиться сестре.
Внезапно в комнате раздаётся пронзительный крик Дарины, от которого Дина нервно вздрагивает. Именно он становится для неё сигналом к решительным действиям. Не думая о возможных последствиях своего поступка, Дина врывается внутрь и на миг застывает от изумления: так её шокирует то, что она видит. На большой кровати родителей лежит Дарина в своём любимом белом платье. Мама с папой стоят довольно далеко от неё – у окна, они тесно жмутся друг к другу. А у её изголовья, склонившись над Дариной, находится незнакомка в чёрном, и лицо её искажено от ярости. Она в этот момент так похожа на злую ведьму из сказок, что Дина сразу же покрывается мурашками с головы до ног от ужаса! В одной руке женщины – свеча, по которой слезами стекает воск, а в другой – чашка с какой-то жидкостью, от неё поднимается вверх тонкая струйка дыма. Дарина неожиданно снова кричит, и женщина, вздрогнув, роняет чашку на кровать – зеленоватая жидкость выливается из неё и мгновенно впитывается в белую простыню. Она хватает Дарину за руку, стискивает её и начинает выплёвывать со злостью слова:
– Отпусти же её, отпусти. Не хочешь уходить, не собираешься отдавать её? Я тебя заставлю!
Дарина несколько раз вскрикивает, и Дина тут же бросается к ведьме с оглушительным воплем:
– Зачем вы делаете ей больно?
– Не мешай! Я почти прогнала его. Ещё немного – и он уйдёт, оставит её в покое навсегда и больше не тронет, – шикает на неё ведьма. – Заберите её отсюда, она сейчас всё испортит!
Последние слова ведьма произносит, повернувшись к родителям, но они всё так же неподвижно стоят у окна, как парализованные, и на их лицах Дина замечает тень того же страха, который испытывает сейчас сама. Дарина начинает стонать, пытаясь высвободить свою руку, а когда у неё ничего не получается – плакать навзрыд. Всё её хрупкое тело сотрясается от горьких рыданий. Дина больше не может на всё это смотреть. «Почему мама с папой позволяют этой ведьме так обращаться с Дариной?» – возмущается она про себя. Встав на колени возле кровати, она изо всех сил пытается оторвать цепкие ведьминские пальцы от запястья сестры, а когда понимает, что хватка не ослабевает, впивается в них зубами. Взвыв от боли, ведьма бросается вон из комнаты. Мама спешит следом за ней в коридор, успев бросить перед этим суровый взгляд на Дину. А папа, оставшийся здесь, испуганно и растерянно смотрит по сторонам. В конце концов, он всё-таки решается подойти к кровати, приседает на корточки и, ласково поглаживая по голове одной рукой – Дину, а другой – Дарину, шепчет:
– Ну, что же вы, девочки мои… Девочки мои… Девочки…
Дарина успокаивается, её лицо уже не такое красное, каким было совсем недавно. Только по-прежнему влажное от слёз. Теперь она лишь изредка тихонько всхлипывает. А из коридора доносится мамин голос, тараторящий извинения. Мама пытается уговорить женщину в чёрном остаться и продолжить делать с Дариной то, что она начала. Но ведьма в ответ повторяет только одно, как заведённая:
– Нет, нет и нет. С меня хватит, понятно? Хватит.
– У вас так хорошо получалось! Ещё немного – и…
– Нет уж, довольно. Мы так не договаривались, дорогуша. Ты меня не предупреждала, что они у тебя обе буйные.
– Пожалуйста, извините! Я сейчас запру Дину в другой комнате, и вы сможете спокойно продолжить! Поймите, вы – наша последняя…
– Я уже всё это слышала, не повторяйся, милочка. Не я первая и не я последняя – найдёшь другую, на всё согласную. А у меня от клиентов отбоя нет, и стаж, знаешь ли, немаленький – имею право выбирать. Заслужила его, ясно? На вот, держи эту свечу. Закопай её поглубже в землю. Но сначала обвяжи волосом твоей больной дочки.
– А это поможет?
– Ничего не могу обещать. Ритуал, наверно, помог бы – он у меня проверенный и надёжный. Если бы мне дали его закончить, конечно. Но сама видишь, что из этого вышло. Хотя знаешь, что я тебе скажу? Сложная у неё болячка. И редкая. Уж очень крепко она в неё вцепилась. Так что вряд ли кто-то тебе даст какие-то гарантии – помяни моё слово. Я столько всего повидала, но даже мне было жутко смотреть в её глаза. В них нет никакой надежды на улучшение.
– Мы всё-таки попробуем… что-нибудь ещё. Извините. Жаль, что всё так получилось.
Из услышанного разговора Дине далеко не всё удаётся понять. Почему мама с папой вообще впустили эту ведьму к ним в дом? Разве она могла помочь Дарине, причиняя ей боль? Зачем закапывать свечку в землю и обвязывать её волосом? Травяной запах всё ещё щекочет Дине ноздри, – он никак не исчезает. Как и пятно от вылитого на простыню ведьминского зелья. И полумрак, пропитавший всё вокруг. Дина крепко зажмуривает глаза, надеясь, что открыв их, она увидит здоровую и весёлую Дарину, солнечные лучи, резвящиеся в комнате, и улыбающихся родителей. Но чуда не случается. Вскоре хлопает входная дверь, и мама возвращается в комнату. Не глядя на Дину, как будто её тут нет вовсе, она ледяным тоном обращается к папе:
– Отнеси Дарину в детскую и уложи в кровать. Потом приходи в кухню ужинать.
Больше не сказав ни слова, она разворачивается и уходит. Дина чувствует, что мама злится на неё. Но за что? Разве не должна была она попытаться спасти сестру, видя, как ей больно? Всё это так несправедливо! Обращаться сейчас с ней, Диной, как с привидением; притворяться, что её не существует, лишь потому, что она просто хотела помочь. Наказывать их с Дариной за гадкий поступок Кольки. Внезапно мама врывается в комнату, бросается перед Диной на колени, хватает её за плечи и начинает сильно трясти, крича срывающимся голосом:
– Зачем ты всё испортила? Кто тебе вообще разрешил входить сюда? Ты хоть понимаешь… понимаешь, что это была наша последняя…
Папа, подошедший сзади и обнявший её, не даёт ей закончить. Он поднимает её с пола, приговаривая:
– Оля, пожалуйста, не надо! Успокойся! Она не виновата. Никто не виноват.
Дине кажется, что папа вот-вот заплачет. Губы его дрожат, а в глазах становится совсем мокро. Мама вдруг послушно замолкает и устало опирается на папино плечо. Он медленно уводит её в кухню. Дина остаётся наедине с Дариной, которая уже спит. Лечь бы сейчас рядом с ней и уснуть. А потом проснуться вместе и оказаться в совсем другой комнате и совсем другом мире, где не будет ничего плохого, грустного, жестокого. И никто ни в чём не будет виноват.
***
Дине снова не спится. Сегодня такая же светлая ночь, какую она видела за окном некоторое время назад, когда через видоискатель фотоаппарата заметила за окном страшное. Тогда, как и сейчас, на улице шелестела осень. Как хотелось бы, чтобы вместо пожухлой унылости в этот миг радостно искрилась в лунном свете весенняя изумрудная зелень! Она навевала бы совсем другие мысли. Дина помнит до мельчайших деталей тот кадр, который сделала тогда. Если бы она уже умела считать до какого угодно числа, то точно знала бы, сколько времени, сколько бессонных ночей прошло с того дня, когда папа принёс домой бумажный конверт с напечатанными фотографиями. Это было давно или совсем недавно? Среди них была и та самая. На остальные она едва взглянула, когда открыла конверт и начала перебирать цветные фотокарточки. Папа сказал, что он решил не смотреть их первым, потому что эта плёнка «по праву принадлежит» Дине с Дариной. Фотографию с папой, несущим Дарину и её любимого зайца к машине, Дина сразу спрятала под матрас. Ту и ещё одну, на которой Дарина сидит в обнимку с зайцем в кресле здесь, в их комнате.
Сегодня вечером Дина легко и быстро засыпает – впервые за долгое время. Да ещё и с сухими глазами, что тоже редкость. А просыпается она от громкого разговора мамы с папой в кухне. Ей не удаётся расслышать все фразы – только некоторые из них. Но эти странные слова ни о чём ей не говорят, она не понимает, о ком или о чём идёт речь. Когда разговор вдруг стихает, Дина никак не может снова уснуть. И вот сейчас она сидит у окна наедине с невероятно светлой ночью – такой же, как в тот день. Но только ли поэтому ей вдруг вспоминается та самая фотография, где навсегда отпечаталось ужасное происшествие с сестрой, которого на самом деле не было? Или всё-таки было? Раз оно осталось там, на карточке, что сейчас лежит под матрасом, то вдруг оно уже никогда-никогда не сможет случиться? Дина решает, что сочинит сказку, где им с Дариной ничего не угрожает, и их окружают добрые эльфы и феи, которые в случае чего смогут их защитить. А потом выпустит эту сказку из своей головы в саму настоящую жизнь. Как здорово! Это обязательно должно помочь!
Когда разговор в кухне возобновляется и снова становится громким, Дина на цыпочках подходит к порогу детской и прислушивается. Да, так можно расслышать больше.
– Необучаема. Неоперабельна. Вряд ли доживёт до совершеннолетия. Устала. Больше так не могу. Невозможно.
Мамин голос. Что такое «совершеннолетие»? И первые два слова какие-то непонятные.
– Увози, пока она не проснулась. Пока они обе спят. Забирай её и увози.
Это снова мама. Сейчас Дине понятны все слова, и каждое её кусает больно-больно! Папа громко отодвигает табуретку – он вот-вот войдёт в детскую! Дина, зажав себе рот, чтобы не закричать, бежит к кровати, ложится и накрывается одеялом с головой, оставив маленький просвет, чтобы наблюдать за происходящим. Папа вытаскивает Дарину из кровати, берёт на руки, доходит с ней до двери и застывает в задумчивости. Наклонясь вместе с Дариной к стулу, он берёт с него одной рукой зайца и выходит из комнаты. Дина вскакивает с кровати и устремляется в коридор за папой. На пороге она спотыкается и падает, но тут же поднимается, не чувствуя боли, и бросается сзади на отца, вцепляется в его рубашку, которая с треском рвётся по швам.
– Не надо, пожалуйста! Папочка!
Из кухни выбегает мама и обнимает Дину. Но объятия эти кажутся Дине сейчас злыми, холодными, неприятными.
– Ты почему не спишь? Немедленно вернись в кровать!
– Не увозите её! Пожалуйста!
– Твою сестру везут к врачу – она скоро вернётся. Ей нужна срочная помощь!
– Неправда! Она никогда не вернётся! Заберите тогда меня вместе с ней! Без меня она не выздоровеет! Я должна быть с ней!
Папа в это время, по-прежнему держа Дарину и её любимого зайца, неподвижно стоит лицом к входной двери. Дина вырывается из маминых рук и, упав, начинает биться головой об пол. Боли она совсем не чувствует. Её заглушает другая боль, которая гораздо острее. Перестаёт она только тогда, когда маме удаётся силой поставить её на ноги – и тут же она слышит звук закрывшейся за папой входной двери. Всё. Дарины больше нет. У Дины подкашиваются ноги, и она снова падает на пол. Мама садится рядом с ней на корточки и повторяет, что Дарина скоро вернётся. Но, говоря это, она отводит взгляд куда-то в сторону, поэтому Дина ей не верит. Папа их с сестрой когда-то научил распознавать врунишек: если кто-то, произнося какие угодно слова, не смотрит тебе в глаза, он точно лжёт. Это значит, что они с Дариной больше никогда не увидятся? Дина чувствует, что рыдания вот-вот разорвут её на части, но успокоиться никак не может. Она уверена, что в случившемся есть и её вина. Ей нужно было не спать спокойно по ночам, а всё время быть настороже: оберегать Дарину от опасностей, а ещё – постоянно прислушиваться к разговорам мамы с папой за стеной, в соседней комнате. Ведь самые ужасные секреты обычно оживают именно под покровом ночной тьмы – тогда-то и можно их узнать. Об этом во многих сказках говорится. Да, стена слишком толстая, и разобрать можно разве что какие-то отдельные слова. А уж если там что-то обсуждают шёпотом, так вообще ничего не слышно. Но так происходит в обычное время, а по ночам даже у животных обостряется слух – об этом тоже написано в книжках, которые папа читал им вслух.
Обиднее и ужаснее всего то, что Дина заранее увидела собственными глазами беду, давно подстерегающую Дарину! Просто в глубине души надеялась, что всё обойдётся, и гроза не разразится. Даже когда у неё в руках оказалась та жуткая ночная фотография, на которой папа несёт Дарину к машине, чтобы увезти её из дома. «Я придумала для нас с Даришей совсем другую сказку!» – с горечью и отчаянием думает Дина. Сказочные истории ведь всегда должны заканчиваться хорошо! Дина ещё не слышала и не читала ни одной, в которой был бы грустный финал: с расставаниями, потерями, разочарованиями. Почему же тогда та, что она сочинила, не сбылась, и конец у неё оказался совсем не счастливый? Как будто какой-то коварный злодей взял да и переписал его.