Кому нужна эта правда? Кому от нее станет легче?
– И я тебя… – с трудом сдерживаю слезы, когда признаюсь. – Хотела.
Слышится смешок. Потный лоб утыкается в мою макушку.
– Знаю. Чувствую. Ну, у нас еще вся ночь впереди, – с предвкушением продолжает Никита. – Сегодня никто из нас не уснет.
Он сдерживает обещание. Любит меня всю ночь. Даже будит, когда засыпаю. Но тут же понимает, что я уже без сил.
– Ладно, спи, – шепчет в ухо. – Утром продолжим.
Подгребает меня под себя. В полусне оплетаю его руками и ногами. Вдыхаю такой любимый запах его разгоряченного тела.
И засыпаю с ощущением поцелуя на губах.
24
– Нам нужно поговорить, – говорю я с утра.
Мы сидим на кухне. Я сжимаю горячую чашку, но почти ничего не чувствую. Все внутри словно покрылось льдом.
А еще после бессонной ночи глаза слипаются и немного подташнивает. Видимо, от недосыпа давление скачет. Даже кофе пить не могу.
– Я тоже так думаю, – Никита опускает вилку, не донеся омлет до рта.
– О чем? – выжидательно смотрю на него.
– Надо бы съехаться.
Никита говорит это серьезным тоном. Будто давно все обдумал и решил. Но я… не готова. Не готова пустить его дальше, чем он уже влез.
– Исключено.
– А чего нет? Мне надоели ночи без тебя. Не хочешь в твоей квартире, давай снимем отдельно. Можешь выбрать сама, я все оплачу. Поверь, я могу позаботиться о своей женщине.
Его тон звучит рассудительно, взгляд смотрит открыто и прямо. Я вижу, что он не врет, не лукавит. Но…
– Мы не можем быть вместе.
Улыбка сходит с лица Никиты.
– Это еще почему?
Малодушно отвожу взгляд.
– У меня проблемы. Я могу остаться бесплодной…
В горле словно застрял кусок стекла. Не могу его проглотить, он так и дерет, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. На глазах появляются слезы. Сердце жжет.
– И что? Мне дети не нужны, – пожимает плечами Никита.
Неужели не понимает?
– Это ты сейчас так говоришь. Рано или поздно все мужчины хотят детей. Наследников. А я не знаю, смогу ли родить. Не хочу врать ни тебе, ни себе.
– Ну, если все так серьезно… всегда можно кого-то усыновить.
– Издеваешься?
– Нет, рассуждаю. Сейчас мне дети не нужны, да и тебе тоже. У нас и так все хорошо. А потом придумаем что-нибудь. Например, то же ЭКО или как оно называется. Суррогатная мать…
Не выдерживаю. Начинаю смеяться. Смех вылетает из меня истерическими толчками, кофе расплескивается на шелковые пижамные брюки.
Никита тут же подходит ко мне. Забирает чашку из трясущихся пальцев, а я все смеюсь:
– ЭКО? Суррогатная мать? Ты хоть знаешь, сколько это все стоит?
– Не интересовался, но могу узнать расценки, – говорит он, спокойно глядя на меня.
Потом пытается обнять, но я отталкиваю.
– Послушай меня. Мне нужно дорогое лечение и не факт, что оно поможет. Я не могу так с тобой поступить.
– Как так, Диана? – он начинает сердиться.
Вижу, как тяжело вздымается и опускается его грудь, как сжимаются кулаки.
– Я не могу забрать твое будущее.
– Боже! – он запускает пальцы в свои волосы, ерошит их. – Ты себя слышишь? Какое будущее, о чем речь?
– Никита, я серьезно. Представь, что скажут твои родители. Мало того, что я старше тебя на восемь лет, так еще и бесплодна.
– Но ты же сама сказала, что это еще не точно.
– Да, но мне тридцать. Тридцать! У меня были мужчины, я едва не вышла замуж и ни разу – ты слышишь?! – ни разу я не забеременела!
Последние слова я уже прокричала, отчаянно пытаясь не разрыдаться.
Но вместо того, чтобы отшатнуться, Никита внезапно притягивает меня к себе.
– Успокойся, – гладит по спине, целует мои мокрые веки и щеки, – прошу тебя. Если шанс есть, то есть и решение. Я найду тебе лучшую клинику, хоть за границей. Лучших врачей, лучшее лечение…
Я поднимаю голову и горько усмехаюсь.
– И кто все это оплатит? Бывший студент?
– Это то, о чем я хотел поговорить с тобой…
