Хлеб наш насущный
Натуральный кофе был такой редкостью, что тело сразу отреагировало на это выбросом эндорфинов, наполняя невероятной энергией.
– Вы прибыли на место назначения. – прозвучал металлический голос.
Паттерсон молча кивнул и быстро свернул свою газету в трубочку.
Адель уложила два оставшихся зерна во внутренний карман пиджака. Она одела свои солнцезащитные очки, взяла рюкзак с драгоценным журналом и мечтательно засмотрелась на проплывавшие в небе облака через прозрачную крышу крузера.
Профессор захватил саквояж и вышел первым. Он как истинный джентльмен протянул ей руку.
Резкий ветер чуть не сбил Адель с ног. Она прижалась к профессору, укрываясь за его спиной от внезапного порыва ветра. Вместе они энергично перешагнули порог аэропорта.
Крузер бесшумно направился на место своей дислокации, в профессорский кампус Гарварда.
Вдоль платформ аэропорта, выстроились Аэроскаты, одни застыли у выходов на посадку, другие плавно поднимались в небо и приземлялись на полуостров Бостонского аэропорта Логан.
Напоминая по форме гигантских скатов Манта, эти светящиеся летательные аппараты беззвучно парили в небе, разрезая плавниками облака. Управляемые искусственным интеллектом, аэродинамические самолёты были практически неуязвимы и сбалансированы.
Двигатели, расположенные на днище аппарата, создавали эффект смерча в турбинах, что позволяло совершать плавный горизонтальный взлёт и посадку развивая невероятную скорость. Во время полёта турбины создавали эфирный поток ионов, что вызывало потрясающее свечение похожее на северное сияние.
Пропускная система аэропорта сканировала каждого пассажира автоматически, собирая информацию с их персональных чипов.
– В прошлом люди тратили около часа на прохождение всех этих формальностей. Меня настолько раздражали эти очереди проверки документов и багажа, что в итоге несмотря на тот факт, что мне предстоял прекрасный отпуск, я каждый раз нервничал перед путешествием, а это не на шутку меня утомляло. – с недовольством высказал своё мнение профессор, выходя из прозрачного лифта в светлый зал.
– Хорошо, что я не застала те времена. Когда отсутствует человеческий фактор, отсутствует и конфликтность. Процесс управления пассажиропотоком с помощью искусственного интеллекта имеет массу преимуществ. В процессе совершается меньше ошибок и недоразумений, экономится время и энергия. – равнодушно подтвердила Адель.
Быстро пройдя процедуру сканирования, Адель и профессор Паттерсон вошли в лифт и через несколько секунд они оказались в зале ожидания «Класса – А».
– Как нас сюда занесло? Это, не опасно? – с тревогой спросила Адель.
– Мистер Кауман распорядился, чтобы наше путешествие проходило на высоком уровне. На самом деле, нет большой разницы между зоной Класса А и Б. – ответил Паттерсон, потирая затылок.
– Что ж, проверим преимущества. – согласилась Адель.
У неё тоже кольнуло в районе чипа.
– Переход в другую зону переключает чип в соответствующий режим. Может голова разболеться, чего я и боялся. – вздыхая сказал профессор.
Людей в зале было немного. Внутреннее пространство было спроектировано таким образом, чтобы пассажиры избегали контакта с друг с другом. Зал ожидания был похож на огромный пчелиный улей. Лабиринт из матового стекла с зеркальными колонами разделял группы пассажиров по отдельным отсекам, напоминающих по форме соты.
Любуясь своим отражением в зеркальных колоннах лабиринта, Адель одёрнула пиджак и кокетливо подмигнула сама себе в предвкушении путешествия.
Они зашли в соту обозначенную номером их рейса. Стены помещения представляли собой мультимедийный экран, на котором отображалась информация о полётах и услугах, транслировались новости и шёл бесконечный поток информации в различных блоках – контент на любой вкус.
– Неизвестно, где мы окажемся в обед, а я сегодня не позавтракала. – бормотала Адель, остановив взгляд на каком-то кулинарном шоу.
Она уже пожалела, что оставила хлеб и яблоки в крузере, желудок сводило от голода.
Профессор, заметив детскую обиду на её лице, не раздумывая потянулся к кнопке вызова персонала.
– Перекусим в аэроскате, а сейчас просто выпейте воды.
– Да, да, конечно.
Надув щёки, она направилась к аппарату с талой водой.
Через мгновение в соте появился сверкающий белоснежный робот.
На его, так называемом лице растянулась добродушная улыбка, а глаза светились счастьем, будто робот только что увидел в толпе своих самых близких друзей после долгой разлуки.
– Мистер Паттерсон, рад снова вас видеть в аэропорту Логан. Эль-1, к вашим услугам.
– Привет, дружище! Я тоже рад тебя видеть. Нам бы перекусить. Желательно органик с большим содержанием протеина из местной флоры и фауны.
Могу предложить вам меню Бостонского ресторана Legal Sea Food, где всегда подают утренний улов. Посадка на ваш рейс начнётся через десять минут. Вы можете сделать заказ и вам подадут обед на борт. Традиционно, рекомендую знаменитых Бостонских лобстеров.
На груди у робота засветился экран с картой меню.
– Отлично! Тогда, будьте добры, нам две средние порции супа «Клэм Шаулдер», два «Краб-кейка» и дюжину устриц «Фин де клер», а «Лобстеры» подождут.
Робот радостно кивнул, перекрутился вокруг своей оси, пожелал хорошего полёта и удалился.
– Пора на посадку. – сказал профессор, поймав себя на мысли, что Адель снова приходится приглашать.
– Иду, иду. – ответила она, допивая воду у экрана с бесконечным потоком информации под логотипом World-News.
– Ловушка для ума. Оставьте это. – строго повторил профессор.
– Да, да. Вы правы. – автоматически ответила Адель и покорно направилась вслед за ним.
Аэроскат небольшого размера был рассчитан на 8 пассажиров.
Адель и Паттерсон сегодня летели одни, за исключением пилота сопровождающего подобные V.I.P. рейсы. Не смотря на цифровое беспилотное управление транспортом, роль капитана в полёте была больше психологической. В чрезвычайной ситуации или в случае сбоя программы, пилот мог перейти на ручное управление и морально поддержать пассажиров.
Специалистов в этой области было крайне мало, поэтому, их участие стало определённой привилегией. Не каждому доводилось летать в компании квалифицированного пилота.
Капитан вышел поприветствовать своих пассажиров на борту аэроската и представил им обслуживающий персонал, это были два робота-стюарда.
Элегантный светлый салон полусферической формы был оборудован комфортными креслами и оформлен натуральными материалами. Овальные иллюминаторы и обзорный люк на потолке создавали приятное естественное освещение в этот солнечный весенний день.
Пассажиры удобно устроились на своих местах, чтобы насладится всеми преимуществами полёта компании Blue-Sky.
Аэроскат плавно взмыл под облака.
Турбины разгоняли его до тысячи километров в час за считанные секунды. Буквально всасываемый воздушным потоком, летательный аппарат рассекал воздушное пространство, избегая даже малейшей турбулентности и был способен совершать любые манёвры, вращаясь вокруг своей оси на все 360 градусов. При этом, салон аэроската всегда оставался в неизменном положении, за счёт принципа орбитропизма. Внутренняя оболочка аэроската выполняла функцию поплавка и всегда принимала изначальное положение относительно своей оси, а внутреннее непрерывное вращение средней оболочки, создавало искусственную гравитацию во избежание эффекта невесомости.
На высоте более десяти тысяч метров, роботы подали ланч по предварительному заказу.
– Ситуация наверняка очень серьёзная. – осторожно начала разговор Адель.
– Если честно, я пока сам ничего не понимаю. Мне ничего не объяснили, только вот это сообщение в письме под грифом совершенно секретно. Я пытался связаться с Вашингтоном, но ответ был коротким: «Выполняйте указания. Вас ждут и номер рейса.»
Паттерсон аккуратно заложил салфетку себе за воротник, готовясь к приему пищи.
Адель задумчиво разглядывала проплывающие облака, совсем не обращая внимания на роботов, которые суетились вокруг неё и сервировали столик серебряными приборами.
– Ваша работа по изучению исчезнувших видов культурных растений, видимо произвела огромное впечатление на руководителей «Союза 13». Вычисления показывают большую перспективу вашей теории.
– Неужели? – оживленно спросила Адель.
– Как только ваша работа была опубликована на платформе Гарварда, ваш чип попал под пристальное внимание Вашингтона. С вашего чипа постоянно поступает поток информации. Каждый ваш шаг анализирует система, в прямом смысле слова.
– Не самые приятные новости, могли бы и раньше предупредить.
– Ну что вы Адель, если бы я мог, то непременно предупредил. Вы же знаете правила. Воспринимайте это позитивно. Многие пытаются привлечь к себе внимание постоянными публикациями, гиперреактивностью в социальных сетях.
– Или неадекватными поступками. – добавила Адель.
– Вам выпала честь быть в центре внимания вполне заслуженно. Это нужно принять с достоинством.
– Если мои исследования так зацепили управляющих, то зачем я им?
– Вы – так называемый первоисточник.
– А как же ваша Интерконтинентальная программа альтернативного питания с использованием автотрофных организмов, профессор?
– Ну, моя программа пока вне конкуренции.
Паттерсон самодовольно выбрал самую большую устрицу с подноса со льдом.
– Но ведь они, просто украли вашу идею! Вы не получили от своих многолетних исследований ни одного дополнительного балла.
– Да, вы правы. Тогда я был на грани безумия и хотел оставить науку. Но долг учёного превыше всего. И тем более, меня могли отключить, если бы начал отстаивать свои авторские права. Я вынужден был смириться. Научная деятельность – это всеобщее достояние, а не моё личное. Каждый может пользоваться достижениями учёных прошлого. Верно же? Это нормально.
– Нормально? Если бы вас хотя бы перевели в Класс-А, вот тогда было бы нормально. А теперь вы продолжаете жить на том же уровне и вам, как всем по утру доставляют суточную порцию коктейля для поддержания жизнедеятельности, даже не подозревая, что коктейль должен носить ваше имя.
– Иногда, чтобы выжить, лучше сдаться и признать своё бессилие.
– Всё гениальное просто, лишь на первый взгляд. Профессор, вы великий человек и я искренне восхищаюсь вами!
– Только не надо мне льстить. Это, никак не повлияет на защиту вашей диссертации. – с хитрой улыбкой сказал Паттерсон и немного покраснел.
– Об этом я как раз и собиралась поговорить с вами в библиотеке, но планы резко поменялись и теперь мне приходится льстить вам. – с иронией в голосе сказала она.
– Приятного аппетита, Адель. – пытаясь перевести тему, сказал профессор.
Паттерсон со знанием дела капнул соус «Табаско» на моллюска и выпил устрицу закрыв глаза от удовольствия.
Адель погрузилась в раздумья, взгляд застыл на блюде с устрицами.
– А может быть, это Биофарм мировой лидер в сфере биотехнологий, хочет от меня избавиться? Конечно же, биокорпорация не собирается упускать свои позиции на мировом рынке семян. С одной стороны, ваша программа автотрофного питания и так уже надавила им на горло. С другой стороны, люди больше не хотят подвергаться риску и потреблять генетически модифицированные продукты, так как бытует миф об их ужасающем влиянии на здоровье и генетику человека. И тут появляется третья сторона – я, собственной персоной со своей теорией возрождения. Может быть им просто нужно убрать нас со своего пути?
– Не болтайте ерунды, Адель. Лучше поешьте.
– Да, да. Всё что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. – пропела она с нотками иронии в голосе.
– И потом, если бы вас хотели убрать, то отключили бы при первой же возможности списав это на техническую ошибку системы, например.
– А может быть Биофарм, держит на крючке всю систему? Уверена, под видом производства пестицидов, они производят химическое оружие массового поражения. Система не может их отключить, потому что корпорация регулирует продовольственный рынок, а любые попытки вмешательства могут обернуться массовым отравлением или заражением.
– Адель, ну что вы как маленькая! Ваша противоречивая натура может ввести в заблуждение кого угодно. Я только что конфисковал у вас хлеб и яблоки, которые были выращены, между прочим, на полях Биофарм из семян Биофарм с пестицидами Биофарм. Получается, вы добровольно финансируете эту корпорацию. Так что хватит тут рассуждать. Ешьте ваш шикарный Бостонский улов. Дикие морепродукты это, пока что единственная альтернатива продукции, которая напичкана антибиотиками и пестицидами.
– Конечно морепродукты, как альтернатива, заняли свою нишу в пищевой цепочке, но, если опустошать океан такими темпами, скоро мы лишимся и кальмаров.
Адель раздраженно встряхнула накрахмаленную салфетку и демонстративно завернула её за воротник своей блузки, по примеру Паттерсона.
– Мы и сами, как тот Бостонский улов. Майкл Кауман держит нас на крючке. – буркнул Паттерсон.
– И что теперь? – с тревогой спросила Адель.
– Если уж Майкл Кауман лично направил мне секретное приглашение и попросил меня о вашем присутствии, значит ему действительно нужна ваша поддержка и участие.
– Но зачем? Кто я такая, чтобы поддерживать всемогущего Майкла?
– Адель, не забегайте вперёд, а то потеряете себя по дороге. Вы прекрасно знаете кто вы такая и какие ресурсы есть у вас в арсенале. Так что держитесь настоящего, а там видно будет.
– Допустим, моя теория возрождения может стать актуальной в ближайшие десятилетия. Конечно, шансы мизерные. После мировой катастрофы все генные банки были уничтожены, а экосистема непоправимо нарушена. Плодородные земли принадлежат корпорациям. Туда невозможно пробиться.
– Знаете дорогуша, когда хаос и голод, охвативший всю планету, унёс миллиарды жизней всего за триста дней, мы вынуждены были встать перед выбором. В таких кризисных ситуациях появляется единственный шанс, который позволяет сделать этот правильный выбор. Если бы не моя программа альтернативного питания, то неизвестно как бы дальше развивалась наша история. Поэтому, не стоит отчаиваться раньше времени.
– Биофарм на своих экспериментальных полях продолжает производство генетических мутантов, называя это продуктами нового поколения. Сколько людей клюнуло на эту наживку, после введения вашей программы? – не унималась Адель.
– Вы сами клюнули и подтверждение этому я обнаружил в вашем рюкзаке. Наши тела – это набор элементов тех продуктов, которые мы потребляли на протяжении всей жизни и в нас заложена их история. А вот история автотрофных организмов самая продолжительная, ведь они родоначальники жизни на земле. С ними наша жизнь становится сбалансированной, гармоничной и долгой. Выбор всегда за нами. Мы – это то, что мы едим!
Пытаясь отойти от острой темы, Патерсон незаметно перевёл разговор и направил водопад эмоций по тихим водам в бескрайний океан философских размышлений.
– Однако, если я стану питаться исключительно зебрами или антилопами гну, это не сделает из меня льва. – подхватила его мысль Адель.
– Скорее, это превратит вас в крокодила. – расхохотался профессор, представив Адель, крутящуюся в реке с антилопой в пасти.
– Профессор, вы как всегда! Стоит завести разговор на серьёзную тему, сразу начинаются ваши шутки.
– Не стоит так серьёзно относится к жизни, Адель. В ваши годы, я тоже был не на шутку встревожен этим миром, но однажды вы поймёте, как обстоят дела на самом деле и вам станет легче.
– Хотите сказать вы знаете, как обстоят дела? – с подозрением, прищурив глаза спросила Адель.
– К счастью – нет, потому что у меня нет иллюзий. Однако, кое-кто знает о жизни гораздо больше, чем все величайшие умы человечества.
– И кто же это у нас такой умный? – полюбопытствовала Адель.
– Конечно, это наши старые, добрые друзья – автотрофные организмы. Эти ребята содержат в себе первородную информацию, заложенную в них природой в доисторические времена. Мы не знаем, как и зачем в полном хаосе из набора углеводов и минералов зародилась жизнь на земле. А эти микроорганизмы точно знают. Они несут эту информацию в зашифрованном виде сквозь миллиарды лет не меняясь, несмотря ни на что! Они демонстрируют высокую сопротивляемость радиации, устойчивость к изменениям климата и влиянию других факторов. Эти малыши стали нашими прародителями, но не утратили своего первоначального облика. Все мы живые организмы, которые прошли через долгий путь эволюции. В итоге люди стали обладать мощным мозгом, способным рассуждать на такие темы во время полёта на высоте более десяти тысяч километров в новейшем аэроскате, – улыбнулся профессор, – Но посмотрите на наших автотрофных друзей! Они всё ещё такие же, какими их создала природа. Они совершенны и не нуждаются в эволюции!
– Хотите сказать, что вопрос питания решён окончательно и других вариантов у нас больше нет?
– Это с какой стороны посмотреть. У человека в распоряжении бесконечное число вариантов. Вопрос лишь в том, что из всего предложенного, а при выборе число вариантов сужается до двух, остаётся один верный, а все остальные – это второй вариант.
– И каков же по вашему мнению верный вариант?
– Я бы ответил лаконично, одним словом «Если.» Если людям удастся добыть генетически чистые семена культурных растений, которые возникли в ходе эволюции, взрастить их на своей земле и получить урожай, то пищевая цепочка будет восстановлена. Потом, если повезёт, мы не задумываясь сможем печь хлеб и превращать ягоды в джем, как будто не было проблем и этого пробела в истории. Но пока мы находимся в плену корпораций, захвативших поля, путь к гармонии с природой у нас ограничен, как ограничена и генная инженерия.
– Человеку нужна пища, содержащая белок, витамины и весь остальной набор микроэлементов. Всё это можно скомбинировать синтетически, добавить вкус, цвет, структуру, придать нужную форму и подать в виде спелой черешни, например. Чего же нам не хватает тогда?
– Нам не хватает смелости, чтобы признать свою беспомощность перед тупиковостью потребительского образа жизни. Вот, если бы вы были обезьяной и жили в джунглях, то возможно, ели бы черешню прямо с косточками, облегчая работу селекционеров. А так как вы живёте в комфортном современном мире, полностью созданном в умах тысяч поколений и воплощённом для вас в готовом виде, всё вам преподносится на блюдечке с голубой каёмочкой. Не удивляйтесь, что на этом этапе развития, в нашем мире нет возможности сорвать черешню с дерева. Её можно получить в том виде, в котором система считает целесообразным.
– Профессор Паттерсон, ну это уже слишком! То я в крокодила превращаюсь, теперь в обезьяну на дереве. За что вы так со мной? – сдерживая смех и негодование одновременно, пыталась защищаться Адель.
– Да потому что так и есть. Хуже! Вы просто хомяк!
Её распирало от эмоций, но взяв себя в руки она продолжила заваливать профессора вопросами. Её детское любопытство забавляло Паттерсона.
– В чём же тогда суть жизни, по-вашему, профессор?
– Жизнь порождает жизнь. Ваши предки съели мамонта и выжили. А мамонт не выжил, потому что на земле случилась беда и пропала растительная пища из-за похолодания и нехватки пресной воды. Это пищевая цепочка, благодаря которой вы Адель сегодня имеете возможность задавать мне глупые вопросы. Но поток этих вопросов я одобряю, потому что это признак того, что вы не страдаете гиперполноценностью, а значит признаёте свою глупость.
– Всё признаю, но не каюсь! Пользуясь случаем, прошу ответить ещё на один вопрос. Как долго автотрофное питание может удерживать нас на плаву?
– Хороший вопрос, с точки зрения китовой акулы. И ответ вам известен. Человечество может питаться микроорганизмами неограниченное количество времени. Вопрос «Зачем?» – более уместен. Коктейль из живых микроорганизмов содержит более шестидесяти процентов протеина и покрывает все потребности нашего тела с запасом, а главное, утоляет чувство голода на двенадцать часов. Непроизвольно происходит интервальное голодание. Я трачу меньше энергии на переваривание пищи, таким образом, мои органы меньше изнашиваются, а мозг получает больше пространства для активной деятельности, а не бесконечного контроля органов пищеварения. Я больше не старею. Вот уже 20 лет, как я ни разу не болел и ни одной новой морщины на лице. – с гордостью произнёс Паттерсон.
Адель посмотрела на седые волосы профессора и оценила глубину его межбровной морщины.
– Я думаю, ваша система где-то дала сбой. Человек по своей природе склонен к разнообразию. Мы же не овцы, чтобы постоянно жевать одну только траву. Ну хотя бы торт на день рождения, я могу себе позволить?
– Видимо, вы меня не слышите, Адель. Чем вы лучше овцы? Она ест траву, чтобы выжить и дать потомство. В этом заключён смысл жизни настоящей, биологической. Всё остальное, это капризы ума и духовных метаний. Вы хотите торт на день рождения только потому, что торт для вас, это символ восхищения фактом вашего появления на свет. Вы хотите восхищения, награды, но не торт. Вы не сомневаетесь в вашей исключительности и неповторимости. На самом деле, вы всё та же овца, думающая о великой ценности своего рождения и требующая, чтобы всё стадо плясало вокруг неё по этому поводу.
– Зачем тогда мы летим на встречу с Кауманом? – проблеяла Адель, выставив пальцы над головой, изображая рога.
– Чтобы вы получили свой кусок торта и крохи восхищения. Если вас это успокоит. А вообще, Майкл Куман ещё тот фантазёр. Что он задумал на этот раз, понятия не имею. – попытался ответить профессор, сдерживая смех.
– Вы уже встречались с ним раньше, не так ли? – продолжала заваливать его вопросами Адель.
– Я знаком с Майклом почти двадцать лет, с тех пор как я представил на Интерконтинентальном конгрессе биотехнологий свой доклад о массовом использовании в пищевой промышленности автотрофных организмов.
– Мне кажется, это ловушка. Сотни научных статей публикуется ежедневно и большинство из них остаётся без внимания. Почему же моя, пока ещё не доказанная теория вызвала такой интерес в верхах?
– Посмотрим, какая роль нам будет отведена.
– И всё же я не понимаю. Мы тут причём? – не унималась Адель.
– Ну, не в силах я отказать Кауману, – с надрывом ответил Паттерсон. – Ведь нас могут отключить, поймите! Просто действуем без сопротивления. И вообще, не нагнетайте обстановку. – пытаясь успокоится, добавил он.
– Если он задумал выставить меня в прямом эфире своего телешоу, я лучше сразу откажусь. Меня отключат в любом случае, до или после. Это только дело времени. – качала головой Адель.
– Но ведь меня же не отключили! – воскликнул Паттерсон.
– Вы приняли мудрое решение оставаться в тени. Публичность меня пугает. Рейтинги программ Каумана зашкаливают, а значит есть риск того, что я больше не смогу спокойно передвигаться по городу.
– Боитесь фанатов? – спросил профессор.
– Боюсь. – отрезала Адель.
– А я, лишь однажды попал в эфир, и как назло, это совпало с моей вечерней пробежкой. После долгой трудовой недели мне совсем не хотелось вникать в навязанные информационной империей новости или выслушивать дебаты псевдо-экспертов. По привычке я вышел в парк на пробежку, никого не трогал и тут сигнал в ухе: «Вы в прямом эфире!». Никто меня не предупреждал и не спрашивал хочу я этого или нет.
– Я помню. Это был очень короткий выход в эфир. – хихикнула Адель.
– О да. Тем прекрасным вечером в парке, меня догнала теле-муха и буквально села мне на нос. Мне чрезвычайно повезло с погодой, на мою голову обрушился ливень и град. Теле-муху сбило, а я успешно добрался домой, с каждым шагом опасаясь отключения. Таким образом я избежал всемирной телевизионной славы в прайм-тайм. После этого я обратился к Майклу с просьбой, отставить мою скромную персону в покое. Но на этот раз выбора нет. Они взяли нас обоих на контроль. – заверил Паттерсон.
– Вы же знаете их игры, им просто нужен рейтинг!
– Такие уж времена, Адель. Я думаю, вы должны выступить так достойно, чтобы весь мир поддержал вас.
– Это утопия! Если даже мне поверят, то ничего не изменится.
– Если ничего не делать, ничего и не произойдёт! Оставьте сомнения. Просто двигайтесь по течению. Примите происходящее, как неизбежное. Это мой вам совет.
– Спасибо за поддержку. – раздражённо ответила Адель.
– Кто владеет питанием, тот владеет жизнью людей. – задумчиво сказал Паттерсон и протянул Адель пиалу с горячим супом из моллюсков.
– Раньше так говорили об информации. «Кто владеет информацией, тот владеет миром.» – отрешённо сказала она, помешивая ложкой кремообразный суп.
– О да! Эта легендарная фраза принадлежит Натану Ротшильду. Скорость передачи информации сыграла решающую роль на бирже, но в те времена о скоростных технологиях передачи информации не мечтали даже фантасты. С помощью банальной голубиной почты, у Ротшильда появилась возможность создать сеть шпионов, поставляющих оперативные сводки котировок. Таким образом, он разработал беспроигрышную тактику, что позволило ему быть на голову быстрее оппонентов.