– Мой номер телефона и электронный адрес. – Помощник Президента протянул визитную карточку. – Постарайтесь сделать это как можно быстрее. До встречи, господин профессор.
Глава 2
Горин подошёл к одной из машин, стоящих перед зданием музея. Выскочивший водитель открыл дверцу. Садясь, помощник Президента приказал:
– Подойди к капитану и скажи: пусть ждёт дальнейших распоряжений – он мне может ещё понадобиться в Питере.
Водитель подбежал к чёрному джипу, выполняя приказ Горина. Вернувшись, спросил:
– Куда теперь?
– В аэропорт, летим на базу.
– Алексей, – продолжил Горин, – какие новости из Калининграда?
Человек, сидящий впереди рядом с шофёром, спокойно ответил:
– Ищут, Михаил Васильевич.
– Знают, что искать?
– Теперь да.
– А где череп? С командой?
Командой Горин называл секретную организацию под названием «Бульдог», подчиняющуюся непосредственно Президенту России. Часть сотрудников была с Гориным в Питере, другая – в Калининграде.
– Команда уже в самолёте вместе с пострадавшим в музее охранником, – доложил человек, которого Горин называл Алексеем. – Его близким скажут, что потребовалось срочно выехать в Москву для сопровождения банковской машины. На базе им займутся.
– А череп?
– С нами в машине. Я подумал – ближе к телу…
– Ну, может, так и лучше. – Горин улыбнулся, а затем невольно поёжился. – А второй охранник?
– Со вторым поработал наш гипнотизёр. Охраннику внушили, что в музее ничего не случилось, и дали снотворное. Проснётся он в больничной палате, ему объяснят, что отравился на работе, откуда привезли сразу в госпиталь. Владелец ЧОП, пришлось поднять его с постели, очень сообразителен…
– Трезубцева поставили на прослушку?
– Всё сделано: телефоны, электронная почта.
Горин удовлетворённо кивнул головой:
– Расскажи мне о здании в Калининграде: откуда там мог взяться череп?
После небольшой паузы Алексей Германович Спиридонов, правая рука Горина, полковник ГРУ и фактический начальник «Бульдога», принимавший непосредственное участие в его создании, приступил к обстоятельному рассказу:
– Сгусток огромной энергии, который зафиксировала «Вега» – подразделение космической разведки, находился в доме номер один по улице Серова на южной окраине города. Здание довоенной постройки. Во время войны до сорок четвёртого года в здании был немецкий клуб офицеров люфтваффе. Теперь это наполовину архив, наполовину музей боевой славы.
Разговор продолжался и после того, как они удобно расположились в салоне армейского транспортного самолёта и приступили к завтраку. Горин спросил:
– Неужели и там найдут череп?
– Ищут, ждём, терпеливо ждём, – ответил Спиридонов.
Самолёт взял курс на подмосковный военный аэродром, который располагался в десяти километрах от базы «Бульдога». Неожиданно полковник Спиридонов чуть не подпрыгнул, взглянув на экран своего миниатюрного ноутбука.
– Ребята пробили проход в замурованный подвал. Входят, можем наблюдать, как ищут. Смотрите, Михаил Васильевич!
Связь с оперативниками внутри подвала функционировала прекрасно. Камера приблизилась к одному из ящиков. Горин и Спиридонов замерли. На экране была отчётливо видна надпись на немецком языке.
Глава 3
Трезубцев, вернувшись домой, тяжело упал в кресло. «Что выпить: коньяк или корвалол?» Выбрал первое. Армянский коньяк делал своё дело: напряжение постепенно уходило.
«Мы не одни в этой чёртовой Вселенной. Двадцать лет искал следы лемурийской цивилизации, верил, что в глубокой древности контакты были. Более того, отстаивал теорию об искусственном происхождении жизни на Земле, за что и поплатился местом в Московском университете. Как это было давно, – вздохнул Трезубцев. – И вдруг так обыденно, как-то между прочим, не где-нибудь в Боливии, Сирии или на Тибете, а в собственном музее произошёл контакт с внеземной цивилизацией. Хрустальный череп…»
Профессор был уверен, что это поздняя подделка. Черепов в мире оказалось достаточно много, но не все были столь совершенны, как «Митчелл-Хеджес» – череп-эталон. Большинство черепов выглядели значительно грубее. Похоже, это были более поздние и не очень умелые попытки создать нечто подобное идеальным черепам, которые, по преданиям, когда-то подарили людям боги.
Трезубцев открыл компьютер, посмотрел на адрес электронной почты Горина. «Надо всё вспомнить как можно подробнее», – подумал он и начал писать.
«Полгода назад, в августе, мы были в экспедиции в Перу и Боливии. В состав нашей команды входили: Ломильский, Луценко, Барштейн и мой помощник Игорь Голицын, а также приглашенные археологи Анцулевич из Минска и Шавло из Киева, плюс проводник из племени кечуа.
Пользуясь хорошим отношением к нам со стороны местных властей, мы получили возможность неограниченного перемещения по территории Перу и Боливии вокруг озера Титикака до Куско и Тиванаку. Целью нашей экспедиции было найти следы таинственного Виракочи.
Однажды ночью мы подошли к реке Десагуадеро. Так, с наскока, её было не перейти, решили заночевать. Утром, готовясь к переправе, мы увидели, как бурное течение несёт плот с двумя детьми. Один из них сорвался в воду. Игорь Голицын бросился в реку и спас мальчика. Второму удалось самому подплыть к берегу. Наш проводник смог побеседовать с пареньками и сообщил нам, что те собирались половить рыбу, а их деревня находится недалеко. С нашего разрешения он пошёл проводить незадачливых рыбаков. Мы продолжали готовиться к переправе, когда проводник вернулся. Он сказал, что спасённый ребёнок оказался сыном главы племени, который просит навестить их деревню и желает лично поблагодарить спасителей. Я решил, что с проводником пойдём мы с Игорем. Скоро перед нами появилось на склоне горы поселение. Нас встретил вождь.
Не буду пересказывать весь ход чествования нас как спасителей сына вождя, но когда мы решили попрощаться, вождь передал Игорю какой-то круглый предмет, завёрнутый в шерстяную ткань. Мы поблагодарили за подарок, который рассмотрели уже в лагере. Это был хрустальный череп. Так он оказался в музее». О том, что через таможню экспонат перевезли в футбольном мяче, написано не было.
Трезубцев откинулся в кресле. «Ну и расписался, – подумал он, отправив сообщение. – Чёрт, как будто это было вчера». Затем профессор написал короткий e-mail своему заместителю о том, что отдал череп на экспертизу своему давнему знакомому – ректору Горного института в Москве.
Ещё одна мысль не давала покоя учёному. Запланированная экспедиция в Ливан теперь не представлялась такой желанной. Чутьё подсказывало профессору, что он пригодится здесь и очень скоро. «Надо сообщить Игорю в Эмираты».
Голицын-младший работал по контракту в представительстве Рособоронэкспорта, был ответственным за связь между заинтересованными сторонами – фирмой и потенциальными покупателями. Великолепно овладев арабским языком и зная обычаи жителей Ближнего Востока, он организовывал отличные показы российского вооружения, часто наведывался к старейшинам местных племен, к влиятельным государственным чиновникам, был вхож в частные дома шейхов и по просьбе Трезубцева готовил экспедицию в Ливан.
Профессор был уверен, что Баальбек, расположенный на его территории, – это звено в цепи необъяснимых строений, принадлежавших легендарной Лемурии, и собирался исследовать проход под гигантскими плитами, открытыми им в предыдущей экспедиции, что и принесло ему мировую известность. «Что делать, теперь Баальбек подождёт», – решил Трезубцев и написал Голицыну по электронной почте:
«Дорогой, всё очень сильно изменилось. Экспедиция в Ливан и Сирию временно отменяется. Произошли невероятные события. К сожалению, пока не могу рассказать, но твоё присутствие было бы здесь весьма желательно. Надеюсь, что ты справляешься с тем горем, которое на тебя свалилось. Приезжай к нам скорее, мы с женой постараемся, насколько это возможно, быть тебе близки и полезны. Ждём!»
«Ну вот, вроде всё сделал», – подумал уставший учёный.
Внезапно профессор ужаснулся от мысли, что он может вдруг умереть, и это совпадёт с появлением пришельцев. Трезубцев разнервничался: «Боже мой! Хоть бы успеть!»
Дрожащими руками он открыл ящик стола: «Где тут успокоительное?», но потом резко передумал, встал и прошёлся по кабинету: «Надо взять себя в руки».
– Джерри! – крикнул он, приоткрыв двери, ведущие в холл. Верный колли моментально подлетел к хозяину.
– Прогуляемся, старик, мне надо успокоиться.
