Кировская весна 1940
– А правда, что в сапоге была нога?
– Да, правда! – отвечал я.
Потом наступили новые заботы, которые оттеснили этот страшный случай и те ужасные впечатления на второй план. По всем предметам провели переводные экзамены, для этого была назначена комиссия. Дополнительно приехала, то ли московская, то ли окружная комиссия – проверять стрельбу.
Пулемет нашего расчета, в котором я намотал сальник, признали лучшим. Командир взвода, назначил меня стрелять первым. Отстрелял – из десяти мишеней поразил, то ли шесть, то ли семь и получил «четверку». Мне все завидовали.
Я подсказал ребятам, как правильно навести пулемет в поле и не сильно придерживать за рукоятки – тогда можно получить и «отлично». После стрельбы, все меня благодарили. Пошел стрелять из винтовки на 200 м по появляющейся грудной цели – три выстрела, три попадания – таких во взводе больше не оказалось. Я получил благодарность: «за подготовку пулемета – обеспечившую отличную стрельбу взвода, и за отличную стрельбу из винтовки».
Тактическую подготовку, по управлению отделением в головном дозоре, я сдавал первым. Строевая, физическая подготовка и топография – отлично, и только по истории партии – «удочка». На второй курс переведен. Во взводе перевели всех, кроме Феди Турищева, которого оставили повторно на первом курсе.
У курсантов на втором курсе начались разные домыслы. Младший лейтенант Гнибеда наши сомнения развеял быстро:
– Теперь вы будете, весь день – согласно расписанию, сами проводить занятия со взводом и в роли командира взвода. Во время занятий я вмешиваться не буду, а в конце учебного времени буду делать разбор, указывать на положительные стороны, недостатки и выставлять оценки.
Так началась методическая подготовка курсантов. Мы почувствовали, что можем применить накопленные знания на практике для обучения подчиненных. Пройдя курс методической подготовки, мы могли с уверенностью сказать:
– Да, мы готовы командовать взводом.
Наступила осень 1939 года. Часть курсантов из лагерей направили ремонтировать зимние казармы. В палатках стало холодно.
В стране начался поход по освобождению Западной Украины и Западной Белоруссии. Нас, первокурсников, пригласили на проводы выпускников, которых отобрали из отличников со второго курса и досрочно присвоили звания лейтенантов. Не прошло и месяца, как на училище пришли несколько похоронок. Состоялся траурный митинг, где мы клялись отомстить за погибших товарищей.
В конце октября нас, вместо перевода на зимние казармы, отправили на стажировку. Наша рота и весь первый батальон была отправлена в военный городок в поселке Гуйва, недалеко от Житомира. Раньше там располагались кавалеристские части. Говорили, что там был и конезавод. Теперь там проходили переподготовку воины, которые до присоединения Западной Украины служили в польской армии «жовнежами» – рядовыми и унтер-офицерами.
В Красной Армии, вернее сказать, в этой части, с которой они успели познакомиться, их удивляла неорганизованность, низкая культура и очень грубая пища. Также они отмечали, что в польской армии больше внимания уделялось внешнему блеску, форме одежды, но не обучению войск. Еще в польской армии им не нравилось, что к «жовнежам» применялись физические наказания.
Мне пришлось проводить с ними занятия по тактической подготовке: действия воинов в составе отделения в разведке, в охранении, в передовом дозоре, то есть – во всех видах боя. Начал я с темы – действие воина в обороне. Командир взвода несколько раз побывал на проводимых мною занятиях, и далее доверил проводить самостоятельно. На каждого курсанта по окончанию стажировки командиром батальона была написана характеристика. Я был удивлен, когда командир батальона, отмечая положительные стороны, упомянул мою фамилию первой.
Когда командир взвода объявил, что это занятие будет заключительным, я сделал разбор, и каждому объявил итоговые оценки за устные ответы и действия на практике. Попрощался с обучаемыми. Бывшие «жовгнежи» меня обступили и поблагодарили:
– Так в польской армии с нами никто занятия не проводил. Нам ваши занятия понравились, а главное – это ваше порядочное обращение с вояками. Мы посмотрели на Вас и поняли, что у Советов есть и другая армия, а не только такая как эта часть.
Должен признаться, что на занятиях они были послушны и исполнительны. И мы остались довольны друг другом.
Время стажировки закончилось. Поблагодарил меня и командир взвода.
Я спросил: – Какие, ко мне будут замечания?
Он сказал: – Никаких. Спасибо.
Мы вернулись в училище. После стажировки большинство занятий проходили в аудиториях по специальным предметам: по связи, инженерной подготовке, физкультуре, административной службе.
Надвигалась зима. Были практические занятия по огневой подготовке. Мы должны были не только знать причины задержки при стрельбе из станкового пулемета «Максим», но и уметь их быстро устранять. Приобретали навыки в быстром наматывании сальников из асбестового шнура. Опять у меня получалось лучше всех.
В начале декабря 1939 года, нас повзводно повели в гарнизонную швейную мастерскую – обмерили и приступили к шитью шинелей из сукна комсостава. После последней примерки пришили пуговицы и подрезали полы.
Выпал глубокий снег. Начались морозы. Продолжалась учеба и шла подготовка к встрече Нового года. Особого ощущения радости мы не испытывали.
Чувствовалось приближение войны.
Методические занятия по всем военным предметам продолжались и под самый конец уходящего года.
Показывали учебные фильмы: «Наступление стрелкового взвода», «Стрелковый взвод в обороне», «Стрелковый взвод в отступлении». Продемонстрировали нам и художественный фильм: «Родина», где была показана организация связи, оповещения, борьба с воздушным противником.
Все остальное на Новый год шло своим чередом. Елка в клубе. Концерт. Танцы. Наши «донжуаны» – неразлучные друзья Братущенко и Барабанов сжали голенища сапог «в гармошку», сделали галифе «с напуском», воротник из отложного превратился в стоячий, в общем, по форме сильно выделялись от других. Они без перерыва вальсировали, почти не выходя из круга, старались подцепить то одну, то другую девушку, чудом попавшую к нам на новогоднюю вечеринку.
После, за праздничным новогодним столом с кружкой крепкого чая с печеньем, маслом и гусиными сосисками мы встретили Новый 1940 год.
Зима с 1939 на 1940 год прошла почти незаметно. Если не считать десятидневный зимний лагерный сбор, где нас обучали боевым действиям в суровых зимних условиях. Жили в палатках. Устраивали кроссы на лыжах со стрельбой. Однажды пришлось готовить пищу на кострах в котелках при морозе. Для этого нам выдавали «НЗ» – брикеты горохового супа и гречневой каши.
По итогам обучения за период с марта 1940 года по март 1941 года наша рота заняла первое место в училище среди шестнадцати рот, за исключением истории партии, уступив почетное первое место роте четвертого батальона, курсанты которой имели высшее и неоконченное высшее образование.
В эту честь была сделана фотография роты, которой нас и премировали. Наш четвертый взвод, как лучший из роты, стоит в первой шеренге, а во главе строя – командир батальона майор Гребенников, командир роты старший лейтенант Норин и наш командир взвода младший лейтенант Гнибеда. Я, со своим «метр шестьдесят шесть», стою на левом фланге пятым с конца.
Обстановка в стране тревожная. Мы твердо знаем – нас учат воевать, и воевать нам скоро придется. Это камнем лежит на душе.
Но, коли уж так вышло, не нам, бывшим юным пионерам, отступать перед трудностями! Чужой земли нам и вершка не надо, ну а своей ни англичанке, ни немцу не отдадим!
С пионерским приветом, Миша Боровнюк
{74}
/Примечание Автора – учебного фильма «Стрелковый взвод в отступлении» в нашей реальности никто никогда не снимал и не показывал./
27.03.40 Сергей Киров
Сегодня Сергею Мироновичу Кирову исполнялось 54 года. Да, сколько воды утекло. Только на посту генерального секретаря ЦК ВКП(б) почти 8 лет. А перед этим – Ленинград, перед этим Баку. Многое пережито.
Наконец, отгремели речи и поздравления официального застолья в Кремле. Ближе к 22:00 гости начали потихоньку расходиться. Киров обычно вставал рано, и поздних посиделок не приветствовал. Киров поблагодарил гостей за поздравления и ушел в свой рабочий кабинет. Но вскоре туда без приглашения ворвались старые друзья – единственные, кто мог себе позволить врываться к нему без доклада – Серго Орджоникиде и Анастас Микоян. Не отстал от друзей и Молотов.
Как-то сама собой возникла идея продолжить гулянку на даче.
Сталинскую дачу в Зубалово в 1931 году Киров оставил было жене Сталина, но после ее самоубийства как-то само собой сложилось, что чета Кировых перебралась именно туда. В устройстве дома и усадьбы Киров не стал ничего менять, не была сторонницей перемен и Мария Львовна. Дети дачу любили. Что еще желать?
Наконец, друзья расселись за столом, и день рождения продолжился в узком кругу.
Слово взял Молотов.
– Этот стакан я хочу поднять за всеми нами горячо любимого вождя советского народа товарища Кирова! Когда мы спорили с товарищами по Политбюро в 1939 году о направлении нашей внешней политики, именно ему принадлежало окончательное решение – договору о ненападении с Германией быть!
Если бы не товарищ Киров, как знать, может быть мы бы подписали невыгодный для нас союз с Англией и Францией и оказались бы в 1939 году после закономерного краха польского государства и трусливого самоустранения Англии и Франции лицом к лицу с германской армией, разгоряченной недавними победами, со свежим запахом пороха в носу. Каких бедствий нам удалось избежать! Сколько крови, страданий, жизней советских людей спас Сергей Миронович своим прозорливым решением!
Жизнь – окончательный судья, и она все расставляет по своим местам. Советский народ живет в мире, выгодно торгует со всеми странами и крепит свою оборону. Украинцы и белорусы при помощи нашей родной Красной Армии воссоединились, и под водительством коммунистической партии строят себе новую, счастливую жизнь. Латыши, литовцы и эстонцы после подписания договоров о взаимопомощи живут независимо и свободно, оберегаемые сенью дружеских штыков. А поляки, которые неосмотрительно выбрали себе в руководители пилсудчиков и иных ненавистников нашего советского строя – потеряли свою государственность и независимость. Так выпьем же за здоровье истинного творца этих дипломатических побед, которые он по своей скромности позволяет соотносить со скромным именем Вячеслава Молотова – за Сергей Мироновича Кирова!!!
{АИ}
28.03.40 Риббентроп
РИББЕНТРОП – ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ
Телеграмма № 543 от 28 марта
Главе миссии или его представителю лично. Конфиденциально. Должно быть расшифровано лично. Совершенно секретно!
Во время моего визита в Рим с 10 по 11 марта 1940 года, где, как Вы знаете, среди прочих вещей я работал над улучшением итало-русских отношений, я уже вынашивал план визита в Берлин господина Молотова. Хотя я ни с кем не делился этой идеей, англо-французская пропаганда, верно разгадав мои намерения, упомянула об этом в надежде помешать нашему плану и тем самым – дальнейшему укреплению наших отношений с Россией. Я без какого-либо труда мог бы опровергнуть англо-французское сообщение, но не стал этого делать из уважения к Молотову. Тогда опровержение, со своей стороны, опубликовала русская пресса.
Тем не менее я не расстался с мыслью о визите Молотова в Берлин. Наоборот, мне хотелось бы реализовать ее, если возможно – в ближайшем будущем. Понятно без слов, что приглашение не ограничивается одним Молотовым. Если в Берлин приедет сам Киров, это еще лучше послужит нашим собственным целям, а также нашим действительно близким отношениям с Россией. Фюрер, в частности, не только будет рад приветствовать Кирова в Берлине, но и проследит, чтобы Киров был принят в соответствии с его положением и значением, и Гитлер окажет ему все почести, которые требует данный случай.
Как Вы знаете, устное приглашение Молотову было сделано мною в Москве и было в принципе принято. В какой форме следует теперь повторить эти приглашения и добиться определенного согласия и их реализации – Вы сами решите лучше. Во время Вашей беседы приглашение господину Молотову выскажите более определенно, тогда как приглашение господину Кирову Вы должны сделать от имени фюрера в менее определенных выражениях. Мы конечно же должны избежать явного отказа Кирова.
Перед тем как Вы приступите к каким-либо действиям, я прошу Вас незамедлительно телеграфировать мне Ваше мнение относительно проформы, к которой Вы собираетесь прибегнуть и о видах на успех.
Риббентроп
/Примечание Автора – {АИ} с использованием фрагментов реальных документов {70}/
29.03.40 Вячеслав Молотов
Доклад о внешней политике правительства
Народного комиссара иностранных дел тов. В. М. МОЛОТОВА на заседании Верховного Совета Союза ССР
29 марта 1940 года
Товарищ депутаты!
Со времени последней сессии Верховного Совета прошло пять месяцев. За этот небольшой период произошли события, имеющие первостепенное значение в развитии международных отношений. В связи с этим необходимо рассмотреть на настоящей сессии Верховного Совета вопросы, относящиеся к нашей внешней политике.
Последние события в международной жизни необходимо рассматривать, прежде всего, в свете войны, начавшейся в Центральной Европе осенью прошлого года. В войне между англо-французским блоком и Германией до сих пор не было крупных сражений, и дело ограничивалось отдельными столкновениями, главным образом на море, а также в воздухе. Известно, однако, что выраженное еще в конце прошлого года стремление Германии к миру было отклонено правительствами Англии и Франции, ввиду чего, с обеих подготовка к развертыванию войны еще больше усилилась.
Отношение Советского Союза к развертывающейся в Европе войне известно. Проникнутая миролюбием внешняя политика СССР и здесь была продемонстрирована с полной определенностью. Советский Союз сразу же заявил, что он стоит на позиции строгого нейтралитета и неуклонно проводил эту политику в течение всего истекшего периода.
Нашему нейтралитету совершенно не препятствует крутой поворот к лучшему в отношениях между Советским Союзом и Германией, который нашел свое выражение в договоре о ненападении, подписанном в августе прошлого года. Эти новые, хорошие советско-германские отношения были проверены на опыте в связи с событиями в бывшей Польше и достаточно показали свою прочность. Предусмотренное еще тогда, осенью прошлого года, развитие экономических отношений получило свое конкретное выражение еще в августовском (1939 года), а затем в февральском (1940 года) торговых соглашениях. Товарооборот между Германией и СССР начал увеличиваться на основе взаимной хозяйственной выгоды, и имеются основания для дальнейшего его развития.
Наши отношения с Англией и Францией сложились несколько по-другому. Поскольку Советский Союз не стал их союзником в войне против Германии, нам приходилось натыкаться на некоторую враждебность их политики в отношении нашей страны. Арестовано, под предлогом борьбы с так называемой военной контрабандой, несколько наших судов. В целом как наш импорт из Англии и Франции, так и экспорт в эти страны серьезно уменьшился в сравнении с прошлым годом, а некоторые договора с контрагентами из этих стран поставщиками не выполняются.
Заключение договора с Финляндией об обмене территорией в декабре 1939 года завершило выполнение задачи по обеспечению безопасности Советского Союза со стороны Балтийского моря. Этот договор явился необходимым дополнением к трем договорам о взаимопомощи, заключенным с Эстонией, Латвией и Литвой. На основании полугодового опыта, прошедшего со времени заключения этих договоров о взаимопомощи, можно сделать вполне определенные положительные выводы об этих договорах. Следует признать, что договора Советского Союза с Финляндий, Эстонией, Латвией и Литвой способствовали упрочению международных позиций как Советского Союза, так и Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы. Вопреки запугиваниям, которыми занимались враждебные Советскому Союзу империалистические круги, государственная независимость и самостоятельность политики Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы ни в чем не пострадала, а хозяйственные отношения этих стран с Советским Союзом стали заметно расширяться. Исполнение договоров с Финляндией, Эстонией, Латвией и Литвой проходит удовлетворительно и создает предпосылки для дальнейшего улучшения отношений между Советским Союзом и этими государствами.
В последнее время в иностранной печати исключительно большое внимание уделялось вопросу о взаимоотношениях Советского Союза с его соседями по южной границе, в частности по Закавказью, а также с Румынией. Надо ли доказывать, что правительство не видит никаких оснований к ухудшению отношений с нашими соседями на юге. Правда, сейчас в Сирии и вообще на Ближнем Востоке идет большая подозрительная возня с созданием англо-французских, по-преимуществу колониальных армий во главе с генералом Вейганом. Мы должны быть бдительны в отношении попыток использования этих колониальных и неоколониальных войск во враждебных Советскому Союзу целях. Всякие попытки такого рода вызвали бы с нашей стороны ответные меры против агрессоров, причем опасность такой игры с огнем должна быть совершенно очевидна для враждебных СССР держав и для тех из наших соседей, кто окажется орудием этой агрессивной политики против СССР. (Аплодисменты). Что-же касается наших отношений с Турцией и Ираном, то они определяются существующими между нами договорами о ненападении и неуклонным стремлением Советского Союза к выполнению вытекающих из этого взаимных обязательств. Наши отношения с Ираном в хозяйственной области урегулированы только что заключенным Советско-Иранским торговым договором.
Из упомянутых мною южных соседних государств у нас нет пакта ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешенного спорного вопроса, вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопроса о возвращении Бессарабии военным путем. Поэтому нет никаких оснований к какому-либо ухудшению и Советско-Румынских отношений. Правда, у нас в течение длительного временя нет полномочного представителя в Румынии и его обязанности выполняет поверенный в делах. Но это вызвано специфическими обстоятельствами недавнего прошлого. Если касаться этого вопроса, то приходится напомнить насчет неблаговидной роли румынских властей в 1938 году в отношении исполнявшего в то время обязанности советского полпреда в Румынии – Бутенко. Как известно, этот последний каким-то образом таинственно тогда исчез не только из полпредства, но и из Румынии, и советскому правительству так и не удалось ничего достоверного установить об этом исчезновении, причем мы будто бы должны поверить, что никакие румынские власти не имели отношения к этому скандально-преступному делу. Нечего говорить, что в цивилизованном государстве, и вообще в сколько-нибудь благоустроенной стране, таким вещам не должно быть места. После этого понятна происшедшая затяжка с назначением советского полпреда в Румынию. Надо, однако, думать, что Румыния поймет, что подобные вещи нетерпимы.
В наших отношениях с Японией мы не без известных трудностей, но все же разрешили некоторые вопросы. Об этом говорит заключенное 31 декабря прошлого года советско-японское соглашение по рыболовному вопросу на текущий год, а также согласие Японии на уплату последнего, долго задерживавшегося ею, денежного взноса за КВЖД. Тем не менее, нельзя выразить большого удовлетворения нашими отношениями с Японией. Так, до сих пор, несмотря на происходившие длительные переговоры советско-монгольских и японо-манчжурских делегатов, остался нерешенным важный вопрос об установлении границы на части территории в районе бывшего в прошлом году военного конфликта. Японскими властями продолжают чиниться препятствия к нормальному использованию внесенного Японией последнего денежного взноса за КВЖД. Совершенно ненормальны во многих случаях отношения японских властей к сотрудникам советских органов в Японии и Манчжурии. В Японии должны, наконец, понять, что Советский Союз ни в каком случае не допустит нарушения его интересов. (Продолжительные аплодисменты). Только при таком понимании советско-японских отношений они могут развиваться удовлетворительно.
В связи с Японией, скажу два слова по одному, так сказать, не деловому вопросу. (Веселое оживление в зале). На-днях один из депутатов японского парламента задал своему правительству такой вопрос: «Не следует ли обдумать, как коренным образом покончить с конфликтами между СССР и Японией, например, посредством покупки Приморья и других территорий» (Взрыв смеха). Задавшей этот вопрос японский депутат, интересующийся покупкой советских территорий, которые не продаются (смех), по меньшей мере, веселый человек. (Смех, аплодисменты). Однако, если в японском парламенте так сильно увлекаются торговлей, не заняться ли депутатам этого парламента продажей южного Сахалина? (Смех, продолжительные аплодисменты). Я не сомневаюсь, что в СССР нашлись бы покупатели. (Смех, аплодисменты).
Что касается наших отношений с Соединенными Штатами Америки, то они за последнее время не улучшились и, пожалуй, не ухудшились. Наш импорт из США увеличился в сравнения с прошлым годом. Он мог бы еще больше увеличиться, если бы американские власти не чинили препятствий.
Такова в целом международная обстановка в связи с событиями за период последних пяти месяцев.
Из всего сказанного выше видно, в чем мы видим главные задачи нашей внешней политики в данной международной обстановке.
Коротко говоря, задачи нашей внешней политики заключаются в том, чтобы обеспечить мир между народами и безопасность нашей страны. Выводом из этого является – позиция нейтралитета и неучастие в войне между крупнейшими державами Европы. Эта позиция основана на заключенных нами договорах и она полностью соответствует интересам Советского Союза. Эта позиция оказывает, вместе с тем, сдерживающее влияние на расширение и разжигание войны в Европе, и потому она в интересах всех народов, стремящихся к миру и стонущих уже от новых громадных лишений, вызванных войной.
Подводя итоги последнего периода, мы видим, что в деле обеспечения безопасности нашей страны мы сделали за это время немалые успехи. Это-то и вызывает раздражение со стороны некоторых держав. Мы же, веря в свое дело и в свои силы, со всей последовательностью будем продолжать нашу внешнюю политику неуклонно и дальше.
(Бурные, продолжительные аплодисменты всего зала. Депутаты встают)
/Примечание Автора – {АИ} с использованием фрагментов реальных документов {10}/
30.03.40 Шуленбург
ПОСОЛ ШУЛЕНБУРГ – РИББЕНТРОПУ
Телеграмма № 599 от 30 марта
На Вашу телеграмму за № 543 от 28 марта.
Господину имперскому министру иностранных дел лично! Совершенно секретно!
Лично я твердо уверен, что Молотов, сознающий свою обязанность, посетит Берлин, как только время и обстоятельства покажутся советскому правительству благоприятными. После внимательного изучения всех известных мне факторов я не могу, однако, скрывать того, что считаю в настоящее время шансы на принятие приглашения ничтожными. Мое мнение основывается на следующих соображениях:
Все наши наблюдения, а также речь Молотова от 29 марта подтверждают, что советское правительство полно решимости придерживаться в настоящей войне нейтралитета и избегать, насколько это возможно, чего-либо, что может вовлечь его в конфликт с западными державами. При таком взгляде на вещи советское правительство, вероятно, боится, что демонстрация существующих между Советским Союзом и Германией отношений, такая, как визит Молотова или самого Кирова в Берлин, может в настоящее время таить в себе риск разрыва дипломатических отношений или даже начала военных действий с западными державами.
О подобной ситуации свидетельствует упоминаемое Вами опровержение ТАСС, которое отвергло с довольно поразительной прямотой и жесткостью все слухи о предполагаемой приближающейся поездке Молотова.
Известен тот факт, что Молотов, который никогда не был за границей, испытывает большие затруднения, когда появляется среди чужеземцев. Это в той же степени, если не в большей, относится и к Кирову. Поэтому только очень благоприятная обстановка или крайне существенная для Советов выгода могут склонить Молотова или Кирова к такой поездке, несмотря на нежелание и «осторожность». Кроме того, Молотову, который никогда не летает, для поездки понадобится, по крайней мере, неделя, а здесь на самом деле на это время для него нет никакой подходящей замены.
Хотя шансы на успех кажутся, таким образом, маленькими, я конечно же сделаю все, что в моей власти, чтобы попытаться реализовать план в случае, если он сдвинется с места. Удобная стартовая точка для неофициальной беседы на эту тему может быть найдена лишь с большим трудом. Ход беседы покажет, смогу ли я затронуть эту тему и развить ее.