Вот он, барон де Перье, как глава службы безопасности целого герцогства, с огромным удовольствием пригласил бы госпожу Арлену к себе на работу! Иметь сотрудницу, способную устоять перед чарами эльфийского обольстителя – дорогого стоит! Лулу – одна из лучших, но и она не справилась! Не устояла, пав к ногам эльфийского ловеласа! Де Перье подобных Арлене ещё не встречал. Он и понятия не имел о том, что существуют столь удивительные дарования! Разве что жрицы Амы, живущие в полном уединение, отрешившись от мира с его плотскими утехами и страстями.
Де Перье ошибался – данную ситуацию он рассматривал с точки зрения человека, дворянина, а значит – слегка предвзято. Поступок Синтариэля в отношении проигранного пари лишь придал длинноухому страдальцу еще больше таинственности и оригинальности. Его репутация ни в коей мере не пострадала среди юной поросли Западного леса. Наоборот, молодёжь искренне восхищалась выдержкой принца и его твёрдым, как алмаз, словом.
Приказ маркиза о скорейшем отъезде был воспринят бароном как неизбежное зло.
Ачерский лес!
Кто бы в том сомневался!
Де Перье полагался на гвардию. Не станут же разбойники нападать на скромную кавалькаду под охраной герцогских гвардейцев? Ни одна девица не стоит подобных жертв.
После Ачерского леса места пойдут поспокойнее, а там и до столицы герцогства недалеко.
Де Перье скупо улыбнулся, отсылая, преданную лично ему, Лулу и наказав молодой женщине приготовиться к скорейшему отбытию. Шпионка послушно кивнула головой, тряхнула тугими кудряшками и отправилась к подопечной – готовиться к отъезду.
Перед бароном, как наяву возникла высокая, властная фигура нынешней герцогини де Анфор, урождённой графини дю Валле. Мадам впадёт в дикую ярость, узрев в своём замке живого и невредимого бастарда, как ненавистное напоминание о неверности супруга. О, им всем предстоит незабываемое зрелище!
Но у владетельной герцогини связаны руки – о неверности герцога не может быть и речи. Арлена, судя по всему, родилась гораздо раньше, чем жрицы Амы провели обряд бракосочетания герцога де Анфор и виконтессы дю Валле. Поэтому, как ни ярись, но герцогине придётся принять девушку в замке и смириться с её существованием. Иначе, гнев самого герцога обрушится на жену.
Де Перье недооценил коварства шевалье и виконта, да и самого маркиза, которого до сих пор продолжал считать, невоздержанным до выпивки, ни на что не годным, юнцом.
Отъезд наметили на послеобеденное время, дабы успеть разбить походный лагерь перед самым Ачерским лесом, а после ночёвки, в ускоренном темпе, продолжить движение, чтобы миновать тревожное место за один дневной переход.
Утром, за поздним завтраком, уже успокоенный и улыбающийся маркиз, вежливо раскланялся с бароном де Перье и сообщил, что всё его окружение полностью готово к продолжению пути. Барон, не менее учтиво заверил маркиза в том, что все его распоряжения, исполнены в точности и ровно в полдень, небольшой караван путешественников начнёт движение.
Маркиз удовлетворённо улыбнулся и приступил к завтраку.
В тоже время, личный слуга маркиза, прижав в укромном уголке пышногрудую подавальщицу, в пылу страсти, словно бы невзначай, обмолвился о том, что они везут в герцогской карете большой сундук, наполненный золотыми и серебряными монетами – ежегодный налог, который господин герцог, в этот раз намеревался лично доставить королевскому казначею. Поедут с невеликой охраной, дабы никто и ничего не заподозрил.
Преисполненный важности слуга, получив от девицы желаемое, расплатился и исчез, а трактирная девка, поправив платье у себя на груди, мгновенно подхватив корзину с грязным бельём, направилась в прачечную, где и передала, полученную от болтливого лакея информацию, кому надо.
Сизый голубь с писулькой, привязанной к лапке, взлетел с крыши одного из убогих домишек в нищем квартале Льуежа уже через склянку. И летел тот голубь по направлению к Ачерскому лесу.
Не подозревавшая о том, что чёрные тучи вновь собрались над её головой, Елена возрадовалась известию о скором отъезде из «этой провинциальной дыры Льуежа» и продолжении своего путешествия в столицу герцогства.
В отсутствие слегка навязчивой Лулу, проявлявшей излишнее рвение и через чур уж любопытствующей, Елена, забравшись с ногами на мягкую кровать и меланхолично жуя пышную булочку, намазанную свежим маслом, предалась размышлениям.
Размышлять оказалось делом полезным и занятным.
Как выяснилось, Елена мало что помнила о себе любимой.
Это было странно.
Девушка понимала, что человек обязан помнить хотя бы что-то о своих детских годах, о каких-то замечательных или, наоборот, мрачных событиях из которых и состояла вся его жизнь.
Понимала, но вспомнить ничего не могла.
Воспоминания начинались чуть ли не с того момента, как вероломная Сельма, заманив Елену в тот самый злополучный сарай, отдала несчастную сироту во власть похотливым дворянам, возжелавшим развлечений и плотских утех.
Кроме этого, как выяснилось, и вспомнить оказалось нечего.
Так не бывает!
Второй странностью являлось то, что, называя себя Еленой, девушка, в тоже время, ощущала себя и Арленой – деревенской полудурочкой, сиротой-приблудышем, которую мало кто любил и принимал всерьёз. Разве что, парни, отдававшие должное её точёной фигурке и смазливому личику и мечтавшие затащить недалёкую сироту на сеновал и попользоваться ее зрелыми прелестями. Как Арлене удалось ускользать от потных лап деревенских сластолюбцев, Елена до сих пор не могла взять в толк – разве что Ама подсобила и уберегла девичью честь от поругания?
Как Арлена, девушка помнила еще и вдову Истану, и старостиных дочек, да и добрая мельничиха оставалась желанным гостем в скудных воспоминаниях сиротки, но.. Мысли о сельской жизни представлялись мутными, словно стёртыми из памяти Елены. Она, как бы, помнила своё невесёлое житьё-бытьё в Больших Гульках и чем больше времени проходило со дня отъезда, тем меньше злые воспоминания тревожили её девичью память.
В-третьих, имелась ещё одна странность, настораживавшая внимательную и любознательную Лулу, да и саму Елену ввергающая в трепетное волнение – непонятные слова и странные идеи, посещавшие и без того увечную голову несчастной сиротки.
Почему увечную? Х-м.. Арлена слыла среди деревенских слегка ненормальной, а уж удар по голове, нанесённый в воспитательных целях высокородным уродом по имени де Броэ, надолго запомнился Елене. И та самая расплата, настигшая его посредством, прилетевшего в ответ, удара босой ноги в пах, была засчитана, как аванс. Основной платёж, как надеялась злопамятная Елена, всё ещё впереди.
Уяснив, что в её многострадальной головушке, будто бы, обосновались две очень странные личности, Елена слегка успокоилась. Она понимала, что этакая аномалия слегка ненормальна, но ведь бедняжка Арлена и без того считалась слегка кукукнутой, чего ж теперь-то панику поднимать?
К тому же, с ней довольно длительное время находился добрый толстяк целитель и он не выявил никаких патологий в её, разве что, слегка нескромном поведении.
Придя к определённым выводам, Елена и успокоилась – как бы то ни было, ничего уже изменить нельзя. Что случилось – то случилось! Поверни время вспять, она поступила бы так же, только врезать постаралась бы не одному уроду де Броэ, но и его распутным дружкам, особливо сыночку крючконосого герцога, невзлюбившего её с первого взгляда.
От юного наследника герцогства ощутимо веяло опасностью и холодом, как от ледяной глыбы. Надменный юнец всякий раз смотрел на девушку точно на лютого врага и чем особенным вызвана его неприязнь, Елена пока что понять была не в силах.
Не считал же маркиз её, Елену и в самом деле, любовницей герцога, своего отца?
Елене стало смешно, и она задрыгала ногами от избытка чувств – она и крючконос? Сразу же, любому и каждому понятно, что старого вояку интересуют вовсе не любовные утехи с молоденькой селянкой, а..
– А, что тогда его интересует? – озадачилась вопросом Елена, решив при первом удобном случае разъяснить ситуацию и попытать Лулу на интересующую тему.
Лулу, к тому моменту получившая распоряжение начальства о скором отъезде, принеслась в комнату и начала метаться из угла в угол, собирая скудные пожитки подопечной с непонятным даже для неё, опытной шпионки, статусом.
– Съезжаем, госпожа! – Лулу, завернув в большой платок ночной балахон и ночной же, колпак, нагло присвоенный Еленой, бросила на кровать то самое платье, которое шустрая сиротка умыкнула у одной из старостиных дочек.
С обрезанными портками Елена расставаться отказывалась наотрез и даже сама их стирала, используя для этих целей сероватые кусочки спрессованной мыльной травы. Оборачивать узкими, длинными тряпочками свои чресла, девушка категорически отказывалась – некрасиво и негигиенично!
Лулу очень быстро смирилась и больше на эту тему не заговаривала.
– Где пропадает наш толстяк? – вспомнила Елена про недавнего спутника, бывшего с ней любезным и приветливым – Что-то я давненько не встречала нашего Айболита! Может быть, господин доктор нашёл себе другую, более подходящую компанию? Статусную? Жаль, я к нему успела привыкнуть.
Служанка-шпионка вытаращилась на Елену так, словно узрела саму Аму и все семь чудес, ею сотворённых.
– Кого-кого? – переспросила Лулу – Таких не знаю, но если госпоже желательно, то я могу спросить у господина де Перье. Возможно, он ведает о людях со столь необычными именами.
Елена вяло отмахнулась от пронырливой Лулу – ну, вот опять! И, самое главное – она-то точно знает, что «доктор», всего лишь другое название профессии целителя, а Айболит – герой детской сказки, лечивший бесплатно всяких зверушек и пиратов.
Вопрос – откуда, она-то это знает?
– Не суть важна! – погрустнев, ответила Елена – Почему Лулу, ты называешь меня госпожой? Какая с меня госпожа, вот скажи на милость? Сама же знаешь, что я сирота из Больших Гулек, взятая в дом вдовы из милости. И руки у меня не господские – кожа темная, пальцы – корявые, ногти в заусеницах.
– Так поправимо то. – Лулу мало волновали руки и пальцы – Для того и существуют крема и притирания всяческие. Мы ещё сделаем из тебя, Арлена, заправскую красотку! – и шпионка подмигнула девушке весело и беззаботно.
– Но, всё же? – продолжила настаивать Елена, волосы которой Лулу очень быстро и умело уложила в какую-то замысловатую дулю, скрутив узлом.
