– Откуда ты знаешь, где драконица? – спросил он осипшим голосом, когда они были уже в пути.
Теперь Ингарда бежала впереди.
– Кира увидела это место, – ответила латавитанка, не оглядываясь.
Дакини хотела, чтобы драконы ушли, перестали шевелить ее, перестали задавать вопросы. Почему они не оставят ее в покое? Неужели у королевского советника нет других дел? Нет, она не собирается возвращаться в Грац и скорее умрет, чем превратится в человека. Она не хочет видеть Бису. Никогда. Какие назойливые! Главное не нервничать, дышать ровно, не двигаться. В конце концов им надоест тут торчать, и они уберутся.
У нее было две раны: на хвосте и в боку, – но Дакини не чувствовала боли. Стоило закрыть глаза, и она словно скользила в невесомости. Больше всего на свете хотелось отдаться этому потоку и плыть, плыть, ни о чем не думать. Она была уверена, что в конце пути ее ждет дерево Айна, и не боялась, хотела его увидеть. И все же Дакини заставила себя разлепить веки. Она чувствовала – к ней идут. Ей нужно было передать самое драгоценное в надежные руки, не Шишире, не его прихвостням, – им она никогда не доверяла. Хорошо бы увидеть маму, она не вспоминала ее долгие годы. Вот бы снова стать маленькой и спрятаться под мамино брюхо, чтобы Биса не достала, чтобы никто не потревожил. Веки опять слиплись, но Тала и Тилвила раздражали ее покой яркими вспышками. За что ей все это?
