Театр Эль Вагант

– Чтобы решиться на убийство, да еще и публичное, надо быть очень сильно импульсивной персоной, – заметил Сабуркин.

– Достаточно поехавших мозгов, – вмешалась Алевтина. – Может, эта артистка, к тому же, и хорошенько выпивающая. Среди артистов это, сами знаете, далеко не редкость.

– Да чего гадать, – сказал Гера, – поедем, посмотрим, разберемся. Кстати, название «Эль Вагант» что означает, как переводится?

– Перевести с французского можно как «из вагантов», – ответил Феликс. – Например: этот малый из вагантов.

– А кто или что такое ваганты? – поинтересовался Валентин. – Прошу пардона за необразованность.

– В средние века в западной Европе так называли странствующих поэтов и музыкантов, – ответил Феликс. – В основном их творчество было пародией, сатирой на религиозные догматы, так как в большинстве своем эти люди сами получили церковное образование, но церковной жизни предпочли пьянство, распутство и бродячую жизнь. Церковь их ненавидела, а власть, да и простой люд побаивались, потому как отличались они храбростью, возмутительной дерзостью и крайней жестокостью.

– Поэты-отморозки? – уточнил Валентин.

– Можно и так сказать. Что ж, предлагаю собираться, до закрытия театра желательно все осмотреть. Не уверен, что мы найдем там что-то интересное, но раз уж обещали.

– Надо, надо девочке помочь, – кивнула Аля. – Такая милая, такая напуганная.

– Сама она не могла этого актера отравить и разыграть тут комедию? – сказал вдруг Сабуркин.

– Чтобы мать свою так подставить? – брови Алевтины изумленно приподнялись. – Валя, почему тебе в голову такие гадкие мысли приходят?

– Мало ли, кто их знает, этих творческих.

– Не она это, – произнес Феликс, направляясь к выходу. – Не играла девочка, на самом деле была в панике. Я ощущал биение ее сердца, как циркулирует кровь, каким бешеным становится пульс, когда она говорит о своих подозрениях насчет матери. Такой выброс адреналина обычный человек не сыграет.

– А, ну тогда ладно, – кивнул Валентин. – Кстати, Феликс, если в театр идете с Никанором, он-то понятно – уборщик, а ты как? Как ты там свое присутствие объяснишь?

Взявшись за ручку двери, директор обернулся и произнес, практически не разжимая губ:

– Никак. Меня никто и не увидит, ведь я умею отводить людям глаза. Вы же помните, кто я такой, да? Или напомнить?

– Извини, – вздохнул Сабуркин, – просто это… это самое…

– Поехали!

Глава 5

Тем временем в квартире Феликса ворон развернул кипучую деятельность – Паблито искал ключ от кладовой и был решительно настроен найти его во что бы то ни стало.

Дон Вито отказался участвовать в поисках. Он сидел на подлокотнике любимого кресла Феликса и удрученно наблюдал за тем, как ворон носится туда-сюда, строя предположения, где же этот ключ может находиться.

Вдруг Паблито скрылся где-то в коридоре, ведущем к спальне, и притих. Привстав на задние лапки, крыс выглянул в дверной проем гостиной, но птицу не увидел. Подождав немного, Дон Вито спрыгнул с кресла и шмыгнул в коридор.

Ворон сидел у двери кладовой и что-то пристально рассматривал на пороге, буквально утыкаясь в него клювом.

– Что ты там нашел? – настороженно спросил крыс.

– Похоже, тут тайник, – ответил Паблито. – Смотри, прямо в центре порога две черточки, будто кусок сюда вставлен.

Дон Вито подошел ближе и присмотрелся к месту, на которое указывал ворон. На темном дереве действительно виделись едва заметные вертикальные линии, выделяющие небольшой фрагмент сантиметров в десять.

Паблито постучал по нему клювом, послушал звук и произнес:

– Он должен как-то выдвигаться. Ну-ка, давай, толкай лапами.

–Я не уверен, что… – начал крыс, но ворон перебил, прокаркав оглушительно:

– Толкай, кому сказал! А то всё равно клювом расковыряю!

– Нет, нет, нет, – торопливо залопотал Дон Вито, – только не порть имущество. Сейчас попробую… толкну…

Передними лапками крыс уперся в выделенную часть порога и хорошенько поднатужился. Послышался тихий щелчок, словно откуда-то из-под пола, и деревянный фрагмент немного приподнялся на коротких металлических штырях, открывая небольшое углубление, в котором лежал ключ.

– Хе-хе-хе! – довольно проскрипел Паблито. – От меня не спрячешься! Давай, Вито, доставай ключ, становись мне на спину и открывай замок! Тут не высоко, дотянешься!

Понимая, что спорить бесполезно и упрямый ворон всё равно добьется своего, крыс взял ключ и печально вздыхая, полез на пернатую спину.

До замочной скважины он и впрямь дотянулся без труда, ключ легко повернулся, щелкнул замок, и Дон Вито спрыгнул на пол, ощущая себя совсем уж скверно.

Сунув клюв в образовавшуюся щель, Паблито приоткрыл дверь и заглянул внутрь. После обернулся и спросил удаляющуюся крысиную спину:

– Ты идешь смотреть?

– Нет, – не оборачиваясь, ответил Дон Вито.

– Как хочешь.

Бочком-бочком ворон протиснулся в кладовку – небольшое помещение два на три метра. За дверью вдоль стены громоздились до потолка наставленные друг на друга пластиковые коробки разных размеров, а в другом углу… стоял полуголый окровавленный человек и смотрел прямиком на Паблито. Раскрыв от неожиданности клюв, ворон заорал не своим голосом.

Услыхав этот жуткий крик, Дон Вито стремглав понесся в кладовую.

– Что случи… – задыхаясь от испуга, начал крыс, но увидав картину – Паблито с растопыренными крыльями и человека в углу – сел на пол, перевел дух и произнес: – Это скульптура, манекен, успокойся.

Не слыша его от страха, ворон продолжал голосить. Тогда крыс подбежал к манекену и подергал его за штанину черных бархатных штанов.

– Это всего лишь кукла! Прекрати истерику! Слышишь?

Механически захлопнув клюв, Паблито замолчал. Затем произнес неуверенно:

– Он точно ненастоящий? Ты уверен?

– Абсолютно, – запрокинув голову, Дон Вито рассматривал скульптуру высокого, прекрасно сложенного, красивого утонченной, благородной красотой молодого мужчины с длинными белыми волосами. – Он из воска.

Набравшись храбрости, ворон подошел поближе и уставился на скульптуру.

– И почему он весь в крови? Это же кровь на нем, да?

– Похоже, да. Засохшая, – крыс поводил носиком, рассматривая глубокие следы от зубов на плечах и шее манекена. – Теперь ты доволен? Мы можем отсюда уйти?

– Можем, да, пойдем, – пробормотал Паблито. – Ерунда какая-то вышла…

И ворон торопливо поковылял на выход.

Пришлось повозиться, прежде чем удалось запереть замок и вернуть ключ в тайник. Наконец-то справившись с задачей, они отправились на кухню подкрепиться.

Вспорхнув на край широкой вазы, стоявшей на полу, которую Феликс специально для них держал полной орехов, цукатов и сухофруктов, ворон покрутил головой, раздумывая, что бы выбрать. Дон Вито уселся на полу рядом, привалившись спиной к стеклянной стенке, и уставился задумчиво в пространство. Вскоре ему на голову упал миндальный орех. Крыс поднял нос и встретился взглядом с Паблито.

– Есть будешь? – спросил ворон.

– Перехотелось чего-то. Хоть мы и поступили отвратительно, зато теперь хотя бы знаем, как выглядит Дамиан.

– Думаешь, это он?

– Мало шансов, что кто-то другой.

– Но зачем тут нужен восковой Дамиан? Неужели… – Паблито осекся, и воскликнул: – Кажется, я понял! Был случай, Феликс чуть не прикончил какого-то прохожего в скверике у дома, хорошо, я вовремя вмешался. Потом он говорил, что временами у него чешутся зубы, как когти у котов. Я спросил тогда, обо что он их чешет? А Феликс ответил, что лучше мне этого не знать.

– Значит, об эту куклу и чешет.

– До сих пор?

– Откуда мне знать. Это личное дело Феликса, и лучше нам не соваться за закрытые двери. Теперь ты это понял, уяснил? – назидательно произнес Дон Вито.

– Уяснил, – пробормотал Паблито и бросил ему на голову еще один орех.

Глава 6

Театр «Эль Вагант» находился в двухэтажном бело-голубом особняке конца восемнадцатого века, расположенного в Петровском переулке. Поблизости оказалась платная парковка, куда и заехали автомобили сотрудников агентства «ЭФ».

Выйдя из машин, они собрались у директорской «Ауди».

– Что там хоть за спектакль был? – спросил Феликс Геру.

– Современная пьеса, стилизованная под Шекспира.

– Подозреваемой сейчас в театре точно нет?

– Ася бы предупредила.

– Ты ей сказал, что мы здесь?

– Да, как только на парковку заехали.

– Хорошо, тогда мы пошли, вы будьте поблизости.

Все вместе они вышли с парковки, Гера, Валя и Алевтина остались прогуливаться неспешно вдоль дороги, а Феликс с Никанором направились к зданию театра.

Пройдя мимо главного входа, они обошли здание и остановились у двери с торца – служебного входа для актеров и работников театра. Только Феликс взялся за дверную ручку, как Никанор спросил:

–Чего искать-то хоть будем, сердешный?

– Следы отравляющего вещества, что-то, указывающее на совершенное убийство.

– А ежели не было никакого убийства, да сам лицедей тот помер от натуральных причин?

–Что ж, если от натуральных, значит, никаких следов не найдем.

Феликс открыл дверь, они зашли внутрь и, как договаривались, под лестницей обнаружили пластмассовое ведро, щетку и аккуратно сложенный синий халат.

Никанор накинул халат, застегнул пуговицы, прихватил инвентарь и последовал за директором вверх по ступеням.

Актерские гримуборные располагались на первом этаже. У двери с табличкой «Марьяна Бакушинская» Феликс остановился.

– Начнем с главной героини, – сказал он, приоткрывая дверь.

Старик заглянул в помещение и поморщился от резкой мешанины запахов: косметики, театрального грима, костюмов и сигаретного дыма.

– Оборотиться бы мне, волчий нос он тоньше чует.

– Так давай, оборачивайся.

Никанор зашел в гримерку, поставил ведро со шваброй в угол, а Феликс остался стоять в коридоре у приоткрытой двери. Сквозь щель можно было наблюдать, как старик начал подпрыгивать на месте – легко, словно ничего не весил – будто бегун разминался перед стартом. После каждого прыжка он постепенно наклонялся вниз до тех пор, пока резко не согнулся, коснувшись руками пола. В этот момент с беззвучным хлопком его фигуру окутало легкое непрозрачное облако, из которого вышел крупный седой волк.

Прислонившись к дверному косяку, Феликс наблюдал, как зверь прошелся по гримерке, тщательно обнюхивая предметы на столе, одежду на вешалках, на спинках стульев, сценическую обувь.

Вдруг в конце коридора возник силуэт – какая-то женщина шла в направлении гримерных. Не меняя позы, Феликс скрестил на груди руки и вперил долгий туманный взгляд в приближающуюся фигуру. К счастью, ничего во внешнем виде женщины не говорило о том, что она может быть актрисой или чего доброго – Марьяной Бакушинской. Женщина шла, глядя перед собой, на лице ее застыли усталость и скука. Поравнявшись со стоящим у двери мужчиной, она прошла мимо, не замедляя шага.

Как только она скрылась из вида, из-за приоткрытой двери выглянул оборотень.

– Что-нибудь нашел? – тихо произнес Феликс.

Волк отрицательно качнул головой.

– Идем дальше.

Прихватив ведро с щеткой, Феликс прикрыл за оборотнем дверь и повел его к соседней двери с табличкой: «Всеволод Плетнев». Как и обещала Ася, эта гримерная также была не заперта.

Феликс зашел в помещение вместе с волком. Раздувая ноздри, оборотень пошел по комнате, а Феликс встал у гримерного стола, рассматривая фотографии, наклеенные на стене над зеркалом. На снимках в разных образах, крупным планом и в полный рост на сцене, был запечатлен мужчина. Возраст его было трудно определить из-за обилия грима на лице. Высокий, широкоплечий, с буйными русыми волосами, выразительными чертами лица, он был так похож на Федора Шаляпина в годы расцвета, что поначалу Феликс решил, что на фотографиях Шаляпин и есть. Но при ближайшем рассмотрении все-таки было очевидно, что это разные люди.

Напротив гримерного стола у стены стояла небольшая тахта с брошенными на нее костюмами: атласный плащ, бархатный жилет, расшитый золотыми нитями камзол. На камзоле лежали кожаные перчатки с широкими раструбами. Именно перчатки заинтересовали оборотня – видимо, в них Плетнев играл свой последний спектакль. Изучив перчатки, волк подошел к высоким кожаным сапогам, стоявшим возле кушетки. Обнюхав один, он принялся исследовать второй, как вдруг замер настороженно. Заглянув в голенище, оборотень тихонько рыкнул и стукнул лапой по сапогу. Феликс обернулся.

– Что-то нашел?

Волк тряхнул головой и ощерился. Феликс подошел, присел на корточки, взял сапог и заглянул внутрь. Затем перевернул его и встряхнул. На пол упал маленький кусок желтого стекла.

– Это? – уточнил Феликс.

Оборотень ответил человеческим кивком.

Взяв салфетку из упаковки на гримерном столе, Феликс завернул в нее стекло, убрал в карман пиджака и направился к двери, сказав на ходу:

– Оборотись здесь, а то еще заметит кто.

Выйдя в коридор, директор встал у приоткрытой двери и стал смотреть в пустой коридор. Там, вдалеке, двигались тени, слышались приглушенные голоса, но коридор оставался пустым.

Скрипнула дверь, показался Никанор. На пальцах его все еще оставались длинные когти, в янтарно-желтых глазах стояли вертикальные зрачки. Но длилось это недолго. Когда Никанор Потапович вышел к лестнице, он уже был обыкновенным дедом.

Спускаясь по ступенькам, Никанор столкнулся с невысоким полноватым мужчиной, поднимавшимся наверх. Хоть и был мужчина сравнительно молод, но имел рыхлое лицо, тусклые глаза, длинный хвост волос с сильной проседью и свистящую отдышку. Глянув на старика в синем халате, он замедлил шаг, покрепче хватаясь за перила, и произнес:

– А вы кто такой? Что-то я вас не припомню.

– Так Лидию Сергевну подменяю, – охотно ответил старик. – Захворала она.

– Значит, вы у нас временно?

– Временно, – кивнул дед, качнув пышной седой шевелюрой. – День-другой, да и всё.

– Понятно.

И, обогнув уборщика, мужчина пошел дальше, не обратив никакого внимания на господина в черном костюме, уже стоявшего внизу, у входной двери.

Глава 7

В очередной раз обойдя здание прогулочным шагом, троица остановилась неподалеку от входа, и Валентин закурил.

– Что-то долго, – сказал Гера. – Может, застукали их там?

– Да нет, – отмахнулась Аля. – Просто дело, наверное, небыстрое.

Взгляд Алевтины то и дело возвращался к зданию театра. Прищурившись, она пристально рассматривала фасад и вывеску при входе, написанную крупным «дореволюционным» шрифтом: «Театр Эль Вагант». Заметив ее интерес к зданию, Гера поинтересовался:

– Что-то видишь?

– Скорее – чувствую, – медленно, задумчиво ответила Аля. – Что-то не так с этим театром.

– С любым театром что-то не так, – хмыкнул Сабуркин, затаптывая окурок. – Какой балаган ни возьми, копни там поглубже и столько всякого…

– Да погоди ты! – Алевтина досадливо махнула рукой. – Тут действительно что-то странное, энергетически странное.

– Аль, ну вот только про энергетику не надо, а? Мы ж не твои клиенты на карточное гадание.

– Валя! – прикрикнула она. – Ну-ка прекрати! Чего вдруг ты взялся мне не доверять и ставить под сомнение? Скептиком вдруг заделался! Кроме карточных гаданий, я ж еще чутье имею…

– Чутье у нас имеет Никанор, – снова хмыкнул Сабуркин, но тут вмешался Гера:

– А что именно ты ощущаешь? – спросил он.

– Не могу понять, – сердито ответила Алевтина. – Но что-то тут определенно есть. Погляжу поближе. А вы стойте и не мешайте!

Быстрым шагом женщина направилась к особняку, но не успела подойти близко, как из-за угла показались Феликс с Никанор Потапычем.

– Ну как вы, всё в порядке? – спросила Аля.

– Да, нормально, – ответил Феликс.

– Что-нибудь нашли?

– Вроде нашли, надо будет изучить повнимательнее.

– Неужто и впрямь убийство? – ахнула Алевтина. – Права была девочка?

– Непонятно пока, будем разбираться.

Они подошли к Гере с Валей и все вместе направились в сторону парковки.

– Ты не спрашивал у Аси, при каких обстоятельствах ее мать грозилась убить Плетнева? Кто-нибудь, кроме девочки, это слышал? – обратился Феликс к Герману.

– Спрашивал. Это было дома, после того, как мать хорошенько выпила коньяка. Неизвестно где, когда, кому еще она могла это говорить, но в тот момент дома они были вдвоем.

– Понятно, – сказал Феликс, открывая дверцу своей машины.

– Никак в агентство поедем разнюхивать стекляшку? – уточнил Никанор.

– Завтра утром займемся, мне сейчас надо съездить в одно место.

– Как скажешь, сердешный, как скажешь.

Сев за руль, Феликс посмотрел на старика.

– И ты уверен, что на стекле яд?

– Не извольте сумлеваться, – закивал Никанор. – Как есть – отрава. А вот какая, из чего состоит, это мне в человечьем обличии понимать надобно.

– Хорошо, оставим до утра. Всем до завтра.

С этими словами директор захлопнул дверь и «Ауди S8» цвета амулет выехала со стоянки.

Проводив машину взглядом, Алевтина сказала:

– Хотите – уезжайте, хотите – подождите меня, но я вернусь к театру и посмотрю на него хорошенько. Покоя не дает.

– Иди, – сказал Гера, – мы подождем.

Оставшись на парковке, мужчины наблюдали, как Аля направляется к особняку, подходит к углу дома, останавливается, поднимает голову и смотрит куда-то вверх.

– Никанор, тебя домой отвезти? – спросил Гера, продолжая наблюдать за Алевтиной.

– Погодь, узнаю, где Аришка.

Из нагрудного кармана плотной фланелевой рубахи старик извлек потрепанный кнопочный телефон и набрал номер внучки.

Перекинувшись с ней парой слов, Никанор сунул аппарат обратно в карман и сказал:

– Контору-то нашу закрыла уже, домой путь держит, значит, и меня того, туда же подвези, коли не хлопотно.

– Ничуть, – ответил парень.

Алевтина тем временем потрогала стену дома, даже похлопала по ней ладонью. Гера ожидал, что она вот-вот шагнет внутрь стены и скроется из вида, но Аля развернулась и пошла обратно.

– И как? И что? – засыпали ее вопросами на стоянке.

– Да не пойму! – в сердцах отрезала она. – Чувствую странное какое-то напряжение, будто столбом оно стоит, а что это такое, не могу понять!

– Может, зона тут какая-то аномальная? – предположил Валентин и зевнул, прикрывая рот кулаком.

– Может, но не мешает разобраться, хотя бы для собственного интереса, – Алевтина поправила прядь, выбившуюся из прически, и посмотрела на старика. – Никанор, тебя подвезти?

– Герушка ужо вызвался. Ты Валю подвези.

– Только до метро! – бросила женщина, садясь за руль своей бордовой «Тойоты». – Да и то не заслужил!

Глава 8

Не доезжая до указателя «Троицкое-1», «Ауди S8» свернула с трассы в поселок.

Смеркалось. Зажигались окна домиков, окруженных садами, старыми березами и высоченными елями, где-то вдалеке лаяли собаки, перекрикивались через заборы соседи.

Окна деревянного дома, выкрашенного порядочно облупившейся за зиму зеленой краской, тоже уютно светились теплым светом. Выйдя из машины, Феликс нажал кнопку звонка на калитке. Дверь в доме приоткрылась, показалась растрепанная седая женская голова.

– Вечер добрый, Мария Семеновна! – махнул рукой Феликс. – Заехал к вам на минутку!

– Ох, Феликс! – запахивая на груди теплый халат, женщина спустилась с крыльца и поспешила к калитке. – Какая радость, сынок, проходи!

В доме стоял сырой холод, и Феликс спросил, что на этот раз случилось, какая такая авария, почему так холодно?

– Так Василий приболел, девочки со школой на экскурсию в Тверь уехали, а самой мне тяжко печку топить. Да и ничего, весна уже на дворе, перезимовали, и ладно.

– Приболел? Где он?

– В спальне, – Мария Семеновна указала на дверь, ведущую в крошечную комнату с кроватью и рассыхающимся шифоньером.

Утопая в перине, подушках, которые с наступлением теплой погоды старики неизменно прогревали, просушивали во дворе, Василий Федорович крепко спал. Заглянув к нему, Феликс тихо закрыл дверь и вернулся в гостиную.

– Врача вызывали?

– Приходила докторица, да, сказала, какие отвары травяные попить…

– Отвары травяные? Послушайте, Мария Семеновна, так дальше не может продолжаться. Я должен вас всех забрать отсюда и обеспечить надлежащий уход. У меня есть загородный дом, он пустует, на участке проживает пожилая пара, которая присматривает за хозяйством – как раз вам компания будет.

Женщина хотела что-то сказать, но Феликс остановил ее движением руки.

– Ничего не хочу слушать. Одевайтесь, собирайтесь, увезу вас прямо сейчас.

– Внучкам школу-то осталось закончить всего ничего, – тяжело ступая, она подошла к стоявшему у окна круглому столу, накрытому кружевной скатертью, отодвинула стул и присела. – Пара месяцев и выпускной. Верочка с Катюшкой уже и платья выпускные себе пошили. В комнате у них висят. Погляди, какие красивые вышли.

– Не сомневаюсь, что вышли платья прекрасно, но…

– Пусть аттестат получат, а? – Мария Семеновна молитвенно сложила руки на груди. – Куда их отрывать сейчас от привычного уклада, от подружек, товарищей? Осенью и переедем, куда скажешь. А то правда сил уже нет за домом, хозяйством, огородом смотреть.

– Ладно, осенью так осенью. Но сегодня пришлю вам врача, осмотрит Василия Степановича, и если понадобится госпитализация, не возражайте.

– Нет-нет-нет, – затрясла она головой, отчего растрепанная седая коса упала на плечо, – если надо, значит надо, какие могут быть возражения. А платья все ж погляди, а? Девочки будут рады, что ты посмотрел, оценил.

– Хорошо, показывайте.

Опершись ладонью о край стола, женщина поднялась и повела Феликса в комнату сестер.

Достав платья из шкафа, Мария Семеновна положила одно на кровать Кати, другое – Веры.

– Вот, как и хотели, одна – как у Наташи Ростовой, другая – хоть в кабаре выходи, – сказала Мария Семеновна. – Так они между собой похожи, а характеры да темпераменты разные совсем.

– Это верно, – Феликс посмотрел на платье цвета шампанского с белым лифом и золотистым пояском и на черно-красный наряд, словно с танцевальной сцены двадцатых годов. – А портниха, как я посмотрю, у вас та еще затейница.

– Дочка портнихи нашей постаралась. По маминым стопам пошла, да прогрессу вот у нее больно многовато.

– Неплохая работа. И хорошо, что выпускаются девочки одновременно.

– Это да, школа маленькая, из-за одного года разницы не стали их по классам разводить. Вместе аттестаты получат, вместе в большую жизнь выпорхнут и полетят вместе, голубки наши. Чаю попьешь?

– Нет, спасибо, я поеду. Но сначала давайте печь растоплю.

– Не надо, что ты! – Мария Семеновна замахала руками, словно он предложил нечто из ряда вон выходящее. – Сейчас под одеяло теплое лягу, да и спать буду, а утром хорошо в доме, тепло, солнышко в окна смотрит.

– Как знаете. Врача сегодня ждите, это мужчина, скажет, что от меня. Больше никого в дом не пускайте.

– Хорошо, хорошо, как скажешь.

Оставив платья на кроватях, Мария Семеновна с гостем вышли из комнаты и направились к входной двери.

– На днях еще заеду, проведаю Василия Федоровича. И да, вы купили девочкам мобильные телефоны, как я вас просил?

– А как же, купили, конечно, давно уже при них.

– Номера скажите, пусть будут у меня на всякий случай.

– Сейчас, поищу, где записать…

– Так скажите, я запомню.

Глава 9

В агентство Феликс приехал в половине девятого утра. Никанор с Ариной уже были там. Старик подметал пол, девушка поливала цветы. Они поздоровались с директором, и Никанор выразил готовность немедленно приступать к изучению стеклянного осколка, а то ему «ажно самому любопытно».

– Идем, – кивнул Феликс в сторону арки, ведущей из секретарской в коридор.– Арина, мы в моем кабинете, пусть нас никто не беспокоит.

–Конечно, Феликс Эдуардович, я прослежу.

Девушка продолжила поливать растения, а директор с секретарем скрылись в коридоре, ведущем в главный офис.

Зайдя в кабинет, Феликс достал из кармана пиджака сложенную салфетку, развернул, протянул Никанору и отошел к окну, чтобы не мешать.

Взяв салфетку, старик пристально посмотрел на кусочек стекла, блестящий в солнечных лучах, поднес его к лицу и, держа на небольшом расстоянии, принялся водить рукой из стороны в сторону, словно плавно раскачивал воздух. В карих глазах его проступила звериная желтизна, зрачки вытянулись вертикально.

Минут десять, не меньше изучал Никанор «стеклянные» запахи, когда же он, наконец-то, положил салфетку на стол, Феликс поинтересовался результатом:

– И что там?

– Сильная отрава, – задумчиво ответил дед. – Из цветочков она каких-то чудных.

– Цветочков? – переспросил Феликс. – Из каких?

– А пес их знает, чудные больно.