Магия, любовь, Голливуд
Сейчас существовала только Бриджит и её наслаждение…
Он отдавал ей все свои силы, и после близости у него совсем их не оставалось, очень часто он выкладывался так, что сразу же засыпал и спал долгим тяжелым сном. Вот и сегодня он настолько устал, что даже пройти два-три шага до столика и налить шампанского казалось ему непосильной задачей. Бриджит сама налила два фужера и принесла их в постель.
– Джек, так ты не возражаешь, если я уеду на несколько дней? Возможно, у меня будет возможность обсудить новую роль. Титуба поедет со мной.
– Конечно, дорогая. – Джек с наслаждением осушил бокал прохладного шампанского. – Какую роль тебе предлагают на этот раз? Я не слышал, чтобы сейчас кто-то из хороших режиссеров начинал снимать фильм…
– Ну, я не буду пока ничего рассказывать. Вдруг не сложится. – Бриджит отставила бокал и, как кошка, довольно потянулась.
Джек не стал настаивать. Захочет – сама расскажет, он знал актёрское суеверие – молчи, а то сглазишь. Сейчас его интересовал другой вопрос.
– Бриджит, я хочу тебя спросить уже в десятый раз. Ты выйдешь за меня? – Джек внимательно смотрел красавице в глаза, он действительно, делал ей это предложение много раз, и каждый раз она отвечала, что нужно подождать.
– Дорогой, нам ведь и так хорошо! Зачем торопиться? – Бриджит прижалась к нему своим горячим телом.
Джек немного отодвинулся – он хотел видеть её глаза.
– Знаешь, мне кажется естественным, когда люди любят друг друга, то они хотят жить вместе.
– А разве мы не живём вместе?
– Да, мы живём в одном доме. Но мы не семья, у нас нет детей. А я бы очень хотел…
– Детей? Ты хочешь детей? Ты? – Бриджит расхохоталась, перекатилась на другой край бесконечно широкой кровати, легла на живот, оперлась подбородком на руки и насмешливо посмотрела на любовника.
– Бриджит, я говорю серьёзно. Да, я хочу детей. И мне иногда кажется, что на самом деле ты меня не любишь.
– Джек, любимый, ну что ты говоришь. – Бриджит перестала улыбаться. – Почему ты так решил?
– Иногда мне кажется, что для тебя наши отношения это всего-навсего ещё одна очередная роль. А актриса ты великолепная…
– Ты хочешь меня обидеть? – Бриджит надула губки.
– Я говорю то, что думаю, то, что у меня на сердце. – Джек был очень серьезён. – И я считаю, что, если женщина не хочет выйти замуж за мужчину и иметь от него детей – она его не любит. А значит, её слова о любви, только притворство.
Бриджит молчала какое-то время, она что-то обдумывала, и пришла к решению.
– Джек, – она повернула к нему лицо и нежно посмотрела на него. – Давай мы обсудим этот вопрос после моего возвращения. Пока меня не будет, подумай над тем, что у женщины могут быть и другие причины. Хорошо? – и она улыбнулась ему самой обольстительно улыбкой.
На следующий день Гамильтон проснулся очень поздно. Его голова раскалывалась, словно накануне он очень много выпил. Бриджит рядом не было, на подушке лежала записка, извещающая его о том, что она уехала, как и предупреждала, и пожелание хорошо провести время.
– Да, хорошо провести время, – сам себе сказал Джек, попытался встать, и поморщился от резкой боли – в голове словно мозги встряхнуло.
Джек пошарил рукой в прикроватной тумбочке, там должны были лежать таблетки от головной боли.
– Не хватало ещё уподобиться утончённым дамам с их мигренями, – пошутил он сам над собой.
Наконец он нащупал пузырёк, поставил его на тумбочку и потянулся за минеральной водой. Пузырёк соскользнул с полированной поверхности, упал и закатился под кровать.
Морщась и чертыхаясь, Джек опустился рядом с кроватью на колени, запустил под неё руку и попытался нащупать аспирин.
Его рука обо что-то укололась, он отдернул её и наклонился посмотреть, что там такое.
Его глаза расширились от удивления.
На белом пушистом ковре, под стороной кровати, на которой спал он, лежала длинная, грубая верёвка, в которую были воткнуты чёрные вороньи перья. Об одно из них и укололся Джек.
***
Санкт-Петербург, квартира Данилевских
Элли задумчиво смотрела на свою левую руку. Вернее, она её рассматривала. Вчера ей сняли гипс. Скоро начнутся восстановительные процедуры, отец нашел для неё прекрасного специалиста. Элли сердечно попрощалась с врачами и медсёстрами, с которыми успела подружиться, но покинула больницу с лёгким сердцем: несмотря на то, что ей приходилось приходить туда не очень часто, каждое посещение её угнетало, и она радовалась, что это закончилось.
Девушка медленно сжимала и разжимала кулачок. Внешне всё было нормально, хотя кожа, которая была под гипсом, отличалась по цвету от остальной кожи на руке. Элли это не очень волновало. Она всегда о своей внешности думала в последнюю очередь. В первую её всегда волновала профессиональная сторона.
Её руки были её профессиональным инструментом, и Элли интересовало, в каком состоянии он находится, и как скоро она сможет им воспользоваться.
Итак, она несколько раз сжала и разжала кулачок, затем покрутила кистью – там что-то громко щелкнуло. У Элли ёкнуло сердце, и она застыла с растопыренной ладошкой. Она испугалась, что в кисти опять что-то сломалось, и ей было страшно снова начать двигать рукой.
Так она просидела пару минут, одновременно ругая себя за трусость, и в тоже время, боясь снова пережить весь ужас, который она уже пережила.
Ещё несколько недель назад, после травмы, Элли находилась в ужасном состоянии. По ночам ей всё время снился один и тот же сон – визг тормозов, женский крик, удар, тишина. Этот сон мучил её, не давая отдыха.
У Элли была исключительная слуховая память и если она слышала какой-то звук, то могла вспомнить его в любой момент. Иногда это доставляло ей неудобства – ведь звуки бывают как приятные, так и не очень. Звуки резко тормозящего автомобиля и тупого удара были для неё просто невыносимыми.
Элли старалась отогнать их от себя, вычеркнуть из своей памяти. Иногда ей это удавалось, и несколько часов она проводила в относительном покое. А иногда эти звуки преследовали её и ночью, и днём. Тогда она на полную громкость включала телевизор у себя в комнате и старалась «выбить» эти ненавистные звуки у себя из головы.
Ей стало легче в тот момент, когда она изменила своё отношение к травме. Этот процесс шёл непросто, и заставил её потратить много сил. Но Элли победила.
Когда в больнице она увидела, сколько человеческих трагедий – необратимых трагедий – происходит вокруг, оказалось, что у неё есть силы на то, чтобы справится со своей личной трагедией. Элли потихоньку, не спеша, стала делать робкие попытки думать о будущем.
Она готовила себя к разным вариантам – с возможностью играть, и без возможности играть. Да, такой вариант – если окажется, что её рука потеряет былую гибкость и беглость, и она не сможет начать строить карьеру профессиональной скрипачки, она также обдумывала.
В консерватории, кроме основной специальности она также изучала композицию и делала успехи. Профессор, преподающий эту дисциплину, не раз заговаривал с Элли о том, чтобы она сделала композицию своей основной профессией. Тогда Элли не прислушивалась к советам профессора Князева, а теперь жизнь могла повернуться так, что ей действительно могут пригодиться эти её знания.
Каждый вечер Элли с чувством вины засыпала, и каждое утро с ним просыпалась. Она знала, что её мама очень хотела, чтобы дочь стала знаменитостью, а Элли не оправдала её надежд – на вакантное место взяли другую скрипачку. Неизвестно, когда теперь в оркестре появится вакансия, да и вообще, сможет ли Элли после перелома играть в полную силу. Получалось, что Элли подвела свою обожаемую маму.
Теперь могло так сложиться, что только композиция даст Элли возможность реабилитировать себя в глазах Елены. И она пообещала себе, что приложит для этого все усилия.
Сейчас, когда Элли продолжала держать на весу свою больную руку, она ещё раз подумала о том, что композиция тоже профессия, на поприще которой можно добиться успеха. Ей нравилось сочинять музыку, но раньше она не рассматривала это, как основное занятие. Теперь… Возможно.
Элли осторожно взяла здоровой рукой больную руку, и, поддерживая её, стала потихоньку опускать и уложила на стол.
Потом собралась с духом и медленно пошевелила пальцами – нормально, суставы работали. Элли потихоньку подвигала кистью – всё было в порядке. Да, чувствовался некоторый дискомфорт, но доктор Крапивин предупреждал её об этом.
Элли ещё раз потихоньку покрутила кистью и облегченно вздохнула. Кажется, всё было хорошо. Она решила, что каждый день будет постепенно разрабатывать кисть, не спеша, постепенно добавляя нагрузку.
Скрипка пока останется в футляре. Ничего, она подождет Элли до лучших времён.
В прихожей послышался шум – из турне по Европе вернулась Елена, и Альберт привез её из аэропорта. Нина вышла встречать хозяйку и до Элли донеслись оживленные голоса, смех, весёлая суета.
У неё заколотилось сердце – сейчас ей придется встретиться с мамой и постараться не разочаровать её ещё больше.
***
Беверли-Хиллз, дом Джека Гамильтона
Джек в оцепенении сидел на кровати и держал в руках верёвку с перьями. Его сознание отказывалось воспринимать то, что видели его глаза.
Он перевёл взгляд на картину, висящую на стене, потом на лампу, гардероб, кресло, и опять посмотрел на то, что держал в руках – грубую верёвку с чёрными вороньими перьями.
Она не исчезла, как он надеялся – верёвка была реальностью, и от неё некуда было деться. Джек даже был готов вознегодовать на пузырёк аспирина, который стал косвенным виновником обнаружения этой странной находки!
Как говорится – меньше знаешь, крепче спишь. А теперь с этим что-то нужно делать.
Джек с удивлением, как бы со стороны, наблюдал за своим мыслительным процессом.
Он знал, что это такое. И при этом не хотел этого знать. Ведь если знать, что это, с этим нужно что-то делать. А ему не хотелось предпринимать никаких шагов – любой его шаг разрушал то, что он считал своей жизнью последние два года.
Джек писал мистические триллеры, и все его книги становились бестселлерами. Их ценили не только за оригинальность историй, неожиданные повороты и кипящие страсти. Выбрав сюжет, Джек очень тщательно готовился, собирал материал, читал литературу по теме, работал в архивах, ездил на места предполагаемых событий – делал всё, чтобы его книги были живыми, настоящими, реальными.
Несколько лет назад он написал свой первый бестселлер, роман «На закате судьбы», где упоминались город Салем и охота на ведьм 1692 года. Джек посвятил изучению этого неоднозначного явления довольно много времени и подошел к этому весьма тщательно.
В материалах, которые он изучал, излагались факты страшных событий и описывались несколько колдовских ритуалов. Читая эти записи, Джек решил, что это была массовая истерия, помноженная на борьбу мужчин, обладающих властью, против богатых, красивых женщин, не желавших подчиняться их воле.
А теперь он держал в руках предмет, являющийся наглядным доказательством того, что колдовские традиции Салема живы и кто-то практикует их прямо у него в доме! Джек узнал его, этот предмет, он видел его изображение в архивах – и назывался он «ведьмина петля».
Джек схватился за горло и застонал, ему стало душно, он не мог оставаться в этом месте. Он быстро оделся, сунул свою страшную находку в первый подвернувшийся под руку пакет, сел в автомобиль и поехал на пляж.
Он выбрал уединённое место, остановил машину, скинул сандалии, добрёл до океана и вошёл в него прямо в одежде, вытащил из пакета «ведьмину петлю» и тоже опустил её в воду. Он стоял по грудь в прохладной воде недалеко от берега, неторопливо набегающие волны покачивали его, он закрыл глаза и поднял лицо к солнцу, ему было приятно прикосновение солнечных лучей к коже. Так он простоял минут десять, даже не замечая, что начинает замерзать: ему было хорошо – состояние удушья стало проходить.
Джек медленно вышел на берег и прошёл вдоль кромки океана по мокрому золотому песку. Его одежда быстро высохла, он с удовольствием вдыхал солёный воздух, его настроение немного улучшилось. Он положил в пакет высохшую «ведьмину петлю», и ещё какое-то время провёл на пляже, наслаждаясь прекрасным пейзажем.
Потом он решительно дошёл до автомобиля, завёл мотор, выехал на дорогу и направился в сторону кинокомпании Пола Хаггарда.
***
Голливуд
– А, привет, старина! – Пол поднялся из-за стола навстречу другу, с чувством пожал ему руку, и внимательно посмотрел Джеку в лицо.
– Что такое, Пол? Ты не узнаешь меня? – Джек улыбнулся и присел в кресло у окна, рядом со старым товарищем он чувствовал себя лучше.
– Нет… Просто ты сегодня выглядишь немного иначе, чем в последнее время.
– Как?
– Как-то неоднозначно… Посмотри на себя сам, – и Пол поднёс к лицу Джека небольшое зеркало в красивой оправе.
Гамильтон рассматривал себя в зеркале совсем с другим чувством, чем накануне. Вчера он делал это ради Бриджит, а сегодня – ради себя.
Он увидел, что очень бледен, и в тоже время на его впалых щеках горел лихорадочный румянец, под глазами залегли синие тени. А, вот ещё… В его густой шевелюре цвета воронова крыла появилась седая прядь. А ещё вчера её, кажется, не было.
– Ну, как ты себе? – спросил он своё отражение.
Он отложил зеркало, налил себе минеральной воды и пару минут смотрел в окно. Потом решительно повернулся к другу, хранившему всё это время напряжённое молчание.
– Пол, я хочу серьезно с тобой поговорить. Разговор будет серьёзный и… необычный. Только не думай, что я сошёл с ума. Да, физически я не в лучшей форме, но голова работает ясно. Пожалуй, можно констатировать, что наконец-то она стала у меня работать впервые за последние два года.
– Рад это слышать, – Пол опустился в соседнее кресло. – Я весь внимание.
– Для начала я скажу, что решил воспользоваться твоим предложением. Помнишь, ты мне рассказывал, о каком-то тихом райском уголке?
– Да, это маленький городок на побережье. Его скорее можно назвать посёлком или общиной. Может быть, ты знаешь, что голливудская звезда 60-х Эдвард Корнуолл, перед съёмками очередного фильма исчезал примерно на месяц из Лос-Анджелеса и его никто не мог найти?
– Да, я что-то такое слышал, – протянул Джек. – И что?
–Лет пятнадцать назад он покинул этот мир. А так как Корнуолл был чем-то обязан моему отцу, и у него не было своих детей, то я получил небольшое наследство – уютный коттедж в маленьком местечке под названием Стилл-Хейвен. Как оказалось, именно там он скрывался перед съёмками – набирался сил, отдыхал, работал над ролью. Кстати, после завершения съёмок он тоже ездил туда восстанавливаться.
– Ты там был? – заинтересованно приподнял бровь Джек.
– Да, заезжал как-то раз, давно, на пару дней, мне было интересно посмотреть на убежище знаменитого актера.
– Хорошее место?
– Я бы хотел там встретить старость, – Хаггард улыбнулся. – Представь себе – океан, сад, тишина, покой. Спокойные вечера на веранде, запах цветов и солёных волн. Людей мало, все друг друга знают, живут там из поколения в поколение, просто, без затей, обеспечивают себя сами практически всем. Интернет только на почте, в госучреждениях, и у некоторых горожан, мобильной связью почти не пользуются – жители не хотят. Я уверен, если ты отключишь свой телефон, тебя там не найдут, ты сможешь спокойно поработать над сценарием, поразмышлять о фильме, отдохнуть, восстановить силы.
– Так что, там почти нет никакой связи с внешним миром?
– В коттедже есть телефон, интернет я тоже распорядился провести – дом не далеко от почты, и его смогли подключить. Так что ты будешь иметь преимущество – ты сможешь связаться с тем, с кем захочешь, а с тобой связаться можно будет только через электронную почту, если только ты добровольно не дашь номер стационарного телефона.
– Ты говоришь, это что-то вроде рыбацкого посёлка? Там можно будет арендовать яхту?
– Этого делать не придётся – у Корнуолла была небольшая яхта. Как ты думаешь, её название? Вернее, имя?
– ? – Джек приподнял бровь.
Пол широко улыбнулся и с чувством сказал:
– «Мэрилин».
– Старая гвардия была верна своим идеалам, – Джек тоже улыбнулся. – А дом? Там можно жить?
– Да, конечно. И за яхтой, и за домом присматривают. В доме я произвел некоторые работы, не нарушая общего очарования, так сказать, повысил уровень комфорта. Так что, даже такому привереде как ты, должно быть удобно. Да ты сам посмотришь, вот тебе адрес, – Пол набросал несколько слов на листке бумаги и вытащил из ящика стола ключи. – Вот, возьми. Да, а о чём ты хотел со мной поговорить?
– Видишь ли, Пол, дело необычное. Возможно, даже опасное…
– Ты меня заинтриговал, – по серьёзному тону друга Пол понял, что Джек не шутит, и ему захотелось немного снять напряжение. – Начало прямо как в заправском триллере. Ты помнишь, какие истории мы любили рассказывать друг другу в летних лагерях?
– Конечно, помню. – Джеку тоже не хотелось придавать своему рассказу излишнюю драматичность. – «В одном чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице стоял чёрный-чёрный дом…»
Мужчины заговорщицки посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Знаешь, дружище, пожалуй, сейчас, через много лет одна из таких историй меня догнала. – Джек жестом пригласил Пола сесть в кресло напротив. – Что тебе известно о Салемских ведьмах?
– Ну, в общем, не так много… Расскажи…
– В 17 веке в Салеме разгорелся большой скандал, который со временем перерос в целое историческое явление. По навету двух молодых барышень, были обвинены в колдовстве, подвергнуты пыткам и казнены более двадцати женщин. Я не буду обсуждать сам процесс, и то, что в большинстве это были состоятельные, деловые женщины, имевшие свой бизнес – что по тем временам было дикостью. Вполне возможно, что, уничтожая представительниц этого нарождающегося класса бизнесвумен, мужчины Салема старались на корню задушить женскую инициативу, и, кстати, присвоить их богатства. Первой жертвой, с которой всё началось, и которая была первой казнена – стала негритянка по имени Титуба.
– Титуба… Имя необычное, но, как ни странно, знакомое…
– Так вот. Именно на Титубу вначале указали те самые две молоденькие девушки. Они заявили, что её призрак является им, и пытается их заставить предаться дьяволу. К сожалению для Титубы – она умела ворожить, и иногда это делала по просьбе жительниц Салема. Кроме того, при обыске, у неё нашли несколько колдовских предметов, и также, всё те же благочестивые девушки на суде дали показания, что она заставляла их принимать участие в колдовских обрядах и летала на шабаш. Как ты знаешь, когда я писал «На закате судьбы», то для книги мне потребовалось изучить факты, относящиеся к Салемской охоте на ведьм. Среди прочего я нашел описание и рисунки колдовских предметов, которые были найдены у Титубы и других женщин, обвиненных в колдовстве. Расскажу тебе только об одном, он называется «ведьмина петля». Её было очень просто изготовить: длинная верёвка, сплетённая из нескольких нитей, и немного белых гусиных или чёрных вороньих перьев – вот всё, что было нужно. Идеально – добавить волосы или кровь жертвы.
Сам ритуал прост: ведьме достаточно было сплести определённым образом из нескольких нитей верёвку, произнести нужное заклинание и назвать имя жертвы. На каждый узел ведьма слала своей жертве проклятия и в узел втыкала перо. Потом это «творение» ведьма прятала в постели жертвы и человек погибал. Снять чары с этой «ведьминой петли» мог только человек, обладающий соответствующими силами и знаниями. Но это нужно было знать и сделать быстро, иначе…
– Джек, всё это познавательно, но к чему ты мне это рассказываешь? – Пол в недоумении смотрел на друга.
– Вот что я нашел сегодня, случайно, под кроватью. Лежало с моей стороны. – Джек достал из кармана пиджака небольшой пакет и встряхнул его.
На полированную поверхность антикварного столика с лёгким шорохом выпала верёвка, сплетённая из трёх грубых нитей, с воткнутыми чёрными вороньими перьями.
– Боже, Джек, – Пол сначала отпрянул, а потом придвинулся и с интересом стал рассматривать необычный предмет. – Это оно самое?
– Судя по всему – это «ведьмина петля». – Джек взял из инкрустированного ящичка сигарету, щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.
– У тебя в доме, под кроватью?
– Да.
– В двадцать первом веке?!
– Да.
– Но откуда?!!
– Дружище, ты провёл тщательное расследование относительно Бриджит. И некоторые факты, ставшие мне известными благодаря твоей работе, помогли мне сделать свои выводы.
– Да? Ну-ка, ну-ка…
– Твои изыскания, – Джек улыбнулся, – были направлены только на саму Бриджит?
– Да… А разве есть кто-то ещё?
– Ну, конечно, ведь вокруг Бриджит много людей. Но, есть одна фигура, которая выделяется из всех.
– Кто?
– Её служанка, её доверенное лицо – Титуба Джонс.
– Титуба… Боже, Титуба! Прямо, как та самая Титуба из сказки про Салем!
– Пол, в том-то и дело, что это не сказка. И Бриджит, и Титуба – обе родом из Салема.
– Ты думаешь, что Титуба подложила тебе под кровать эту… вещь?
– Думаю, да.
– Но зачем?
– Давай размышлять логически. Итак, во-первых, мы знаем, что Бриджит сорок два года, но она выглядит на двадцать пять. Во-вторых, люди, с которыми Бриджит тесно общается, жалуются на недомогания…
– Да, и цветы, не забудь про цветы – они вянут! – Полу особенно жаль было цветы – ведь они ни в чём не были виноваты.
– Да, и цветы, которые вянут, особенно жаль, ведь они не могут за себя постоять. – Джек с пониманием улыбнулся другу. – Далее, её мужья – один после разрыва с ней погибает, второй – уезжает из страны.
– Ты думаешь…
– Я предполагаю, Пол… – Джек сделал паузу, – я только предполагаю, что её верная и преданная служанка Титуба, с помощью магических заклинаний, забирает жизненную силу у других людей, у растений – как же мы можем забыть про цветы! – и отдаёт её любимой хозяйке. Результат превосходный – Бриджит цветёт и молодеет на глазах.
– А как ты думаешь, сама Бриджит в этом участвует?
– Не уверен, – Джек в очередной раз затянулся сигаретой. – Не могу себе представить, что Бриджит, талантливая, красивая женщина выдёргивает у вороны перья и втыкает их в верёвочный жгут.
– Да, это трудно себе представить. Но почему Титуба хотела погубить тебя?
– Я думаю, что наибольший эффект даёт жизненная сила влюбленного человека. Я люблю Бриджит, и моя любовь, моя страсть и влечение, делает мою энергию наиболее полезной и сильнодействующей.
– Боже… – в который раз за этот вечер помянул Господа Пол. – Что же теперь делать?
– Повторю, всё это – мое предположение, основанное на знании истории Салемского процесса, твоём расследовании, логических умозаключениях и наличии вот этой самой верёвки. Из всего вышеперечисленного – только верёвка с вороньими перьями факт, не требующий подтверждения. Вот она спокойно лежит у тебя на столе – одновременно нереальная, и самая что ни на есть настоящая.
– Послушай, может быть пойти и прямо спросить у Титубы…
– Что спросить? Дорогая Титуба, это правда, что ты занимаешься колдовством? – хмыкнул Джек.
– Ну, что-то в этом роде… – Пол растерянно смотрел на друга.
– Нет, я думаю, мы сделаем так: пока Бриджит не вернулась в Голливуд я уеду в Стилл-Хейвен – боюсь, что в её присутствии у меня не хватит силы воли уехать, поэтому это нужно сделать безотлагательно. Так же, я надеюсь, что расстояние между мной и Бриджит сможет ослабить их воздействие. Обрати внимание, её второй муж уехал из страны – может именно потому, что хотел быть от неё подальше?
– Может ты и прав. – Пол размышлял. – А я постараюсь выяснить его адрес и связаться с ним. Кто знает, может быть, мне повезёт, и я смогу у него узнать, почему он развелся с красивейшей женщиной Голливуда и удрал на край света. И ещё я постараюсь узнать, не является ли Титуба Джонс потомком той самой Титубы…
– Хорошо. Только, пожалуйста, будь осторожнее, не привлекай к себе внимания. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня.
– А что будем делать с этим? – Пол кивнул в сторону «ведьминой петли».
– Это я вымочил в солёной воде, высушил на солнце и теперь положу на место. Если я прав, и это действительно дело рук Титубы, я не хочу, чтобы она поняла, что я в курсе. Не хотелось бы, что бы эта служанка-ведьма предприняла ещё какие-то шаги.
– Да, ты прав, ты прав. Что же, тогда не теряй времени, собирайся и в путь. – Пол налил коньяка в два тонких бокала. – За успех!
– За успех!
***
Санкт-Петербург, квартира Данилевских
В просторной гостиной Елены Данилевской проходило очередное собрание благотворительного дамского комитета «Цветы на школьные дворы».