Магия, любовь, Голливуд

Пять прекрасно одетых, элегантно причесанных и изысканно благоухающих женщин расположились на мягких диванах и креслах вокруг кофейного столика овальной формы, уставленного предметами антикварного фарфорового сервиза с цветочным рисунком пастельных тонов.

Прозрачные тонкостенные чашки не раз наполнялись ароматным кофе, хрустальные фужеры – дорогим ликером, а вот воздушные пирожные остались почти не тронутыми – дамы следили за фигурами, и лишний вес был темой их ночных кошмаров. Конечно, наедине с собой каждая из них время от времени позволяла себе немного сладкой радости – тирамису или мороженого, но при всех ни одна из них никогда не созналась бы в этом грехе.

Комитет состоял из ближайших, тщательно отобранных ещё много лет назад, подруг Елены, а она была бессменным председателем комитета со дня его образования.

Идею создания этого благотворительного кружка для избранных, сама того не подозревая, подала Нина: она отвозила и забирала из школы Элли, и однажды, когда они вернулись после уроков, няня рассказала Елене, каким унылым ей кажется школьный двор, что там не хватает цветов и красивых деревьев. И на Елену снизошло вдохновение.

Она пригласила нескольких своих подруг и предложила им организовать благотворительную акцию. Женщинам понравилось это предложение, и они поручили (точнее – не смогли отказать) Елене общее руководство процессом.

Через несколько дней Елена встретилась с директором школы, где училась Элли, и обсудила с ней план действий. Директор поддержала её предложение – ей понравилась идея украшения школьного двора цветами, кроме того, это ведь предложила одна из влиятельнейших и уважаемый матерей школы!

Елена взялась за дело с размахом. Попытки своих подруг внести предложения, или что-то обсудить, она пресекла на корню. Всем известно, что у неё самый утончённый вкус, и пусть они ей доверятся.

Елена сама изучала каталоги, советовалась с флористами и с удовольствием отдавала распоряжения подругам. Кусты ароматных роз самых разнообразных расцветок, великолепные тюльпаны, нежные петуньи образовали в тихом уголке школьного двора великолепный узор. На тропинках между ними были расставлены скамейки, где школьники могли бы отдыхать между уроками в тишине, наслаждаясь красотой цветов.

Когда все работы были закончены, и можно было подумать о торжественном открытии этого цветочного уголка, Елена решила не ограничиваться обычным школьным праздником для узкого родительского кружка. Когда с гордостью и восхищением, она смотрела на дело рук своих (ну и немножко – её никчёмных подруг), ей хотелось, чтобы об этом узнала вся широкая общественность Петербурга – и к этому она тоже приложила усилия и напрягла нужные связи. В общем – общественность узнала.

В назначенный день на лужайке перед «Цветочным уголком» собралось около двадцати человек: чиновник из администрации города, два депутата с супругами, глава Общества флористики, сама Елена Данилевская со своим мужем ученым-генетиком Альбертом Данилевским и маленькой дочерью Элли, директор школы, ведущий телевизионной программы на самом популярном городском канале, несколько репортёров из центральных СМИ, ну и, конечно, куда ж без них – остальные члены благотворительного комитета.

Взволнованная Елена, с нежным румянцем на щеках, безупречным макияжем, причёской только из салона красоты, в платье от Шанель, вела церемонию. Она предоставила слово чиновнику администрации, который сказал на камеру, что это замечательная инициатива и тот, её осуществил, достоин самых высших похвал. Елена скромно поблагодарила его.

Затем свои слова сказали депутаты и председатель Общества флористики. Все они восхищались Еленой, и её работой. Затем Элли исполнила на скрипке пьесу Моцарта, и «ленточка была разрезана».

Гости прошли по дорожкам, восторгаясь прелестными цветами, а затем перешли к изысканно сервированному столу. В общем, мероприятие прошло прекрасно, все были довольны.

На следующий день по центральному городскому каналу был показан сюжет о благотворительной акции. Елена выглядела восхитительно. Её муж и дочь также попали в кадр, и зрители с умилением смотрели на эту замечательную семью. Всем гостям было уделено внимание, ну и подруги Елены также помаячили на заднем плане.

В газетах и в интернете также вышли хвалебные отзывы с фотографиями, и Елена, сидя в своей очаровательной гостиной, с упоением их перечитывала.

Елена всегда была уважаема и известна в своём кругу, как девушка из хорошей семьи и жена знаменитого ученого, а теперь вообще стала очень популярной. Её стали приглашать в различные программы, на званые вечеринки, спрашивать её мнение в вопросах воспитания детей – ведь её дочь была такой талантливой девочкой, и никто не сомневался, что это именно её заслуга. Жизнь Елены стала намного интереснее, её фото мелькали в интернете, всё больше вечеров она проводила вне дома, и ей это нравилось.

Альберт больше не участвовал в подобных мероприятиях – работа отнимала всё его время, да и светские тусовки ему были не по душе. А Елена наслаждалась такой жизнью. На открытии «Цветочного уголка» ей удалось завязать знакомство с жёнами депутатов, и она постепенно стала входить в общество политиков.

С тех пор прошло четырнадцать лет. Благотворительная карьера Елены стремительно развивалась. Каждый год в разных школах города её комитет открывал по «Цветочному уголку».

Сегодня заседание комитета было посвящено выбору очередного объекта, где будет устроен «Цветочный уголок». Это было важно. Пятнадцатая акция, пятнадцать лет работы комитета, и перед мечтательным взором Елены вырисовывалась прекрасная перспектива – её лицо на обложке модного журнала, «Каравана сказаний», например.

Из мечтательного состояния её вывел вопрос Маши Каминской, заданный невинным, но, несколько ехидным тоном.

– Елена, дорогая, все эти годы на церемониях открытий «Цветочных уголков» играла Элли – это традиция. Как же будет теперь? Она ведь уже не сможет играть? Как жаль, Элли всегда была украшением церемоний. Мы так тебе сочувствуем, похоже, твоей звёздочке не суждено стать звездой… – И Маша улыбнулась фальшивой, сочувствующей улыбкой замороженной трески.

Елена стиснула зубы. Эта Маша Каминская! Дочь генерала Каминского, друга её отца, её заклятая подруга, ехидна, вечно делающая жалкие попытки быть лучше её, Елены Прекрасной! Ха! Можно подумать такое возможно – у этой Маши ни красоты, ни вкуса, ни воспитания. Елена улыбнулась Маше обворожительной улыбкой.

Несколько лет назад Маша попыталась устроить «бунт на корабле» – сместить Елену с поста председателя благотворительного комитета. Она считала, что работают они все, а пресса и все лавры достаются Елене. Её попытка не удалась, остальные члены комитета в количестве трех единиц, не поддержали перемены во власти. Струсили.

Вспомнив это, Елена улыбнулась Маше ещё обворожительнее. Как только Машке это могло в голову прийти – сравнить вклад Елены с их мизерными вкладиками! И, конечно, Елена осталась бессменным председателем комитета.

Больше этот вопрос не поднимался, но с тех пор, при любом удобном случае, Маша использовала возможность её уколоть. Как и теперь. Но Елена не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за этой неухоженной, безвкусной, толстой коровой.

– Как это мило с твоей стороны, – ответила она и пододвинула поближе к Маше тарелочку с пирожными. – Но ты напрасно беспокоишься, Элли обязательно сыграет на следующей церемонии, она уже сейчас может это делать.

– О! – Маша откусила кусочек эклера и от наслаждения прикрыла глаза. – Как это замечательно! Может быть, ты попросишь Элли сыграть для нас что-нибудь? Немного классической музыки – это такое приятное дополнение к хорошему дню.

Елена на мгновение задохнулась от злости. Эта невоспитанная дрянь смеет просить, чтобы её дочь сыграла ей для улучшения пищеварения? Но Елена почувствовала в этой просьбе подвох – если она откажет, Маша будет всем рассказывать, что дочь Елены Прекрасной стала инвалидом и неудачницей, а этого нельзя допустить.

Елена приказала принести свежего кофе, и обдумывала ситуацию. Кажется, она не слышала, чтобы Элли начала заниматься, ей сняли гипс всего несколько дней назад. Но, может, она занималась в её отсутствие… В конце концов, не разучилась ведь она играть за месяц, раз она профессионал, то должна сыграть!

Нина принесла горячий кофе, и Елена попросила её позвать Элли.

– И скажи ей, чтобы взяла скрипку.

У Нины замерло сердце. Она знала, что Элли ещё не начала заниматься, прошло ещё мало времени, и девушка просто боялась прикоснуться к инструменту.

– Елена, я не уверена, что Элли дома, – постаралась найти отговорку Нина. Елена с пониманием на неё посмотрела.

Но тут встряла Маша.

– Она дома, Нина, когда я пришла я видела её, и мы так соскучились по её искусству…

Елена чуть зубами не заскрипела. «Соскучились по искусству»! Что б ты понимала в искусстве, дочь солдафона! И какой пошлый шарфик ты на себя нацепила, леопардовый рисунок уже давно не актуален, да ещё на толстой шее!

Но упасть лицом в грязь Елена не могла, у неё всё должно быть лучше всех, её трон не может быть поколеблен. Ничем. Никогда.

– Да, Нина, Элли действительно дома. Попроси её прийти к нам. Со скрипкой. – Елена сказала эту фразу своим «фирменным» тоном, который домашние называли между собой «Мы, королева английская, повелеваем».

Нине ничего не оставалось делать, как пойти выполнять распоряжение-повеление хозяйки. Она застала Элли сидящей на постели – перед ней лежал раскрытый скрипичный футляр, она протирала скрипку бархоткой.

– Элли, тебя зовёт мама. К ней пришли подруги из комитета. Она хочет, чтобы ты что-нибудь для них сыграла.

Элли ахнула. После перелома она ещё ни разу не играла, и не представляла себе, что из этого могло получиться. К тому же, страх, что её кисть снова может «сломаться», окончательно так и не прошёл. Возможно, это было главной причиной того, что Элли пока не начала заниматься. Но также Элли знала, что мама не принимает отказов. Побелев, как мел, она медленно взяла скрипку, и на подгибающихся ногах спустилась в гостиную.

В гостиной её ждали с нетерпением. Подругам Елены было интересно посмотреть на Элли, они её не видели с тех самых пор, как её сбила машина.

Да, девочка побледнела, похудела, стала совсем, как тень – ни блеска в глазах, ни улыбки. Маша решила проявить сочувствие.

– Элли, милая, мы так рады тебя видеть! Мы очень волновались за тебя. Правда, девочки? – Присутствующие дружно закивали головами. – Просто ума не приложу, как ты пережила такой кошмар. Тебе, наверное, было очень страшно попасть под колеса?

Элли судорожно сглотнула – ей вспомнились звуки, которые неимоверным усилием воли ей удавалось отгонять от себя в последнее время: женский крик, визг тормозов, тупой удар. Ей стало плохо – затошнило, и закружилась голова.

Елена заметила, что Элли побледнела ещё больше и решила не затягивать эту сцену.

– Элли, милая, сыграй для нас.

Приказ был отдан. Элли подчинилась. Как всегда.

Минуту она раздумывала, что же ей сыграть… Уж точно, сейчас не до Паганини – Элли даже подумать было страшно о виртуозных пассажах, не то, что сыграть. Нужно было что-то медленное, не такое страшное. Элли осторожно поднесла скрипку к плечу, пристроила её поудобнее под подбородком, и осторожно опустила смычок на струны.

По комнате поплыли нежные звуки «Лунного света» Дебюсси. Ля-фа, ми-фа-ми… ре-ми-ре-ляяяяя-ре, до-ре-до…