Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 1

Глава 2

(Mary and Brianna – In the Morning)

Бернарда.

Проснулась я от взрывов. Подрагивала кровать, трясся потолок, хорошо, хоть штукатурка не сыпалась. Михайло лежал на моей подушке и с опупевшим видом смотрел на входную дверь, наверное, ждал, что в нее вот-вот вломятся захватчики.

– Опя-я-ять… – простонала я и накрылась подушкой. – Как здесь спать-то?

Нет, я однозначно попрошу Дрейка выделить нашим «отрядным» отдельный дом для забав, а не превращать в балаган мой собственный. Вот только Фурии к нашему с Клэр особняку привыкли, и переезжать не желали. И потому Дэйн Эльконто со Стивеном Лагерфельдом зачастили именно сюда.

Бум! Бум! Бах!

Я вздохнула. На часах почти десять утра – в общем, скоро день. Дрейк в эту ночь работал, и потому я допоздна засиделась с Клэр, а после уснула в старой спальне. А спозаранку явились гости.

– Давай телепортируемся отсюда вместе с домом? – предложила я Мише. – Пусть они дальше на лужайке играют. А особнячок поставим ближе к лесу, где тишина и покой.

От звуков моего голоса кот довольно прищурил глаза, а после затарахтел. Решил, что если я не беспокоюсь, то и ему не стоит пугаться доносящегося из гостиной грохота.

Я погладила его по голове.

– А потише никак?

Умывшись и одевшись, я стояла на пороге комнаты, в которой раньше спокойно завтракала. Теперь же стол был сдвинут к одной стене, диван к другой, а вместо ковра красовалось огромное поле для живых шахмат, которыми были смешарики. Вероятно, Стив только что сделал удачный ход, и теперь мохнатый слон воевал с таким же мохнатым, высотой почти в полметра, ферзем. Закидывал его гранатами, стрелял в упор и опутывал заклинаниями.

– Эй, – веселился сидящий на полу Эльконто. – Давай, присоединяйся! Еще печенье осталось…

И ткнул в сторону тарелки, на которой половина песочной печенюхи и куча крошек.

– Ой, закончились…

– Уже несу новую партию! – Мимо меня ловко протиснулась Клэр с тарелкой извлеченных из духовки десертов – на этот раз ореховых корзиночек. – Не поверишь, едят, как не в себя!

А в голосе возмущение, перемешанное с восторгом. Вот ей точно – чем бы гости ни занимались, лишь бы кушали хорошо. Дурдом. Хоть смейся, хоть падай.

Дело в том, что эти двое – Дэйн со Стивом – недавно обнаружили, что шахматы из фурий куда смешнее обычных: они тебе и жрут друг друга со смаком (понарошку, конечно), и в зомби обращаются, и напалмом друг друга поливают. И забросили Войну. Оба быстро отыскали толковых заместителей и до начала тренировок в Реакторе повадились ходить сюда. А кто там спит или нет – дело третье.

– Ди, давай сыграем партейку. Хочешь, твои будут Пегасами?

Понятное дело, Фуриям было все равно в кого обращаться. Но на голодный желудок мне было не до Пегасов и не до Единорогов. Хоть бы чаю выпить…

– Я тебе на кухне накрою. Поешь?

Не успела я покинуть гостиную, как особняк сотряс очередной взрыв. На этот раз штукатурка точно посыпалась – не настоящая, но очень на нее похожая.

– Что у нас в меню? Сырники с известкой? Кофе с пылью? Не обижайся, но сегодня я лучше где-нибудь в другом месте.

И побежала вниз по лестнице за ботинками и курткой.

Из дома я испарилась до того, как Клэр успела меня догнать и попытаться переубедить.

В телепортацию я окунулась спешно, как в омут, – телом и душой. Даже не успела придумать, куда именно хочу попасть, и потому глаза открыла в почти незнакомом месте. На тихой, свежей и сырой улице, рядом с кафе «Кондитори».

Ух ты как! В этом месте, находящемся очень далеко от моего дома – на другом конце Нордейла, я побывала один-единственный раз. Но, как оказалось, отлично его запомнила. Все потому, что это кафе «Кондитори» своим задним двором подпирало самую окраину города – поле и густой красивый лес. Ни строений, ни дорог, лишь природные просторы…

Так вот о чем я, оказывается, мечтала – о покое, вкусной еде и тишине!

Свежее октябрьское утро и отличный кофе, ожидающий за дверью. Что еще нужно?

Иногда становишься счастливым за одну секунду – когда из осенней влажной, но удивительно приятной непогоды, попадаешь в теплое помещение, пропитанное сотней вкусных запахов. Их, обитавших под одной крышей, окутал такой клуб, что не распутать: сладость от клубничных шапочек на тортах, терпкость от апельсиновых пастил, ваниль сдобных булочек. И ни одного посетителя внутри. Стоя перед прилавком, я на удивительно долгий момент утонула в самом настоящем блаженстве. Нет, не потому что желала съесть все, что видела, но потому что желала унести с собой вот этот миг бесконечного удовольствия и после растянуть его на весь день.

– Что желает мисс? – доброжелательно спросил меня мужчина с аккуратной бородкой, стоящий за прилавком.

– Мисс желает сырников. Без известки.

Бариста, он же официант, если и удивился, то вида не подал. Кивнул.

– Будет сделано. Кофе?

– И кофе. Без пыли.

И я улыбнулась одной мне понятной шутке.

Нежнейший и вкуснейший завтрак был запит ароматным кофе из маленькой чашечки; из окна у дальней стены открывался потрясающий вид на укрытый бурой пожухшей травой луг. Радовал глаз и разноцветный наряд рябин и ясеней, и повисший над полем влажный туман. Моросило. Единственное, чего мне не хватало для полного счастья – одного утреннего «привет» поцелуя от самого любимого мужчины в мире.

– А можно мне еще два стакана кофе с собой?

Я все равно не напилась, а Дрейк порадуется. Потому что по непонятной мне причине, так и не установил нормальные кофейные автоматы в Реакторе.

(Mary and Brianna – I See Love)

Он стоял в любимом просторном кабинете, где на дальней стене добрый десяток голографических экранов, идеально белые стены и даже есть окно – редкость для Реактора. Отодвинутый за ненужностью стул-кресло у стены; пустой стол, на котором лежит единственная ручка… Спросите, для чего, если никто никогда ничего не пишет? Извечный антураж для людей, чтобы Комиссионеры не смотрелись дико.

Когда Дрейк услышал мои шаги и обернулся, его губ коснулась улыбка настолько нежная, что я оплыла. Поставила кофе на стол и со смехом спросила:

– Вот как ты это делаешь?

– Делаю что?

Я положила ему руки на плечи; меня за талию обняли самые лучшие на свете ладони – теплые, крепкие.

– Умудряешься потрясающе выглядеть после бессонной ночи? И действовать на меня так, будто мы познакомились только вчера.

– Ну как же, – улыбок Дрейка существует миллион вариантов, и та, что сейчас предназначалась мне, говорила «верь мне, я абсолютно серьезен», – с утра я иду в Реакторную парикмахерскую, где меня бреют и стригут, далее принимаю феромонный душ, после прохожу процедуру омоложения, чтобы тебя не встречал старый усталый пень. А после, понятное дело, быстро произношу ежедневное привораживающее заклинание.

Он однозначно научился шутить. И делал это с тем самым озорным взглядом, за которым скрывался совершенно другой человек – очень даже серьезный и всемогущий. Гранатометное сочетание – напускная шутливость и способность подчинить человечество.

А после мне достался поцелуй настолько приятный, что эта мысль укоренилась во мне на веки вечные – я самая счастливая женщина на земле. И не хочу быть нигде, кроме места, в котором есть сейчас.

– Знаешь, твои манипуляции работают.

– Я рад.

Он сумел произнести это настолько проникновенно, насколько трепетно произносят на свадьбе заветное «я согласна».

– «Великому и Ужасному» кофе? – я кивнула на стоящие на столе стаканчики. – Пока не остыл.

– За «Ужасного» буду вечером ругаться.

И мое внимание моментально сместилось не туда, куда следовало – к радостно ослабившимся коленям и не вовремя сладко занывшему узлу в животе.

– Не смей!

Теперь смеялся Дрейк – то зрелище, к которому я никогда не привыкну. За искренним смехом терялось все – возраст, тяжеловесность, могущество. Мы однозначно находились с ним на одной волне «Счастье. фм». И пусть весь мир подождет.

– Ты пришла, потому что эти разбойники опять гоняют у тебя шахматы?

Все-то он знает. Но на самом деле я пришла за поцелуем. И потому что соскучилась.

– Чтобы увидеть тебя. И угостить кофе.

Он умел быть благодарным в одном взгляде, который формировал вокруг нас собственную Вселенную.

А дальше наша минута тишины. Дрейк сидел в кресле, развернувшись к экранам лицом, пил кофе; я стояла сзади, зарывая пальцы в его волосы, по-свойски ероша прическу – действо, в целом мире разрешенное только мне.

Бесконечное множество непонятных символов на мониторах; ароматный запах кофейных бобов, от которого до сих пор трепетали ноздри. Покрывало из мягчайшей радости.

– А что написано на самом правом? – спросила я из праздного любопытства.

– Верхнем или нижнем?

– Верхнем.

– Там шестая просьба от представителей Комиссии внимательнее рассмотреть мир Земля на предмет пригодных для жизни с Комиссионерами женщин.

– Ты это серьезно?! – я поперхнулась.

– Серьезно. И это за последние два месяца. Думаешь, они не замечают изменений на моей или Джоновой физиономии? Хорошо жить хочется всем.

– Да ты шутишь!

– Тебе перевести текст на понятный?

И едва уловимый жест рукой. Непонятная белиберда на верхнем мониторе вдруг стала читаемой. А там текст: «От Питера Вальда, номер 36692. Ввиду сложившейся ситуации, просьба уточнить наличие на планете Земля людей женского пола, обладающих фоном H44bssd…»

– А что за цифры в конце?

– Это условное обозначение типа энергии. Твоей. Оно нормально не переводится.

Так он не шутил!

– Они хотят… жен?

Теперь от смеха давился Дрейк. И его реакция была мне понятна: для того чтобы стать совместимой с Комиссионерами, мне пришлось умереть, а Яне пережить удар молнией. Не всех же наших теперь шарахать током с надеждой, что кто-нибудь выживет?

– И что ты им отвечаешь?

– Пока ничего. Сама понимаешь.

Вот дела! А я и не знала.

– А что на среднем?

– Статистика по атмосферным процессам десятого уровня. Нужно разобраться с локальными загрязнениями.

– А левее?

– Это будет сложно объяснить. Расчет химического строения нового элемента для материального мира.

М-да. Непросто.

– А это кто?

На самом левом экране красовалось незнакомое женское лицо. И вновь белиберда из Комиссионных символов.

– Это? Любопытная личность, за которой я уже давно наблюдаю. Зовут Айрини Донатти.

– И чем она любопытная?

– Сейчас расскажу…

(Dexter Britain – Taken by the Clouds)

– Представь себе ситуацию: живет себе приглашенный когда-то в мир Уровней человек. Нормально живет, как все, а главное долго, раз дошел до четырнадцатого уровня. С радостными событиями, жизненными драмами, скучными периодами, когда-то счастливый, когда-то грустный, но главное – стабильный.

– В каком смысле «стабильный»?

– Ну, скажем, ты – это всегда ты. Бернарда. Бываешь веселой, раздраженной, уверенной в себе или не очень. Но вектор твоего движения последователен, потому что твоя личность, которая постоянно претерпевает изменения, связанные с развитием, остается все же твоей личностью.

Занимательно.

– А в случае с Айрини?

Сидящий в кресле Дрейк, сейчас развернутый ко мне лицом, потер нижнюю губу костяшкой указательного пальца – жест вроде бы простой, но сексуальный. А Начальник, наверное, этого не замечал.

– А вот что. Она всегда работала в сфере торговли и услуг, и, перейдя на четырнадцатый, определилась быстро: окончила курсы «Стильной внешности», стала мастером-универсалом, открыла в своей квартире маленькую парикмахерскую, и быстро, ввиду таланта, заимела постоянных клиентов. Деньгами не сорила, но и не бедствовала – жила нескучно, даже задорно, любила похаживать по барам. Множество друзей, подруг, мимолетные интрижки, а последний ее роман, случившийся с Робом Ачиком, и вовсе мимолетным не назовешь. Я бы даже сказал, он, скорее, был эмоциональным и тяжеловесным. С последовавшим в финале разрывом.

– И?

Чтобы не стоять посреди кабинета (рассказываемый Дрейком «фильм», видимо, только начался), я присела на край пустого стола. Нужно же ему хоть иногда быть полезным.

– Дальше странное… Айрини, тяжело переживающая разрыв, идет на прогулку к озеру. А возвращается совершенно другим человеком. Другим – это «другим». В одночасье закрывает парикмахерскую, разгоняет клиентов, друзей и знакомых, несколько дней проводит в размышлениях, и вдруг открывает вместо парикмахерской агентство «Счастливая судьба».

– В смысле, становится шарлатанкой?

– В том-то и дело, что нет.

– Как это – нет?

Во взгляде Дрейка веселый огонек – мол, я же говорил, загадка.

– Начинает по-настоящему помогать людям, приходящим к ней с просьбами. На самом деле. Менять им судьбы, участвовать в ключевых точках поворотных событий, влиять на судьбу. В совершенно прямом, а не переносном смысле.

– Э-э-э…

Я вдруг поняла, что не знаю, что сказать.

– А это разрешено?

– Разрешено, когда человек сам приходит и просит о помощи. Вредить Айрини – не вредит, действует грамотно и умно. Я бы даже сказал осмотрительно. Случайных персонажей не затрагивает, вмешивается по существу, личных границ не переступает, информацию в злом ключе не использует.

– Значит… все хорошо?

– Хорошо. Только странно, не находишь?

– Странно, что человек, переживший потрясение, решает вести другую жизнь? Совсем нет. Мы все после «разрывов» желаем чувствовать себя иначе. А помощь людям – отличный, отвлекающий от собственных проблем, фактор.

– Согласен, вот только чтобы оказывать такую «помощь», нужно вдруг начать обладать удивительными способностями.

– Может она ими обладала и раньше?

– Нет. Здесь я проверил. Той ночью Айрини ушла на прогулку, имея один фон сознания, а вернулась с совершенно другим. Как подменили. Тело ее осталось прежним, сомнений нет, а ум совершил воистину квантовый скачок.

– Так разве не случается в результате потрясений? Ты же сам когда-то рассчитывал на подобное потрясение и схожий результат в случае с Дэллом (*речь о событиях, описываемых в романе Дэлл2: Меган).

– Верно. Но уровень душевных страданий Айрини не был достаточным для квантового скачка. Для мрачных мыслей о суициде – да. Но она вернулась живой. Посидела на берегу, даже полежала на пляже под звездами. А в квартиру вернулась «ясновидящей». Не знаю, какое слово подобрать, чтобы тебе стало понятно.

Мне в целом стало понятно.

– То есть настолько изменилась?

– Именно.

Странно. И чтоб нам всем так под звездами «полежать», чтобы потом судьбу уметь кроить, как юбку-солнце.

И тишина. Мой возлюбленный рассматривал меня задумчивым взглядом – не то любовался, не то ожидал какой-нибудь умной фразы.

– Почему ты до сих пор не привез ее в Реактор и не допросил? Насколько я знаю, любые проблемы ты решаешь очень быстро. И допрашивать умеешь.

– Я много чего умею, – Дрейк снова улыбался, губами и глазами, сводя мои ощущения с пристойных на непристойные. – Только ведь не каждая проблема требует грубого вмешательства. Когда ты видишь необычный объект, которому удивляешься, ты ведь не торопишься препарировать, чтобы понять, как он устроен?

Вроде бы так. И все же не «по-Дрейковски».

– Чтобы Начальник мира сего выжидал?

– Но она ведь ничего не нарушает. Лишь приковывает к себе мое внимание и любопытство. Когда нет дел поважнее. К тому же, когда осознаешь, что в твоем распоряжении Вечность, перестаешь торопиться.

«А загадок, которые я не могу разгадать сразу, не так уж и много».

Хитрый лис. А каким ему быть, человеку, который живет очень давно? С годами действительно начинаешь уметь наслаждаться не только очевидным: вкусом свежеприготовленной еды, морским воздухом, теплым одеялом и стуком дождя за окном. С годами приходит умение находить удовольствие в чем бы то ни было, если оно тебя не раздражает. И даже если так – еще одна любопытная задача, к решению которой стоит подойти с удовольствием. Я любила его и за это тоже – за то, что он ушел от обычных людей на расстояние нескольких галактик. И за то, что имела возможность идти за теплой протянутой рукой по звездной дороге, постигая мудрость.

– Значит, будешь наблюдать и дальше?

– Хм. Скажем теперь, когда ты пришла, я «нанаблюдался».

– Тогда что дальше? И почему когда «пришла я»?

– Потому что есть у меня одна идейка.

Из немой тишины кабинета можно было согнуть вопросительный знак – настолько она пропиталась моим любопытством.

– Хочу, чтобы ты с ней познакомилась.

– С Айрини?

– Да.

– Для чего?

– Присмотрелась к ней, а после поделилась со мной своими мыслями и ощущениями. Твоя чувствительность – это больше, чем приборы. И куда интереснее.

«Гораздо!»

Он один умеет так говорить, чтобы просматривался двойной контекст?

– Хочешь, чтобы я записалась к ней на прием в «Счастливую судьбу» и попросила перекроить мою и без того прекрасную жизнь? Только навряд ли посредством такой встречи я много узнаю о хозяйке. Она предпочтет говорить о моих проблемах, а не о своих, если они у нее есть.

– Они есть у всех. Но ход мыслей правильный.

– Тогда как? Чтобы сблизиться, мне придется стать постоянным клиентом и начать выдумывать несуществующие препятствия, которые необходимо решать.

– И она моментально тебя раскусит. Даже если я поставлю защиту. И тем более, если я поставлю.

– Значит…

– Знаешь, что мне нравится в тебе, Ди?

– Что?

– Что ты живешь не так долго, но мыслишь как я.

Это увесистый комплимент. Но еще приятнее нежность в умных серо-голубых глазах – ей вообще никогда не налюбуюсь.

– Поэтому придется поступить иначе, – подытожил Дрейк, – я запишу тебя на первый курс «Школы Управления Жизнью», куда два раза в неделю на лекции ходит наша загадочная «парикмахерша».

– Ух ты! Есть такая школа? Здорово! Может после пары лет обучения мое сознание тоже совершит квантовый скачок?

– Оно совершает его в моей компании каждый день.

Он сейчас о взаимодействии с его невидимым фоном? Или о близком контакте наших физических тел ночью? Только лучше не отвлекать, чтобы не съехать с темы.

А Дрейк Дамиен-Ферно нагл, как демон, заключивший лучшую сделку жизни. Ему бесконечно сильно нравится, что я отлично чувствую подтекст, что наслаждаюсь им, замираю, даже смущаюсь. Что это колышет тонкие, невидимые, но очень чувственные нити.

– Я вообще-то не о том…

И палец, потерший нижнюю губу, сделался вконец уж сексуальным жестом. Намеренно. Создатель, с ним так легко съехать с катушек, особенно если поддаться и залипнуть во взгляде с прищуром.

– Я о том, что вдруг эта Школа станет для меня прорывом?

– Кажется, я даю кому-то мало лекций? Хочешь, утроим?

Легкая ревность? Скорее, рябь пространства «под ревность» для усиления телесных вкусовых ощущений.

Ну уж нет, своего «лектора» я не променяю ни на какого другого.

– Хочешь, я тебе скажу, что случится с тобой после восьми лет обучения в этой школе?

– Восьми?

– Да. Столько они обучают до выдачи диплома.

«Даже диплом имеется! Мастер по связи с Реальностью?»

– Что случится?

– Ты придешь ко мне и скажешь: «Зачем я только тратила все это время на то, чтобы понять одну-единственную простую вещь – живи и радуйся!»

– Так и скажу?

А ведь он, скорее всего, даже не шутил. Успел заглянуть одним из лучей внимания туда, где я отходила-таки все восемь лет в эту школу, а после пришла к нему с выводом. В одной из параллельных нашей ветке развития.

– Так и скажешь.

– Тогда лучше утроим наши…

«Лекции?» – спросила глазами. И получился такой же взгляд-ответ: «Или не лекции…»

Мы улыбались.

После Дрейк отнял костяшки пальцев от губ и сложил руки на животе.

– Тогда через час тебе будет обеспечен пропуск в ШУЖ, учителя ни о чем не спросят. Притворишься студенткой-первокурсницей, поздно записавшейся на лекции. Такое у них случается. А дальше дело техники – попытаешься сблизиться с Айрини.

– Но если она читает сознание?

– Насколько я понял, не читает без необходимости. Только в случае самозащиты или если поступает просьба о помощи.

– И все-таки…

– Ну, расколет она тебя, и что с того? Все равно успеешь сложить о ней свое мнение.

– Договорились.

Посетить странную школу мне было скорее интересно, чем нет.

– А как я узнаю, по каким дням она ходит?

– Мак тебе в помощь. Брось ему фото.

Круто. Чейзер временно станет наблюдателем. Не хотела бы я иметь на себе такое «Око Саурона».

Прежде чем оставить Начальника наедине с его прямыми обязанностями, то есть работой, я уточнила.

– Ты не считаешь ее опасной?

– Если бы считал, уже изолировал бы.

– Тогда что…

«Что ты недоговорил мне?»

А ощущение недосказанного присутствовало.

– Зачем хочешь нас познакомить?

И этот редкий момент, когда стоящий напротив человек вновь всмотрелся туда, где лежал миллион пересекающихся цепочек, состоящих из событий, случайностей, встреч и столкновений. Каждая со своими последствиями.

– Знаешь, – произнес негромко, – у меня срабатывает интуиция, что на Комиссию у Айрини будет очень плохая реакция. Сложно сказать, почему. Возможно, ее прежний опыт. А на тебя нейтральная.

И добавил то, чего я не ожидала.

– Думаю, ей нужна помощь.

– Помощь? Тогда это точно лучше к тебе.

– Нет. Специалист по прекрасному и доброму сердцу у нас ты, а не я.

«И ты тоже». Для меня точно.

А он читал по глазам. Гораздо лучше, чем любая «Айрини».

– Люблю тебя.

Сказала я его взгляду, лицу и сердцу. Не потому, что он не знал, а потому что очень хотелось сказать. А ответом мне явилась такая ласковая мощная волна обожания, что я почувствовала себя наркоманом, вдарившим дозу любимого порошка.

– Буду ждать студенческий билет.

И отправилась прочь из кабинета. Дразнить и сбивать с пути истинного счастливой физиономией холостых жителей Реактора.

Айрини.

(Worakls – Detached Motion)

– Как это ты хочешь уйти? От меня?

– От тебя.

Эти слова Рози – моя недавняя рыжеволосая клиентка – выдавила из себя кое-как, шепотом. А перед ней ее муж – человек по моим ощущениям страшный. Нет, внешне вполне обычный, даже примитивный: ростом не выше ста семидесяти, в растянутой майке, шортах, с босыми ногами. Волосы темные, лицо землистое, белки глаз красные – пил накануне. Может поэтому Рози решилась на разговор не в обед, как планировала, а раньше. Набрала мой телефон уже в одиннадцать – я едва успела позавтракать и выпроводить Дамиру.

– Начинайте через пять минут, – посоветовала я ей и быстро поднялась к себе в спальню. Улеглась поудобнее, расслабилась, полностью расфокусировалась. А после отыскала лучом внимания Рози, которая, оказывается, уже начала. Чуть-чуть рановато, без меня. И теперь боялась стоящего напротив человека так сильно, что слабела ногами. Непорядок.

«А ну, подвинься…»

Я оттеснила ее мягко, незаметно. Как всегда, первым делом совершила глубокий вдох-выдох, наклонила голову, растянула шею, размяла плечи.

«Ну и спрессованный же у тебя позвоночник, мадам…»

Пока я растягивала спину, чтобы улучшить циркуляцию крови в теле, давно не помнящим гимнастику, но знающем много сладостей и лишних тринадцать килограмм, мужчина осознал сказанное. И начал закипать, как чумазый неуправляемый котел.

– Че удумала, а? – он вел себя как хозяин положения, как настоящий тиран, и настолько вжился в эту роль, что принялся думать, что стоящая перед ним женщина – раб.

– Может запереть тебя за замок? Голодом несколько суток? К батарее приковать?

У него ощутимо чесались кулаки. М-да, при такой жизни не то что к сладостям пристрастишься, но и к коньячку на кокаине.

Рози внутри собственной головы пискнула и забилась в «трюм».

«Не пугайся, все решим!»

Пока Шархан (а звали моего нового знакомого – неприятного землистого брюнета годов пятидесяти – именно так) строил самую злую из своих рож, хмурил брови и наливался яростью, я спокойно закончила зарядку. Непринужденно бросила ему:

– Себя прикуй.

И отправилась собирать вещи.