Рутея
Да и месторождений урана и прочей гадости на Рутее практически не было.
Две фигуры скрылись в служебных воротах, а я продолжил стоять и очнулся только спустя пару минут. После встречи с аборигенами интуиция странным образом проснулась. Я вдруг почувствовал лёгкую тревогу и понял, что показываться властям небезопасно. Развернулся и пошёл по проспекту в сторону своей квартиры.
* * *
«Сферополе (квазигравитонная плазма) – особое состояние вещества. В разные моменты времени обладает свойствами глазмы, пылевой плазмы и аморфного тела (…) Имеет вид полого шара с диаметром в pi /alpha (примерно 430,51129) превышающим толщину стенки. Экспериментально-достигнутые размеры сферополя колеблется от 0,1 до 650 м, толщина стенки (…)
Важнейшим свойством сферополя является возможность менять вес заключённого в него объекта, обеспечивая антигравитационный эффект. Открытие (по другим данным – получение технологии извне) сферополя, совпавшее с Переносом планет, позволили человечеству освоить новый экономичный способ передвижения – сферотранспорт. В настоящее время технология создания сферодвижителей является государственной тайной Рутенийской Директории и Соединённых Королевств Амирлании. Де-факта также ею располагает правительство Югроси, однако полного цикла производства ими так и не достигнуто».
(из любого школьного учебника по натуралистике).
* * *
Несмотря на наличие удобного и дешёвого общественного транспорта, в городах я предпочитал ходить пешком. К тому же, центральная часть Средополиса строилась достаточно компактной – от восточной башни до западной можно было дойти за часа полтора. Жилые небоскрёбы, в четыре ряда натыканные по периметру, прикрывали сердце города, малоэтажный центр, где над квадратным парком на берегу реки возвышался самый древний архитектурный памятник в субдиректории. Двухсотметровая, частично разобранная решетчатая полусфера блестела в лучах июльского солнца. Под ней располагались два сохранившихся барака, в которых теперь находился музей Земной России, Исторический сквер и скромное здание правления субдиректории.
Я прошагал мимо массивного, в три метра толщиной обруча, уходящего глубоко под землю, и в очередной раз привычно посмотрел наверх, на остатки командного отсека. В детстве я никак не мог поверить, что эта странная конструкция когда-то была корпусом межпланетного сферолёта «Екатеринбург». Того самого, что преодолел миллионы километров и принес с Земли пятую на планете и вторую в стране партии колонистов, после чего совершил ещё два десятка полётов, перевезя в общей сложности двести пятьдесят тысяч человек. Сейчас это казалось чем-то простым и естественным, и детский восторг и трепет куда-то бесследно исчезли.
Гораздо интереснее мне было узнать, что за три года стало с моей жилплощадью.
Эту трёхкомнатную квартиру в западной части города я купил ещё лет семь назад. Мать к тому времени нашу старую квартиру продала и переехала в Скомлу, к двоюродной сестре. Пенсия ветерана труда и поддержка многочисленных довоенных подруг позволяли безбедно и нескучно существовать. Иногда мне казалось, что она даже не особо скучает по сыну, хотя, конечно, это было не так. Так или иначе, на новую квартиру пришлось копить самому.
Когда мне осточертел городской быт и низкие заработки, я сдал квартиру своему дальнему родственнику, Леониду Рутеину, приходящемуся мне троюродным племянником, и стал батраком.
Подойдя по тонким улочкам к родной двадцатиэтажке, зажатой между двумя такими же, я развернул свой терминал и попытался сделать квартиранту видеозвонок. Абонент молчал. На всякий случай написал сообщение: «Ты где? Я приехал в Средополис».
Леонид был музыкантом. В свои тридцать лет он выступал один и в разных дуэтах по всему Средополису, но большой популярности так и не сыскал – боевая «музыка свинца», которую он исполнял, в последние мирные годы снова была в упадке. От творческих людей можно ожидать что угодно, поэтому я мысленно приготовился к худшему. Я, конечно, несколько раз за время отсутствия просил Леонида показать через видеофон состояние моей квартиры, но одно дело – видеть то, что тебе показывают в камеру, и совсем другое – увидеть всё своими глазами.
Поднялся на лифте на одиннадцатый этаж. Навстречу в лифт вошла высокая девушка, в ней я с трудом узнал соседскую дочь, которую помнил ещё двенадцатилетним ребёнком. Вымахала, и даже не поздоровалась – наверное, тоже не узнала.
Видеокамера на входе успешно распознала моё лицо и выдала зелёный значок. Значит, местная база жильцов ещё не обновилась, и меня считают живым. Механический ключ вошёл в скважину – замки тоже не меняли, и это хорошо.
В холле царил беспорядок. Вешалка упала к стене, куртки, висящие на ней, валялись на полу. У помятой неубранной постели в комнате стояла пустая бутылка иасканского сакэ, на полу валялись носки, чёрные футболки, обёртки от сигар и другой мелочи. В ванной с усмешкой я обнаружил пару кружевных женских трусиков. Похоже, времени даром Леонид не терял.
На кухонном столе и в раковине валялась куча немытой посуды и упаковок от еды. В холодильнике ничего, кроме таких же упаковок «быстрых обедов» и палки колбасы, не оказалось. Такое чувство, что квартирант почти не жил здесь, приходил только перекусить и поспать – одному или с женщиной.
Жадно напился холодной воды из чайника и зашёл в комнату, которую использовал как склад для своих вещей. Просмотрел свёртки, полки со старыми книгами – в этой комнате беспорядка не было, всё стояло на своих местах, только на диване лежал длинный узкий чехол с каким-то инструментом.
Из любопытства я осторожно приоткрыл чехол – внутри оказался девятиструнный стик, судя по блеску фурнитуры и струнам, купленный буквально несколько дней тому назад. Я плохо разбирался в инструментах и почти не умел играть, но одного взгляда было достаточно, чтобы сказать – «палка» стоила целое состояние. Позолоченные колки, графитовые накладки на грифе, сложные звукосниматели и посеребренные струны. Ещё в чехле лежали шнурок и процессор. Судя по иероглифам на боку, производства не то Кеолры, не то Иаскана.
Осторожно закрыл чехол и присел рядом. Неужели Леонид столь разбогател, что смог купить такое сокровище? Или он украл его где-то?
Голод напомнил о себе – последний раз я поел в конзанской кафешке в Шимаке, прошло больше семи часов, и живот начинало крутить. Есть быстрорастворимую дрянь я не хотел, и потому решил подняться на последний этаж, где был небольшой продуктовый магазин.
Вышел из квартиры. У лифта стояли два человека в длинных балахонах, похожих на церковные. Я повернулся, чтобы закрыть дверь, и краем глаза заметил, как один из них пошёл в мою стороны.
Рефлексы не сработали. В шею впилась игла, я едва успел повернуться, как сознание померкло.
* * *
Смешно, но первая мысль, которая пришла в голову, когда я очнулся – что пожрать нормально не получится. И что лучше было заказать доставку, хоть это и выходит чуть дороже.
Я сидел в холле привязанный к стулу. Напротив сидели двое – один парень в белом балахоне священника, и полноватый лысый мужчина лет шестидесяти, одетый в тёмную рубашку. У двери стоял второй парень в балахоне – тот самый, что ударил меня.
Лысый улыбнулся – удивительно, какая добрая и искренняя у него получилась улыбка. Будут убивать, подумалось мне, но я тут же успокоил себя – раз сразу не убили, то, скорее всего, не убьют после. Мы же живём не в дешёвом боевике, в котором главный злодей толкает длинную речь перед тем, как прикончить жертву.
– Я забыл, как называется синдикат? – решил я начать разговор. – В новостях говорили, но…
– Это не важно, – сказал человек в рубашке. – Синдикат называется «Степные волки», но это пока не важно. По сути, мы из организации более серьёзной.
– Из правления Рутенийской Директории, наверное? – съязвил я.
– Ты близок к истине, – кивнул лысый. – По сути своей, всё именно так. Но перед тем, как мы расскажем тебе всю суть, мне хотелось бы обрисовать нынешнюю ситуацию и предоставить тебе выбор. По сути, так получилось – ты уж извини, решение сверху – что человек по имени Антон Этоллин уже мёртв. Юридически. Нет ни счетов, ни записей в баз данных, все учётные записи в сети тоже скоро исчезнут. Наследников у тебя нет, ближайшие родственники в жилплощади не нуждаются, квартира переходит в собственность Директории.
Я присвистнул. Вспомнились слова водителя, подвозившего меня. Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки…
– Но физически ты жив, – словно опровергая мои мысли, продолжил Лысый. – Мы предлагаем выбор – закончить начатое системой и умереть честным, законопослушным человеком. Либо – остаться живым, под другим именем и заниматься вещами, которые мало соотносятся с понятиями о чести и нравственности. В том числе, возможно, убивать мирных людей. Возможно – временно.
– Вы вербуете меня в мафию? – догадался я. – Так кто вы, всё же? Синдикат? Или власти?
– Понимаешь, дружище… Я сразу скажу тебе правду, потому что тебе предстоит это узнать. Мы и то, и другое. Мы работаем на один из департаментов центрального Директората. Департамента секретного. Этот департамент потратил огромные силы на то, чтобы подчинить себе все конзанские и прочие преступные группировки. Они теперь входят в организационную структуру Директории, являются её частью…
– Преступники?! – рассмеялся я. – Как такое может быть?
– Подобное было всегда, – резко ответил лысый. – Было и в Средневековье после разрыва отношений с Землёй, было, если верить истории и легендам, кое-где и на самой Земле. Мафия подчиняется правительству, находится под его контролем. Лучше иметь управляемого внутреннего врага, управляемых санитаров, чем горстку неуправляемых отморозков.
– Хорошо, но я какое имею дело до всего этого?
– Ты убил Стояна Сиднеина. Очень важного человека. Мы долго организовывали его побег, чтобы он вернулся в подполье, это была очень сложная операция. Он очень нужен на воле. Он был авторитетным человеком, его боятся и в мафии, и во властных кругах – идеальный внутренний враг. Кроме того, если наши братья узнают о том, что его побег не удался, то доверие к отцам упадёт… Региональные группировки могут выйти из-под контроля.
– Вы предлагаете мне занять его место?
– Выходит, так. Но не совсем тебе. Всё же, оставались люди, которые помнят, как он выглядел, и даже после пластических операций будет сложно скрыть подмену. Мы пустим новый слух. Дадим тебе новых людей. И выделим тебе новое место для работы. На востоке – скажем, что сам решил уйти. Куда никто не доберётся, но где, в то же время, имя Стояна Синдеина будет очень кстати. Что точно за место, и что за работа – сообщим позже.
– Или?..
Лысый кивнул сидящему рядом «монаху». Тот молча достал из-под накидки шприц с какой-то серой жидкостью.
– Или мы сделаем тебе инъекцию яда, ты безболезненно умрёшь, а потом мы избавимся от тела. Стрелять – это слишком грубо.
Я кивнул и задумался. Возможно, могло показаться, что я паясничаю, наигранно изображаю сомнение, но я действительно тогда задумался.
Смогу ли. Хватит ли воли. Не лучше ли сразу?
А вдруг они блефуют? Вдруг пугают? Ведь если это правительственная структура, то у них есть много вариантов того, что можно сделать вместо убийства – изолировать, перепрошить…
Руками за спиной я нащупал верёвку. Привязан я был хорошо, но в армии нас учили освобождаться из подобных пут. Вспомнилось учебное видео, в которой привязанному к стулу десантнику удавалось освободиться и оглушить двух следивших за ним солдат. Я осмотрелся и мысленно прикинул, построил «сцену», как подобное можно провернуть тут.
Всё получилась, сцена подходила, но за одним маленьким исключением. На видео противников было двое. А тут – трое.
Я не стал рисковать.
– Сколько думать?
– Несколько минут. Времени мало. Нет, конечно, если у тебя есть какие-то убеждения, что-то, что однозначно запрещает тебе… Я так и не понял, ты верующий?
– Верующий, – хмуро кивнул я. – Только о своих религиозных убеждениях не рассказывал даже жене и близким друзьям. Не скажу и сейчас.
Это была правда. Лысый с пониманием кивнул.
– Это хорошо. И твоя вера не позволяет тебе убивать невинных, торговать наркотиками и прочее? Тогда выбирай первый вариант, со шприцем. Это будет разумно.
Я усмехнулся.
– А что, серьёзно, были такие, кто отказывался от предложенного сотрудничества?
– Ну, таких случаев, как у тебя, не так много. Лично я – не сталкивался. Обычно безработные люди, знающие о структуре синдикатов, сами идут на контакт. Вербовать приходится очень редко. И уж тем более редки случаи, когда вербуемому предоставляют выбор, прости за пафос, между жизнью и смертью. Ну, так что?
– Эх, – я плюнул на пол. – Сами знаете, ублюдки. Я согласен, что теперь? Лишь человек, которому нечего терять, выбрал бы смерть.
Сидящий рядом с ним «монах» молча поднялся и стал развязывать меня. Полковник повернулся к стоящему у двери.
– Радик, ты очистил записи дверного авторизатора?
– Да, – пробасил тот.
– Готовь мешок, – лысый снова повернулся ко мне. – Будешь у нас трупом. В смысле, вынесем тебя из дома как труп, в мешке. Под видом ритуального департамента, сферолёт у нас на крыше. А перед этим ты покажешь, какие из вещей ты сюда принёс.
– Я ещё толком не распаковался. Даже толком не пожрал. Сумка, ружьё и сферобайк лежат в комнате.
Я смог подняться со стула и размял конечности. Живот крутило нещадно. Грешным делом подумал о побеге, но куда теперь бежать? Если синдикаты входят в состав Директории, то они достанут меня везде, и бежать надо даже не заграницу.
Разве что с планеты.
– Сферобайк с ружьём вынесу я, – отозвался полковник. – Их придётся выбросить. Сумку заберём.
– Чёрт, ну можно хоть пожрать? – не выдержал я. – Там в холодильнике есть колбаса…
– Радик, освободи ему одну руку и дай ему концентрат. Ты точно не виделся с квартирантом или кем-то ещё из знакомых?
– Нет, – сказал я, умолчав про сообщение в сети и поход в магазин. Жадно набросился на протянутые маслянистые таблетки. Последний раз я ел такую гадость, кажется, только в армии. – Что будет с Леонидом?
– Его выселят, мы будем за ним следить. Если не будет суетиться, оставим в живых, если что-то заподозрит… Сам понимаешь. А теперь полезай в мешок. Да, я забыл представиться – меня зовут Майк. Майк Фарвоздин.
Он наклонился над мешком и застегнул пластиковую молнию почти до самого конца, оставив узкую дырочку для воздуха где-то над лбом. Стало темно. Какое-то время я слышал разные звуки, чувствовал, как меня подняли и понесли из квартиры по лестнице, но скоро я не выдержал и погрузился в сон.
Кто-то очень мудрый давно сказал, что лучший способ выйти из сложной ситуации – уснуть.
Глава 5. Монастырь
Проснувшись, я обнаружил себя полусидящим на заднем кресле сферолёта. Мешок был расстёгнут до груди, но руки всё ещё были не свободны – видимо, меня передвинули во время полёта. Огляделся – я сидел в семиместном сферолёте марки «Алконост». Новая модель, очень дорогая, почти военная – такие оборудованы реактивными компенсаторами, поэтому рекреации практически не ощутимы. Только душно очень. Спереди в центральном кресле сидел Радик, по бокам – его напарник, чьё имя я так и не спросил, и Майк. Судя по ощущениям, я спал не меньше трёх-четырёх часов.
Снаружи было темно, видимость была почти нулевой. Накрапывал дождь, рассыпаясь двумя веерами на пути сферолёта, а над приборной панелью горела навигационная карта местности. Мы двигались на низкой высоте над степью, вдалеке от оживлённых трасс. Впереди виднелись какие-то горы – какие, я понял не сразу, но точно не Новоуралье.
– Я проснулся. Может, расстегнёте уже этот мешок и расскажете, куда мы летим?
Майк обернулся и дал знак. Сидящий слева от пилота поднялся, прошёл между сиденьями и помог мне освободиться. У него был некрасивый, плохо залеченный ожог на шее, видимо, от импульсника. Лицо его мне показалось знакомым.
– Как тебя звать? – спросил я, разминая ладони.
– Артур.
Я вспомнил, где я видел Артура раньше – он был одним из репортёров, снимавших меня на ферме после налёта Стояна и его подельников.
– Мы везём тебя на перешеек, – отозвался Майк. – На нашу базу. Там мы обрисуем ход дел и отправим к месту работы.
– Куда?
– В восточные субдиректории.
Дальше летели молча. Летели долго – ещё часа два.
А я сидел и думал. На душе было паршиво. Не столько от мыслей о своей судьбе и о том, какими паршивыми вещами мне предстоит вскоре заниматься, сколько от чувства, что всё пошло не по плану. Наперекосяк. Думал и о матери, о немногочисленных друзьях и родственниках, которые теперь будут думать, что я погиб. О Леониде, который может наделать глупостей и умереть по-настоящему.
Успокаивала мысль о том, что я от пути практически не отклонился – меня собираются отправить как раз туда, куда я и хотел направиться самостоятельно. Более того, нахождение в синдикате, причём в его верхушке, открывает новые возможности. Возможно, здесь что-то знают про таинственные исчезновения людей, и мне удастся разгадать тот таинственный список. Только удастся ли потом оттуда уйти во владения мрисса? И оправдает ли цель средства?
Дождь вскоре кончился, за тучами показался Лунар – крупнейший спутник Рутеи, ярко-жёлтый, как яичница. Есть ещё крохотная Сонора, которая вращается на более далёкой орбите и которую сложнее заметить невооружённым глазом. Земная Луна крупнее Лунара, но её орбита дальше, из-за чего круг нашего спутника кажется крупнее. В детстве мне рассказывали страшные байки про то, что на спутниках есть земные базы, с которых в любой момент могут прилететь ракеты со страшным древним оружием, уничтожающим всё живое. Никто не знал, есть ли сейчас, в эпоху развитого сферотранспорта, какие-то колонии на спутниках.
Может, спецслужбам и действительно было известно чуть больше, чем нам, простым смертным, но я никогда не интересовался этим. К тому же, сейчас волновало совсем другое.
Мы свернули и полетели южнее, к побережью перешейка.
– База в Дальноморске? – прервал я молчание.
– В пятидесяти километрах, – ответил Радик, обернулся и зачем-то принюхался. – На побережье. В обители обезьяньих раскольников.
Я мысленно выругался. Не люблю монастыри. Ещё до Александрита-пять мне приходилось работать несколько месяцев в одном из храмовых комплексов секты Четвёртой Планеты. Это было жуткое заведение – адепты верили в существование на планете Скрадо, следующей за Дарзитом, расы великанов-полубогов. Якобы, они уже уничтожили жизнь на Земле, следят за нами из космоса и готовы устроить кровавый апокалипсис в случае, если люди не перестанут употреблять мясо зверей и пить спиртное. Сферотранспорт они также почитали изобретением «от лукавого» и пользовались исключительно электровозами, которые из-за ветхости ломались если не ежедневно, то с завидным постоянством. Я сбежал оттуда через два месяца, устав от вегетарианской пищи и жестоких правил.
Про обезьяньих раскольников я знал не так много. Слышал, что они откололись от единой церкви креационистов, заявив о том, что на Рутее была допущена ошибка в божьем промысле. Высшей формой жизни стали не приматы, как на Земле, а амфибии – мрисса. По мнению сектантов, обезьян следует довести до разумного состояния самостоятельно и вывести новую расу, которая придёт на смену людям и мрисса.
Тонкостей я не знал и встречи с адептами, прямо скажем, опасался. Не люблю фанатиков, особенно связанных с синдикатами.
Впрочем – в моём ли положении чего-то бояться? На тот момент казалось, что худшее уже произошло.
Мы зашли на посадку настолько быстро и неожиданно, что я не успел рассмотреть храмовый комплекс как следует.
– Помалкивай, – посоветовал Майк, выбираясь из сферолёта. – Среди монахов осведомлены не все. Сейчас поешь и ляжешь спать, займёмся тобой с утра.
Мы сели на внутреннем дворе, с трёх сторон возвышались белоснежные каменные стены с башнями, с третьей был невысокий забор. У одной из стен была решётчатая секция, за которой виднелись десятки светящихся глаз и слышались приглушённые крики. Обезьяны, как же. Было бы странно их тут не встретить.
Из подъезда к нам поспешили два монаха в таких же белых одеяниях, как на Артуре и Радике. Один был конзанцем, а второй оказался мулат. Я не удивился – в Приморской субдиректории всегда было много приехавших из южных колоний.
– Мы привели вам нового адепта, – сказал Майк, похлопав меня по плечу, словно показывая собравшимся товар. – Это заблудившийся бродяга, подобранный у Средополиса.
Лысый конзанец с пониманием кивнул, а мулат, нахмурившись, вышел вперёд.
– Нам не нужны бродяги и бездельники. Мы ценим вашу финансовую поддержку, Майк, но вы должны понимать, что не каждый…
– Грегор, не кипятись, – пробасил Радик. – Ведь нашей церкви требуются новые миссионеры в Восточной и Сиянь-градской субдиректориях. Скоро мы соберём команду и отправимся туда.
– Но вдруг он преступник! – продолжал мулат. – Мы уже один раз приютили преступников, и что из этого вышло?
Конзанец, стоявший рядом с негром, потащил его за локоть обратно ко входу.
– Настоятель уже в курсе, – сказал Майк вдогонку. – Долго Антон здесь не задержится.
Мы сходили до уборных и прошли в столовую, мрачную и пустую. Полный повар бросил нам в тарелки какой-то подгоревшей каши и дал стеклянные стаканы с травяным чаем. Сели за длинный общий стол, я жадно набросился на еду, попутно оглядываясь вокруг. Мои пленители ели размеренно и спокойно.
– Такое чувство, что здесь вообще нет цифровой техники.
– Ага, – оскалился Артур. – Максимум, что есть – электроплиты, холодильники и осветительные приборы. Всё остальное – от лукавого.
– И в таком состоянии нам придётся работать?
– Ничего, ты здесь пробудешь недолго, – успокоил меня Майк. – Это второй по величине монастырь культа, и далеко не все адепты входят в синдикат. Здесь много настоящих фанатиков. Все более мелкие подразделения давно входят в нашу юрисдикцию. Это удобно – религиозные учреждения вызывают меньше подозрений. Доедай, завтра пройдём некоторые формальности и ознакомишься со структурой. Твоя келья на втором этаже.
В коридоре меня встретил мулат. Хмурясь, бросил мне:
– Отдельная келья? Да ты тёмная лошадка, нищий.
– Я не нищий, – я остановился, злясь. – Ещё вчера у меня было всё. Я ни в чём не виноват, что судьба занесла меня сюда.
– У тебя много тайн. Ну, хочешь ты, или нет, но обряд посвящения ты обязан будешь пройти, как и все остальные, – процедил он сквозь зубы и удалился.
Я настолько сильно хотел спать, что даже не стал его расспрашивать, что он имел в виду. Чуть позже возникла мысль – а не попросить ли его помочь с побегом? Но разум возобладал. Вероятность, что от такой влиятельной организации получится сбежать, была небольшой. Зашёл в келью, приставил стул к двери – чтобы услышать, если кто-то зайдёт, и завалился на койку.
* * *
«…Ибо сказано было – плодитесь и размножайтесь, и твари, подобные земным будут на любой планете, в любом уголке солнечной системы, и созданы они будут вам на потеху и для пропитания;
И будут на других планетах иные твари разумные, одни – с пёсьими головами, другие с лисьими хвостами, третьи с исполинским ростом, третьи с лягушачьим языком;
И есть таких тварей, даже если не ядовиты они, не след, ибо разумны они, и плохо сие, подобно поеданию друг друга; и брать в жёны и мужья их не след, ибо подобно это скотоложству;
И не будет среди них равных вам, ибо человек – венец творения, а кои попытаются быть равными вам или выше вас – то от лукавого, и покарает человечье оружие тех тварей за насмешку над великим замыслом;
И станут те твари говорить на незнакомых языках, незнакомым способом, плодиться и размножаться, рожать потомство путём деления, вылупления из яиц или метания икры, и нет в том печали и злого умысла…»
(Из всё тех же апокрифических трактатов многочисленных сект Малого Средневековья).
* * *
Проснулся я под утро, часа в четыре, от того, что кто-то постучал в моё окно. Продрав глаза, я обнаружил на внешнем карнизе крупного самца степной мартышки. Увидев моё пробуждение, мартышка торопливо забегала взад-вперёд, протягивая тонкие ручонки к форточке. Видимо, приучены здесь получать угощения от всех подряд.
Вспомнилось, как в детстве, в сельском квартале у бабушки мы прикармливали их. Кусаются они не хуже кошек и мелких собак, что не мешало некоторым из знакомых содержать мартышек как домашних питомцев.
– Иди, нету у меня ничего, – пробормотал я, махнув рукой. Мартышка всё поняла и убежала.
Окна выходили на восток. В паре километров к югу виднелось море, от ограды монастыря вниз на побережье вела грунтовая дорога. Рассвет уже забрезжил на горизонте, выше висела жёлто-зелёный кружок планеты Дарзит, готовый скрыться от моих глаз в зените. Я мог ещё долго наблюдать за вращением небесных сфер, но вдруг заметил на прикроватной тумбочке стерео-очки визио-программатора.