Книга Василёк - читать онлайн бесплатно, автор Наталия Бегишева. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Василёк
Василёк
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Василёк

– Эй, закурить не найдется? – вдруг неожиданно раздалось позади.

Василек обернулся, увидев трех парней лет девятнадцати, вполне боевого вида с недовольно выпяченными челюстями на хмурых лицах.

– Шурка, это твой ухажер что ли?! Откуда он взялся?

– Я – Бегишев, живу в K. Не курю. Будьте любезны, представьтесь и вы, господа! – по-военному отчеканил с нескрываемой иронией Василек, он умел произвести впечатление.

– Чего? Ты еще и дерзить вздумал? – эти трое с недоумением переглянулись. – А ну, пошли поговорим!

Они медленно потянулись друг за другом, обходя клуб сбоку. Василек встал, расправил и размял плечи, уже предвидя сценарий развития событий и реально оценивая свои возможности. Сашенька не могла остановить его в решимости, оглядываясь, искала глазами подмогу. Недалеко, метрах в ста от клуба она увидела в свете фонаря две приближающиеся мужские фигуры, смутно напоминающие друзей старшего брата, которых знала в лицо, но не была знакома, и бросилась со всех ног к ним навстречу.

– Там друга моего избивают, пожалуйста, помогите! – выпалила она со страху. – Я – Саша Храмова, если вспомните, сестра Виктора.

Молодые мужчины без слов побежали за ней. Уже приближаясь, Сашенька услышала за углом приглушенные стоны. Василек лежал на асфальте без сознания с разбитым в кровь лицом, он был серьезно ранен. Присев на коленях рядом, судорожными движениями она достала платок, стараясь остановить кровь и не причинить ему боли. Два спасателя, запыхавшись, подоспели вовремя, мгновенно оценив опасность ситуации, один кинулся преследовать негодяев, второй побежал вызывать скорую помощь. Время считало свои минуты.

По счастливой случайности все сложилось благополучно. Машина скорой помощи в тот момент находилась в деревне, чтобы захватить фельдшера, который отправлялся на дежурство в районный поселок. Издалека увидев заветный ПАЗик, друг Виктора организовал экстренную доставку Василька в районную больницу станции T, где за его жизнь боролись реаниматологи. Молодой организм быстро шел на поправку и скоро о полученной травме напоминали лишь частые головные боли и «небольшое костное вдавление в области правого лобно-височного шва как следствие закрытой черепно-мозговой травмы, полученной в результате ушиба головы металлическим предметом во время уличной драки», согласно сухому медицинскому заключению.

Пройдет совсем немного времени, и тем же летом с четырнадцатилетним Васильком случится новое потрясение, во многом объясняющее его необычные способности.

Глава III.

1963 год. Знакомство с Иннокентием Львовичем.

Выиграв n-ную сумму денег, Василек не испытал волнительную радость по этому поводу, его опять потрясли и в большой степени взволновали случившиеся в финале игры видения и полная потеря контроля над собой. Увиденные образы милых девочек даже порадовали, тем более – он впервые имел возможность с ними говорить. Он не верил в предчувствия и непонятные мистические знаки, весьма прагматичный рациональный ум требовал логичного объяснения, которого он пока не находил. Раньше, когда служил в армии и мучился долгими приступами мигрени, подобные полеты, уносящие его в параллельную реальность, периодически случались с ним, но не рождали никаких вопросов. Он принимал их как следствие травмы головы и сопутствующую сторону болезни, из-за которой в дальнейшем был комиссован со службы, а с недавних пор – стал больше задумываться, философствовать и даже допускать мысли о таинстве исповеди в храме.

Как бы то ни было, сегодняшним вечером Василек запланировал банкет в ресторане, что в центре города S на Вольской. Он был там завсегдатаем и любимцем: у официанток в белых накрахмаленных фартуках – за щедрые чаевые и блестящие глаза, у музыкантов ансамбля, исполняющих вживую любой репертуар от джаза до шансона, – за совпадение музыкальных вкусов и щедрые чаевые, у постоянной публики – снова за щедрость в виде презентов «От нашего стола – вашему» и веселый нрав. Он всегда знал, чтобы водились деньги, их не нужно жалеть, легко с ними расставаться, не забывая про искреннюю помощь нуждающимся и близким людям, при этом строго планируя, откладывая и не позволяя себе долгов. Такова была простая финансовая философия Василька, к которой он пришел интуитивно сам и которая его в дальнейшем никогда не подведет.

Он возвращался после игры путаными тропами улиц, шел наугад, не глядя, чтобы выйти на набережную Волги, глубоко вдохнуть там свежий речной воздух, присесть в кафе и с удовольствием ощутить на губах вкус жигулевского пива и его пушистой белой пены. Задумавшись, Василек не заметил большой камень на пути, споткнулся, подвернул ногу в лодыжке и чуть не упал. Сохранить равновесие ему помог поравнявшийся рядом интеллигентного вида старичок с бородкой и дорогой тростью в руке.

– Аккуратнее, молодой человек! Вы же не хотите стать таким хромоногим, как я? – чуть картаво произнес он, подмигивая.

Василек сам любил пошутить, обладая прекрасным чувством юмора, и уважал это качество в других, считая признаком ума.

– Спасибо Вам, пока не хочется!

– Ну, что же, заходите тогда на огонек, приглашаю! – старичок гостеприимно распахнул дверь маленького магазинчика, которую Василек и не заметил в своих размышлениях.

– Не откажусь!

Неожиданно оказавшись гостем, он стал осматриваться вокруг и к собственному удивлению обнаружил, что как будто уже бывал здесь. По стечению обстоятельств это оказалась та самая антикварная лавка, в которую он случайно забрел когда-то, гуляя по

городу, и где впервые увидел фарфоровые китайские статуэтки.

– Милости просим! Иннокентий Львович Брковский, – представился хозяин.

– Очень приятно, Василий, – он немного смущался, чувствуя себя некомфортно в такой атмосфере.

Антиквариат, пронизанный вековой историей, бронза статуэток, полотна известных картин, вычурный изгиб и позолота ножек кресел, их жаккардовая обивка – все вызывало в нем неподдельный интерес, но он не чувствовал себя частью всего, окружающего в данный момент, у него не хватало ни знаний истории культуры, ни духовной тяги обладать предметами искусства и старины. Несмотря на это, Василек подошел к витрине с восточными фарфоровыми куклами – китайскими статуэтками. Глаз сразу остановился на одной из представленных – две сидящие в разных позах девочки, удивительным образом напомнившие тех, которых он видел сегодня в своем странном видении.

– Мне нравится эта! Можно посмотреть поближе?

– Вам, мой милый друг, можно все!

Иннокентий Львович аккуратно достал статуэтку, обмахнул ее легким велюром ткани, поднес на вытянутой руке к свету и, любуясь, молвил:

– Василий, вы выбрали редкий экземпляр, знаете эту легенду?

– Стыдно признаться, не слышал.

– Присядьте, я вам расскажу! – он усадил Василька на обтянутый бархатом винного цвета диван, который простой деревенский парень мог представлять разве что в качестве музейного экспоната.

Какая-то необъяснимая причина заставляла Иннокентия Львовича вдруг испытывать большую симпатию к этому молодому человеку. Он задумался, и, не найдя понятного объяснения, начал свой рассказ:

– С глубокой древности китайцы восхищались красотой и изяществом бабочек. Представления предков о бабочках связаны с наиболее значимыми для человека понятиями, такими как жизнь, душа, любовь, счастье. Бабочка в Китае – символ веры, надежды и любви. Вы же заметили на плече этой девочки бабочку?

Василек чуть не подпрыгнул на диване от волнения, увидев только сейчас эту важную деталь и не понимая, как мог не заметить этого раньше. Он выбрал статуэтку интуитивно, не видя бабочку, а прозвучавший вопрос можно было отнести и к самой статуэтке с нарисованной на плече бабочкой, и к девочке из его видения. От всех мыслей его бросило в жар, и он попросил воды. Иннокентий Львович вернулся с хрустальным фужером, наполненным до краев холодной водой, в который положил два листочка мяты для вкуса. Себе же он позволил ароматный армянский напиток цвета темного янтаря, прикрыв им дно пузатого коньячного бокала.

– Итак, согласно учению великого китайского мудреца-философа Чжуан-цзы, сон является воплощением мечты человека о счастливой жизни, мгновенной и яркой, словно блеск молнии. В ином философском сне сливаются границы между реальностью и фантазией.

Невозможно было передать словами чувства, которые испытывал Василек, слушая Иннокентия Львовича, – все, о чем говорил старичок сейчас, вызывало у него дрожь и волнение, и не могло быть случайным совпадением.

– Так вот, однажды Чжуан-цзы увидел сон, где он был бабочкой, весело порхающей без забот обо всем человеческом, но вдруг проснулся и понял, что это был всего лишь сон. Тогда он подумал: «Был ли я до этого человеком, которому снилась бабочка, либо я сейчас бабочка, которой снится сон, что она человек?» Этот философский казус на сегодня уже является классическим, Василек. Что вы думаете по этому поводу?

Он вздрогнул опять, кроме услышанной легенды, Иннокентий Львович, которому Василек представился полным именем, назвал его так, как называли только близкие люди. Откуда антиквар мог знать об этом, вопросов было больше, чем ответов.

– Я хочу купить у Вас эту статуэтку, можно? – только и смог произнести он.

Иннокентий Львович посмотрел на Василька долгим изучающим взглядом, словно хотел распаковать и увидеть, что кроется у того внутри, выдержал паузу в несколько минут, выпил большим глотком оставшийся в бокале коньяк и сказал изменившимся голосом:

– Нет, купить нельзя. Я вам ее подарю.

Василек был так тронут, искренне не веря в происходящее и не понимая, чем заслужил такое расположение своего нового знакомого, про которого час назад даже не знал. Он не мог предположить, сколько стоит эта вещица, и какова ее ценность для Иннокентия Львовича.

– Спасибо, Иннокентий Львович! Как я могу Вас отблагодарить?

– Ничего не нужно, мой друг, просто заходите иногда наведать и поговорить! – он упаковал статуэтку в бумагу и передал сверток Васильку.

Глава IV.

1957-60 годы. Выпускной вечер.

После той злополучной истории появляться Васильку в деревне Сашеньки было опасно. Команда местных недоброжелателей значительно разрослась по составу и была настроена воинственно из-за предпринятых мер против троих нападавших. Сашеньку спасало присутствие в ее жизни взрослых братьев и их друзей, в лице которых она нашла серьезную защиту и прикрытие. Василек быстро восстановился после нанесенных травм, шрам на лице прибавил ему мужественности, но стал страдать от сильных головных болей.

Они продолжали романтично встречаться и радоваться друг другу после школы, гуляя в ее окрестностях и посещая иногда поселок T. Василек набрасывал на плечи Сашеньки свой пиджак, защищая не только от погодных невзгод, с ним она растворялась в спокойствии и чувствовала себя счастливой. Жизнь шла своим размеренным ходом, плавно перелистывая очередную страницу на календаре учебного года. На школьном горизонте заключительным весенним флажком обозначился месяц май со своими выпускными экзаменами и торжествами. Василек заканчивал восьмой класс и на дальнейшие два года учебы переезжал в интернат на станцию Т, где ему и предстояло получить аттестат о среднем образовании, Сашенька шла по его стопам с разницей в один год.

Целый год они учились в разных местах, почти не видясь и скучая, писали друг другу длинные письма. Василек открыл в себе поэтический дар и, погружаясь в новые состояния, рождающие воображением пленительные образы своей музы, страдая и мечтая о встрече, писал наивные первые строки о любви:


«Мое ты милое созданье, как больно и обидно мне!

Всю жизнь свою и созерцанье я посвятил только тебе,

Как долго я бродил без дела, и много было у меня забот,

А счастье мир весь облетело и постучало у ворот!»2


Окончание 8-го класса Сашенька отметила хорошими оценками, примерным поведением и новой прической, решив подстричь длинные кудрявые волосы.

– Я подстригусь, – сообщила она о своем желании.

– Тогда я тебя поцелую! – со всей страстью ответил он.

Осенью она переехала в тот же интернат, и жизнь объединила их еще на один год учебы в виде завершающей школьной вехи Василька.

Полным ходом шла подготовка к выпускному балу – главному празднику года, организатором и идейным вдохновителем которого стал учитель истории Василий Андреевич Коновалов по прозвищу Пипин. Свое второе имя он получил в честь первого короля франков из династии Каролингов – Пипина Короткого, отца Карла Великого, жившего за семьсот лет от рождества Христова, и стойко перенесшего 27 лет безостановочных войн и предательств. Василий Андреевич был мастером своего дела – знающим историком и великолепным рассказчиком, а также красавцем-мужчиной, статным и высоким, поэтому дополнение «Короткий» всех очень веселило и иногда менялось в зависимости от настроения на «Длинный». Его очень любили дети, вспоминая спустя годы с большой теплотой и благодарностью. Василек потом часто рассказывал, как в один год выдалась очень снежная зима, и частный дом Пипина полностью покрыло трехметровым сугробом. Учитель не мог выбраться изнутри сам, и весь класс учеников, с нескрываемой жаждой знаний, бросился вызволять любимого педагога из снежного плена, чтобы успеть в остаток урока с открытыми ртами услышать новые мастерски рассказанные исторические факты. Это был учитель с большой буквы, каких встретишь нечасто, и которые навсегда оставляют след сначала в детских, а потом – и взрослых душах.

Роли в спектакле давно были распределены, шли ежедневные репетиции, и близился долгожданный час Х. Василек не особо жаловал подобные мероприятия, считая их слишком массово-самодеятельными, более предпочитая камерные выступления. Он любил быть в центре внимания, когда восторженные взгляды и аплодисменты предназначались только одной персоне, поэтому от участия в спектакле отказался, предложив читать собственные стихи. Василий Андреевич ответил согласием, одобряя все проявления творческой инициативы. Недолго думая, Василек решил примерить на себя образ страдающего от неразделенной любви поэта, являясь к тому же большим поклонником творчества Сергея Есенина, репетировал перед зеркалом и со сцены:


«Весь день льет дождь, зимы не чувствуешь сегодня,

И ты меня совсем не ждешь, а мне обидно и немного больно.

О, сколько знаем мы друг друга, ответь мне, милая подруга,

Зачем ты мной пренебрегаешь, зачем любовь ты отвергаешь,

Зачем не хочешь полюбить и чувства все мои убить.


Кто я в твоем воображеньи, я просто точка в предложеньи,

Я пешка в битве королей, а ты царица всех полей.

Во мне горит любви пожар, и мне теперь ничто не жаль.

Мое плохое положенье – сейчас я проиграл сраженье.

И сильно раненный иду, но я креплюсь, не упаду.


Сквозь бури, ветер и метели, я упаду к твоей постели,

Платочком слезы я утру и вновь воскресну, не умру.

Во мне ты душу разогрела, скажи, как это ты сумела.

Зачем покой мой забрала, любовью сердце обожгла.

Какой безумец я, дурак! О, разве это все не так?


Со мной ты просто пошутила, во что меня ты превратила:

Я словно тряпка волочусь, но ничего я не боюсь.

Где гордость юная моя? С тобой бы так не сделал я.

В такой ты роли хороша, но где же, где твоя душа?

Забыть весь этот маскарад я буду очень, очень рад.


Хотелось верить в сновиденья, о, Боже, где твое творенье,

Я часто вижу Вас во сне – и больно, и приятно мне,

А утром снова я мрачнею, а иногда от зла краснею,

Меня не хочешь ты понять, не хочешь нежно обнимать,

Не хочешь ты идти одной дорогой, бываешь нервной, очень строгой.


А иногда со мной лукавишь, как будто в прятки ты играешь,

Не радость это, – огорченье, к чему такое увлеченье,

Здесь все смешалось, потемнело, и полюбить ты не сумела.

Любовь в грязи ты растоптала, об этом ты давно мечтала.

С собой ты сердце забрала, а мне ничто ты не дала».3


Читал он с эмоцией, растягивая слова, театрально закидывая голову и жестикулируя рукой, явно подражая известному поэту из его фантазий. Для выпускного вечера Василек выбрал классический комплект, состоящий из белой рубашки и черных брюк. Это сочетание было в его понимании самым торжественным и беспроигрышным, и напоминало черно-белую клетку любимых с детства шахмат.

А его муза и шахматная королева, Сашенька, уже несколько недель, задействовав всю женскую половину своей семьи, состоящую из мамы и старших сестер, готовила королевский наряд – шелковистое платье, красивой линией открывающее ключицу и изгиб плеч, и ниспадающее крупными волнами пышной юбки.

Теплым субботним вечером старшеклассники, их родители и весь педагогический состав шумно собрались нарядной толпой в актовом зале интерната, на стенах которого ярко пестрели шуточные стенгазеты с многочисленными фотографиями выпускников и учителей разных лет школьной жизни, воздушные шары висели разноцветными кистями винограда, готовые взорваться в любой момент от переполняющих эмоций. Громко играла музыка, фоном слышался смех, шепот бурных обсуждений и скопившееся в воздухе волнение последних приготовлений.

С вступительным словом вышел директор школы, потом выступили классный руководитель и остальные учителя. Василий Андреевич жестом скомандовал начинать спектакль, внутренне волнуясь, но не подавая при этом вида. Все прошло гладко, и завершилось бурей оваций с огромными букетами цветов для любимого учителя, слезами и объятьями. Никому не верилось, что птенцы выросли и вот-вот выпорхнут из школьного гнезда и уже завтра их жизнь станет другой. Этот взрослый мир одновременно манил и пугал своей неизвестностью. Завершающим аккордом вечера были выступления доморощенных талантов, а потом танцы – популярные в то время вальс, чарльстон и твист.

Василек выступал в самом финале, после веселой кадрили подруг Вальки Гусевой и Томки Лазаревой, вокального соло близкого друга Валерки Дубова и шоу фокусников из младших классов. Он сильно волновался, представляя на суд зрителя стихи собственного сочинения и оголяя тонкие струны ранимой юношеской души, тщательно скрываемые под маской дерзкого хулигана. Он открывал свою влюбленность и очень боялся показаться слабым и уязвимым, это было первое серьезное выступление Василька перед публикой. Несмотря на все волнение, держался он уверенно, органично вжившись в роль порывистого поэта, выходить из которой ему вовсе не хотелось из-за многочисленных поклонниц, окруживших после выступления плотным кольцом. Людка Торчинова и еще несколько одноклассниц с нескрываемым восторгом и обожанием буквально разрывали его на части, пытаясь отхватить напоследок хоть толику драгоценного внимания. Он купался в свете софитов обрушившейся на него школьной славы, не замечая стоявшую и наблюдавшую неподалеку Сашеньку.

Ей ничего не оставалось, как скромно отойти в сторону и быть более милостивой с двумя поклонниками, давно добивавшимися ее расположения. Это были Генка Трибунский – местный высокий красавец и Витька Щербаков, пониже ростом, но тоже вполне симпатичный. Они наперебой расточали ей комплименты и заранее занимали очередь в предстоящих танцах. Генка метил на вальс, считая себя наиболее подходящим для этого кавалером и танцевальным партнером, а Витька выбрал динамичный и зажигательный твист – на том они и порешили.

Приглушенный свет зала создавал особую незабываемую атмосферу, мягко освещая контуры танцующих силуэтов. Новомодный проигрыватель крутил черные диски грампластинок, издавая прекрасные музыкальные переливы. Школьные пары, вальсируя, кружились в танце. Сашеньке хотелось остановить мгновенье, чтобы внимательно зафиксировать в памяти все детали, которые она будет потом много раз пересматривать, прокручивая дорогую сердцу киноленту воспоминаний. Василек в какой-то момент протрезвел от нахлынувшей внезапно популярности поэта и стал искать Сашеньку глазами. Увидев ее беззаботно танцующей сначала с Трибунским, а потом – с Щербаковым, и снова – с Трибунским, он потерял контроль над своими эмоциями, разгоряченно выскочил на улицу, нашел секретное место, где птенцы перед вылетом из гнезда распивали домашнее вино и портвейн, налил себе полный граненый стакан и залпом выпил. На клочке бумаги вывел своим витиеватым почерком только что пришедшие на ум строки:


«Зачем ты встречи избегаешь, зачем меня ты наказать желаешь,

Я что-то здесь не понимаю и жизнь за это проклинаю,

Я как во мраке, как во сне, о как противно, грустно мне,

Живу не днем – одним мгновеньем, а может быть твоим виденьем».4


Потом, подумав, зачеркнул и многозначительно написал следующее:


«Еще хочу я Вам сказать, что красотой меня пленили,

Хотел любимой Вас назвать, Вы этого не заслужили».5


Он передал эту записку через Юрку Северского и незаметно скрылся в густой темноте июньской ночи. Сашенька, получив послание, бросилась искать Василька, но ни в школе, ни во дворе его уже никто не видел. Она заплакала от обиды и чувства, что навсегда потеряла что-то важное в своей жизни. До окончания школы ей предстоял еще целый год и долгие одиннадцать лет до следующей встречи с Васильком.

Глава V.

1963 год. Игра с Арчи.

Череда карточных побед, снежным комом обрушившаяся на Василька, когда он приехал в город S, не затуманила ему мозг, и была скорее попыткой заявить о себе, получить оценку внешнего мира, таким своеобразным адреналинообразующим хобби. Ему нравились карты за возможность развития важных навыков: памяти, логического мышления, тактики и стратегии, а риск и стоявший на кону выигрыш придавали и многократно усиливали его азарт. Он учился управлять эмоциями, холодно рассчитывая возможные вероятности в процессе игры, тренируя при этом самообладание и непроницаемость. Василек обладал колоссальной фотографической памятью и интуицией, легко срывая маску блефа с лица соперника. Чаще всего он играл в очко, покер и преферанс.

В тот вечер он сел за один стол с известным самарским авторитетом того времени, карточным королем, – армянином по имени Арчи, приехавшим погостить к родственникам в соседний город на Волге и до которого дошли слухи о молодом парне, не знающем поражений и поднимающем крупные суммы за раз. Арчи был своим в разных общественных кругах: от криминальных околотюремных до артистических – везде имел связи и контакты, а про поддержку и помощь дружной армянской диаспоре и взаимную любовь с ее стороны, – и говорить не приходилось. Одним словом, очень уважаемый человек. Играл он блестяще.

Они поздоровались за руку, почувствовав влажность ладоней, по-настоящему выдававшую силу волнения друг друга, пересеклись резкими взглядами двух пар карих глаз и синхронно сели за стол играть в очко. В повисшей тишине каждый слышал лишь стук собственного сердца, отбивающий эхо в ушах.

Жребий выбрал Арчи банкиром. Он, тщательно перетасовав и сняв карты, объявил уверенным голосом сумму банка в сто рублей, раздал по карте и Василек сделал ставку. Первой ему пришла восьмерка. Арчи посмотрел свою – туз. Он сдал по второй. У Василька – десятка. Арчи не сводил глаз с колоды, словно загадывая нужную карту, перевернул, тоже десять. Он набрал особую комбинацию – натуральное очко, 21 из двух карт – туза и десятки. Довольно выдохнув, выпрямил спину и расслабленно откинул голову назад. Василек напрягся, взмок, проигрывать он не привык. Повышая ставки, сыграли еще и еще. Напряжение нарастало с каждой раздачей карт, они собрали банк до «стука» – суммы, втрое превышающей первоначальную ставку банкира, – триста рублей. Неотвратимо близился финал. Горячий армянин нервозно покашливал. Пошел последний круг. Первой у Василька зашла семерка, потом еще одна, он ждал третью, но пришла дама, в сумме 17 очков. Следующая карта была рискованной в этой ситуации. Ему нужен был валет или король, либо остановиться. Он прищурил глаза, как всегда в ответственные моменты, работая с памятью, пухлые губы превратил прикусом в нить и стал мысленно перебирать все карты, вышедшие из игры. Это растянулось, как ему казалось, в вечность, но заняло не более минуты времени, в висках стучало. И тут Василька осенило: «Король спасет даму!», он вспомнил вдруг девочек из своего видения и странную фразу, сказанную одной из них. Да, теперь он был уверен, следующим будет король, и попросил еще карту. Арчи сдал. Это был король, Василек сорвал банк.

Не передать словами, что происходило у него в душе. Он возвращался домой, покачиваясь, словно пьяный, смеялся и вытирал краем ладони влажные глаза, благодарил девочек за подсказку и понимал неслучайность происходящего.

«Это был не просто Его величество случай», – все больше убеждался он.

Глава VI.

1960-62 годы. Друзья. Армия.

После окончания школы сбылась Василькова мечта, и с наступлением сентября он приехал в S. Сделать это было непросто: уезжать из колхозов – в то время было запрещено, паспорта хранились в сельсовете. Ему и сестре Гальке повезло: они были детьми военнослужащего и уважаемого героя войны – им разрешили. Василек устроился на 105-й завод учеником наладчика станков и получил комнату в общежитии, в которой жил с Мишкой Плюшем, по паспорту – Сидоровым.