2020: путь в никуда

В голове завертелась куча вопросов, и Павшук уже сомневался в собственном атеизме. Что есть вера? Из-за неё люди испокон веков страдают. Одни сами шли на крест, других сжигали. Одни совершали подвиги, других толпами загоняли в реку креститься. Одни ради религии убивают даже родных, другие используют её для продажи.

Журналист вспомнил сообщения о продаже перстня Жанны Д`Арк, когда организатор аукциона на полном серьёзе заявил: «Мы горды тем, что нам предоставлено право выставить на торги эту христианскую святыню». О, как! Более дикого признания нет! Осознают ли люди, что творят? Потому стóила ли красивая, всё оправдывающая, но слишком ценная овчинка напрасной выделки? Возможно, человек сам себе морочит голову, не там ища? И до правды так же далеко, как тысячи лет назад! Возможно этот гуру прав, говоря, что раньше религия несла лишь смерть, тогда как должна нести радость жизни?

Сам не ожидая от себя, Владимир брякнул:

– Он безумен. И… Ему ведома правда. Не зря же юродивых даже цари не трогали! Хотя, в наше-то время… Как раз в дом для умалишённых отправят, и доказывай там, что ты здоровее – точнее разумнее – тех безумцев, которые правят людьми. В общем, ерунда полная.

Журналист поднялся с кресла, потянулся. Мозг уже полностью отказывался «переваривать» информацию. Едва раздевшись, Владимир с наслаждением растянулся на кровати. Однако всё ещё по инерции рассуждал в дрёме: «Надо бы придумать заголовок позаковырестей. Скажем такой: «Дауншифтеры в поисках квази-религии»… Да нет… Хотя… Лучше так....Э-эх…».

Глава ХII. ВРАГ ГОСУДАРСТВА

В среде апокалиптиков была своя «паршивая овца», которую, тем не менее, Шацкий старался терпеть. Это был редактор газеты «Всё для всех» Епифан Есипов, рослый, обрюзгший тип с неровным чубчиком. Он представлял ту самую «жёлтую прессу», которую публика не любит, но охотно поглощает. Любопытно, что издание в самом деле имело желтушный оттенок, отдававший некоей дешевизной. Газетка считалась коммерческой, хотя с трудом верилось, что она может самоокупаться.

Есипов заглядывал иногда на «форумы» Общества, выдавая себя за его сторонника. Однако при случае был не против язвительно уколоть Александра Николаевича. Впрочем, иногда журналист даже излагал серьёзные контраргументы.

– Хорошо, – сказал Епифан как-то раз, – вы исходите из теории, будто государство – какой-то монстр. Мол, по большому счёту, оно не нужнó, и ссылаетесь на авторитет Олсона и Макгира, доказывающих отчего-то на примере Китая, что нынешняя власть – институт узаконенных бандитов-завоевателей, а побеждённым просто некуда от них деваться, – оппонент не удержался от презрительной улыбки. – Даже соглашусь, что государство с мафией – о, ужас! – родные братья. И первое старается избавиться от второго, как от конкурента. Но как-никак лучше терпеть узаконенный грабёж в виде налогов, чем от незваных налётчиков! И как быть с французскими просвещенцами, определивших: государство – результат общественного договора, который уравновешивает систему. Не отрицаете же вы, что власть по определению защищает права всех граждан, делает их жизнь безопасной. Вы можете представить, как вообще прожить без этих постулатов?

Александр Николаевич сидел перед ним через стол, склонив голову. Видно, он собирался с мыслями. Затем встал, зашагал по гостиной туда-сюда.

– Государство – фикция, хотя и всемогущая – существует с незапамятных времён, – начал он. – Однако, не странный ли парадокс: породившее его общество попало почти сразу в его слуги? Проблема даже не в институтах власти, а в людях, его создавших – что-то с ними не так! История подтверждает: были сообщества, которые обходились без насилия и лжи. Они существовали, пока до них не добралось индустриальное общество. Сейчас государство в лице кучки чиновников не допускает других в избранный круг. Масса паразитов в нём относительно общества невелика, и они лишь меняются время от времени местами. Демагогия о социальных лифтах – болтовня, дабы успокоить общественное мнение. Социологи давно открыли: у индивидов снизу практически нет возможности перейти в высшие слои общества, исключения лишь подтверждают правило. Наивные сказочки о Золушке, втёршейся в окружение принца, или Емеле, ставшем зятем царю, втюхивают народу, дабы заставить поверить в то, чего почти не бывает на белом свете. На мой взгляд, вопрос бессмысленно обсуждать, пока не воплотишь это на практике.

***

Толстый Есипов обычно продолжал гнуть своё:

– Разве политики ничего не делают во благо избирателей? Им приходится выполнять обещания, чтобы оставаться на плаву.

– Люди занимаются самообманом, заявляя, будто попадая наверх, останутся честными, – отмахнулся Шацкий. – Страшнейшая ложь, которую используют для самооправдания! Кого не поставь на место проворовавшегося чиновника или депутата – из десяти один окажется действительно честным. Остальные, рано или поздно, найдут способ позолотить собственную ручку. Всё выродилось в заурядную клептократию. Ни одно восстание бедных или революция не приводили к равенству всех. Вновь образовывалась элита, третировавшая прочих. Все поголовно считают жадность тяжким грехом, но присвоение чужого неискоренимо в нынешней человеческой породе. А при демократии механизм таков: власть отдаёт обещанные крохи низам, как обещает на выборах, жирные куски прибирает себе!.. Не верю, что человечество исправимо в тех условиях, в которых существует сейчас. Нужно начать с чистого листа, создав коммуну, где будет править лишь справедливость. Нужно самоуправление общества.

– Как бы народные избранники – обычные паразиты, пролезшие во власть с помошью политтехнологий, – продолжил лидер Общества будущего возрождения. – Они ничем не отличаются от трутней в ульях. А трутни только пожирают мёд, производимый труженицами-пчёлами! И, по большому счёту в современной цивилизации большинство – ничего толком не производящие паразиты. Истинные труженики лишь крестьяне-фермеры, да ещё строители. Поэтому трутни достойны одного – полной ликвидации…

«Если сказать, что Александр Николаевич не любит государство, то это слишком мягко выражено, – подумал Павшук. – Ненавидит отчаянно, как большевик в семнадцатом году. Вспыхни революция, толстопузым от него не поздоровится!».

Тем временем Шацкий продолжал клясть всех подряд. Он не стеснялся в инвективах насчёт «слуг народа»:

– А порочный круг отчего? Общество могло бы что-либо изменить, коли поняло элементарную вещь: власть в состоянии управлять людьми лишь до тех пор, пока сами люди этого хотят. Именно мнение общества, его моральные ценности должны оказывать влияние на власть предержащих. Однако пока продолжаются традиции Руси, когда цинично говаривали: «Он поставлен на кормление». Даже в Китае не избавятся от взяток расстрелами. Впрочем, всё это – верх лицемерия, ибо наказывают мелкую сошку, дабы народ верил, что справедливость, якобы, есть. Полагаю, государство исчерпало себя, как форма управления, ибо оно порочно по сути. Когда же говорим о безопасности граждан, то признаемся честно, чувствует ли каждый себя в безопасности, где даже полиция, судьи и прокуроры совершают тяжкие преступления? Власть создала пропагандистскую систему, которой позавидовал был Геббельс! Она взрастила охрану своей шайки воров. А мораль шакалов с дубинками проста, как три копейки: чёрное – это белое, и наоборот. Это отродье готово убить своих родных за похлёбку! Причём, за наши же налоги. Сам же президент по наглости превзошёл даже короля-солнца, заявляя: «Я и есть Конституция страны!».

– Кажется, – вступил в беседу Фирудин, – Есипов кое в чём прав – власти всё же думают о людях…

– Слава Богу, – оживился Есипов, – хотя бы один оказался здравомыслящий!

– Пагади, дарагой, я не закончил, – перебил Фирудин. – Власть думает о народе… Когда ей нужны деньги. Иначе на что жить всей своре, ковид их возьми?!

Участники дискуссии засмеялись.

Фирудин, погладив бороду, с расстановкой сказал:

– Оно, канэшно, здесь доля шутки. А в основном – чистая правда! Вечно думаешь, как отбиться от надзирающего ока любимого государства. Это же узаконенный рэкет! Заверяют, что облегчат условия деятельности предпринимателей, а в жизни? Когда меня мордуют налоговики, пожарные, технадзоры и прочие дармоеды, то закатывают глаза и поднимают палец кверху: «Дана инструкция драть три шкуры».

Многие согласно закивали головой. И Фирудин закончил:

– Древние греки тысячи лет назад сделали вывод, что справедливость должна быть неотъемлемым атрибутом общества. Лишь она определяет уровень его благосостояния. Аристотель с сожалением констатировал: социальные конфликты разгораются по простейшей причине: всякая власть думает, в первую очередь, о личном благе, тогда как народ в любые времена с этим не смирится.

– Шацкий продолжил мысль Фирудина:

– Ждать милости от государства нет смысла, ибо оно подсовывает нам химеру патриотизма, чтобы удержаться на плаву. Всё это заканчивается войнами, где жертвами на алтаре оказываются не только простые люди, но и сами правители.

***

Слушатели озадаченно скривились, покачивая головой. А Шацкий продолжал возбуждённо ходить туда-сюда. Присутствующие напряжённо слушали, что он скажет дальше. Некоторые даже отставили чашки с зелёным чаем, слушая любимого гуру.

– Мы уже все, как мухи, влипли в мировую «сеть», откуда о нас получают сведения. Экс-шпион Сноуден раскрыл секрет Полишинеля пустыми откровениями о сборе досье спецслужбами на любого гражданина. К нам лезут уже не в личную кровать, а вглубь мозгов! Любой попытавшийся поставить железные догмы под сомнения, скоро станет изгоем. Хотя я слишком хорошего мнения об умственных способностях «сапиенса» – изгоев из-за оцифровки личности не останется, в принципе! Мы для горстки толстосумов – полезные идиоты. Помните? Если эллины называли идиотами одиночек, не участвующих в жизни общества, то сейчас парадокс в том, что разобщенных идиотов намного больше, чем нормальных людей! И наша судьба уже незаметно программируется от рождения до смерти. То есть человечество само себя загнало в тупик.

– Не знаю, кто там нами управляет – государство, масоны, мировое правительство или сам Господь, – вздохнул Виталий, – но хочется всё послать куда подальше и уйти в «прекрасное далёко». В бешеной гонке мы даже не понимаем, для чего живём! И в редкую минуту осознаешь, что тратишь драгоценные часы на ерунду. Так как можно говорить о поиске смысла жизни?

***

– Во-во! – поддержал его Шацкий. Он заговорил быстро и хорошо поставленным голосом: – Мы заложники дрянной ситуации, где управляют людьми без их ведома. Верхушка ведёт нас целенаправленно к целям, которые выгодны ей, хотим мы того или нет. Кое-кто сакрализирует власть для того, чтобы никто и не помыслил, что без неё можно обойтись. Эти «кое-кто» создали весьма эффективную лавочку по выкачиванию жизненных благ для себя, любимых. Уже скоро ты станешь бездушной единичкой, не смеющей выражать эмоции, искренних желаний и чувств, ты будешь лишь обязан подчиняться приказам. В противном случае, превратишься в ноль, – закончил мрачную проповедь Шацкий.

Ошеломлённые предсказанной неизбежностью, апокалиптики молчали. Красочно описанная картина впечатлила их намертво. Каждый вдруг осознал, что в грядущем стерильно-просчитанном мире он (или его дети!) станет лишь винтиком неумолимо-гигантского механизма, не имея права даже сломаться, пока… Не заменят на запасной винтик.

– Ты брат, слишком загнул, – не выдержал Фирудин. – Люди всё равно что-нибудь придумают, как вывернуться. Кто захочет быть роботом-рабом!

– Ага, – хохотнул Есипов. – Получится, как в анекдоте: когда народ решил сменить правительство, оно сменило народ.

– Почему ты, Фирудин, решил, – не замечая остряка, возразил Шацкий, – что мы – Общество будущего возрождения – не можем стать таким образцом? Почему бы не поискать выход из, казалось бы, патовой ситуации?

– Да ладно, – примиряюще развёл ладони Фирудин. – Меня тоже озадачивает, почему я должен платить налоги за то, что сам заработал – за квартиру, машину. Почему должен платить налоги за землю, которая дана Богом безвозмездно? Почему мы платим олигархам за газ и нефть, хотя это – народная собственность? А правительство по этому поводу таинственно молчит. Но пора честь знать – уже поздно, и мы весь чай выпили у гостеприимного хозяина.

Участники беседы засмеялись и стали собираться. Тут Шацкий спросил:

– Почему нет Влада? Его телефон не отвечает. И Алисы тоже нет.

– День назад я звонил ему, он тоже не ответил, – откликнулся Иван. – Возможно, отсыпался после работы в ЧОПе. У Алисы, слышал, мать приболела.

Глава ХIII. ВПЕРЕДИ – EXITUS LETALIS?

На следующий вечер Павшук сидел дома за столом, расшифровывая диктофонные записи бесед в Обществе. Через два часа занудной расшифровки журналист сделал передышку, отключив компьютер Минут пятнадцать размышлял в кресле за чашкой кофе о диспутах апокалиптиков.

Было около одиннадцати часов ночи. И он включил радиоприёмник, чтобы послышать новости и прогноз погоды. Радио зачревовещало девичьим голосом:

– Несмотря на середину ноября, погода опять бьёт многолетние рекорды по температуре. Сегодня впервые за 200 лет в Москве отметка на термометре достигла + 43 градуса по Цельсию. Впору говорить о супероранжевом уровне опасности! В Подмосковье вновь горят торфяники, и бригады МЧС не справляются с возгораниями, так как площади пожаров слишком велики. Даже дополнительные отряды добровольцев не в состоянии помочь. Не менее опасная ситуация сложилась на Дальнем Востоке, в Сибири и Нижнем Поволжье, где огнём охвачены площади в сотни тысяч гектаров лесных угодий! Там также объявлен высший – оранжевый – уровень опасности. В средней полосе России всё чаще появляются смерчи, которые наносят серьёзные удары по городам. Вчера в Костроме погибло три человека. Причём один из них погиб, когда смерч поднял его с машиной на несколько метров над землёй и после бросил вниз! Несколько человек пострадало от ураганов при падении бигбордов и стволов, казалось бы, крепких деревьев. Разрушены различные объекты социального назначения и жилые дома.

– Впрочем, – закончила дикторша с наигранной весёлостью, – есть приятные новости: на севере России по-прежнему все зеленеет. Деревья, судя по всему, не намереваются отходить к зимнему сну, в лесах можно собирать грибы. Так что прогнозы учёных о том, что в Карелии скоро будут расти мандарины, недалеки от истины.  Мы скоро их будем рвать прямо к новогоднему столу.

Почти не останавливаясь, девушка добавила:

– Не забывайте, что Роспотребдозор по-прежнему рекомендует носить, маски, хотя пока, к сожалению, это не останавливает эпидемию в стране. На том до новых встреч!

– Пожалуй, – вполголоса произнёс корреспондент, – в убеждениях апокалиптиков имеется доля истины.

Он с долей восхищения подумал о неистовости Шацкого, его одержимости идеями, которые мало осуществимы. Владимиру, скептику по натуре, давно уже не во что не верящему, впервые показалось… «Этот буйный малый, действительно, может повести за собой. И увести куда-нибудь далеко-далеко». Вслух с досадой процедил:

– По-моему, природа сошла с ума, и человечество вместе с ней.

За окном, вопреки позднему декабрю, барабанил тёплый дождь и выл отвратительный ветер. То ли в шутку, то ли всерьёз Павшук пробормотал: – Схожу-ка я опять к ним в гости. Может быть, вправду придётся с ними где-то спасаться на краю земли – от всех проблем, кризисов, ковида и прочего.

***

…Звёздное небо медленно вращалось вкруг незримой оси в глубинах Вселенной. Затем хвостатые светила стали крутиться с ускорением, больше и больше. После с пронзительным воплем они устремились в едва различимую точку, которая напоминала жуткий зрак, устремлённый в самую душу смотрящего. И внезапно энергия звёзд с грохотом взорвала точку, отозвавшись нестерпимым жжением в его груди.

Владислав очнулся в поту: «Уж не заболел ли я ковидом? Но когда и от кого заразился? Неужели от напарника на свалке, с которым работал в последнюю смену, – он подозрительно покашливал. И помалкивал, гавнюк!.. Это совсем не похоже на простуду». Боль внутри разгоралась всё сильнее, в горле пересохло, но кашля не было.

Парень попытался лечь на правый бок и застонал – это было невозможно: боль перекатилась туда же, резанув острым ножом! Влад откинулся на спину и вытер ладонью пот со лба.

В нём нарастал страх вместе с жаром от осознания неотвратимого. Когда заболевает некто посторонний – пусть какая-то знаменитость или даже родственник – мы воспринимаем сей факт с эгоистичным отчуждением: «Такова судьба! Дай Бог, чтобы выжил». Но едва это касается нас, мы иного мнения. Мозг – вместилище нашего «Я» – охватывает всёраздирающая паника: «Не хочу исчезать из этой прекрасной жизни! Не хочу превращаться в тлен, в ничто». Это же высшая несправедливость, что ничего не изменится с нашим уходом! С горечью Влад понимал: «Только именно мне нужен этот мир, я ему почти безразличен».

Его сознание, точно утлый плот, едва держалось на поверхности нави, и уже не хватало мочи сопротивляться. Бессмыслие, бессилие, ломота в мышцах держали парня в крепких лапах.

«Нет-нет, – пытался превозмочь сам себя Влад.  Он ещё надеялся, что это обычная простуда, хотя что-то подсказывало: эта та самая напасть, которая уже охватила весь мир, и вот теперь коснулась и его чёрным крылом. Поэтому старался подбодрить себя: – Это не должно случиться… Шацкий говорил, что такие мысли – первые признаки разложения: сначала улетучивается душа, после – подвластное ей тело. Но я выживу, выживу, молясь Ему…» О, если бы знать, кто победит: подлая гадость внутри организма или ментальная сила, что выше материи?

Для начала нужно было дать хотя бы небольшой передых организму. Парень усилием воли заставил руки поднимать с постели собственное тело. Подойдя к шкафчику, нашёл жаропонижающее средство, побрёл на кухню. Выпил таблетку. Затем осушил второй стакан.

Теперь Влад заставил собственные ноги двинуться уже обратно к кровати. Доковылял и рухнул, теряя сознание.

***

Он иногда приходил в себя, затем вновь проваливался в забытьё. Температура скакала. То бросала в жар, то знобило. Часы летели незаметно, и трудно было понять, сколько же он страдал. Понимал лишь одно: не поможет никто, кроме самого себя.

В какой-то момент возникла Алиса. Она что есть мочи лупила его по щекам и кричала:

– Очнись! Очнись! Ты – живой.

Всё опять исчезло в бреду. И Влад неимоверным усилием заставлял «внутреннюю энергию» бороться с невыносимой пыткой. Лёгкие нестерпимо пылали. Хотелось разорвать грудь, чтобы стало прохладнее.

Сквозь туман ему чудилось, что в уголке ночного окна чуть светила голубая звезда. И будто бы от неё ме-е-дленно неслись слова какой-то мистической песни: «Chez moi, Chez moi, chez moi voyageur…»11. Потом она неожиданно распадалась с переливами мобильника на искры-секунды, вонзалась в лицо и тело, причиняя мучения. Что-то чёрное, тягучее обволакивало ноги, пытаясь утянуть в трясину. «Почему раскалённые искры падают вверх – туда, где я? – недоумевал Влад. – Или это – низ? Где же звезда? К ней надо лететь!..»

Борьба с недугом длилась бесконечно.

Глава ХIV. И ПОМЕРК СВЕТ…

Владислав проснулся среди декабрьской ночи от пронизывающей боли, сдавившей виски. Ещё не открыв глаза, он раздражённо матюкнулся: «Что за чертовщина? У меня никогда так не болела голова! Так я выздоровел или нет?».

Включил свет и глянул на часы – они показывали начало пятого. «А-а, – зевнул он. – Неспроста проснулся – тот самый, роково̀й час. Не зря же кошмар какой-то привиделся».

Правда, сейчас парень чувствовал, вроде бы, получше. Хотя не особо верилось, что удалось одолеть коронавирус. Конечно, он слышал о редчайших случаях выздоровления после долгой и жуткой борьбы, когда организму удавалось невероятным образом свершить чудо. Но голова-то побаливает! И завтра надо обязательно посетить поликлинику: «Чтобы там не вякали антиваксеры, всё же побеспокоимся о личном здоровье. Бережёного Бог бережёт».

Влад вспомнил, как товарищи бравировали: «Коронавирус – тот же грипп! Нас, молодых, не проймёт! Сколько тусуемся по «торгушкам» и киношкам, и хоть бы хны! Пусть стариканы прививаются, а нам не нужно». От их беспечного куража засомневаешься – так ли страшна жуть, с которой впрямую не сталкиваешься? Правда, и не было особого желания присоединиться к парочке коллег, уже беседовавших с предками на небесах. Ведь третья волна мутировавшего вируса уже не щадили молодёжь.

***

Кроме головной боли, ощущалась дичайшая слабость. Владу было противно от мысли, что он не в состоянии владеть собственным телом. Да что с того! Скоро он обязательно почувствует себя сильным и ловким, как и прежде.

Владислав, включив ночник, посмотрел на часы: они показывали половину первого ночи. Всё было тихо. Он увидел на столе записку от Алисы: «Извини, я сегодня должна отлучиться. Съезжу домой и по своим делам. Буду завтра».

Он покрутил шеей, потёр затылок, в котором возникла неприятная тяжесть. И в комнате нарастало почти ощутимое кожей напряжение. Вдруг стало чудится, что воздух еле слышно зазвенел. Парень в первый момент даже подумал, что звон раздаётся у него в ушах.

Но нет, то был явно внешний звук, который разливался повсюду. «Что за чертовщина? – повторно подумал Влад. – Впечатление, будто сейчас всё вокруг взорвётся от наэлектризовавшегося воздуха. И сердце неприятно сдавливает…».

Он попытался «выдохнуть боль» как учил Шацкий. Увы, восточная методика не помогла. Против погоды вряд ли попрёшь – мать-природа сильнее! Придётся опять искать таблетку. Дожился!

Внезапно ожил мобильный телефон: экран вспыхнул голубоватым светом, словно его подсоединили к зарядке. Аппарат завибрировал, пополз к краю прикроватной тумбочки. Владислав едва успел схватить мобильник, прежде чем тот спрыгнул с края столешницы. Глянул на экран и изумился: там ползли ряд за рядом строчки с безумными письменами: вперемешку русские и латинские буквы, цифры, символы… Сенсорный Samsung по-прежнему вибрировал, норовя выскользнуть из пальцев владельца, более того – он подозрительно нагрелся. За окном в ночи Владислав заметил цветные всполохи, принятые им поначалу за неоновую рекламу. «Она не может так бликовать, – осадил он сам себя. – Так что же происходит?»

Парень встал с кровати, бросив мобильник на одеяло, подошёл к окну и поразился фантастической картине. Его дом-сталинка в центральном районе Волженска выходил окнами на две стороны – на Волгу и в припорошённый снегом двор. Он увидел над крышами многоэтажек переливающиеся в полной тиши складки полярного сияния. На электрических проводах, на ветвях деревьев, на телеантеннах вспыхивали малиновыми и зеленоватыми цветами странные слегка искрящиеся шарообразные огни. «Шаровые молнии? – мелькнуло в мыслях Влада. – Но откуда? Почему их так много? Или…». Его вдруг пронзило: «Не огни ли святого Эльма! Я, случайно, не сплю?».

Парень рванул на противоположную сторону квартиры и, несмотря на холод, открыл дверь на балкон. Выйдя, парень задрал голову и поразился ещё больше: в том месте, где располагалась на Волге гидроэлектростанция, вскинулась гигантская оранжево-белая дуга сияния. Она, озаряла полнебосвода, уходя далеко-далеко на запад, во тьму.

Мерцающие шары начали вспыхивать и на антеннах автомашин. Сразу же тишину нарушила какофония сигнализаций. Вопреки позднему часу, за стенкой и во дворе послышались возбуждённые голоса. Владислав понял, что то же самое видят и ощущают десятки людей. Шум нарастал: вопили автомобили, хлопали двери в подъездах, испуганно кричали жильцы.

Внезапно сердце Владислава сдавило так, что он даже облокотился на подоконник. За спиной послышался громкий хлопок. Парень обернулся и увидел разлетевшийся на осколки мобильник! От искр вспыхнуло одеяло. Он бросился тушить постель.

Прежде чем кинуться к кровати, Владислав успел заметить краем глаза в окне, как громко взорвался один из малиновых шаров на джипе, стоящем во дворе. Машина вспыхнула, как факел! Следом стали воспламеняться другие машины. Электропровода на столбах заискрили от замыкания, а лампы на них стали тоже взрываться, осыпаясь мерцающими облачками.

«Не может быть! – не верил Влад в происходящее. – Что происходит?!».

Наконец, ему удалось потушить постель. В ту же минуту на улице раздался уже громоподобный взрыв. Большой двор озарился всполохами алого зарева. Владислав вновь метнулся к окну, и его взяла оторопь от представшего зрелища.

Будто огромный молот разделил надвое многоэтажку напротив, проломив все стены и перегородки от крыши книзу. На земле лежала груда развалин – это всё, что осталось от среднего подъезда. Пролом заволокло чёрным дымом, сквозь который высовывались змеиные языки пламени. Соседние квартиры жилого дома тоже начали пылать, и огонь быстро распространялся повсюду. Видимо, где-то от случайной искры взорвался газ. Со всех сторон понеслись панические крики мечущихся людей. Мгновенно дома погрузились во мглу, освещаемую лишь оранжево-красными всполохами. Где-то неподалёку ещё грохнуло, и вскоре послышались завывания машин пожарных.