– Подождёт, не развалится, – ответил я, стягивая с неё белорусское платье.
– Он хочет сказать что-то важное, – сказала Мэрисса, помогая мне вылезти из удушающих брюк.
– Нет ничего важнее нас с тобой сейчас.
– Это о той книге, которую ты ищешь… «Сказание Семилуний» или как-то так.
– «Летопись Закрытых Семилуний»?
– Да, точно.
На секунду я перестал ласкать её тело и замер. Потом мотнул головой:
– К Хенам все книги.
…
Если бы кто-то наблюдал за нами со стороны (а слуги в крепости нередко это делали), то решил бы, что мы торопились поскорее закончить, чтобы не заставлять ждать воеводу Назждву.
Но страсть – это всегда скорость. После того риска для жизни, который мы испытали в лесу возле базы, любовь горела ярче и быстрее.
…
Мэрисса переодевалась в другое платье и ворчала:
– Не мог аккуратнее что ли? Изорвал всё… А платье стоило как сто твоих фотоаппаратов.
Но голос её звучал довольно. Я тоже был доволен собой. Любовь – лучший способ отогнать мысли о вчерашнем дне.
Сколько людей погибло от Яростного Гиганта? Тысяча? Две тысячи? Конечно, воевода Назждва сейчас расскажет мне, у него есть информация о потерях противника.
Но сколько себя не накручивал, особой жалости к погибшим халидейцам я не испытывал.
«Неужто я превращаюсь в монстра? То есть в Державного патриота?» – подумал я.
Ожидая Мэриссу, выглянул в окно. Мой взгляд приковала группа людей в десять-пятнадцать человек. Среди них были и слуги, и отставные военные, и даже интеллигентный на вид молодой человек в городской одежде и круглых очках. Все они стояли на коленях, не обращая внимания на грязь, которая, тоже традиционно, покрывала внутренний двор крепости, и, медленно постукивая себя кулаками в грудь, что-то бормотали.
– Это ещё кто такие? – спросил я Мэриссу.
– Твои адепты, – ответила она, яростно начищая ногти замшевой тряпочкой. – Весть о том, что Матвей Сорокин – это новое воплощение Енели Истинного, распространилась среди безграмотного народа.
– А среди грамотного?
– Грамотные знают, что Енеля создал все миры и саму магию.
Молодой человек, который выглядел вполне грамотным, первым заметил меня в окне. С новыми силами ударив себя в грудь, завопил:
– Вот он! О, как светел лик его!
– Матвей, Матвей! – зарыдали фанатики. – Благослови нас.
– Истинно, истинно! – завопил молодой человек, катаясь в грязи.
Вот тут я истинно застеснялся. Никогда не думал, что стану предметом культа.
Испуганно убравшись из окна, я захлопнул ставни.
В дверь постучал слуга и, получив позволение войти, объявил:
– Господин главный воевода спрашивает, всё ли с вами в порядке и скоро ли вас ждать?
– Уже идём, – ответила Мэрисса.
6. Безродный перебежчик и принцесса
1
Воевода Назждва – широкоплечий пожилой мужчина с огромными, словно надутыми насосом, ручищами. Возраст и страсть к еде накачали его живот тоже – шириной он сравнялся с плечами. Поэтому фигура воеводы была идеальным квадратом, а не треугольником, как в молодости.
Сложив руки на животе простецкого военного кителя, он смотрел в окно на адептов веры в меня, неодобрительно шевеля толстыми усами.
Кроме него в гостиной находилось несколько военных чиновников и красивая, богато одетая девушка, окружённая свитой из других девушек. Судя по тиаре в светлых волосах – принцесса правящей династии.
Днистро и ещё несколько бойцов Дружины держались в углу комнаты, отдельно от остальных.
В открытой двери передней залы виднелись другие гости, явно желавшие беседы с Мэриссой, хозяйкой крепости.
Когда я и Мэрисса вышли из внутренних покоев в гостиную, воевода направился к нам навстречу, раскинув огромные руки:
– Вот они, мои победители!
Когда-то Мэрисса обучала меня придворному этикету, муштровала, как правильно кланяться, как отвечать на приветствие или представляться гостям. И почему нельзя ходить на светские приёмы с фотоаппаратом, словно какой-то низменный сотрудник газеты.
Но чем мне нравился воевода Назждва, так это тем, что он, как и я, не соблюдал правила поведения в дворянских гостиных. Выходец из древнего рода, он из тех редких военных начальников, которые прошли путь от солдата до воеводы, умудрившись не погибнуть в бою или кабацкой драке – основных местах гибели молодых офицеров Державного Войска. Назждва знал, что этикет – ерунда, важна – искренность.
Он обнял нас своими ручищами и слюняво поцеловал в щёки. Только после этого раскланялся и расшаркался, перейдя на официальный тон:
– Прошу приветствовать мою юную спутницу.
Девушка, краснея и улыбаясь, подошла к нам и кивнула, сложив руки на переднике пышного платья. Она была готова протянуть их для поцелуя, но я не спешил падать перед ней на колени. Кстати, Днистро уже давно стоял на коленях, единственный из всех присутствующих. Хотя и находился в далёком углу, скрытом от взгляда принцессы.
– Принцесса Эталинда Марфонт-Стрежлавская, – сказал воевода.
Как говорила Бленда – святые камушки! К нам пожаловала младшая дочь правителя Енавской Державы, Марфонта Третьего. Главная красавица из его трёх дочерей. Сама. Ещё и ожидала моего выхода, как обычная гостья, пока я кувыркался в постели с Мэриссой.
Намёк на желание правящей семьи породниться с самым сильным магом мира никогда ещё не достигал такой степени прозрачности.
Мэрисса сжала мой локоть, напоминая об этикете.
