Возвращение из ниоткуда

Глава 1

Обильный снегопад превратил город в сказку. Огромные снежинки, словно настоящий пух из перины госпожи Метелицы, мягко опускались с небес на землю. К вечеру и дороги, и детские площадки, и тротуары – все было укутано снежным покрывалом.

Но это было вчера. Ночью же прошёл дождь, под утро ударил морозец, и подтаявшие тротуары превратились в сплошной каток.

Часы на старинной столичной башне показывали без семи минут девять, когда к высоким ступенькам одного из казённых зданий подъехало служебное авто и резко остановилось. Не дожидаясь помощи водителя, из него торопливо выскочил рослый, в меру упитанный мужчина в военной форме. Он заспешил по расчищенным ступенькам крыльца наверх, преодолевая их по две сразу – высокий рост легко позволял ему сделать это. В тот момент, когда куранты пробили девять, Анатолий Симаков, полковник войск специального назначения, был уже в приёмной. Здесь его ожидали – дежурный сразу же пригласил прибывшего в генеральский кабинет.

Хозяин кабинета, генерал, был куда более скромной конституции, чем появившийся бравый полковник – он был низок ростом и довольно тощ. Этот факт ещё со времён молодости отравлял ему бытие, вызывая поочерёдно: то приступы зависти к атлетически сложенным друзьям, то уничижительные комплексы к себе самому. Может, именно это и послужило дальнейшему служебному рвению неказистого курсанта, которое позволило ему довольно быстро обогнать по службе более харизматичных сокурсников и усесться в генеральское кресло.

Симаков по-уставному щёлкнул каблуками, козырнул и выпалил:

– Товарищ генерал, полковник Симаков по вашему приказанию прибыл!

Хозяин кабинета поднял голову от стола и кивнул в ответ на приветствие:

– Здравия желаю. Садись, полковник.

Выждав, когда тот уселся, генерал продолжил:

– Буду краток. Замечаний к нынешнему положению дел во вверенном вам подразделении нет. Разговор пойдёт о предстоящем вам новом назначении.

Симаков мгновенно проанализировал эти слова: замечаний нет, следовательно, разжалование в какую-нибудь тьмутаракань не грозит. Но оно будет, это назначение, только вот куда?.. Конечно же, служба есть служба, куда назначат, туда и двинешь. Однако даже самый зелёный курсант знает, что столичная жизнь отличается от гарнизонной так же, как, к примеру, кабинет генерала от каптёрки старшины…

Генерал между тем поднялся и в раздумье прошёлся по кабинету. Подошёл к висевшей на стене карте, ткнул указкой ближе к югу:

– Вот здесь находится дислокация ракетных войск. Точнее, находилась. Как известно, данные войска теряют свою актуальность, уступая новейшим, на порядок более прогрессивным разработкам. Эта точка – одна из многих, подлежащих реорганизации.

– Новая модификация ракет? – осторожно вставил вопрос полковник.

– Нет, – качнул головой генерал. – на этой точке уже идут работы по перепрофилированию комплекса под новейшие секретные лаборатории нашего ведомства по изучению… Ну, об этом потом.

Симаков внимательно слушал, вопросов больше не задавал. Он давно привык к тому, что знать служивому человеку положено от сих до сих, и не более. Знать ему то, почему боевые ракетные комплексы будут переоборудованы под какие-то лаборатории, вместо того, чтобы принять усовершенствованную модификацию ракет, не положено. Хотя предположительно – эти лаборатории тоже будут иметь стратегическое назначение…

– …как и наши противники, мы обязаны заниматься изучением сверхвозможностей человека и прикладным значением данного феномена, а также всяческих участившихся неотождествлённых явлений…

Ситуация начала понемногу проясняться.

– И ещё, полковник, самое главное: мы должны быть готовыми к геополитическому изменению Союза.

Симаков в изумлении вскинул глаза на генерала: уж не ослышался ли я?..

– А чему вы удивляетесь, полковник? – холодно сузил тот глаза. – Все люди смертны, и Верховный – не исключение. Загляните в учебники истории: когда император уходит, его империя распадается. При смене высшего руководства власти вполне возможен распад страны.

Симаков непроизвольно внутренне собрался.

– Да, да, я не оговорился – возможен распад страны! – жёстко повторил генерал, заметив это. – Но, заметьте, полковник, – распад страны – это не значит распад Системы! Ясно?

– Так точно, ясно!

Правда, он ничего не понимал…

Генерал продолжил обычным тоном:

– Как вам известно, защиту нашей государственной системы обеспечивают, кроме нас, многочисленные институты стратегии развития: они просчитывают и прогнозируют всевозможные варианты событий. Наша же задача – прислушиваться к их рекомендациям и свести к минимуму риск краха Системы, связанный с естественной сменой её руководства. – Далее голос генерала стал жёстче. – Пусть как угодно назовут её впоследствии, и какой угодно ярлык навешают в угоду восторженному плебсу, но Система должна сохраниться, а мы обязаны это обеспечить! Ясно?

– Так точно!

Голос генерала снова стал мягче.

– Теперь конкретнее. Ваша кандидатура утверждена. Вы отбываете в данную часть. – Он подошёл к другой карте – топографической. – Подойдите сюда, полковник.

Тот приблизился и стал внимательно рассматривать указываемые ему места на карте.

– Вот здесь – продолжил генерал, – находится бывший ракетный комплекс. Вот это – центральная шахта, от неё расходятся тоннели: на север, юг, восток и запад. Конкретно – нас очень интересует южное направление. Очень!..

– Почему именно южное? – безразлично, несмотря на акцент генерала, спросил полковник, продолжая изучать карту.

Тот сделал небольшую паузу и при этом продолжал буравить полковника взглядом.

– Потому что наши южные братья всегда отличались неуживчивостью. И вероятность их отделения от Союза довольно высока.

Полковник оторвал взгляд от карты и некоторое время обдумывал услышанное.

– Итак, – продолжил генерал. – Южный тоннель сейчас прокладывается дальше – вот сюда, за реку, которая является границей области и республики. Тоннель оснащается новейшими способами наблюдения и защиты, затем консервируется. Всё это – с соблюдением полной и абсолютной секретности.

– Но людской фактор…

– Подбор кадров осуществляется по национальному признаку, кроме того – подписка о неразглашении, в дальнейшем – переброска в отдалённые восточные и северные гарнизоны. Это ясно?

– То есть, на тот случай, если всё-таки наши товарищи отделятся…

– …знать о данном туннеле они не должны. Вы правильно поняли, полковник. И вы обязаны всё предусмотреть заранее.

– Ясно.

– Далее. Вот здесь, – ткнул он указкой, – идёт активная стройка атомной электростанции. А вот здесь, к западу – начинается строительство загоризонтной радиолокационной станции.

– Под самым боком у атомки?.. – поднял брови полковник. – Но ведь это же чертовски опасно из-за мощнейших электромагнитных излучений!..

– Не твоего ума дело, полковник! – рявкнул генерал.

– Так точно! – вытянулся тот.

– Да будет тебе известно: назначение данного объекта – свести к минимуму риски всевозможных атак противника на мирную атомную электростанцию. Крепко заруби это на носу! Ясно?..

– Так точно, ясно!

– Вот так-то лучше. Итак. Вся документация уже подготовлена. Ваша задача: обеспечить полную секретность реконструкции, полное соблюдение всех её позиций. И помните, главное – это работа на перспективу, возможно, в десяток лет.

– Понял.

– Теперь о частностях. Обратите внимание на вот это, – генерал ткнул указкой в пунктир на топографической карте, проложенный от края южного туннеля в направлении к АЭС, примерно до половины пути к ней, и оканчивающийся вопросительным знаком.

– Что это за хрень? – позволил себе полковник обыденную армейскую вольность.

– Именно – хрень. Это, понимаешь, чёрт знает что такое. Тебе и предстоит выяснить.

– Не понял…

– Один из военнослужащих утверждает, что он, разыскивая однажды пропавшего рядового, обнаружил не известный нам тоннель, и что сам, лично, прошёл по нему вот до этого места, – генерал ткнул указкой в вопросительный знак, – где и вышел на поверхность.

– И?..

– Далее он отправился в близлежащий посёлок, вот сюда – на поиски рядового. Но не нашёл и вернулся обратно, в это же место, где, – тут генерал презрительно фыркнул, – «не нашёл входа в туннель» – исчез, говорит!

Полковник удивлённо повёл головой.

– Не понял – что значит «исчез»? Было, было и не стало? Видимо, этот служивый хорошо принял на грудь там, в посёлке? А что говорят местные жители?

Генерал отложил указку и чётким шагом направился на своё место. Полковник повернулся за ним, но так и остался стоять у карты – вытянувшись, как на смотре.

– Вот и выяснишь на месте.

Генерал уткнулся в бумаги, разыскивая на столе какой-то листок, и пробурчал по-стариковски, сварливо:

– Чёрт знает, что такое, перепьются на службе, нечистая сила им мерещится… Ваша задача исследовать это место. Как утверждает в своей докладной лейтенант… – он посмотрел в листок на столе, – …лейтенант Дорогин – «туннель необъяснимо исчез, а местные жители ничего о нём не знают».

– А был ли мальчик… – насмешливо хмыкнул полковник.

– Вот и я о том же, – согласился с ним генерал, – перепьются и… А врёт-то как складно: «чистый ровный подземный ход со стенами из неизвестного материала, напоминающее оплавленное стекло…» Шутник. Но человек-то, этот рядовой, пропал.

– Мало ли дезертиров в армии…

– Это так, но, учитывая сверхсекретность задания, вы обязаны изучить данный вопрос и принять все меры, чтобы не то, что дезертир – мышь не проскочила!

– Так точно.

– Жильём вас обеспечат – неподалеку от ЗГРЛС находится гарнизон для военнослужащих и их семей.

– Ясно.

– В секретной части получите документацию, в строевой оформят перевод. Выполняйте.

– Есть.

Полковник козырнул и вышел почти парадным шагом – генерал приветствовал уставные требования.

Глава 2

Далеко внизу, в разрывах облаков, тянулись равнины, леса, озёра и реки. Снег здесь, южнее, уже сошёл полностью, поэтому чётко просматривались лоскуты полей и огородов. Обычный вид под крылом самолёта – Симаков таковых видел сотни.

Полковник отвернулся от иллюминатора и уткнулся в свои записи. Новое назначение предвещало ему полную мобилизацию сил и энергии, поэтому очень важно было наметить первоочередные задачи и правильно расставить акценты…

Примерно через час Симаков сложил свои бумаги и прильнул к иллюминатору. Теперь он внимательно разглядывал внизу всё: и бывшую стратегическую шахту, и строительство на той стороне реки в полном объёме – от загоризонтной радиолокационной станции до атомки.

Самолёт военной авиации коснулся земли аэродрома и вскоре закончил пробежку. Полковник и сопровождающие его два военных специалиста направились к выходу. Их ждали: у трапа самолёта находилось три армейских «уазика», а возле них – военнослужащие чины. Стоящий возле ближайшего «уазика» подполковник, рослый и подтянутый, козырнул, а затем представился и пожал руки прибывшим.

– Здравия желаю, товарищи. Савельев, Пётр Иванович.

– Симаков, Анатолий Тихонович.

– Сейчас вас разместят по квартирам, товарищ полковник…

– Два часа. – Тон полковника был лаконичен. – Два часа на обустройство, а затем пришлите за нами машину.

– Так точно, товарищ полковник! – Савельев взял под козырёк и не опускал руку до тех пор, пока гости не зашли в автомобиль. Спустя несколько минут кавалькада из трёх армейских «уазиков» двинулась с аэродрома.

Сидя в новом кабинете, Симаков тщательно изучал документы, которые предоставил ему Савельев. Полковник не открыл для себя ничего нового: всё это он уже проработал заранее со скрупулёзной точностью, не оставляя без внимания ни единой детали, от геофизических характеристик местности до множественных орбит различного рода спутников над ней.

Закончив работу с документами, Симаков поднялся, спрятал их в сейф и отправился на объект – на демонтируемый ракетный комплекс.

«Уазик» остановился почти возле самой шахты. Симаков вышел из машины, огляделся. От увиденной картины в его душе, задубевшей на многолетней службе, что-то екнуло и защемило.

«Перекуём мечи на орала», – крутилось в голове у полковника, в то время, как он разглядывал жалкое и ничтожное нечто: то, что прежде представляло мощь и гордость страны, её грозную сдерживающую силу – ракетный стратегический комплекс. Нет, конечно же, война – это зло, которое не должно больше разразиться. Никогда!…

И всё же…

Полковник испытывал двойственное чувство. С одной стороны – это было удовлетворение от этого самого «перекуём мечи на орала», с другой – сожаление оттого, что вот такое грандиозное, эпохальное достижение цивилизации скоро канет в Лету. И пусть как угодно назовут впоследствии такое решение: свёртыванием, реконструкцией, улучшением модификации, но все равно это – уничтожение и забвение гениального продукта человеческого разума! Как же не щемить сердцу, если вот этот самый продукт тихо прекращает здесь и сейчас своё существование, умирая скорбно и безмолвно, как некий забытый силач, гремевший когда-то на весь мир своими победами? Кто о нём вспомнит через десяток лет? Чьё сердце замрёт при одном воспоминании об его грозной силе и мощи? Разве что состарившиеся бывшие сослуживцы, сидя за рюмкой в тесном кругу, вспомнят то, на что они давали подписку о неразглашении…

– Сюда, товарищ полковник, – окликнул Симакова сопровождающий его Савельев. – Вот, смотрите: реконструкция главной шахты почти завешена, скоро над ней возведут ангар. Идёмте, спустимся вниз, осмотрим переоборудование нижних уровней.

– Сколько их?

– Пять.

Лифт доставил их вниз, и Симаков убедился в том, что почти все работы здесь были в стадии завершения.

В одной из комнат будущей лаборатории возился с проводкой электрик.

– Это новое помещение, верно? – уточнил Симаков, хотя прекрасно помнил всю документацию.

– Так точно, – подтвердил его спутник, – совсем недавно здесь была цельная каменная порода. Проходчикам пришлось повозиться.

Полковник что-то вспомнил и развернулся корпусом к собеседнику:

– Вам знаком рапорт лейтенанта Дорогина?

Тот замялся, прежде чем ответить.

– Так точно, но я не ему склонен верить.

– Почему?

– Как член партии, – вскинул голову Савельев, – я считаю: такие байки разлагают дисциплину и моральный дух личного состава, и порочат моральный облик офицера!

Тон его ответа был в меру пафосным. Полковник, чуть прищурив глаза, некоторое время изучающее смотрел в лицо собеседника. Потом резко отвернулся.

– Продолжим обход.

Они прошли по небольшому коридору до конца, туда, где тот выходил в штольню – данный путь полковник самым тщательным образом исследовал по картам у себя в кабинете перед выходом на объект.

– Проходка штольни под руслом реки уже завершена, как видите, выход законсервирован, – докладывал Савельев. – В самое ближайшее время здесь начнутся работы по электроснабжению, вентиляции и сигнализации.

– Доложите о соблюдении секретности.

– Секретность полная. Этот выход – в складские помещения на территории гражданского объекта, который находится под нашим строгим контролем – всё, как запланировано.

– Доложите точнее.

– Гражданский объект – это бывший Дом отдыха. Сейчас он пока закрыт, но после небольшого ремонта откроем. На должность заведующего хозяйством уже назначен человек из нашего ведомства, как и рекомендовано. – Савельев, заложив руки за спину, качнулся на носках. – В данном секторе – всё. Будем возвращаться?

Симаков кивнул, и они направились обратно. По пути полковник цепким взглядом осматривал стены. Возле проёма, ведущего в коридор, он остановился.

– Возвращайтесь, Пётр Иванович, а я хочу здесь ещё раз всё обследовать лично. Да, и пришлите мне сюда этого сказочника, как там его…

– Лейтенант Дорогин.

– Вот-вот. Он сейчас на объекте?

– Так точно, в восточном секторе.

– Давайте его сюда. Выполняйте.

– Есть.

Савельев чётко повернулся и вышел.

Оставшись один, полковник повернулся и снова прошёл до самого конца штольни, слабо освещаемой переносными лампами. По дороге он очень внимательно присматривался к стенам. Упершись в конце тоннеля в массивную металлическую дверь, он потрогал её, убедился в том, что та закрыта, и повернул назад.

Полковник подошёл проёму, ведущему в коридор, как раз в тот момент, когда из открывшейся двери лифта вышел молоденький лейтенант – худощавый и настороженный. Он приблизился к Симакову, который не стал дожидаться его уставного обращения и произнёс первым:

– Лейтенант Дорогин?

– Так точно, товарищ полковник, – вытянулся тот. – Лейтенант Дорогин по вашему приказанию прибыл.

– Хорошо. Ну-с, показывайте вашу чертовщину.

Тот замялся.

– Я… Но я же указал в рапорте – там теперь ничего нет. Всё исчезло бесследно.

Полковник смерил его взглядом, не сулившим ничего хорошего.

– Покажите то место, где вы, как утверждаете, видели тоннель.

– Слушаюсь.

Дорогин, а за ним и Симаков, свернули от проёма направо, прошли буквально два метра и уперлись в сплошную каменную стену. Лейтенант хмуро указал на неё кивком головы.

– Вот здесь.

Симаков вначале выразительно смерил лейтенантика подчёркнуто насмешливым взглядом, и только затем стал пристально разглядывать тупик, изучая его самым тщательным образом. Каменная стена представляла собой сплошную горную породу, на которой не было и намёка на заделанный проём.

Полковник повернулся к Дорогину, стоявшему с виноватым видом.

– Ну?.. И где же здесь ты видел тоннель, лейтенант?

– Товарищ полковник, – забормотал тот, – но я же собственными…

– Отставить! – рявкнул Симаков. – Признавайся – пьян был сильно?..

– Да я… – Дорогин хотел привычно возмутиться и объяснить, что вообще не пьёт, что у него организм не принимает спиртного ни в каком виде, но презрительно прищуренные глаза полковника изменили его планы. «Чёрт с вами, не верите и не надо, ничего больше не скажу»

– Так, совсем немного, – насупившись, пробормотал он, взяв на себя несуществующую вину.

– Немного, говоришь?.. – гневно пророкотал полковник. – Ещё одно такое «немного» и влетишь отсюда с волчьим билетом! Ясно?

– Так точно, ясно.

– Кругом, шагом марш отсюда!

– Есть! – хмуро отчеканил лейтенант, затем чётко повернулся и удалился.

Оставшись один, полковник её раз внимательно, с фонариком изучил чуть ли не каждый сантиметр стены, даже простучал её, но так и не нашёл ничего подозрительного.

– С кем служить приходится… – пробормотал он с досадой. – Алкаши чёртовы…

После этого Симаков поднялся на поверхность и отправился обратно, в свой кабинет – писать подробный отчёт столичному генералу.

Глава 3

Далёкий северный край переживал свой очередной упадок.

Пронеслись, сменяя друг друга, то годы борьбы врагами народа, то годы всеобщего энтузиазма и веры в светлое завтра, как проносятся детство и зрелость человека. Кипевшая прежде революционными преобразованиями жизнь вошла в спокойное русло, а яростные энтузиасты остепенились и, облачившись в модные костюмы сплошь заграничного кроя, превратились в разнообразных номенклатурных чиновников.

Местный люд, в приказном порядке отученный от привычного уклада жизни, не дождавшись обещанного ему светлого будущего, потихоньку доживал свой век в вымирающих посёлках. Те из них, кто сумел выпихнуть своих детей в большие города, считались большими счастливчиками. Неудачники же спивались и умирали, а их злыдни переходили по наследству детям. Вслед за посёлками стали вымирать, начиная с окраин, и города-добытчики, прежде бурлящие жизнью.

Да что там города, поселки… Вымирали целые народности, растворялись, теряя свой язык, культуру и обычаи. Никто не сажал свою карсикко, не ухаживал за ней. Никто больше не дарил ребёнку саами новорожденного оленёнка с тем, чтобы этот ребёнок приучался с детства растить своё собственное стадо и ухаживать за ним.

Однако нет худа без добра. Природа, как и во все времена, с материнской мудростью принялась сама заживлять свои раны, нанесённые неразумным человечеством. Молодая зелёная поросль брала реванш и широким фронтом надвигалась теперь на полуразрушенные здания брошенных поселений. В бескрайние северные просторы возвращалась пустынность, тишина, безмолвие.

В щедрых лесах, на болотах, реках и озёрах понемногу восстанавливались разнообразные дары природы, но люди всё реже забредали в эти места. Разве что безбашенные туристы упрямо мерили усталыми ногами бесконечные тропы или сплавлялись по бурным рекам. И рада была бы природа по-матерински щедро, как прежде, одаривать людей разнообразными плодами, да вот только их, жителей, здесь почти не осталось, увы…

Юхани, полностью поседевший, но всё ещё крепкий старик, вышел из своего жилища и направился туда, куда ходил теперь почти ежедневно. Он спустился с крутого берега ручья и перебрался через него на другой берег, низменный. Миновав небольшую рощицу, он вышел на небольшую полянку, на которой, ближе к огромной ели, находился поросший густой травой холмик с потемневшим от времени крестом.

Старик подошёл к нему. Холмик просел и почти исчез. Рядом с ним виднелась прямоугольная яма – её старый нойд давно приготовил для себя. Края ямы давно осыпались, а сама она тоже поросла травами. Напротив креста, метрах в полутора, лежал большой валун – его перенёс сюда он, Юхани. Камень, как и всегда, был тёплым. Старый нойд опустился прямо на землю и, поглаживая его, принялся рассказывать:

– Вот, Ирене, не выполнил я наказа нойда Урхо, не нашёл себе преемника. А где его сыщешь? Наши-то, саамские дети, уходят с родной земли. А чужие – они чужие и есть, прохожие, что с них взять…

Он замолчал надолго. Рядом опустилась ворона, склонила в сторону круглую голову, словно прислушиваясь, затем громко каркнула и, взмахнув крыльями, взлетела на ближайшую молодую ель. Проводив её взглядом, Юхани продолжил:

– Ишь ты, каркает, с собой зовёт… Да уж скоро, скоро приду я к тебе, Ирене. Устал я… Нет, здоровья у меня в достатке. Я просто устал жить без тебя, моя звёздочка. Вот только дождусь Вьокко, узнаю, как она поживает, и приду к тебе, расскажу обо всём.

Он ещё некоторое время посидел у камня, затем легко поднялся и направился обратно.

Уже несколько дней ему снился один и тот же сон: он открывает дверь нового деревянного дома, заходит в него, а навстречу поднимается его покойная жена Ирене. И каждый раз на этом месте сон заканчивался. А в сегодняшнем сне она наконец-то обняла его и сказала:

– Вот мы и встретились, мой милый Юхани, и больше никогда не расстанемся.

Проснувшись, Юхани всё понял: скоро и он уйдёт в Мир Предков, туда, где ждёт его Ирене. Это не огорчило его, наоборот, он почти обрадовался. Вот только Вьокко, дочь… Где она сейчас? Как ей там живётся? Уже семь лет прошло с тех пор, как она ушла вместе с Ульясом. А как же иначе? Жена должна следовать за мужем, таков закон…

Увидеть бы её в последний раз, ведь Ирене будет о ней расспрашивать, а что я скажу? Что она улетела с Ульясом куда-то далеко-далеко и с тех пор о них ничего не известно… Правда, раз его отцовская душа не болит, значит, у них всё хорошо. А то, что не появляются здесь – ну так на то может быть множество причин…

Но сегодня, после того, как Ирене во сне обняла его, Юхани впервые за все эти годы призвал дочь к себе. Конечно же, это был мысленный призыв, но Вьокко не могла не услышать его, ведь он, нойд Юхани, всегда старался привить дочери своё умение ощущать другого человека, равно как и зверя. Она должна его почувствовать! И прийти, чтобы проститься… Она придёт, непременно!

Вьокко проснулась рано, когда своды дома ещё были погружены в зеленоватый полумрак – агники, светящиеся шары, обычно появлялись тогда, когда она, мысленно призвав их, начинала хлопотать по хозяйству.

Рядом слышалось спокойное ровное дыхание Ульяса, а их дочь, Тария, спала у себя, в отдельной уютной комнатке. Прижавшись к мужу, Вьокко вспоминала о том, как ушла вслед за ним в Подземный Мир Сирти. Ей ни разу не пришлось пожалеть об этом. Вот только Тария до сих пор ни разу не видела своего второго деда, и это не давало покоя молодой женщине.

Надо попросить Ульяса, чтобы он разрешил нам выйти в Верхний Мир…

Тишина и покой умиротворяли, и Вьокко, незаметно для себя, опять задремала. Вдруг она сквозь сон явственно услышала голос отца:

– Вьокко…

Молодая женщина подскочила в постели, сон разом пропал. Ульяс тоже проснулся и приподнялся на локте:

– Что с тобой, моя дорогая?

– Отец… Он зовёт меня!.. Что-то случилось…