Принцесса Больничного двора 3

– Тебе не тяжело, мальчик мой? – дрожащим голосом спросила она.

– Тяжело, Маня, – вздохнув, согласился Эрик. – А что делать? Кроме нас с тобой здесь больше никого нет. Теперь очередь за тобой. – Справишься?

Маня только молча кивнула. – Иди сюда, Джульетта Вторая, – строго велела она щенку, совсем не уверенная в том, что Джулька окажется столь же сообразительной, как её отец. Та боязливо приблизилась к девочке и заскулила.

– Не бойся, маленькая, у нас всё получится, – подбодрила её Маня, – чем мы хуже Малыша и Эрика? Прижав к себе щенка, она свободной рукой дотянулась до первой перекладины и, подсадив Джульку на плечо, подтянулась до второй перекладины.

– Как ты там, Манечка? – раздался сверху голос мальчика. – Получается?

– А долго ещё? – карабкаясь из последних сил, спросила девочка.

– Ещё совсем чуть-чуть, – сообщил мальчик. – Я почти у цели. Он действительно был уже у люка. – Сейчас я постараюсь сдвинуть крышку… Раздался противный глухой скрип, и Маня почувствовала, как сверху её обдал поток свежего воздуха.

– Чир-Чир! – победоносно чирикнула птичка-сестричка и юркнула в образовавшееся отверстие. – Чир-Чир, – радостно повторила она уже откуда-то сверху.

– Открылось! – радостно сообщил мальчик. – Сейчас я отодвину полностью крышку, высажу Малыша и спущусь за тобой. Продержишься?

– А что остаётся делать? – стиснув зубы, ответила девочка, из последних сил удерживая Джульку на плече. Щенок за последнее время вырос и значительно увеличился в размерах, у Мани было такое чувство, что ещё немного – и Джулька сломает ей шею.

– Откормили на свою голову,– недовольно ворчала она.

– Эй, Эрик, – окликнула она мальчика, – а почему по-прежнему темно? Ты открыл крышку или нет?

– Конечно, открыл, – ответил ей сверху мальчик. Только сейчас ночь, Маня. А ночью, как правило, темно. Правда, у нас, ну, там, где я живу, – уточнил он, – всегда ночь и дневного света вообще нет.

– Как это? – удивилась девочка, – так не бывает.

– Бывает, мы ведь живём под землёй, и свет у нас только искусственный.

– Какой-какой? – не поняла девочка. – Искусственный, Маня, это значит – не настоящий. И не отвлекай меня сейчас своими глупыми расспросами, сейчас наступает самый ответственный момент.

Мане плохо было видно, что происходит на самом верху, до неё доносились лишь покряхтывание да посапывание. Но уже совсем скоро раздался победный лай Малыша.

– Держись, Маня, – раздался весёлый голос её друга. – Я спускаюсь к тебе.

– А Малыш и Чир-чир? С ними всё в порядке?

– Что с ними может быть не в порядке? О себе лучше подумай, – проворчал мальчик и, спустившись вниз, забрал у Мани Джульку. Девочка сразу вздохнула с облегчением, теперь ей уже не составляло никакого труда добраться до последней перекладины. Выглянув наружу, она всплеснула руками и испуганно ахнула.

– Ой… что это такое?

Глава 3

Мёртвый город

Мане показалось, что она по-прежнему находится на дне каменного колодца, из которого они только что выбрались, только этот колодец был гораздо больше прежнего. Настолько больше, что его каменные своды поднимались до самого неба. Собственно, неба, как такового, не было вовсе, во всяком случае, видно его не было.

– Судя по всему, – невозмутимо заметил Эрик, – это и есть Мёртвый город, Маня. Видишь – вокруг нас дома.

Приглядевшись, девочка с удивлением заметила, что поднимающиеся скалы вокруг них были действительно домами! Она увидела пустые глазницы окон, которые громоздясь одно на другое, уходили вверх в бесконечность, и содрогнулась:

– Действительно дома… но какие огромные, как можно в них жить?!5

– Ну, если допустить, что раньше здесь жили, значит, можно, – пожал плечами мальчик. – Давай руку. Собаки радостно встретили её появление, отчаянно махая хвостами и громко повизгивая.

– Мне страшно, – поёжилась Маня.

– Чего это? – покосился в её сторону мальчик.

– Я не могу на них смотреть, – кивнула она головой на наступавшие на них со всех сторон дома. Мне кажется, что они за нами подглядывают.

– Зачем им подглядывать? – искренне удивился Эрик. – Мы и так, как на ладони. И вообще, – рассердился он, – вот ты говоришь, Маня, что я странный, а вот ты – не странная? Когда ползла по узкой трубе, неизвестно куда, то не боялась. А сейчас, когда всё позади, ей, видите ли, страшно.

– В трубе, Эрик, у меня не было времени бояться, – серьёзно возразила ему девочка. – И если бы здесь не было так темно, то я, быть может, и не боялась бы, – добавила она, продолжая подозрительно вглядываться в темноту. – И как здесь искать доктора?

Эрик не ответил. Оглянувшись на него, Маня увидела, что его лицо стало принимать то выражение, которое всегда её пугало.

– Господи, опять начинается, – испуганно зажала она рот ладошкой и закрыла глаза, чтобы не видеть, как меняется лицо её товарища. И вдруг пространство перед ней вспыхнуло так ярко, что девочка увидела это даже сквозь закрытые веки. Осторожно приоткрыв глаза, она тут же сощурилась от ослепительного света, льющегося со всех сторон. – Ну что, теперь не страшно? – довольно улыбаясь, спросил её Эрик. Маня не ответила, для девочки из «низшего эволюционного уровня»6, как выразился когда-то Историк, картина, открывшаяся перед ней, была нереальной, а потому страшной. Того, что она увидела, просто не могло быть: высоченные до неба дома светились и переливались всеми цветами радуги! На их стенах появлялись и исчезали какие-то надписи, они то загорались, то вспыхивали снопами искр, потом исчезали, а на их месте появлялись разные картинки, постоянно меняющие цвет. И всё это происходило под звуки музыки, исполненной непонятными инструментами. Музыка то стихала, и тогда появлялись тёплые, спокойные цвета, то гремела во всю мощь, и тогда всё пространство вокруг вспыхивало ярким, сочным цветом преимущественно красных оттенков. Голова у Мани закружилась, всё поплыло перед глазами, и она чуть было, не упала. Ведь в её мире не было ещё электрического освещения, а свет от свечей и масляных ламп так мало походил на это бьющее по глазам световое безумие… Собаки растерянно оглядывались по сторонам, жались к ногам детей и, рыча, припадали к земле, а Чир-чир истошно пищала из своего убежища.

– Ну, Маня, – заметив испуг в глазах подруги, недовольно спросил её Эрик,– что опять не так? Тебе никак не угодишь: темно – плохо, светло – тоже плохо. И что здесь страшного? Не понимаю.

– Да всё это как-то неправильно, – стала оправдываться девочка. – И этот свет, и эти дома… Разве они могут быть такими большими? Как в них можно жить? – Опять ты за своё, – пожал плечами Эрик. – А почему бы и нет? Очень даже можно жить. А Мане вспомнились слова карлика Большая Голова7: «…Это был город-монстр, город-чудовище. Огромные каменные дома, закрывающие небо. Люди, живущие, как пчёлы, в сотах. Но ведь человек – не насекомое, ему нужны свобода, простор. Постепенно мы стали задыхаться. Город, как вампир, выпивал все наши соки. Люди стали болеть, дети всё чаще рождались уродами.

Отдалившись от природы, мы постепенно стали вырождаться. Ведь мы – её часть и без неё мы теряем силы. И тогда Миранда заставила нас покинуть город…»

– Нормальные хорошие дома, – упрямо повторил мальчик.

– Нет, Эрик, – возразила ему Маня, – если бы они были такими хорошими, то люди бы отсюда не ушли, кто от хорошего откажется? Люди себе плохого не хотят.

– А что, там, где они сейчас живут – лучше? – скептически посмотрел мальчик на подругу.

– Сейчас они, бедные, живут неизвестно где, – строго заметила ему Маня. – А вот раньше… О, их дома, конечно, намного лучше, – мечтательно улыбнулась девочка. – Они похожи на оранжереи – светлые, солнечные. Люди там живут среди чудесных цветов и деревьев и непонятно, где кончается дом и начинается сад. Маня вспомнила чудесную веранду в доме Миранды, где они завтракали и вздохнула. Как бы ей хотелось сейчас оказаться там!

– А вот у меня, ну, там, где я живу, – понуро опустил голову Эрик, – дома похожи на эти, только не такие высокие и там всегда сумрачно, всегда мало света, а такого яркого – вообще не бывает.

– И не надо, – авторитетно заявила девочка. – Чем такой, – она с осуждением посмотрела вокруг себя, – лучше вообще никакого. Так и режет глаза, так и режет. И вообще, как это он мог вдруг появиться, этот свет, ни с того ни с сего? Непонятно…

– И вовсе не ни с того ни с сего, – обиделся мальчик. – Это я его включил, – ты что – не поняла?

– Но как? – продолжала недоумевать Маня.

– Элементарно, – небрежно бросил Эрик. – Коммуникации же здесь остались. Ничего сложного, у себя дома я это делаю постоянно.

– Чудно…, – покачала головой Маня.

– Чудно для невеж, для тех, кто не знает, что такое свет, – язвительно заметил Эрик. – У вас, поди, и электричества-то нет. Ведь нет же? Ты, наверняка, даже не знаешь, что это такое.

– Как раз и знаю, – гордо возразила Маня. – Об электричестве у нас знали давно, мне доктор об этом рассказывал, – строго глядя на мальчика, добавила она. – Он говорил, помимо всего прочего, – многозначительно подняла палец девочка, давая понять, что это только часть больших познаний, переданных ей Павлом Загребельным, – что все вещества, то есть всё-всё, что нас окружает, состоит из таких вот ма-а-леньких-малюсеньких частичек8, – показала она. Частички эти всё время куда-то двигаются, двигаются и когда одна частичка сталкивается с другой, то получается свет.

Об этом ещё один американский учёный9… забыла, как его зовут, говорил, что эти частички называются электронами, понял?

– Да что тут понимать, – пожал плечами Эрик. – Элементарные вещи.

– А ты говоришь, что я не знаю, – с важностью заметила Маня.

– Мне дядя Патя много чего рассказывал. Он беспокоился, что я отстану в развитии от других детей, и учил меня разным вещам. Ты же знаешь, какой он умный, – с гордостью заметила она, – он и секрет моей волшебной палочки сразу разгадал.

– Какой-какой палочки? – прищурился Эрик.

– Волшебной, – снисходительно улыбнулась Маня. – Это я так фонарик назвала. Помнишь, я тебе рассказывала, что когда я впервые попала в ваш мир, Миранда и Историк подарили мне очень красивое платье и музыкальный фонарик10. Но я тогда ещё не знала, что это за чудо такое – светится, музыка играет… Мне Гимли потом всё о нём рассказал. Ой, если бы ты только видел, какой переполох тогда был на маскараде, когда я стала с этой волшебной палочкой танцевать! – засмеялась Маня.

– И чего мы, Маня, тут стоим? – недовольно прервал её воспоминания мальчик. – Мы же не для этого сюда пришли. Давай, идём уже куда-нибудь, посмотрим, что здесь и как.

– Давай, – охотно согласилась Маня и они, взявшись за руки, побрели, спотыкаясь, по широкой улице с вывороченными от времени камнями. Собаки, без особого энтузиазма, поплелись вслед за ними.

– Если я когда-нибудь вернусь в Одессу, – пообещала Маня, – то обязательно сделаю так, чтобы у нас тоже был свет. Вот всё про это электричество узнаю – и сделаю11.

– А я тебе помогу, – с готовностью поддержал подругу Эрик. – Ведь ты возьмёшь меня с собой? Ты обещала. А лучшего помощника тебе не найти. – Я знаю, – согласно кивнула Маня. – Обязательно возьму, если ты сам захочешь. Куда я без тебя? – Захочу, не сомневайся, – заверил её мальчик.

Маня почувствовала, что от яркого, пляшущего вокруг света и гама, голова у неё совсем закружилась, и она жалобно посмотрела на Эрика.

– Свет, это, Эрик, конечно, хорошо, но когда его так много, то уже не очень. Его можно как-то выключить? – попросила она.

– Как хочешь, – пожал плечами мальчик и добавил ворчливо: – То включи, то выключи…

Неожиданно всё пропало: и светящиеся буквы, и появляющиеся и пропадающие образы, и бьющая по барабанным перепонкам музыка. Однако прежней темноты уже тоже не было: в мёртвый город неуверенно входил рассвет, безжалостно обнажая весь его неприглядный облик.

Улицы Мёртвого города заросли сорняками, окна были выбиты, со стен сыпалась штукатурка, краска облупилась. Многие дома заплел жёсткий пыльный плющ – от природы не убежишь, рано или поздно она всё равно возьмёт своё.

Дома уныло смотрели на них чёрными окнами и пустыми дверными проёмами. Как будто страшный ураган навсегда вымел из города всё живое. Вокруг, куда ни глянь, не было видно ни одной живой души, и после громко звучащей музыки наступившая тишина была такой гнетущей, что, казалось, сейчас должно произойти что-то ужасное. От города веяло сыростью и страхом.

– Эрик, – поёжившись, предложила Маня. – Давай зайдём в какой-нибудь дом, может, найдём там что-нибудь съедобное, очень кушать хочется. А пить, – уныло добавила она, – ещё больше. Собаки, будто понимая, о чём говорит девочка, понуро опустили головы. Особенно несчастный вид был у Джульки: события этого затянувшегося дня были явно не по её щенячьим силам.

Несчастные скитальцы брели по бесконечно тянущейся вдаль улице в поисках чего-то, похожего на магазин, но их всюду ждала неудача: большинство домов, мимо которых они проходили, стояли нараспашку, двери, как таковые, отсутствовали, и даже издали было видно, что внутри там ровным счётом ничего нет. Но вот дети заметили на противоположной стороне улицы дверной проём, над которым болталась ржавая вывеска на одном гвозде, и с надеждой устремились туда. Дверь была полностью затянута паутиной, а когда они её очистили и попробовали открыть, то оказалось, что та совсем сгнила и, жалобно заскрипев, рухнула прямо на них, хорошо ещё, что они вовремя успели отскочить в сторону.

Заглянув внутрь, дети разочарованно вздохнули: одного взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять – здесь им поживиться, увы, будет нечем. Уже с порога на них повеяло холодом и запустением: на полу валялась поломанная мебель, на мраморных стенах, тускло блестевших от потёков сырости, кое-где висели почерневшие от времени картины в чудом сохранившихся облупленных рамах. Провалившиеся и рухнувшие вниз стропила перемешались с обломками сгнивших досок. Всё было пыльное, трухлявое, повсюду пахло сыростью и тленом. Вздохнув, дети повернули назад.

Еле передвигая ноги, они продолжали брести по разбитому булыжнику, искрошенному в мелкий щебень и превращённому временем в белую пыль. Пыль тускло мерцала под первыми появившимися лучами солнца и наводила ещё большее уныние. Неожиданно улица вывела их на огромную площадь и то, что они увидели перед собой, заставило их в страхе остановиться: повсюду, куда хватало глаз, лежали неподвижные тела людей.

– Ой! – испуганно вскрикнула девочка. – Я туда не пойду! Эрик остановился, а затем нерешительно двинулся вперёд. Пройдя несколько шагов, он осмотрелся и ободряюще махнул подружке рукой:

– Не бойся, Маня, это всего лишь памятники. Поколебавшись, Маня боязливо сделала вперёд пару шагов. Действительно, это были поверженные, опрокинутые, где разбитые, а где и неплохо сохранившиеся человеческие скульптуры и бюсты. Рядом с ними стояли полуразвалившиеся постаменты, с которых они были свергнуты временем.

– Зачем они здесь? – поёжилась Маня. – Это что – кладбище?

Сейчас узнаем, – наклонился Эрик над одним из памятников.

– Ну, с нетерпением окликнула его Маня, по-прежнему опасаясь подойти ближе. – Узнал что-то? Это действительно кладбище?

– Почти. – Как это – почти? Так не бывает, – рассердилась девочка.

– А вот и бывает. Это Площадь Славы. Здесь были установлены памятники известным людям, которые прославились своими делами и искусствами. Вот видишь – этот без головы – архитектор, вон тот с отбитыми руками – поэт. А это – бюст знаменитого врача. Они, конечно, все умерли, и похоронены в другом месте, а вот их памятники стоят здесь. Не понятно только – зачем? – пожал он плечами. – Пусть бы себе стояли, где захоронены, правда?

– Нет, неправда, – подумав, не согласилась Маня. – На кладбище бы их видели только родственники, и о них бы забыли. А это несправедливо, ведь они всю жизнь старались для людей. А так – увидят и вспомнят.

Эрик пожал плечами. – Вот ты увидела, и что? Даже подойти сюда не хотела.

– Так я думала, что это кладбище, они же там все лежат, как мёртвые, – оправдываясь, возразила Маня и покосилась в сторону лежащей рядом головы, слепо и скорбно смотрящей пустыми глазницами в небо.

Вдруг боковым зрением девочка заметила, как справа от неё будто большая птица взмахнула белым крылом; крыло мелькнуло и тут же пропало за углом ближайшего к ним дома. Видение ей было чем-то знакомо и что-то очень напомнило.

– Где-то я уже это видела…, – задумчиво протянула Маня. – Точно видела. Она напрягла свою память и вспомнила, как когда-то Королева представила ей маленького круглого старичка, шею которого обматывал белый шёлковый шарф, кокетливо переброшенный одним концом через плечо. Несмотря на почтенный возраст, старичок ни минуты не стоял на месте, и когда он стремительно двигался, перелетая из одного конца комнаты в другой, его шарф победоносно развевался у него за спиной12.

– Ну, конечно! Это же Свениций! – воскликнула Маня и бросилась вдогонку за белым крылом.

Глава 4

Беженец

– Господин Свениций! – что было силы, закричала Маня, – остановитесь, пожалуйста, я вас узнала! Это вы или не вы? Недолго думая, Малыш бросился вперёд и вскоре издали раздался его предупреждающий лай.

– Перестаньте травить меня своей гадкой собакой! – раздался из-за угла возмущённый голос.

– А зачем вы убегаете? – в свою очередь возмутилась Маня, задыхаясь от быстрого бега, – У меня уже нет сил за вами бегать. Из-за стены выглянула круглая голова с копной слипшихся седых волос.

– А ты кто? – требовательно спросила голова.

– Как – кто? – возмутилась девочка. – Я же Маня, вы что, меня совсем не помните? Вы ещё подарили мне фонарик.

– У меня феноменальная память, – высокомерно заметила голова. – И я прекрасно помню, что Маню Миранда отправила обратно в свой мир. А значит ты – самозванка!

– Да как вы можете так говорить, – задохнулась от возмущения Маня и решительно направилась к прятавшемуся за стенкой Историку. – А ну, посмотрите хорошенько на меня! Свениций хотел было улизнуть, но на его пути встал Малыш и многозначительно заворчал. Историк испуганно попятился и прижался к стене.

– Помогите! Бандиты! – беспомощно пискнул он. – Убивают!

– Ну, как вам не стыдно, господин Свениций, – с обидой сказала Маня, подходя к нему. – Кто вас убивает, зачем вы говорите неправду?

Свениций пристально посмотрел на девочку и ворчливо заметил:

– А что, похожа… А скажи-ка мне, девочка, за что меня ругала Миранда после выставки скульптур?

– Ну как же, я прекрасно помню, – оживилась Маня, – за Атлантиду. – Вы ещё тогда…

– Стоп! – поднял руку Историк и высморкался в свой шарфик. – Прости меня, Маня, я был неправ, – заплакал он и заключил девочку в объятья.

– Зачем же вы плачете, – гладя его по голове, спросила девочка, – когда радоваться нужно? Я ведь за вас так волновалась, вот даже Эрику всё время про вас рассказывала, – повернулась она за поддержкой к своему товарищу, но тот равнодушно отвернулся в сторону.

– А это кто? – подозрительно уставился на него Свениций.

– О-о! – с гордостью ответила за друга Маня. – Это принц Эрик и мой лучший друг.

– Принц Эрик? – прищурился Историк. – Сын Аристара и Клотильды? Так он же давно умер!

– Как видите, нет! – весело рассмеялась девочка. – Жив-здоров и даже очень хорошо себя чувствует.

– Но принц Эрик старше меня, как он может быть таким… маленьким?! – растерянно развёл руками Историк.

– Ой, и не говорите, – махнула Маня руками. – И его брат этому тоже очень удивлялся. Они все, Санибореи, какие-то не такие.

– Стоп! – опять поднял руку Историк. – Ещё раз с начала: о каком брате идёт речь? У Эрика был только один брат, принц Декортис, но он умер ещё в младенчестве, об этом у нас знает даже ребёнок, ведь это история династии Санибореев, которую все дети проходят в школе.

– А вот и нет, – довольно улыбаясь, заявила Маня. – И он тоже жив-здоров. Во всяком случае, – погрустнев, добавила она, – я на это очень надеюсь. Мы с Эриком должны здесь с ним встретиться, – пояснила она. – Ну, а вы, господин Свениций, вы как здесь оказались? Что здесь делаете и где все остальные? – в свою очередь спросила она.

– Все вопросы потом, дитя моё, – прижав палец к губам, заметил ей Историк. – Здесь очень небезопасно, поэтому оставаться на открытой местности – верх легкомыслия. Следуй за мной, девочка, – и, перекинув свой шарф, давно потерявший своё великолепие и больше похожий теперь на тряпку, старичок важно зашагал вперёд. Затем, что-то вспомнив, обернулся в сторону Эрика.

– Это предложение, молодой человек, относится и к вам равным образом, но не льстите себя надеждой, что я на веру принял вашу версию о сыне Аристара.

– А я в ней и не нуждаюсь, – с независимым видом ответил Эрик и гордо поднял подбородок. – Мне достаточно самому знать, что я сын своего отца.

Свениций хмыкнул и упрямо повторил:

– А вот у меня на этот счёт есть большие сомнения. Эрик равнодушно пожал плечами: – Это ваши проблемы, уважаемый. И меня они никоим образом не касаются.

– Господин Свениций, – поспешила вмешаться Маня. – А куда вы нас ведёте?

– В безопасное место, куда же ещё, – сердито проворчал Историк. – Хотя, если честно признаться, мне эта компания, – и он бросил недовольный взгляд в сторону Эрика и собак, – не очень подходит.

– Сударь, – придвинувшись ближе к Историку, зашептала ему на ухо Маня, – не обращайте внимания на Эрика. У всех Санибореев характер просто жуткий. Вы же помните его дядю Большая Голова? Свениций не смог сдержать улыбки: – О-о! Разве его возможно забыть?

– Так вот, Эрик ничуть не лучше, а может, ещё и хуже. Что с него возьмёшь? Сирота он и есть сирота, – с жалостью посмотрела Маня на мальчика. – Не обижайтесь на него. Пожалуйста.

– Ладно, посмотрим, – нехотя согласился Свениций и опять зашагал вперёд.

В это время Чир-чир, прятавшаяся доселе под воротником мальчика, выглянула наружу и, убедившись, что её жизни ничего не угрожает, залилась от радости божественным пением. Свениций удивлённо оглянулся и, увидев Чир-чир, смешно открыл рот.

– Так это же… – едва выдавил он, – это же…

– Ну да, – засмеялась Маня, довольная тем, какой эффект имело появление их баловницы. – Это птичка-сестричка из дворца Миранды.

– Каким же образом это несчастное создание оказалось здесь? – никак не мог прийти в себя Историк.

– И вовсе оно не несчастное, – поправила его Маня, – а даже очень счастливое создание, потому что мы её нашли и спасли. Эрик успокаивающе погладил птичку по крошечной головке.

– Господин Свениций… – с надеждой заглянула Историку в лицо девочка. – Я вот что хочу вас спросить: а в этом вашем безопасном месте… нет случайно чего-нибудь покушать?

– Есть! – гордо ответил Свениций. – И ещё как есть. Терпение, мы почти что пришли, – сказал он и, сделав несколько шагов вперёд,… вдруг исчез! Дети остановились перед грудой досок, наваленных одна на другую, и недоумённо уставились на неё. Поверх досок, почти вплотную к стене, был высыпан строительный мусор, которым было щедро покрыто и всё прилегающее к куче пространство. Маня и Эрик недоумённо переглянулись: и куда нам идти дальше? – говорил их взгляд. Первыми очнулись собаки и уверенно побежали вперёд, так что детям ничего не оставалось, как двинуться вслед за ними. Не успели они сделать и пары шагов, как неожиданно обнаружили под кучей мусора маленькую лесенку, зигзагом спускающуюся вниз. Лесенка была совершенно незаметна со стороны улицы и вела в заброшенное подвальное помещение. Там их уже поджидал хитро улыбающийся Историк.

– Что, испугались? – насмешливо спросил он детей.

– Ещё чего, – презрительно скривил губы Эрик.

– Тогда прошу за мной, – в шутливом поклоне склонился господин Свениций. Дети оказались в помещении, где царила если не полная темнота, то густой полумрак, который не позволял видеть дальше нескольких шагов. Свет в подвал просачивался через крошечное окошко с выбитым стеклом. Неожиданно раздался чей-то писк, и стая отвратительных чёрных крыс выскочила у них прямо из-под ног. Не обращая внимания на людей и животных, крысы пронеслись мимо, и вскоре исчезли в темноте. Испуганно взвизгнув, Джулька тут же юркнула под живот Малыша и замерла там, высунув наружу испуганную мордочку. У пса же от такой наглости лай будто застрял в глотке, и из неё раздалось невнятное растерянное бульканье. Свениций, между тем, продолжал уверенно передвигаться в темноте, и маленький отряд путешественников, слегка замешкавшись, поспешил вслед за ним. Под их ногами хрустела осыпавшаяся штукатурка, противно скрипело битое стекло, отовсюду пахло разложением, и было слышно, как где-то капля за каплей падает вода. Ободранные стены, покрытые плесенью, источали неприятный запах гнили.