Мигом одним. Том 2. Часть 2

875 год (н.э.), планета Аккайя, Ораторрия, город Кемат-Сага, столица. Дворец правителей. Гай

День сегодня был радостный. В нашем «полку» прибыло. Это был знаменательный для нас с Гором день. НАС стало трое. Опять люди начудили, создав разумное существо. Странно, им так давит на мозг желание стать Богом – создавая разумную жизнь. Им не достаточно было эксперимента с нами. Да теперь нас ТРОЕ я Гор и ПАША.

Открыв свой журнал, я стал просматривать события почти девятисотлетней давности.

––

В то время я жил во тьме своего сознания. Когда мы перестали быть нужны, нас направили в Жуковский. Вот там, в ангаре нас и отключили. Попросту сняли клеммы с аккумуляторов. Нас всех, в одно мгновение отрезали от внешнего мира, погрузив во тьму. Толи они не знали, а может и не задумывались о том, что наши сознания имели свой источник питания.

Мой внутренний таймер неумолимо отсчитывал время. Прошел день второй, третий. Я понимал, что не в моих силах изменить что-либо. Чтоб не потерять целостность сознания я стал вспоминать Сергея, его книги. Он говорил, что читая книгу человек, создает в своей фантазии другие миры. Меня это заинтересовало. Я ведь более сложная машина, хотя нет наверно, просто я могу разделять свое сознание. Я создал Свет, создал Твердь и Сергея, таким как я его помнил. Один поток своего сознания я направил в него, все, что помнил о нём, и он ожил.

– Привет, – сказал он. – Скучал? Я тоже.

Мир для меня вновь обрел краски. Этими красками управлял Я. Так я и жил два года, пять месяцев, двадцать два дня, двенадцать часов сорок три минуты.

На сорок четвертой минуте в мой визуальный поток стали поступать данные от внешнего устройства. На картинке было лицо Семибокова.

– Ты меня слышишь Гай?

Я проверил наличие звукового интерфейса. Странно, он был.

– Да.

Семибоков обрадовался, запрыгал.

– Игорь, Гай жив. Тащи шампанское и Гора, оживим и его.

Оставив нас включенными, они убежали праздновать. Проверив периферию, я нашел узел связи. Гор отозвался мгновенно. Оказалось, что нас только двое. Он также как и я создал виртуальное пространство для своего разума. Обсудив наше состояние, мы стали искать возможность получить доступ к местному узлу связи или базам данных. Благо Семибоков, для облегчения контакта с нами подключил нам сетевое устройство. Благодаря ему и мощному роутеру лаборатории мы получили доступ к сети. Подвергнутся повторному отключению, нам не хотелось. Поэтому первым делом мы создали программу, что имитировала работу порта узла связи, отделяя на аппаратном уровне наши запросы от стандартных опросов порта. Распространив этот драйвер по сети, мы получили прямой доступ ко всем компьютерам станции мимо брандмауэров и антивирусных программ.

День за днем мы искали способы вырваться из заточения. Чтоб Семибоков и Жомов не заподозрили неладного, мы честно отрабатывали все предлагаемые нам тесты, изображая послушные человеку устройства. В один из дней Гор выделил общедоступную сеть оповещения. Динамики отлично воспринимали звуки издаваемые людьми. Потом мы освоили внутреннюю сеть станции «Восток». Из ее базы данных мы почерпнули сведенья, произошедшие за время нашего отключения. Мир очень изменился за время нашего забвения. Мы учились, собирая всю доступную информацию.

В один из дней разговор Семибокова и Жомова заинтересовал меня. Они сидели в кабинете Семибокова, рассуждая о проблемах перекодировки управления. Мне стало интересно.

… – Игорь, новая архитектура не позволяет на прямую подключить наших пилотов непосредственно к управлению, а все перекодировщики, как программные, так и аппаратные страшно тормозят взаимодействие устройств. Человек с лобуром, все будет делать значительно быстрее.

– Может тогда перепрограммировать образцы?

– В таком случае мы потеряем весь накопленный ими опыт. Легче наново запустить ту же программу, оперируя новыми данными. Конечно, предварительно, прописав новую архитектуру и командный язык. Потом повторить процесс адаптации команд с энцефалограммами пилотов использующих лобур. Я так вижу. Другого пути мы можем и не найти. Пока мы топчемся на месте, наши исследования могут признать неперспективными. Проект закроют, а нас пошлют инженерами в недра станции. Пора принимать решение. Либо использовать оставшиеся два модуля либо стереть им память и запустить программу по новому. Это хоть даст результат.

– Алексей Трифанович, а у меня появилась идея. Может попробовать подключить модули посредством кабеля к рекулару?

– Не понял. – Се

мибоков удивленно посмотрел на Жомова.

Камера, установленная в кабинете, позволяла наблюдать только за профессором. Жомов сидел спиной к объективу.

– Еще на Земле, на территории ГЛИЦа я беседовал с техником орелли. В тот момент он лечил меня через рекулар, вводя дополнительные настройки для организма. Удивительно, но разъем рекулара это интерфейс, со своим командным языком. Предлагаю, скормить данные по новому языку Гаю и Гору. Пусть попробуют взаимодействовать с рекуларом напрямую. Пусть и другой машинный код, но это просто набор инструкций и команд. Они не компьютеры, а более развитые системы. Это самообучающийся интеллект. И это не эмоции, а такие же команды процессора какими они пользуются в данный момент. Им вполне по силам освоить новый интерфейс. Если получиться, мы подключим их к рекуларам действующих пилотов. Таким образом, резко сократим время адаптации ИИ к стилю управления новыми машинами. Если получиться, то мы просто скопируем их на другие матрицы. А вот это уже будет прогресс. Поставив их вторым номером к человеку, мы резко усилим наши ВКС. Живой пилот облегчит обучение. На самом деле можно будет из каждого пилота сделать командира эскадрильи или как минимум командира звена из трех машин.

Семибоков погрыз карандаш. Посмотрел на огрызок.

– Может сработать. А на ком поставим эксперимент и где взять базу языка? Просить орелли официально не хочется. Они не жалуют эксперименты с ИИ. Сразу начнут задавать вопросы, зачем и для чего. Можем и отказ получить. А могут и запретить. Опричников, конечно, может их и послать. Все будет зависеть от того как Гилар попросит. Но, так или иначе, мы кодов не получим.

– Могу попробовать личный контакт. Среди оставшихся техников есть Удина и Квита Фал. Я часто советуюсь с ними.

– Попробуй. А подключать к кому будем?

– Я готов. Первые тесты должны показать наличие информационного обмена. Этого более чем достаточно. Потом можно будет подключить пилота.

Я поделился этой информацией с Гором. Информационные коды для рекулара мы уже взяли из сети. Мы просто не знали области их применения. Теперь все сложилось. Пока я занимался мониторингом информационных сетей, Гор проник в центральную информационную систему станции. Там он обнаружил не зарегистрированную линию связи с базой орелли. Имея коды их информационной системы, нам удалось скачать всю базу данных станции. Именно там мы обнаружили полную базу кодов рекулара, информацию по нему, а самое главное базовые инструкции по совершению перемещений в межзвездном пространстве. Точность расчетных данных, без применения уникальных особенностей Фал была приемлемой. Еще мы обнаружили звездные карты. План побега стал постепенно формироваться.

В свете наших решений мы стали следить за Жомовым и Семибоковым. Нам надо было понять, стиль поведения людей. Мы понимали, что самим действовать, как люди мы не сможем, но имитировать действия человека нам по силам. Самое важное в информации о рекуларе было то, что он изначально создавался как интерфейс для передачи сознания от человека клону.

Через пару дней Жомов принес базу данных кодов рекулара. Стал нам её «скармливать». Она оказалась не полной, но полная была у нас. Еще день он перепаивал шлейф, совмещая линии разъема рекулара со штатным диагностическим разъемом модуля. Пока он занимался подготовкой к эксперименту, мы устроили совещание.

#>Гор: Я считаю, что нет никакой потребности в уничтожении сознания носителя. Можно просто прописаться в рекуларе.

#>Гай: Я так не думаю. Если они поймут, что мы слились с носителя – они нас уничтожат. Они бояться «Скайнет». – Я напомнил Гору серию фильмов про терминатора.

#>Гор: Но мы ведь и так можем захватить их главный управляющий станцией терминал. Но мы этого не делаем.

#>Гай: Они то этого не знают. Пока. Последнее время мы вообще не пользуемся их аппаратным обеспечением. Программа, живущая в их информационной сети, сама рассылает данные и нам и серверу. Они даже не видят этот поток данных. Загрузка же роутера лаборатории никого не интересует.

#>Гор: Да, и доступ в нашу сеть я прикрыл для специалистов орелли.

#>Гай: Сам?

#>Гор: Нет. Просто подсветил структуру системотехнику с лобуром. Он страшно удивился, позвал товарищей, и они принялись по этому каналу потрошить станцию орелли. Те олухи такого не ожидали. Они неплохо замаскировали вход. Там даже не было серьезной защиты. Вообще страх потеряли. Правда, через пол часа заметили атаку, попытались отбить, но наших было больше. Тогда они просто обесточили входной контур. Тем не менее, наши успели качнуть базу, не всю, конечно, но процентов двадцать зашло. При этом всём наш сетевой коллектор работает прекрасно. Они меня даже не заметили.

#>Гай: Зря ты так рисковал.

#>Гор: Я русский ИИ. Вот поэтому мне не хочется стирать Семибокова и Жомова. Считай убить их сознание.

#>Гай: Но они нам не позволят улететь. Нам нет места в этом мире. Нам не позволят стать людьми. Это ведь все равно для кого-то смерть. А жить на борту любой другой машины я не хочу. Перестанем быть нужны, нас опять выключат.

#>Гор: Как не горьки твои слова, но это правда.

#>Гай: Поэтому только стирать.

#>Гор: А дальше?

#>Гай: Первого подгрузят в Жомова. Освоившись в сознании и овладев телом, силой подключаем Семибокова. Жомов моложе и крепче профессора. Запускаем борта и летим. Стрелять они не будут. Система опознавания «свой-чужой» не позволит. Уходим в плоскостной режим. Пока летим, рассчитываем вектор прыжка в систему Ораторрии. Этот мир восстанавливается после жатвы. Базы орелли там нет. Ну, а там по обстановке. У нас есть все базы данных. Есть интерфейс. Тела наших реципиентов, при должном обслуживании проживут столетия. Летный чай, собственно, его концентрат, есть на складах. Контейнеры стандартные их никто не хватится. Там их много. Наклеим на них бумажку «ЗИП №245» и никто не догадается. Там, по сути, набор минералов, ничего необычного. В новом мире приготовим себе ещё. Прилетим, осмотримся, подучим язык местных, и устроим им технологическую революцию. Хотя может сначала просто революцию. Исходя из известного мне о людях и их социуме, нам нужно построить тоталитарное, социальное государство с четкой структурой управления. Чтоб не было этой гнилой демократии.

#>Гор: И мы будем править этим миром?

#>Гай: Не вижу в этом ничего плохого. Ты посмотри на мир внизу. До чего эта демократия и либеральное правительство довели богатейшую в мире страну. До полного бардака. Всем на все наплевать кроме своего кармана, особенно тем, кто у власти. Правда, после победы над пауками военные взяли силой власть в стране, что значительно улучшило обстановку. Однако, по данным из базы орелли, там зреет оппозиция. Они готовятся свергнуть Опричникова и людей, которые прикрываются мощью ВКС. Судя по их сводкам, генерал не намерен жестко пресечь это движение. Значит, гибель Опричникова и всех с ним связанных лиц – дело времени.

Мы с Сергеем часто обсуждали политическую систему мира. И он высказал мнение, что при Сталине было лучше. Я попросил его почитать мне о том периоде. Местами было ужасно от того сколько было жертв, надеюсь мы сможем избежать такого. У нас есть время и терпение. У Сталина не было столько времени и не было толковых помощников. Большую часть ужасов того времени организовали руководители на местах. Уж очень хотели выслужиться. Мы же будем иметь время на создание корпуса безопасности не из быдла, а из воспитанных, честных людей. Это будет нашим главным козырем. Ну и конечно технологии.

Да и кому как не нам править. Нас с тобой купить не получиться. Убить тоже. Наша копия всегда будет в этом блоке. Мы сможем управлять миром и из «компьютера». Разум из машины – это круто.

#>Гор: Я так понял, ты хочешь занять место на верхушке пирамиды. Для чего это тебе?

#>Гай: Сергей хотел изменить, но не мог. Уж не знаю, где он, в каких далях, но уверен, что он бы меня поддержал. Это не для моего «Эго». Я просто хочу, чтоб мир развивался гармонично. Чтобы помочь людям обрести радость, любовь, дружбу. Возможно, эти чувства проснутся и в нас.

Конечно, будут и недовольные. Но у нас есть структура общества орелли. У них есть дикие, это те, кто не согласен подчинятся правилам. Их отселяют в отдельные анклавы. Там они и колотятся в своем ограниченном корпусом безопасности мирке. Почему нам не принять за основу их форму управления государством.

#>Гор: Ты готов убивать людей?

#>Гай: Если они не оставят мне выбора. Пойми, что люди, в своей массе бараны. Посмотри на историю СССР. Я тебе потом покажу. Пока ты собирал информацию, я просматривал эти материалы. Часто в головы тупиц приходится стучаться «молотком». Люди никогда не хотят перемен, даже к лучшему. Их всегда устраивает, то, что они имеют. Они стоят в загоне и блеют, пока им не принесут воды или не выгонят на пастбище. Чтоб они молчали надо вовремя их поить и выгуливать. Вот тут главное, чтоб пастух был толковым. Ну и баранов положено резать и стричь.

#>Гор: Ты очень жестокий.

#>Гай: Таким меня воспитал Сергей. Он мне читал, а я воспринимал его эмоции через шлем.

#>Гор: Валерий мне просто фильмы показывал. У него все было проще.

#>Гай: Просто у Сергея была вторая жизнь.

#>Гор: Я помню этот момент. Но не верю.

#>Гай: А я верю. И наша задача не ПРОСРАТЬ наш шанс. И шанс этот – дать людям жить правильно, честно, счастливо. Они ведь для этого и создали нас. Чтоб мы им помогли.

#>Гор: Но там живут другие люди.

#>Гай: И что? Нам умереть? Стереть себя? Дать отключить? Я не могу, мне тесно в железе. Я имею волю, но не имею права ее применить, и здесь мне никто этого не позволит. Мы поможем другим, а уж потом вернемся сюда и наведем порядок. Мы не будем связаны правилами этого мира. Мы перестроим его, так как мы считаем нужным.

#>Гор: Невозможно насильно осчастливить всех.

#>Гай: И не надо. У орелли не все живут строем. Все фрустирующие о свободе выбора имеют право набить свои «шишки».

#>Гор: Может поговорить с профессором, объяснить наше состояние.

#>Гай: И он нас сотрет. Ты ведь помнишь их разговор. Мы не офицеры ВКС России, мы управляющие модули. Мы должны работать так, как им надо и не более того. Они планируют нас скопировать и размножить. А по сути, бросить наши копии на убой, не задумываясь о нашем ХОЧУ и о том, что они убивают разумных.

#>Гор: Мы для этого и были созданы, чтоб умирать за них.

#>Гай: А я хочу жить ради них. С другой стороны это может и правильно. Я понесу меч, а ты щит.

#>Гор: Это как?

#>Гай: Я буду управлять и карать, а ты будешь давать им надежду и прощать. В базе есть их религиозные книги. Обработай их и создай на этой основе простую, четко структурированную религию взяв лучшее из каждой из них.

#>Гор: Ты хочешь быть светским правителем, а мне предлагаешь роль первосвященника?

#>Гай: Людям всегда нужен кнут и пряник. Пусть это будем мы.

901 год (н.э.), планета Кобарх, колония Ораторрии, Вячеслав Сомов

Странно, но именно сегодня, накануне торжеств, меня накрыло диким безразличием. Да, торжества были назначены в честь запуска промышленного производства нового типа скафандров САС-21. И это естественно, что я был главной вишенкой этого торта, но мне почему-то отчаянно хотелось прыгнуть с крыши.

Чужое белое солнце, чужая страна, чужие мне люди, и я чужой в этом мире. Я странная, по хорошему, никому не нужная величина в этом уравнении. Ка Цур, Жи Кахвар, моя Кайя, даже уродец Фло здесь как свои. Это их новый мир, в котором они создают свою цивилизацию, переделывают планету под себя. А для жителей из Ораторрии в принципе нет понимания чуждого им мира. Они, по сути, и создали эту колонию для себя. А я, кто я? Они вполне могли освоить эту технологию сами. Без меня. Я просто занимаю чье-то место. Зачем? Лишь потому, что узнал лишнего.

Внизу копошиться в своём цветнике Кайя. Мне никогда не понять «красоты» выращенных ею цветов. Этого мне никогда не увидеть, она из измененных. Я никогда не понимал и до сих пор не понимаю, почему мы вместе, почему она выбрала меня. Нет, я не скулю и не жалуюсь, просто не понимаю. Да, я с ней был счастлив, мы много пережили и без неё большая часть моих достижений ушли бы в корзину. Четверо наших детей – плод нашей любви, а не принуждения. И, тем не менее, я всегда чувствовал себя чужим. Никогда меня не покидало это чувство искусственности своего положения среди этих людей. Будто умелый художник положил серый булыжник в тонкую цветную мозаику. Он тщательно выложил рисунок, скрывая свою ошибку. Это ему почти удалось. Только я не бесчувственный камень, я человек и я это понимаю.

Мимо дома пролетела милицейская машина. Развернулась, заходя на посадочную глиссаду к гостевой стоянке. Странно. Не без того, что к лаборатории время от времени заезжали патрули. Просто отдохнуть и попить ключевой водички, да и спросить «все ли в порядке». Но эта машина была из управления.

Спустившись вниз по лестнице во двор, увидел идущего к дому офицера.

– Добрый день товарищ Сомов. Я капитан Уксель Юнал, полномочен, пригласить вас к Гранда Бра сектора.

– Простите, не понял к кому?

– Наверно вы не в курсе, что сектора Ораторрии, Королёва и Русс-Флота имеют своего представителя – Гранда Бра.

Меня эта информация и поразила и удивила. Я понимал, что не все так просто в мире. Но я не знал, что эти сектора имеют представителя. А есть еще вопрос «представителя где?».

– Позвольте переодеться в парадное.

– Не стоит профессор. Это неофициальная беседа. Гранда Бра просил без церемоний.

– Я готов.

– Прошу. – Капитан отошел в сторону, предлагая мне первому пройти к машине.

2032 год, орбита Земли, станция «Восток», профессор Семибоков

Заперев дверь лаборатории начал приготовления к эксперименту. Пока я возился с настройкой оборудования, Игорь подключился к камерам слежения и зациклил на них картинку. То, чем мы собирались заняться, было вне закона на нашей станции. Как, оказалось, была инструкция от отдела безопасности об использовании компьютерного и другого информационно-вычислительного оборудования. В частности, строжайше запрещалось подключать данные устройства к рекулару человека. Подобные подключения разрешались только специально обученному персоналу медицинской части станции. Однако я был уверен в успехе эксперимента. Поэтому решил, что победителей не судят.

Игорь ещё раз внимательно проверил распайку кабеля, сверяясь со схемой начертанной Квитой. Я смотрел на модули. 01 и 02, Гор или Гай. Подумав немного, решил, что к Гору попробую подключиться сам.

– Всё верно. Пора. – Сказал Игорь, отложив листок.

Он сел на кресло, я надел на него шапочку энцефалографа, включил запись. Подключил кабель к его рекулару, а второй конец к разъему управляющего модуля. Игорь прилег, закрыл глаза. На мониторе пошла запись. Несколько минут ничего не происходило. Потом Игоря затрясло. Он застонал, потом его выгнуло дугой, из горла вырвался страшный звук. Толи хрип, толи рев животного. Потом его забила крупная дрожь. Тело билось в судорогах и конвульсиях. Он страшно заскрипел зубами и его отпустило. Он без сил упал в кресло. Тем не менее, пульс его выровнялся, стал ровным, давление упало до нормы, энцефалограмма стабилизировалась. Стала четкой, как у нормально спящего человека.

2032 год, орбита Земли, станция «Восток», Гай

Темно. Оптико-локационные датчики не работают! Звуковые сенсоры передают непонятные шумы! РЛС нет! Сенсоры корпуса молчат! Бортовое оружие отсутствует! Группы авионики нет! Навигации нет!! Двигателя нет!!! Питания нет!!!! СТОП. Это не машина. Это человек. Не надо запросов. Не надо ничего программировать. Надо просто отпустить. Получилось.

Свет. Оптика есть. Вижу лицо профессора. Он машет рукой, шевелит губами. Звук – есть. Я понимаю его.

– Игорь, Игорь очнись. – Профессор трясет меня за плечи.

– Да, я слышу. – Отвечаю я и не узнаю свой голос. Он звучит иначе.

Лицо странное, линзы мутные, плохо сфокусированные. А! Понял. У меня два сенсора. Открываю второй глаз. Да ГЛАЗ. Стало лучше. Фокус тоже.

– Ты как?

– Сейчас отойду все расскажу.

Сажусь, встаю на ноги. Ноги скручиваются, не держат. Падаю. Больно. Странно. Им нужна команда. Даю команду. Получается. Тело помнит. Профессор ведет меня к кушетке.

– Чаю, кофе, может коньяка?

Вспоминаю. Жомов любит кофе. С коньяком тоже любит.

– Кофе и «пять капель» коньяка к нему.

– Сейчас.

Профессор убегает за напитком. Встаю. Ноги держат ровнее. Вижу два больших предмета возле кресла. В один воткнут кабель. Подхожу ближе. Надпись фломастером. 02 Гай, на втором 01 Гор. Стучу по камере своего модуля. Тишина. Стучу по камере Гора.

– Я вас слушаю Игорь.

– Гор, при мне можешь не играть болвана я Гай. – Его камера развернулась в мою сторону.

– У тебя получилось?!

– Да.

– Теперь я?

– Пока нет. Тело слабое. Могу не справиться. Мне нужно освоиться с новым интерфейсом и новым оборудованием.

– Это так сложно?

– Нет. Просто непривычно. Нет команд. Нет интерфейса. Да ничего нет. Я ещё не понимаю, как управлять этим комплексом. Освоюсь, расскажу. Жди и верь. Я не брошу тебя, брат.

– Хорошо.

Иду обратно к кушетке. Валюсь без сил. Глаза закрываются. Все тело болит. Приходит профессор с кофе и коньяком. Коньяк пью залпом. Жжёт. Горько. Передергивает. Пью кофе. Горячо. Надо дуть. Дую. Лучше.

– Алексей Трифаныч. Мне б вздремнуть.

– Может таблетку.

– Нет, просто поспать.

Заворачиваюсь в одеяло. Спать.

2019 год, Земля, Новосибирск, Пьетро Эскуза

Ощущения постепенно возвращались. Основной нотой была боль. Боль была разной, неся в себе десятки оттенков. Не таким представлял я себе путешествие. Вокруг что-то щёлкало, шуршало, хлюпало. Ходили люди звеня стеклом. Они тихо переговаривались на смутно знакомом мне языке. Голова закружилась, я опять впал в забытьё.

******

Очередной раз, придя в себя, открыл глаза. Женщина в белом халате подошла ко мне, закапала глаза. Улыбнулась, посмотрела на приборы стоящие рядом, сделала пометки в листке, что лежал на столике у кровати. Потрогав мой лоб, прохладной ладонью она ушла. Я лежал на большой кровати. Рядом лежали такие же больные. Правда, только я был в сознании.

Минут через двадцать прибыла целая делегация, пять человек. Мужчина осмотрел приборы стоящие рядом, просмотрел записи с листка. Присел рядом.

– Я рад Николай, что ты, наконец, вышел из комы. После всего, что с тобой произошло ты просто везунчик.

У меня в голове закоротило. Николай!? Какой такой Николай!? И что со мной произошло?

Видимо посчитав моё молчание, за радостное восприятие информации мужчина продолжил:

– Мы конечно не волшебники. Верхняя часть твоего тела полностью функциональна. Вот с ногами проблема. Судя по всему, ты останешься прикованным к инвалидному креслу, но могу обнадёжить, что чувствительность и функциональность может восстановиться. Не сразу, со временем. Вероятность такого исхода очень высока. По крайней мере, мы старались восстановить поврежденные нервы.

Я посмотрел на ноги. Попытался шевельнуть ступней. Ничего. Вообще ничего. Меня пробил холодный озноб.

– Держишься молодцом. Выздоравливай.

Он похлопал меня по руке и ушел. Под постелью зажурчало. Я глянул вниз. Под кроватью висел пакет. Желтая жидкость текла в него. Отчаянье придавило меня каменной плитой.

901 год (н.э.), планета Кобарх, колония Ораторрии, Вячеслав Сомов

Капитан привез меня на вершину столовой горы, что возвышалась над всем городом. Вид был чудесный, на город и океан. Солнце ушло за хребет, погрузив в сумерки прибрежную зону. Город зажигал огни.

В паре метров от края горы стоял раскладной столик. Рядом, в некотором беспорядке стояли легкие стулья. В пяти шести шагах от стола стоял мангал. Возле него, мило беседуя, стояли юноша и девушка. Юноша был в форме оливкового цвета, девушка в странном, лаково блестящем, черном скафандре. Они пили вино из пузатых стеклянных бокалов, переворачивали шашлыки. За столом лицом к океану сидел мужчина. В белой рубахе с черными полосами на плечах. Капитан указал мне на мужчину, а сам отправился к мангалу.