Сила прощения. Том 1. Книга 1

Подходя к своему дому, Димка увидел около подъезда машину и тревожное предчувствие обожгло его. Уже почти зайдя в подъезд, Димка услышал сзади голос, обращавшийся явно к нему:

– Э, братышка, подойди-ка сюда, – сказал Димке Чичен, не выходя из машины.

– Это вы меня зовете? – спросил Димка, обернувшись.

– Да, да, тебя.

– Зачем?

– Эй, да. Да ты не бойся, ты же смелый парень.

– Какой есть, – ответил Димка.

– Ну вот и хорошо. Ты, короче, пацан, моего кореша зачем вырубил? Я с ним на зоне срок мотал. Утюг – кореш мне.

– Если бы я первым не начал, то они бы меня вчетвером совсем покалечили, я защищался.

– Э, ты, короче, братышка, не понял? Ты авторитет Утюга подорвал перед братвой, теперь так сделаем, да? Отстегнешь пять кусков за Утюга зелеными и гуляй, либо… сам понимаешь, – произнес Чичен и сделал знак пальцем правой руки у горла.

– Знаю, не дурак, – ответил Димка.

– Ну, значит, и договорились. Лаве принесешь через 3 дня, в субботу в 12 ночи на дискотеку в клуб «Клео».

На том они и разошлись.

Димка просто не знал, как выбраться из создавшегося положения. Выход был: либо деньги, либо драться, либо сделать так как ему посоветует Батька, к которому он собирался завтра зайти. Он выбрал последнее.

– Что-то ты, сына, такой измученный, невеселый, может, стряслось что-то? Не заболел ли ты, а? Может, температура у тебя? – закидала вопросами Димку мать.

– Все нормально, я просто не выспался, мам, – ответил Димка.

После завтрака Димка пошел, как сказал матери, к Вовке Сенчукову на работу в депо. А на самом деле он направился к школьному другу своего погибшего отца, который пользовался немалым авторитетом среди городской братвы, к Батьке – Константину Эдуардовичу Розенштейну, в надежде получить дельный совет и какуюнибудь информацию о Сергее и его окружении.

Погуляв немного по городу до половины первого дня, Димка решил, что настало время идти к Розенштейну. Войдя в подъезд дома, где жил Розенштейн, и поднявшись на четвертый этаж, Димка позвонил в дверь. Позвонив еще раз и не дождавшись, когда ему откроют, он толкнул дверь плечом. Дверь легко поддалась. То, что он увидел, его поразило: на стуле с полиэтиленовым пакетом на голове в неестественной позе сидел Константин Эдуардович. Подойдя ближе, Димка увидел вывалившийся изо рта трупа язык.

Розенштейн был мертв. Димка коснулся руки трупа – тело было еще теплым. Послышался вой милицейской сирены.

– Ну прямо, как в кино, – подумал Димка и бросился вон из квартиры на последний этаж. Но там оказался закрытым люк, выходивший на крышу.

Мысли в голове путались, пот струился по лицу. Димка явственно вспоминал – где еще, кроме как на ручке входной двери и звонка, он оставил свои отпечатки пальцев? Кажется, больше нигде, но и это ему облегчения не принесло. Вверх по лестнице уже бежали люди. «Если чтото и надо делать, то быстро», – подумал Димка.

Он поднялся на пролет выше, резко позвонил в первую попавшуюся дверь. Дверь открыл ребенок – мальчик лет восьми.

– А вы кто? А мамы дома нет.

– А я телефонист, телефоны проверяю.

– Неправда, телефонистам морды не бьют, это у слесарей всегда синяки, – сказал малыш, – вы как в кино, наверное, грабить пришли.

– Нет, мальчик, но ты в чем-то прав, я действительно в кино сейчас про бандитов снимаюсь, и, короче, если ты меня пустишь, то я попрошу режиссера, чтобы тебя взяли сниматься в рекламных роликах.

В квартиру Розенштейна уже входили люди, когда Димка закрывал за собой дверь. «Фу, – перевел он дух, – вроде пронесло», – сказал он, вытирая пот со лба рукавом рубахи.

– И как тебя, малыш, зовут?

– Петя.

– А скоро мама твоя с работы придет?

– Да должна скоро прийти, а что за кино там снимают, посмотреть можно?

– Да вроде «Бандитский Петербург», – сказал Димка первое, что пришло ему в голову.

– Пока выходить нельзя, там бегают бандиты, меня ищут.

В дверь позвонили. Димка, вздрогнув, уже подумал, что малыш, резко метнувшийся к двери, ее откроет, но каково же было его удивление, когда мальчик сказал, что дома он один и мама скоро придет, а ключа открыть дверь у него нет.

«Ну что за талантливая молодежь пошла! – восхитился он пареньком. – Просто прирожденный артист».

– Вот, кажется, один дубль уже отсняли: бандиты меня не нашли и уехали. Спасибо тебе, малыш, – сказал Димка.

– Я не малыш. Меня Петей зовут, – обиженно пробормотал мальчик.

– Ну да ладно, Петя, я о тебе обязательно скажу нашему режиссеру, а теперь мне пора, счастливо, – говорил Димка, подходя к двери.

– До свидания, дяденька-артист, – ответил мальчик.

Выйдя на лестничную площадку, Димка прислушался. Тишина.

– Прямо как в гробу. Тьфу ты, черт, – выругался он.

Он медленно и осторожно спускался вниз по лестнице, когда выше этажом на лестничной клетке, где находилась квартира Розенштейна, открылась дверь и послышались голоса:

– Да, да, хорошо, товарищ следователь. Мы вам обязательно позвоним, если кого-нибудь увидим.

– Да, вы, пожайлуста, посматривайте в глазок вашей двери почаще, так как важны всякие мелочи, детали, и сразу звоните мне, вот моя визитка: Кузнецов Виктор Николаевич, старший следователь прокуратуры.

Нервы у Димки сдали, и он бросился вниз, перескакивая через две ступеньки.

– Остановитесь, милиция! – закричал, заметив бегущего Димку, следователь.

Димка спрятался за дверью подъезда. Следователь не заметил его там и, выбежав на улицу, устремился за только что отъехавшей от дома машиной. Димка, не теряя больше времени, бросился бежать в другую сторону – и вовремя, так как машина, за которой бежал следователь, остановилась.

– Так, Петров, – обратился следователь Кузнецов к своему стажеру, – когда я уходил от соседей убитого Розенштейна, внизу на лестничной клетке кто-то был, и мне кажется, что он бежал именно от нас. Почему-то мне кажется, что этот кто-то имеет какое-то отношение к убитому Розенштейну. Поручаю тебе обойти всех жильцов этого подъезда. Сдается мне, что этот «кто-то» находился в квартире убитого до нашего приезда, и так как выход на крышу закрыт, то он, наверное, вошел к кому-то в квартиру под какимлибо предлогом и там прятался от нас. И так как это у него прошло тихо и никаких звонков от граждан нам нет, следовательно, его впустил к себе ребенок или престарелый человек, хотя бабки сейчас очень робкие, недоверчивые, да и дети тоже, вон сколько фильмов, да и в новостях что показывают! Ну, взять показания и установить это я поручаю тебе. Действуй, Петров, тебя ждут великие дела!» – закончил свои размышления вслух следователь, перековеркав знаменитую фразу: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!»

– Здравствуйте, извините, пожалуйста, вас из милиции беспокоят.

Дверь квартиры №16 на четвертом этаже приоткрылась, и на опера уставилась совсем дряхлая старуха.

– Извините бабушка, я из милиции, вот мое удостоверение. Я хочу задать вам один вопрос: не заходил ли к вам кто-то сегодня днем, около двенадцати часов, под видом телемастера, почтальона или телефониста?

– Ой, нет, мил человек, но вот к Лене Кучиной, что в пятнадцатой квартире живет, вернее, к ее сыну – она на работе была – сегодня какойто не то телефонист, не то артист заходил, ему еще ее сын Петька дверь открывал.

– Спасибо вам огромное, бабушка. А откуда вы об этом знаете?

– Да об этом уж весь подъезд знает, тут же снимают сериал про бандитский Петербург, режиссер обещал ее сына в кино снять, – ответила старуха, закрыв дверь.

«Ничего себе, – подумал Петров, почесав рукой голову, – тут кино снимают, оказывается, „Бандитский Петербург“, – удивился он. – Хотя странно: почему мы не знали об этом, когда были тут недавно? Не было здесь ни съемочной группы, ни людей, ни зевак, ни сотрудников милиции, следящих за порядком. Странно…» – продолжал думать он.

Опер Петров позвонил в соседнюю дверь, в квартиру №15.

– Кто там?

– Здравствуйте. Откройте пожайлуста, это из милиции. Вот мое удостоверение, – ответил Петров, поднеся удостоверение к глазку двери.

Раздалось щелканье дверного замка, и дверь приоткрылась.

– Можно пройти? – спросил Петров, рассматривая сквозь щель двери хозяйку.

– Да, да, конечно, – ответила та, закрывая и снова открывая дверь, сняв дверную цепочку. – Проходите на кухню, в комнате сын игрушки раскидал, а собирать не хочет.

– Спасибо, я вас долго не потревожу, дело вот в чем…

– Это с убийством соседа, что внизу живет, Розенштейна, связано? – перебила его хозяйка.

– Да, я хотел бы знать, это очень важно для следствия, не заходил ли к вам сегодня днем ктонибудь?

– Да, был мужчина. Или, вернее, молодой парень. Эй, Петя, иди-ка сюда. Мальчик подошел.

– Расскажи дяде милиционеру, кто к тебе сегодня приходил.

– Да, – сказал мальчик, не отрываясь от своей игрушки и отрывая от нее колеса. – А зачем здесь милиционер, мама? Здесь кино сегодня днем снимали, и ко мне дядя актер заходил. Он сказал, что от бандитов прячется и что внизу кино снимают – его ищут, ну, я его и пустил. Он обещал меня в рекламных роликах поснимать.

– А как он выглядел, ты не мог бы его описать?

– А зачем? Это же дядя артист был! – сказал мальчик.

– Может, это и не артист был, а преступник,

– сказал опер Петров. – И он тебя обманул, чтобы ты его впустил в квартиру.

– Да не может быть! Он такой был добрый и меня в кино хотел взять сниматься.

– Расскажи, Петя, дядя ждет, – сказала мать.

– Как он выглядел?

– Нет ли этого артиста на вот этих фотографиях? – спросил Петров, раскладывая фото на столе.

Мальчик внимательно посмотрел на них и никого не узнал, но добавил:

– Ну, он молодой такой: темные волосы, даже усы еще не растут, в белой рубашке был и в черных брюках. Посидел у меня, пока бандиты внизу его искали. У него еще губа была разбита.

– Милиция его искала, а не бандиты. Хорошо, что все хорошо кончилось и он просто спокойно ушел от вас. А где была губа разбита, покажи-ка на мне, – попросил Петров, собрав фото со стола.

– Здесь! – ткнул пальцем в левый уголок нижней губы малыш.

– Спасибо, маленький, – сказал Петров, погладив мальчика по голове.

– Ой, вы не пугайте меня! – воскликнула мать Пети.

– Дверь пусть ваш мальчик никому не открывает. И вообще: почему он не в садике?

– Да мы из другого города недавно переехали, и я еще не успела его оформить.

– А как вас, простите, зовут? – спросил Петров.

– Лена. Лена Кучина. Ой, Елена Петровна Кучина, – произнесла она, смутившись.

– Вы замужем?

– Нет, мой муж нас бросил, когда Пете два месяца было. Ушел к другой, – добавила она тише.

– Да он просто был дурак, если ушел от такой женщины, как вы, от такой красавицы!

– Ну что вы, что вы! Вы меня в краску прямо вогнали.

– Извините, но вы и вправду очень привлекательная женщина.

– Спасибо, – ответила Лена в полном смущении.

– Сейчас, Леночка, – можно я вас так называть буду? Спасибо, – не дождавшись разрешения от нее, сказал Петров. – Я возьму у вас показания. Потом я вам позвоню. Какой у вас, кстати, номер?

Лена робко и все еще смущаясь, назвала номер.

– Спасибо, я вам обязательно позвоню и не только по долгу службы. До свидания.

– До свидания, – сказала Лена.

– До свидания, дядя-милиционер! Приходите еще! – закричал из коридора Петя.

– Пока, малыш, увидимся! – крикнул в ответ Петров из темноты, спускаясь к выходу.

«Так, – рассуждал Димка по дороге домой, – Розенштейна убрали. За что – это еще вопрос. Но как получилось так, что я чуть было не влип? О моем приходе к Розенштейну знал только Вовка Сенчуков, стало быть, это он меня сдал. Почему? Какую цель он преследовал?. Черт меня побери, действительно, за те два года, пока я был в армии, весь город стал абсолютно другим – бандитским. У меня плохое предчувствие, какая-то тревога на душе. В этот раз все будет очень не просто. Ладно, Вова, Бог тебе судья!»

Рассуждения Димки прервал голос Чичена, который сидел в поджидавшей Димку машине:

– Э, братышка, ты не забыл там ничего? – сказал он, высунувшись в окно.

– Да не забыл я, не забыл, отстань, – раздраженно ответил Димка, – продолжая идти к подъезду в и занятый своими мыслями.

– Э, да ты чо, короче?! Зубы скалишь, падла, за грубость лаве прынэсошь завтра, понал? В то же время, а не то… – и Чичен опять сделал движение рукой по своей шее.

Димке хотелось дать в зубы этому гаду, но он сдержался.

– Еще не время, – сказал он вслух.

– Э, чо ты там нэсешь, а? Тэпер всо – лаве прынэсошь сэгодна, ты мэна понал?

– Да пошел ты. … – выругался Димка.

Тут Чичен выскочил из машины и выхватил нож, которым попытался задеть Димку. Но хорошая реакция Димки спасла его от смерти— он увернулся и только на левой щеке осталась глубокая рана. Димка схватился за щеку левой рукой, и сразу рукав белой рубашки стал красным от крови, кровь капала на асфальт. В глазах у него потемнело от боли и гнева и, поддавшись сильному искушению, Димка потерял контроль над собой.

– Ну, ты нарвался сам, – сказал Димка и пошел в рукопашную. Чичен отлично отбивал все его удары, но вертушку с левой ноги он все же пропустил – и упал.

– Умри, сука! – воскликнул Димка, приземлившись ему на шею ногами. Чичен глубоко выдохнул и замолчал.

– Эй, эй, что с тобой, ты в порядке? – закричал Димка, тряся его за плечо. Он послушал его пульс – пульса не было. Чичен не дышал.

«Убегать я не стану, – говорил себе Димка, – я защищался, и меня оправдают», – думал он. Но он не брал в расчет время, в которое попал, придя оттуда, где – словами песни Розенбаума – «и друг есть, и враг». На войне все проще, все яснее, чем на гражданке.

– Алло, милиция? Я убил человека у дома 121, Обводный канал. Приезжайте, – и твердо добавил: – Я буду вас ждать.

– Алло, Виктор Николаевич, – сказал в трубку дежурный, – только что звонил какой-то сумасшедший парень. Он сообщил, что убил когото на Обводном канале у дома 121. Может, это запоздалая первоапрельская шутка?

– Известите эксперта Михайлова, – никак не прореагировал на шутливый голос дежурного Кузнецов, – и Петрова, пусть они ждут меня в машине, я спускаюсь. Да и вызовите скорую – грустно добавил он, жалея о недопитом им кофе.

– Петрова нет, он в районе первого убийства сегодня, – ответил дежурный.

– А, кует железо, не отходя от кассы. Молодец Петров.

– Что-что?

– Да это я так, мысли вслух, спасибо. Тогда едем без Петрова.

– Ну что за чертовщина происходит в этом районе? За сутки целых два убийства! – с горечью произнес следователь и добавил, – и кофе мой теперь остынет.

Скорая подъехала через пять минут, милиция через двадцать пять. Судебно-медицинский эксперт, переговорив о чем-то с врачом скорой помощи и осмотрев Чичена, констатировал смерть. Димка все это время находился поблизости, ему была оказана первая помощь – остановлена кровь, наложена повязка.

– Это Вы сообщили об убийстве?

– Да. Это я звонил в милицию и, по всей вероятности, я его убил, – ответил Димка.

– Меня зовут Кузнецов Виктор Николаевич. Я старший следователь прокуратуры Адмиралтейского района. Думаю, что нам с вами есть о чем поговорить. Вы, наверное, мне захотите чтото рассказать? – спросил следователь Димку и, взяв его под руку, повел к машине.

– Я хочу сказать, что я защищался от ножа, которым мне этот парень щеку порезал, и я не хотел, чтобы он умер, хотя таким нет места на земле, – сказал Димка.

– Да откуда тебе знать кому есть, а кому нет места на земле? И разве ты вправе решать – кому жить, а кому умереть? – спрашивал в ответ его следователь. – Ну ладно, хватит лирики. Паспорт с собой?

– Военный билет только, – ответил Димка.

– Что, дембель не отгулял еще?

– Да, позавчера только пришел из армии.

– Где служил-то?

– В морпехе на Дальнем Востоке.

– А, сильные войска, – с уважением сказал следователь.

Взяв военный билет, следователь все равно вслух спросил его фамилию, имя, отчество.

– Степанов Дмитрий Михайлович, 1977 года рождения…

Пока Димка, как автомат, называл свои анкетные данные, он думал о своей, горем убитой, маме и своей Свете. Теперь его жизнь поломана, если ему не удастся доказать самооборону. И ему нужен сейчас опытный недорогой адвокат, а таких практически в наше время уже нет.

– Ну, рассказывай, что произошло, – предложил ему следователь, – только не ври.

Димка рассказал о том, как он встретил Светку, с которой дружил до армии, и как сильно они любят друг друга, как хотели пожениться. О том, как наехал Сергей на Свету и угрожал ему. Он рассказал обо всем, ничего не скрывая, за исключением своего визита к Розенштейну.

– Распишись здесь и здесь, – сказал следователь, указывая ручкой место в протоколе допроса подозреваемого.

– Так, все. Теперь, до выяснения всех обстоятельств дела, учитывая, что ты пока еще подозреваемый, и чтобы ты никуда не делся, в качестве меры пресечения я возьму тебя под стражу. Ты хороший парень, но «Dura lex sed lex» – закон суров, но закон, – сказал следователь Кузнецов.

– Если версия самообороны нами подтвердится, то скоро пойдешь домой.

– Виктор Николаевич, сегодня вами был обнаружен труп Розенштейна…

– Да, а откуда ты знаешь? – перебил его Кузнецов.

– Я был тем неизвестным, за кем вы гнались сегодня.

– Так! А чем ты докажешь? Эту новость уже весь город знает.

– А вы спросите в квартире выше этажом, кажется, в 15-ой. Мне мальчик дверь открыл. Ну, а мальчик меня еще за бандита принял, да я ему сказал, что, мол, я артист и внизу кино снимают.

– Оригинальный выход. Действительно, такого в кино еще не показывали, – одновременно удивился и восхитился следователь. – Ну, это мы скоро проверим. Мой сотрудник сейчас там опрос проводит.

Вызвав дежурного, следователь распорядился проводить Димку в камеру предварительного задержания.

– Виктор Николаевич, – обратился к следователю Димка, – можно, я маме позвоню? Она ведь волнуется.

– Валяй, только недолго.

Димка набрал свой номер и услышал в трубке взволнованный голос мамы. Вера Игнатьевна явно уже давно лила слезы, ее голос был тому доказательством.

– Дима, Дима! Это ты? – кричала она в трубку.

– Да, это я, мама. Мама, ты не волнуйся, – старался он говорить кратко, – я сейчас в милиции за драку. Я защищался. Ты же знаешь: сам я на рожон, да и так просто, не лезу.

В ответ он слышал только всхлипывания, которые переросли в плач, и Димка положил трубку.

– Привет, Петров. Новость слышал?

– Какую?

– А Чичена вчера один парень убил.

– Кого, Чичена? – удивился Петров. – Не может быть! Он же бригадир местной группировки.

– Да вот, нашелся и на него «герой». Правда, закон для всех один. Жалко парня, – сказал дежурный отделения милиции.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – начал с обычных слов свое трудовое утро Петров, – разрешите войти?

– А, это ты, пропащая душа! Ну, входи, входи. Пока тебя не было вчера, один парень, Степанов Дмитрий, убил Чичена, представляешь? Потом сам же вызвал милицию, дождался нас на месте происшествия. Ты удивлен? – Вот, – продолжал следователь, – удивлен и я. Другой в наше время смылся бы сразу, а он нет. Знаешь, я ему верю. Еще он утверждает, что это именно он вчера был в квартире Розенштейна.

– А как он выглядит? Он не светлый, высокий такой, еще у него губа случайно не разбита нижняя?

– Да у него не только губа, но и щека располосована. Что, есть кому этого парня опознать?

– Да, мальчик в квартире №15 вчера мне именно так описал непрошенного гостя. Только со щекой все было у незнакомца нормально.

– Ты уверен?

– Да это не я уверен, а мальчик.

– Хорошо, для соблюдения процессуального порядка ведения расследования дела, назначим опознание, – сказал следователь, – вызови их на завтра, на 16 часов. Хотя я уже знаю, что слова Степанова Дмитрия по факту нахождения им вчера в квартире Розенштейна подтвердятся.

– Утюг, твоего кента вырубили, прикинь? – сказал Илья Ваитовский, по кличке Чемодан, подойдя к Утюгу, пьющему кофе в углу бара.

– Кто?

– Да тот пацан, который тебя отмочил, помнишь? У клуба.

– А, сука та, что ли, я его попишу теперь!

– Поздно, он сейчас в обезъяннике сидит. Скоро его отпустят, Чичен с ножом на парня кидался… за тебя хотел отомстить ему, ну а он вроде из армии только что пришел, ну и пропустил Чичен один удар, и вот… Все и закончилось.

– Ничего еще не закончилось, – угрюмо ответил Утюг, – все только начинается. – Ну, если что, мы его и на нарах достанем, – сказал Чемодан, – у твоего кента Сереги Литвинова там работает знакомый мент, ему платят за информацию. У этого пацана еще девчонка есть, Серега в нее втюрился, так что имей в виду.

– Да, но если это баба Сереги, то зачем ее мне трогать?

– Ну, еще она не совсем его баба – он только ее трахнуть хочет, а пацан тот ее реально любит, она его из армии ждала все два года и вроде как замуж за него собирается. Этот пацан сам же тогда и сказал все Сергею, я тогда в тачке сидел с ним и все слышал.

– Спасибо, Чемодан, – сказал Утюг, – с меня магарыч. А зачем ты мне бабу эту сдаешь? Онато тут при чем?

– Она ни при чем. При чем тот. Кто убил твоего кореша. По-моему – это как раз то, что нам нужно, чтобы наказать этого пацана, наказав не его, а его телку, которую он любит.

– А, я понял, о чем ты, – сказал Утюг, почесав огромной ручищей затылок, – ну и подлый же ты.

– Умный, а не подлый, – ответил Илья.

– Да слишком умный, даже нет – ты хитрожопый. Простому человеку до такого не додуматься.

– Сочтемся, – ответил Чемодан.

– Не, я не буду с тобой счеты сводить, пошел ты на хер. Но… хотя… с бабой той… – это мысль неплохая, – сказал Утюг вслух, допивая свой кофе.

– Привет, Витя, – поздоровался эксперт Михайлов, – тут вот из морга пришло заключение по факту осмотра трупа Чичена.

Кузнецов взял в руки заключение, после короткой паузы недовольно сказал вслух:

– Это все меняет: теперь ясно, что убийство Чичена – не что иное, как умышленное убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. Спасибо, Миша, – сказал он эксперту и, не глядя на него, добавил, – в 18—00 налью.

– Здорово, Серега, – поздоровался Чемодан с вошедшим в кафе «Золотое ведро» Сергеем, – слыхал новость: Чичена твой пацан замочил?

– Да эта новость уже весь город облетела, он же авторитета грохнул. Теперь ему даже на зоне крышка.

– Короче, Утюг хочет отомстить – на его бабе отыграться, ну, поиметь ее всей братвой сразу. Ты же сам ее давно хочешь. Вовка позвал вчера этого пацана и деваху с собой на дискотеку сегодня, вот там мы ее и трахнем. А я за ней Власту с Утюгом на тачке зашлю, чтоб запомнил да в темноте не перепутал, кого трахать, – цинично пошутил, громко рассмеявшись от сказанного, его собеседник.

У Сергея от услышанного пересохло во рту, но возразить он не смог из-за своей поганой трусости – он просто промолчал.

– Здравствуйте, а Света дома? – спросила Власта Константина Степановича, открывшего на звонок дверь.

– А, Власта, привет, проходи! А я тут на дискотеку собираюсь, – скороговоркой проговорила Света за спиной отца. – Сенчуков Вовка Диму вчера встретил и позвал обмыть его дембель, да и просто встретиться, поболтать. Да ты подожди меня у двери, я уже почти готова. Сейчас только бигуди сниму.