Я и ты

Он похвалил твою работу и сказал, что больше приходить не придется. Ты сама отлично справилась, он лишь внес небольшие коррективы и сказал, что теперь вы встретитесь на конференции. Через неделю. Целую неделю. Ты всем видом не показывала своих чувств.

Когда ты собралась уходить, он сказал:

– Анастасия Николаевна, удачи вам.

– Да, спасибо… – с грустью проговорила ты.

– Вы хороший человек и достойны лучшего, – вдруг сказал он и, встав со стула, подошел к тебе поближе. – Я надеюсь, после окончания института, наше общение на этом не прекратится. Очень жаль нам, было бы, терять такую светлую голову. На кафедре найдется и для вас место, если что…

Он вдруг смутился и улыбнулся, сводя с ума тебя своей широкой улыбкой.

Ты смотрела на него, пораженная до кончиков волос, снизу вверх, изумленно хлопая ресницами, заливаясь румянцем, ощущая, как тепло заполняет твою грудь.

Но тут постучали в дверь, заглянул Тимур Алексеевич:

– Не помешал?

– Ааа, – Курдеко растерялся.

– Спасибо, мне пора, – ты тут же подвела разговор к концу и растеряно убежала из кабинета.

– Звоните мне по любым вопросам! – только выкрикнул Курдеко вслед.

Мы с тобой встретились дома. Когда ты пришла, я сидела в зале на диване с чашкой чая в руках и угрюмым настроением. Ты же навеселе примчалась ко мне, рассказать, что с тобой произошло.

– Оль, что случилось? Хотя я понимаю, ты всегда после Нестера приходишь такая. Но, всё же, не настолько.

Я глянула на тебя исподлобья, сдерживая ком в горле, и выдавила из себя:

– Он меня унижал, как обычно. Я дала отпор, как могла. Мы договорились с ним, что он мне ставит зачет, а я отказываюсь от его помощи с дипломной работой.

– И он согласился?

– Да.

– Вот козел. Он же тебя подставляет! Осталось совсем мало времени, кто сейчас за тебя возьмется? Он поступает низко и подло. Моё мнение совсем о нем упало, – ты негодовала.

– Да, так и есть. Евгений Павлович согласился, к счастью. Но скорее всего мы не все успеем, потому что у него и так забит график. И мне придется по большей части справляться самой и может все выйти не очень хорошо. Да и фиг с ним. Ты знаешь, мне все равно, я уже смирилась с действительностью. Зато мне не придется больше встречаться с ним.

Ты присела рядом и обняла меня.

– Ну, не переживай, я тебе помогу всем, чем смогу. У нас еще есть достаточно времени.

– Спасибо, – ответила я.

Потом ты всё рассказала, как прошла твоя встреча по поводу конференции, об Оксане, о твоём разговоре с Даниилом.

– Так я и не пойму твоего Курдеко, то ли ты ему нравишься, то ли твоя светлая голова, – размышляла я.

– Когда он мне сказал, что не хочет прекращать наше общение, и при этом стоял так рядом, я думала, у меня сердце выскочит. Но потом он сказал «нам было бы жаль терять такую светлую голову», кому нам? Что он имел в виду? Ему или всей академии?

– Им обоим, похоже, – предположила я. – Кажется мне, ты всё-таки нравишься ему. Может его сдерживает, что ты студентка? Он же сказал, студентки для него – табу.

– Он такой милый, искренний, он готов был ответить на мои вопросы. Что бы это значило? – сияя от счастья, лепетала ты.

– Думаю, что он тебе доверяет и готов сблизиться, как с другом или не только.

– Хочется верить, – мечтательно вздохнула ты.

Неделю до конференции мы провели как обычно. Ты за пару дней подготовила «до блеска» свою тему, а потом занялась своей дипломной работой. Я же несколько раз безуспешно пыталась поймать Евгения Павловича на кафедре, чтобы обсудить с ним тему моей дипломной работы, но он постоянно был чем-то занят. В итоге я начала писать её сама, напрочь лишенная энтузиазма.

Наступил четверг. Это был самый обычный день. Мы с тобой сидели за дипломными работами. С утра лил дождь, и мы никуда не высовывались. У тебя работа продвигалась быстро, что не скажешь обо мне. По большей части я скучала, просматривая литературу, а ты печатала в ноутбуке. В районе обеда раздался звонок на твой мобильный телефон. Звонил Даниил Андреевич. Ты взбудоражено на меня посмотрела и ответила на звонок:

– Да?

– Анастасия Николаевна, здравствуйте, вы можете говорить? – по голосу он был чем – то взволнован и спешно говорил.

– Да, здравствуйте, могу, – тоже взволнованно ответила ты.

– Как у вас дела с подготовкой?

– Да… хорошо…

– Отлично! Но я, по правде говоря, по другому вопросу звоню… Я, конечно, понимаю, я вам не друг, но у меня есть к вам предложение. Видите ли… В общем, скажу прямо… Хотели бы вы поучаствовать в исторической реконструкции Древней Руси?

– Ого, это очень … неожиданно как-то… Вы меня ошарашили своим предложением.

– Дело в том, что я состою в закрытом клубе и это довольно масштабное мероприятие, планируется около 70 человек только в нашем лагере. Вообще, это целый небольшой реконструированный городок со всеми постройками того времени с полностью реконструированной повседневной жизнью со всеми обычаями и бытом. Я был бы рад, если бы вы присоединились. Можете взять еще одного человека с собой.

– Подождите, подождите, но, а как же… дипломная работа и сколько это продлится и когда?

– К сожалению, это очень скоро, на следующей неделе, во вторник, 15 июня. Защита дипломной работы 7 июля. Две недели будет длиться реконструкция. То есть, в принципе, если постараться можно за неделю подготовиться, тем более у вас уже почти все готово, но если что, я вам помогу, клянусь! И сейчас у вас еще есть немного времени. Хотя нет…, если вы согласитесь, то вам надо пошить себе льняные платья, это плата за вход в клуб. Ну и вообще одеться по эпохе. На это уйдет какое-то время. А так больше ничего не надо.

– Так, но… а почему я-то? Разве некого больше позвать?

– На самом деле мы зовем только из узкого круга друзей. У нас уже все, кто возможно, тут. Ну, а о вас я ничего плохого сказать не могу. И говоря откровенно, нам не хватает женщин. Вести быт, хозяйство и прочее, не хватает рук.

– Мне надо подумать и обсудить все это с подругой. Если она согласится, тогда…

– Хорошо, сколько надо времени? Часа достаточно?

– Думаю, да.

– Я буду ждать звонка, и если ответ положительный, мы обсудим все детали.

– Хорошо.

Ты убрала телефон от уха и посмотрела на меня таким взглядом, словно ты получила крупное наследство.

– Боже, что случилось? – испугалась я.

– Кажется, ты мечтала хоть раз побывать на турнире настоящих воинов?

– Ты меня пугаешь…

Ты мне все рассказала, слово в слово, что сказал Курдеко.

– Ну, уж нет! Чего ради? И потом, мне что с дипломной работой делать? – протестовала я.

– Ну, все нормально будет, он нам поможет, – жалобно уговаривала меня ты. – Блин, это такой шанс, побыть рядом с ним! И потом, это же так круто!

– Круто? На две недели покинуть цивилизацию? Бьюсь об заклад, этот тоже там будет! Я обещала ему больше не попадаться на глаза! – не сдавалась я.

– Еще не факт, что попадётесь, он сказал, что только в их лагере около 70 человек, значит, он может и в другом быть.

– О, Настяяяя, ты меня убиваешь, – застонала я.

– То есть, мне отказываться? – обиженно спросила ты.

– Ну, раз решается твоя судьба, то я поддержу тебя. Но учти, мою дипломную работу будешь писать со мной.

– Я согласна! – и ты подбежала ко мне обниматься.

До конца недели мы готовились к перевоплощению. Ты не слезала с телефона, Даниил Андреевич инструктировал тебя, что надо взять с собой, рассказывал о правилах. Я, по-прежнему не веря в серьезность этого мероприятия, постоянно норовила взять запрещенные предметы.

– Что? Даже нельзя взять массажную расческу? – возмутилась я, пряча её в сумку.

– Нет, там будут гребешки.

– Это же жесть какая-то там намечается. Ни шампуня нормального, ни зубной пасты.

– Там всё будет, просто приспособлено для того времени.

– О да, надеюсь, не золой будем зубы чистить. Я как-то не планировала в этом месяце тратиться на стоматолога, – бурчала я.

В общем-то, нам практически ничего и нельзя было брать. Можно было взять мобильники, но использовать только в крайних случаях. И то, кажется, в таких диких условиях вряд ли бы была хорошая связь. Предметы женской гигиены были разрешены, к счастью. Иначе, я бы просто напросто плюнула на всё. Единственное, на что пришлось потратить достаточно времени, это на пошив нам платьев. Хотя платьем это трудно назвать, это была льняная серая рубаха прямого кроя по щиколотки, с длинными рукавами, и овальной горловиной с небольшим разрезом посередине. Сплетенным поясом можно было повязать рубаху вокруг талии и все дела. Но больше всего времени ушло не на само шитье рубахи, а на изготовление кожаной обуви. Это было непросто, но, исколов все пальцы, мы справились, благо в интернете нашлось много выкроек с описанием. В дополнение к нашим рубахам мы еще пошили ночные рубахи из белого льна более тонкие и короткие. На голову нам было разрешено ничего не надевать, поскольку мы были девки не замужние и по сценарию мы должны были играть роль девок на выданье, старших дочерей одной из семьи. Только замужние женщины надевали на голову особые головные уборы. Так же было оговорено, что никакой косметики использовать не разрешено. Хотя для выхода в свет там была придумана своя природная косметика. Наверное, какая-нибудь свекла и сажа… Так мне казалось, потому что я с трудом могла представить, как там все будет устроено.

– Трусы то можно взять!? Или панталоны надо шить? – бухтела я.

Я переживала, что не вынесу всю эту антицивилизацию.

– Можно, но только классические, однотонные, хлопковые, желательно серого цвета, никаких кружев, танго и сердечек, – увлеченно ответила ты, предвкушая всё это. – Можно взять историческую литературу, это же круто! Наконец, я смогу перечитать любимые книги Семеновой.

Ты бережно положила три книги в свою матерчатую сумку.

– Ты думаешь, нам дадут там почитать? Поваляться на печи? Да мы только полдня будем муку молоть для хлеба! – язвила я.

– Не переживай, всё будет хорошо, мы втянемся через пару дней.

– Чем же там мужики занимаются, если на бабах всё хозяйство? – продолжала бубнеть я.

– Ну, как, чем? Мне сказал Даниил Андреевич, они тоже занимаются разными ремеслами, торговлей, строительством, охраной, боевыми техниками овладевают, оружием, охотятся и рыбачат. А женщины пекут хлеб и готовят в печах, воду носят, убирают, стирают, детей воспитывают, прядут, шьют, вышивают, также могут на рынке торговать. Там ведь деньги есть и все продается и покупается, как по-настоящему.

– А если я гончаром быть хочу? – озарилась я идеей.

– Ммм, боюсь, там это не пройдет.

– Как это так, я не смогу сама за себя решать?

– Ну, мы ведь там будем чьими-то дочерьми, и нам придется слушаться своих родителей и делать, что они нам повелят.

– Тогда я буду непослушной дочерью, – усмехнулась я.

– Тогда ты будешь наказана.

Я открыла рот в немом возмущении.

Конференция прошла в понедельник, за день до отъезда в «Древнюю Русь». Я пришла поддержать тебя, села в конце третьего ряда и хоть ничего не понимала, но внимательно слушала твой доклад. Остальных не слушала, а играла в телефоне. В целом мне было ужасно скучно, и я засыпала. Длилась эта конференция немного немало три часа. Ты выступила блестяще, ответила на все вопросы заумных профессоров и гостей. А Даниил Андреевич, сидевший в первом ряду с краю, ликовал. Он аплодировал тебе стоя. Ивановой тоже. Он даже подал тебе руку, когда ты спускалась с лестницы трибуны. Хотя и Ивановой тоже подал. Я анализировала его поведение, пыталась раскусить его, влюблен ли он в тебя или… Или напрашивался только один вариант – он был необычайно хорошо воспитан и обходителен, он был просто джентльмен. Его манеры в наше время можно было бы принять за флирт. Но это было не больше, чем правила хорошего тона, на мой взгляд, слишком гипертрофированные. Не было там никакой любви. И иллюзий на этот счет питать не приходилось. Он был таким со всеми женщинами, красотками и не очень, молоденькими и дамами 50+. И все были от него без ума. Но всё-таки может, у него к тебе было что-то большее?

Что касается Тимура Алексеевича, он тоже присутствовал и сидел рядом с Курдеко, но часто и подолгу выходил говорить по телефону и вообще выглядел озабоченным. С ним мы не пересеклись. К счастью, мы сидели с разных концов ряда, и я скрылась за головами высоких людей.

После конференции мне пришлось еще полчаса подождать тебя в коридоре, пока ты решала все вопросы с Курдеко по поводу завтрашней поездки. Я не стала подходить, не хотела лишний раз испытывать судьбу и встречаться с Нестером.

На следующий день поездка намечалась в десять вечера, у памятника Ленину нас должен был ждать автобус. Ехать предполагалось 6 часов. Последние сборы не заняли много времени. С собой в "котомку" мы положили пошитую одежду, обувь, прокладки, трусы, и паспорт для регистрации. Лекарства нам сказали тоже не брать, если нет каких-то особых показаний. У них там было два самых настоящих лекаря, то есть квалифицированных врача с современным арсеналом лекарств. С медициной, похоже, они не стали слишком уходить в старину. И таблетки останутся таблетками, а не зельями. Хотя для лечения легкой простуды наверняка воспользуются какой-нибудь травой. Как ты меня утешила, там всё продумано до мелочей и этой жизнью они живут ни один год, так что опасаться умереть там от заражения крови, исключено.

Ближе к выезду ты начала немного нервничать, я же пока не воспринимала все это всерьез, не верила я, что там всё будет так реалистично по их представлению. Меня больше пугала мысль, что там наверняка будет Тимур Алексеевич, а не наличие туалета на улице. Но попросить тебя узнать у Даниила Андреевича о том, будет ли он там, я струсила. Уж лучше жить надеждой, что его там не будет, чем знать, что никаких надежд нет.

К автобусу мы приехали одни из первых, потому что тебе не терпелось скорее увидеть своего преподавателя. Зато мы заняли места на втором этаже, которые нам понравились. Я села у окна, мы договорились, что туда я еду у окна, а обратно – ты. Ездить в автобусах и машинах мне доставляло удовольствие, особенно под музыку в наушниках. Я решила наслушаться музыки до тошноты, поскольку все изобретения современности придется оставить на две недели. В этот вечер было жарко и мы с тобой были только в шортах, футболках и босоножках на плоской подошве. Только через минут сорок собрался весь состав участников. Руководители, все главные реконструкторы и матерые участники клуба сидели на первом этаже автобуса. Даниил Андреевич только торопливо подошел к нам поздороваться и удостовериться, что мы добрались и сидим в автобусе, и сразу убежал. Тимура Алексеевича не было видно, хотя не скрою, что краем глаза я пыталась его уловить в автобусе и на улице, и даже спрашивала тебя не раз, не видела ли ты его. Но ты не видела и не слышала его, тогда я немного успокоилась и как только мы поехали, расслабилась и погрузилась в музыку.

Всю дорогу мы, то спали, то дремали, ночь прошла без происшествий, дорога была спокойной. В четыре утра уже рассветало. Мы подъезжали к месту назначения уже по грунтовой дороге, вдоль которой росла высокая луговая трава, а вдали поблескивал краешек реки Сухоны. Солнце живописно всходило из-за лесного густого массива на горизонте. Мы ехали ещё 20 минут до места назначения, где стояла деревянная небольшая постройка наподобие летнего домика, а за ним длинный высокий бревенчатый забор с внушительными воротами, который вел в город племени Кривичей. Первое, что мы почувствовали, сойдя с автобуса, это запах росы и свежескошенной травы, ни с чем несравнимый запах, такой славянский, такой родной. Нам было не по себе среди этой незнакомой обстановки. Таких как мы, новеньких, было еще три человека-парня 20-25-ти лет, и они также недоуменно стояли в сторонке и кого-то высматривали в толпе. Наконец, на нас обратили внимание и велели подойти на регистрацию у стойки возле домика, отметиться и узнать в каких сословиях и семьях мы состоим и кем друг другу приходимся. Затем надо было пройти в тот небольшой домик, предаться, так сказать, физическому и духовному перевоплощению и выйти через другую дверь с обратной стороны. Формально нас нарекли Настасья и Вольга, мы стали старшими дочерьми и сестрами в семье зажиточных крестьян из пяти человек. Нашими родителями стали настоящие муж с женой лет 35-ти, они уже давно состояли в этом клубе, были опытными и очень похожими на «предков», даже говор у них был какой-то немного чудаковатый. На мое удивление в числе собравшихся было достаточно много детей разного возраста, подростков-мальчишек и таких же девчонок на выданье, как мы, но по факту лет по 15-17, и до 25 много, но по их укрытым головам было понятно, что здесь они в паре. В нашей семье был мальчик лет девяти Святослав, девочка лет пяти Ярослава, и двухлетний Глеб. Я поняла, что скучать в этой семье нам точно не придется.

Перед тем как зайти за ворота, руководителями был проведен инструктаж, освещены основные правила нахождения на этом мероприятии, техника безопасности и прочее. И тут мне стало не по себе, потому что, они выглядели такими серьезными и, кажется, не шутили. Эти фанатики и в правду настолько полно погружались в атмосферу того времени, что никаких поблажек не предвиделось. За нарушение правил исключали из клуба. А что касается новичков, то они должны были пройти испытательный срок, прежде чем станут полноправными членами этого сообщества, если захотят остаться.

Часть 2.

День первый.

Когда мы зашли за ворота, нам открылся целый мир, который перевернул нашу душу. Это был воссозданный не за один год старославянский городок, не спеша просыпающийся ранним утром. Здесь уже кипела жизнь, десятки людей и все куда-то шли по своим делам, не обращая на нас внимания, кто-то с нами здоровался на их манере, но мы были пока немного не в себе, чтобы отвечать. Разинув рты, мы шли и смотрели по сторонам. Я не сразу смогла понять, сколько же здесь было построек, но все они были по-своему разными, бревенчатые низкие домики и немного повыше, старые и не очень, кое-где и совсем новые. В центре располагалась просторная площадь, где проходила ярмарка, и было очень оживленно, ближе к окраине росли сады и чуть подальше в поле паслись козы, а за окраиной виднелись полоска реки и лес, окружающий нас. Получалось, что ворота и забор были лишь спереди нашего городка, внутри у ворот стояла стража: двое крепких мужчин внушительных размеров с суровым взглядом. Утреннее солнце озаряло теплыми золотистыми лучами своды деревянных крыш, людей в их новом образе и это было необычайно красиво, это прямо-таки завораживало. Казалось, мы попали на какое-то представление.

Наши родители окликнули нас, прервав наше восторженное оцепенение, и повели в избу, где мы будем жить. Она находилась ближе к окраине, подальше от городской суеты. Изба была на невысоком фундаменте, поэтому у нее была лестница из трех ступенек и крыльцо, ведущее в маленькие сени. Выглядела изба просто, как и большинство домиков, кроме княжеских хором, которые были больше остальных. Основное помещение было прямоугольное, довольно просторное с печью, столом, скамьями и настилами. Печь находилась сразу справа от входа, в печном углу располагалось место для приготовления еды, широкие полки и всяческая кухонная утварь. В левом углу по диагонали от печи стоял большой стол и скамьи вдоль стен, на стенах прибитые полочки, над столом в углу икона. В избе было всего три небольших окна, два рядом со столом по разным стенам и одно в стене слева у входа. На деревянном полу лежал домотканый половик. На боковой стене от печи ближе к углу под потолком располагался настил для отдыха, и на смежной стороне ещё один такой же. А внизу под ними широкие лавки с постельными принадлежностями. Там же ткацкий станок в углу. Спальное место (место для отдыха) огораживалось льняной грубой плотной шторой из двух полотен, подвешенной под потолком на металлических кольцах. Ею можно было отгораживать, при необходимости, как спальное место, так и печной угол, где, как полагалось, находилась женская зона, и не всякий мужчина мог туда зайти. В левом углу сразу от входа стояли большие бочки, кадки и кувшины, рукомойник и полотенца.

Меня напрягло, что всё жилище одна комната, то есть это получается, даже нет и речи о личном пространстве. Шторка? Вы что смеётесь, всемером в одном помещении? Я даже обиделась на жизнь из-за такой подставы. Нет, конечно, я должна была поблагодарить судьбу, что мы живем не в палатках, ведь это куда лучше и продуманнее. Интересно, что с туалетами и личной гигиеной? Я посмотрела на тебя таким взглядом, чтобы ты поняла, как мы встряли, приехав сюда. Ты же словно попала в мир, о котором всегда мечтала. С таким немым восторгом ты все разглядывала, что тебе и в голову бы не пришло ловить мои намеки. Дети разбрелись по лавкам, смеясь и перекрикивая друг друга. Маленький Глеб с трудом вытягивал из-под лавки увесистый сундук с деревянными и матерчатыми игрушками, ты бросилась ему помогать. Василиса – наша мать сразу принялась в печном углу наводить порядки, а отец-Алексей достал сети для ловли рыбы из-за печи и отправился на реку вместе со Святославом. Я же, как вкопанная, продолжала стоять посреди избы, пытаясь понять, что я тут забыла, пока Ярослава меня не позвала.

– Хочешь, покажу, как я делаю бусы?

Ярослава была славной кучерявой белокурой девчушкой, озорной и смешливой, похоже, она сюда, как и я приехала развлекаться.

– Покажи, – с удовольствием согласилась я и уселась возле нее.

– А еще я могу тебе заплести косу, – предложила она, достав откуда-то свою шкатулку и поставив на стол.

– Я обожаю, когда меня заплетают, – еще больше обрадовалась я.

Ярослава мне улыбнулась, а я ей.

– Ты красивая, – сказала она.

– Ты тоже, – ответила я, смутившись.

Тут ты с Глебом подсела к нам за стол с деревянными фигурками животных. Мы с тобой переглянулись. Было ли тебе также страшно и неловко как мне? В твоих глазах было предвкушение и волнение, чтобы только бы нас не разлучили.

– Девушки, сегодня я вас познакомлю с хозяйством, расскажу, что и где лежит, как мы и из чего готовим, чем зарабатываем. Расскажу о правилах. Здесь у нас не развлекательно-увеселительное мероприятие. Здесь все как в жизни того времени и я попрошу уважать наши устои и порядки, не нарушать их и подчиняться им, а так же мне и отцу. Это для вашего же блага. Иначе, в лучшем случае вас ждет наказание или штраф, а в худшем, вы уедете отсюда на попутках. Так будем уважать друг друга. Если вы в чем-то сомневаетесь, то лучше спросите меня или отца. И еще… раз вы здесь девушки незамужние, не гоже разгуливать после десяти без надобности одним. Все-таки мужского населения здесь больше и всякого разного, порядочного и те, кто и плохо пошутить могут. К тому же, бывает, невест воруют соседние племена.

– О, ну этого еще не хватало, теперь и погулять не выйти? – возмутилась я.

– Для этого есть вечера в выходные дни, когда собирается молодежь у костра.

– Пфф, – выразила негодование я. – Скукотища нас тут ждет.

– Дорогая моя, – язвительно проговорила матушка, – со старшими здесь надо вести себя уважительно, тем более с родителями. А мужчин это в первую очередь касается, иначе беду накликаешь на себя.

– Хорошо, я постараюсь, – уважительно процедила я сквозь зубы, во мне проснулся бунтарь.

Ты наступила мне на ногу и сердито посмотрела на меня. Я возмущенно приподняла брови.

– Я тут прислуживать не нанималась, и спать на деревянных полках, – прошептала я, наклонившись к тебе через стол. – Лучше бы я дипломную осталась писать.

– Прекрати, все будет хорошо, вот увидишь, ты просто еще не адаптировалась. Постарайся вжиться в то время, и ты почувствуешь себя иначе. Пойми, здесь мужчины главные, не советую ими командовать.

– Хе, – выдавила смешок я и сложила руки на груди, – мы это еще посмотрим.

– Если из-за тебя нас выгонят – я тебя убью, – только и успела прошептать ты.

– Вольга, – позвала меня матушка строго, видимо ее отношение ко мне стало меняться в худшую сторону.

– Пожалуйста, давайте просто Ольга, – взмолилась я и, выйдя из-за стола, подошла к ней.

– Ольга, – нарочито грубо произнесла Василиса.

Нет, ну не могла я ее воспринимать как мать, она определенно меня бесила, да и старше нас она была лет на десять от силы. В старшие сестры годилась, а гонору сколько. Или она такая опытная здесь, что нас новоприбывших можно строить?

– Настасья, – позвала она и тебя.

– Настасья, – тихонько передразнила я её за спиной.

Ты встала и подошла, одарив меня осуждающим взглядом.

– Девушки, каждый день вам придется готовить, убирать, стирать и приносить воду, также присматривать за младшими, пока мы на ярмарке. Вечерами мы будем вышивать, прясть и шить для продажи.