Серое море Гренгавиума

Посвящаю моей семье и друзьям

Все персонажи и события вымышлены,

любое совпадение с реальностью случайно.

Я серьезно, тут все придумано.

Ну, может, кроме Дома-с-маятником,

он, наверно, где-то существует.

Быть может, где-то есть другие мы.

Их жизнь скучна и обыденна. Наверно, они даже тяготятся этим, не зная, какова плата за интерес. Беспечные, живут себе, заполняя дни большими и маленькими делами.

И вместе встречают рассветы, а может, ночи.

И держатся за руки, когда идут куда-нибудь. Делятся улыбками и поцелуями.

Но даже если и нет, даже если просто друзья, знакомые, соседи… все равно те, другие мы, живут в одном мире.

У них есть то, что никогда не будет у нас с тобой, – возможного будущего. У нас с тобой вообще ничего не будет – ни возможностей, ни будущего, поэтому другие мы просто настоящие счастливцы и, мать его, совершенно об этом не подозревают.

…ты всего лишь пепел, жирный дым, память о жаре рук и яркости глаз, а я… кто я?

Я цел и невредим. Меня спасли. У меня есть жизнь и, наверно, будущее. Какое-то. Не то, правда, что хотелось бы, но думаю, пройдет время, и я забуду эти мысли и эти ощущения.

Ведь ты всего лишь дым и пепел.

Мы зацепились только краем своих жизней, но так сильно, до боли и крови, что раны эти всегда будут саднить где-то внутри меня. Почему так больно? Кто ты для меня? Что ты сделала такого, что огонь, спаливший тебя, обжег и меня так, что кровоточит, кровоточит не останавливаясь…

Но ведь, может быть, где-то есть другие мы, в ином мире.

И, может быть, там они даже держат друг друга за руки.

Хочешь, я расскажу тебе о них?

1. Не-дружба

У подъезда стоял массивный серо-зеленый джип, убийственно похожий на машину начальника.

Саша даже скривилась, отворачиваясь. Первый день майских праздников – и вот такое напоминание от вселенной о недоделанных сводках. Поправив на плече лямку рюкзака, она достала телефон, чтобы позвонить Пашке. Минут десять назад он скинул сообщение «Мы ждем внизу», но его красной шкоды нигде не было видно.

Джип прогудел.

Саша поморщилась, пытаясь настроиться на позитив, как учила Маринка. Сестра утверждала, что это жизненно необходимо для любого человека.

Получалось не очень: холодный ветер, пасмурное небо и полученная пару минут назад в лифте нотация от соседки плотно встали между Сашей и хорошим настроением.

Невовремя прожужжал телефон – перекрывая список контактов, пришло сообщение от Маринки, та писала, что сможет приехать только после обеда. «Кто же тогда «мы» в Пашкином сообщении?» – удивилась Саша, но ткнуть на кнопку вызова не успела.

– Саш! – весело крикнул Пашка, вылезая из того самого джипа с пассажирской стороны. – Мы тут, загружайся!

Саша некоторое время обреченно смотрела на него.

Не показалось – машина и в самом деле была та самая, любимый джип начальника.

Кто там говорил про позитивное мышление?..

Кажется, есть люди, которым оно просто недоступно. Вот как ей, Саше.

Саша настолько расстроилась, что не смогла даже улыбнуться Пашке в ответ. Кивнула, еще раз извинившись за опоздание. Позволила забрать рюкзак и усадить себя на заднее сидение.

– Ну ты даешь, Ефимова, – бурчал Пашка. – Выглядишь как будто ночью вагоны разгружала. Ты чего, не спала? Не спала, да? А мы уже думали за тобой подниматься, только я не помнил этаж и код от домофона, а Маринка твоя тоже трубку не берет.

Саша невольно вздрогнула, подумав, что начальник мог сейчас оказаться у нее дома, увидеть весь этот беспорядок, и два позабытых мешка с мусором у двери (вот ведь!.. хотела же сейчас вынести, и снова забыла).

С неприятным сосущим чувством в животе она посмотрела на сидящего за рулем мужчину.

Как Саша и думала, он сурово глядел на нее в зеркальце заднего обзора, не потрудившись даже обернуться. Сейчас он был не в обычном костюме, а в простом синем свитере с закатанными рукавами, и короткие светлые волосы были встрепаны, но более уютным от этого впечатление не стало.

– Доброе утро, Ярослав К…константинович, – через силу выдавила она. – Извините.

Ярослав двинул широкими плечами, как всегда недовольный ею.

– Мы же уговаривались, Саша, – сказал он. – На «ты» и без твоего «К-к-константиновича».

Саша знала, что его это раздражает, но ничего не могла с собой поделать. Ей так было проще, пусть и приходилось терпеть его недовольство.

Сам-то он тоже постоянно сбивался на «вы», но утверждал, что это Сашина вина.

Маринка смеялась, слушая их разговоры.

Ну, ее-то рассмешить всегда было легче легкого.

– А у меня машина сломалась, – сказал Пашка, плюхаясь на пассажирское сидение. – А я ж тебя обещал подхватить. Я Ярославу написал, а оказалось, что твоя сестрица не едет, она до обеда на своей выставке. Что-то там из инсталляций повредили.

Саша только вздохнула.

Отношения с начальником всегда усугублялись одной неожиданной для многих деталью – он встречался с ее сестрой, Мариной. И если на работе общение всегда можно было свести только в деловое русло, то после работы деваться было некуда.

А ведь начиналось все куда как… многообещающе. И Саша была так рада, когда им из другого офиса перевели нового шефа. Взамен племянника гендира, тезки Саши, который ни в чем не разбирался, но очень любил показать начальственность.

Тогда все были рады. И с первого дня вздохнули с облегчением – новый технический директор оказался грамотным, спокойным мужчиной. Он не отпускал неудобные комплименты сотрудницам и не подшучивал над Инной – единственной девушкой среди программистов. Он не уходил с работы пораньше, ехидно напутствуя подчиненных трудиться усерднее.

Про Ярослава в первое время только и говорили: он не делает вот это и вот это. То, что он знает и умеет (а еще, что он перфекционист и нещадно гоняет за любой промах), выяснили потом, а сначала просто отдыхали душой.

Он не пытался создать видимость работы бесконечными летучками, пятиминутками, очередными модными технологиями управления людьми и прочим. Он просто вникал и работал, и первые два дня Саша была почти влюблена в него.

До того самого вечера.

Пашка Самсонов, бывший одноклассник и нынешний коллега, который работал в конторе, только в отделе маркетинга, позвонил с непривычной просьбой.

Так и сказал: «У меня к тебе нестандартный вопрос». Оказалось, у него есть друг-холостяк, который недавно вернулся в Москву, и его надо познакомить с кем-нибудь. У Саши все подруги были уже замужем, она спросила у Маринки, а та вдруг вызвалась сама.

Хотя чего «вдруг» – Маринка всегда была за любые авантюры, а уж ее влюбчивость и готовность к бурным (желательно бурным, иначе ей было скучно) романам была известна всем друзьям.

Пашка, правда, сначала предлагал не просто свидание вслепую для своего друга, а двойное – но Саша отказалась. Ей тогда ничего не хотелось, а к Пашке у нее были только дружеские чувства. Или это вообще чувствами не назвать – какие там чувства, когда время от времени встречались в общей компании то друзей, то коллег, и все.

Ну, и еще был Ярослав Константинович. Может, Саше и казалось, но что-то между ними… ну, не то чтобы проскакивало, вроде искр или чего-то подобного, но взгляды цеплялись чуть дольше положенного.

Саша пока не обдумывала это, пустила на самотек, чтобы посмотреть, что получится – получится ли у нее? Пробьется ли что-то сквозь усталость и привычное разочарование? И, кажется, даже на самом деле получалось.

А в тот вечер другом-холостяком, которого привел Пашка в уговоренный ресторан, оказался Ярослав.

Саша помнила, как сначала она даже не поняла, кто это пришел. Смотрела на подходящих к ним мужчин и отстраненно думала, какое забавное сочетание. А потом вдруг резко поняла, что невысокий жилистый молодой человек, который размахивает руками, – это их старый друг Пашка, а светловолосый здоровяк рядом – это ее начальник, Ярослав. По сравнению с Пашкой Ярослав казался еще крупнее и выше, настоящий воин-норманн, пытающийся притвориться простым обывателем.

Пашка радовался, чуть не подпрыгивая и предвкушая их удивление. Ярослав был его однокурсником, и Пашка нарочно умолчал о том, что они знакомы, чтобы при случае поразить Сашу. Поразить получилось.

И Сашу, и Ярослава. Пашка ржал, довольный шуткой, и Марина, узнав, в чем дело, тоже повеселилась.

Саша изо всех сил скрывала свое разочарование. Сначала она решила отозвать Марину в сторону и признаться ей, но увидев, как искренне улыбается сестра, подумала, что слишком часто последнее время Маринка встречалась с невнятными придурками.

Вдруг это ее судьба? И вдруг это наконец переведет ее на серьезный лад, потому что Ярослав и легкомыслие явно не были знакомы.

Ну и… если Маринка включала свое обаяние, то у Саши уже не было никаких шансов. Она всегда была сестрой-простушкой, чуть менее красивой, чуть менее изящной и чуть менее общительной. А все вместе давало такой большой серый минус, так что по своему опыту Саша заранее знала, чем все закончится. Еще никто и никогда не мог устоять перед Маринкой.

Ярослав тоже не смог.

Да, он поглядывал на Сашу в начале вечера. Немного вопросительно, иногда хмурясь. Саша отвечала неловкой улыбкой, полагая, что тот пытается понять, насколько она участвовала в розыгрыше Пашки.

Маринка потом утянула ее в туалет.

– Сашка, – строго сказала она, взяв ее за локоть. – У-и-и.

Маринка засмеялась, удачно подражая когда-то популярным в школьной юности интонациям.

– А серьезно? – спросила Саша, принужденно улыбаясь.

До этого момента она еще надеялась, что получится объяснить.

– А серьезно, – подхватила Маринка и наклонилась к зеркалу, поправляя гладкие темные волосы, – думаю, мне повезло. Надо воспользоваться случаем.

– О…

– Я имею в виду, что все холостяки за тридцать, которые мне попадались, были зацикленные на какой-нибудь фигне, зожники, бабники или алкоголики.

– О да, – вздохнула Саша, вспоминая Аркадия, последнего бывшего парня Маринки. Он был красив, как древнегреческая статуя, писал многосмысленные картины, был очень ласков со всеми, а еще постоянно уносил ценные вещи в ломбард, потому что его музе требовался алкоголь, а работа была вредна.

– Ярослав не такой, – пробормотала Саша.

– Ага! И это зашибенно круто. И вроде бы не играет в компьютерные игры.

– Это плохо? – с сомнением спросила Саша.

Посмотрела в зеркало и вздохнула – уложенная вокруг головы по ролику из интернета коса уже порядком растрепалась. Саша намочила пальцы водой и безуспешно попробовала пригладить выбившиеся светлые пряди. Глупой было затеей городить что-то сложное из ее непослушных длинных волос.

Она невольно посмотрела на Маринку, которая осторожно убирала осыпавшуюся тушь, и шагнула немного в сторону, чтобы их отражения не стояли рядом.

В примету Саша не верила. Просто не любила напоминать себе о том, как выглядит по сравнению с сестрой. Они были слишком похожи: почти одного роста, почти одной комплекции – и это «почти» было практически непреодолимым. Более изящная Маринка, с тонкими чертами овального лица, с яркими серо-зелеными глазами и вечно изменяющимся цветом волос. И Саша – как деревенская Аленушка со встрепанными светлыми волосами рядом с царевной в драгоценном венце.

– Это хорошо! – сказала Марина. – Значит, внимание будет обращать только на меня. И он не против современного искусства, слышала, да?.. так, а ты не говорила, чем я занимаюсь?

– Мы о тебе вообще не говорили, – сумрачно ответила Саша. – Я же не знала, что Пашка именно его приведет знакомиться.

– Ну и отлично! Значит, он это сказал не для того, чтобы подбавить себе очков.

– Марин… – через силу сказала Саша, но сестра тем временем, глядя на нее через зеркало блестящими глазами, выдохнула:

– Я, кажется, влюбилась!

И с этим Саша спорить уже не могла.

– Здорово, – произнесла она. – Он хороший.

– А что ты хотела сказать? Я тебя перебила, – сказала сестра, скосив на нее глаз через зеркало и поправляя помаду.

Саша замялась.

– Да я просто… ну, мы же вместе работаем… ну, чтобы, не знаю, чтобы вы… не ругались.

– Вас понял! – бодро отозвалась Маринка и отсалютовала тюбиком помады. – Буду вести себя прилично.

Саша невольно засмеялась, и они вернулись к столику.

Если отрешиться от досадных мыслей, то вечер был неплохим. Приятный ресторан с негромкой музыкой и вкусными блюдами, отличная компания, интересные разговоры…

Правда, отрешиться не получалось.

Потом они вышли покурить. К сашиной досаде – вдвоем с Ярославом, потому что Маринка не курила, а Пашка в очередной раз пытался бросить.

Они обменялись парой фраз о промозглой погоде, необычной для февраля, когда ожидаешь мороза и снега, а получаешь просто холод и вечный мелкий дождик.

Потом Ярослав погасил сигарету и решительно повернулся к ней.

– Саша, – начал было он, но девушка быстро подняла ладони, останавливая его.

– Я ничего не знала, – сказала она. – Пашка мне не говорил.

– Я не… – нахмурившись, сказал Ярослав, но Саша перебила его, опасаясь услышать что-нибудь похожее на то, что говорила в туалете восхищенная сестра.

Про то, какая Маринка замечательная. Или красивая. Или то и другое сразу.

Это было бы слишком досадно. Еще не больно, но уже неприятно.

– Я все понимаю, Ярослав …К… константинович, – торопясь, сказала она. – Если у вас все сложится, я на работе ни словом не выдам, и положением пользоваться не буду, и никакой фамильярности, и всякого такого… и… ну, что еще там может быть…

Саша скривилась, поняв, что запуталась в словах, и не знает, что дальше говорить.

Ярослав молчал некоторое время, глядя на нее с непонятным выражением.

Разочарование? Или то был уже призрак ставшего потом обычным недовольства?

– Вот как, – насмешливо сказал он. – Ну что ж, намек я понял.

Саша не стала ничего отвечать. Разговор и так был слишком неприятным.

И еще она чувствовала себя дурой.

На следующий день она купила себе электронную сигарету, а потом и вовсе бросила курить.

***

– Уже укачало? – сухо спросил Ярослав, глянув на нее в зеркальце заднего обзора.

Саша поудобнее улеглась на сидении и поправила куртку под головой. Согласно промычала в ответ, не очень желая врать.

Ну, не говорить же ему, что ее везде укачивает, а в его машине нет. Еще не укачивало в отцовской, но Саша посмотрела бы на того человека, которого тошнит в прыгающем и громыхающем на кочках уазе-хантере. Сейчас ей просто хотелось подремать.

– А тебя чего, укачивает? – всполошился Пашка. – Давай остановимся.

– Не надо, – чуть резче, чем необходимо, сказала Саша, – я уже легла и мне нормально.

– Достань из бардачка леденцы, передай, – скомандовал Ярослав.

– Слушаюсь, княже, – хохотнул Пашка, не обижаясь на тон.

Иногда казалось, будто Ярослав умеет только приказывать. У него и в офисе была кличка за глаза – Ярослав Мудрый.

– Не надо леденцов, спасибо, – пробормотала Саша, жалея, что решила прилечь.

Но Ярослав нахмурился, и Пашка послушно передал маленькую круглую жестянку.

Коробочка была симпатичной, в ретро-стиле, и еще запакованной. Хомяк-любитель хорошеньких вещей, который жил внутри Саши, даже обрадовался.

– Они от кашля, но с имбирем. Имбирь помогает от укачивания, – Ярослав помолчал немного и недовольно продолжил: – Скиньте ботинки и ложитесь удобнее.

– Мне нормально, – так же недовольно отозвалась Саша, вспомнив про носки. Сегодня она проспала и не смогла вовремя найти пару одинаковых, поэтому один был весело-полосатый, а второй белый.

– А давайте музыку включим, – жизнерадостно сказал Пашка, который давно уже привык разбавлять тяжелую атмосферу и делал это практически на автомате.

Через полтора часа довольно сносной дороги (Саша боялась, что на кольцевой будут пробки, но как-то удачно проскочили), Ярослав вырулил на проселок, который вел к дачным участкам.

Саша даже приободрилась и села, выглядывая между двумя передними сидениями.

– Я у вас сто лет не был, – сказал Пашка. – Как будто и не поменялось ничего, вон та мусорная куча при въезде как была. А, вот будка новая! А это чьи хоромы? Ничего себе отгрохали? Это у них там бассейн? Да, Саш, бассейн, что ли?

– Бассейн, бассейн, – ответила Саша. – На следующей просеке поверните, где шлагбаум сломанный.

Через десять минут автомобиль уже стоял перед старыми воротами. Сквозь высохшие плети виноградовника, обвивавшие кованую поперечину, проглядывала облупившаяся зеленая краска на металлических створках.

Саша оборвала самые длинные плети, потом еле отковыряла срезанный верх от пластиковой бутылки, которой отец прикрывал замок от влаги. Пашка подавал ценные советы, торопливо докуривая сигарету в сторонке, а Ярослав молча отодвинул ее в сторону и забрал ключи, чтобы отпереть тугой замок.

Даже он одобрительно хмыкнул, распахнув ворота – и Саша была довольна, как если бы он вслух похвалил ее. Хотя лично ее заслуги в обустройстве дачи было немного: тут правила Сашина мама и еще немного Маринка. Саша и ее отец были рабочей силой.

Мощенная камнем площадка для въезда, открытый гараж для машины слева, и плотный полог пока еще сухого виноградовника над головой. Летом тут все было покрыто ажурной зеленой тенью.

Дорожка вилась дальше, к дому, между кустарниками, мимо альпийской горки. Она была укрыта опавшими листьями, зелень пробивалась только кое-где, но на пригорке уже белели изящные головки нарциссов.

Мама любила свой сад и называла его волшебным. В детстве Саша и Маринка думали, что так оно и есть.

Саша взяла ключи обратно и отправилась открывать дом, пока Ярослав заводил машину внутрь.

– У меня список от мамы, что нужно сделать по хозяйству, – сказала она. – Вы заходите, располагайтесь. Паш, покажешь, где там что? Я быстренько все сделаю и буду готовить. Нужно в первую очередь включить электричество и насос, чтобы вода была в доме.

Сделать нужно было не так уж много, но Саша рассчитывала на помощь сестры, поэтому получалось все куда медленнее и печальнее.

Вот с бочкой, наверно, придется идти за мужчинами, размышляла она, пыхтя и тихонько ругаясь.

– Павла я оставил разбирать продукты и проветривать дом, – сообщил над ухом знакомый голос. – Какого черта вы тут творите?

Ярослав потеснил ее в сторону, забирая из рук цепь.

– Это бочки для стока воды, – сказала Саша. – Их перевернуть надо, поставить под углами дома, а цепи с крыши опустить в них.

– Для стока воды? – переспросил он, легко переворачивая жестяную бочку. – Дождевой, что ли?

Саше просто обхвата рук не хватало, а то бы она сама все сделала.

Она так и сообщила начальнику.

Тот даже не потрудился отмахнуться, просто спросил, что дальше. Саша подумала и не стала спорить. Вдвоем они быстро развернули укрытые на зиму кусты маминых роз, обрезали мертвые ветки с яблонь и вишен. Потом Ярослав собрал граблями прошлогоднюю листву с лужайки, а Саша подмела дорожки.

– Идите есть! – крикнул Пашка в окно. – Я тут яичницу пожарил с ветчиной, только у меня чайник не включается.

Домохозяйка из Пашки получилась так себе, хоть он и напялил мамин любимый фартук с оборками. Но если учесть, что дома у себя он совсем ничего не делал, то кое-как утрамбованные в холодильник продукты, подгоревшая яичница и вымытые тарелки были для него просто высшим классом.

– Какие планы дальше? – спросил Пашка, когда Саша включила чайник, и они уселись за стол.

– Маринка еще не писала, – пожала плечами она, – значит, не освободилась. Часам к трем обещались Гринька и Ада, в ночь приедет Степа, один или с девушкой, они еще не решили. Ну и… надо быть готовым, что соседи могут заглянуть ненадолго, мама с папой с ними очень дружат.

– Что за соседи? – спросил Пашка. – Там вроде дед какой-то раньше был, справа от вас.

– Уже лет десять там живут женщина в возрасте и два ее сына… им по двадцать с хвостиком. Они за Маринкой ухлестывают…

Саша осеклась. Господи, перед кем она это болтает?..

– Извините, – негромко сказала она, стараясь не глядеть на Ярослава. – Там ничего страшного, просто в шутку все.

Пашка фыркнул, а Саша, искоса посмотрев на Ярослава, наткнулась на его серьезный взгляд. Он ничего не ответил.

– Что там еще нужно будет сделать? – спросил Пашка. – Давай я тоже помогу.

– Мясо надо порезать и замариновать, – сказал Ярослав. – Овощи будем готовить уже ближе к делу.

Пашка заметно скис. Кухонные дела его не очень вдохновляли.

– Ты можешь помочь с мебелью, – сжалилась Саша. – На веранде за домом поставим столы и стулья, и мангал надо будет расчистить. У папы там из кирпичей он сложен. А мясо я сама порежу, – она обратилась к Ярославу. – Вы знаете, как маринад делать? Ну, или я поищу в интернете.

– Я знаю как и все нужное купил, – немного оскорбленно отозвался тот. – Сделаю.

***

Маринка ворвалась как ураган, наполняя дом шумом и музыкой, – в сумке у нее непрерывно звонил телефон. Она радостно обняла Сашу, потом Ярослава и Пашку, который сразу сбежал обратно в кладовку, ковыряться в старых вещах.

– Сашка, смотри – я постриглась! – закричала Маринка, скидывая вещи в прихожей и улыбаясь себе в зеркало.

– У тебя телефон звонит, – сообщила ей Саша. – Постриглась здорово, тебе очень идет. Ну… только необычно.

– Ну да! Я ходила к своему мастеру, а у них там на обучении студентка была, бесплатно стригла. Я ей говорю: давайте что-нибудь интересное, и она мне вот что, ха-ха! Мама в обморок шлепнется, да?

Маринка потрясла головой, так что ее короткие пряди перьями закрутились у лица. Пряди были разной длины, на концах выкрашены в пепельный цвет. Саша машинально отступила, чтобы не поймать отражения рядом. Ей показалось, что сейчас она будет выглядеть совсем бесцветно рядом с Маринкой.

– Шлепнется, шлепнется, – согласилась Саша, собирая ее вещи и развешивая в шкафу. – К трубке-то подойди.

– А, это таксист названивает, – отмахнулась сестра. – Я на электричке доехала, а оттуда на машине. На электричке здорово! Едешь, читаешь, тудух-тудух, мороженое носят.

– Почему не позвонила от станции? – спросил Ярослав. – Я бы забрал.

– Ну, я хотела, – сказала Маринка и полезла мимо него в холодильник. – Но только достала телефон, как подъехало сразу несколько машин. И один меня вообще бесплатно довез, за номер телефона, хах. Пирожные купили? Ужасно хочется сладкого.

– Я купила, – сказала Саша, и за спиной Марины они с Ярославом обменялись выразительными взглядами.

Наверно, это была единственная вещь на свете, в которой они могли согласиться друг с другом без оговорок – Маринка и ее порывы только чудом еще не завели ее в беду.

– Марин, пошли развешивать украшения, я там фонарики нашел и бумажные гирлянды, – Пашка сунул голову в дверь, и Маринка торопливо закивала, на ходу вытаскивая пирожное из коробки.

2. Дом у моря

Гренгавиум

С западной стороны дома была старая веранда, застекленная, не очень уютная, забитая пыльной мебелью.

Она выходила в осень, еще в то, прошедшее, время, когда все было спокойно. Старый сад ронял желтые листья, за невысокой калиткой тянулась тихая улица.

Это был ее любимый выход из дома.

Южная сторона смотрела на море, длинную серую полосу пляжа. Это было настоящее. Раньше, в сезон отпусков там было слишком шумно, и днем и ночью – разноцветные зонтики отдыхающих, полотенца, загорающие люди и крикливые птицы.

Теперь там было только опасно. Тихо, но опасно.

На сером пляже начался дождь. Морские волны зарябили, покрываясь оспинами от капель. Тайтелин, забравшись с ногами на подоконник, жевала безвкусные куски овощей, макая их в жгучий густой соус, который Диэди считал супом. Все, что Диэди брал для готовки, неким образом превращалось в однородную массу, прожигающую до самого нутра. Тайтелин никогда не ругалась с Диэди из-за этого, как остальные. Жевать можно, и ладно. Вон Оши-Ари, когда была его очередь готовить, просто рубил продукты и так приносил. Раньше пытался еще обжаривать, но Байю запретил после того, как Оши-Ари едва не спалил кухню.

В пальцах, которыми она придерживала миску, был зажат прямоугольник записки. Байю написал, что необходимо увидеться «на прежнем месте». Тайтелин глотала суп, не ощущая вкус от волнения.

Командор Байю никогда никого из них не выделял, но тем не менее любое задание, которое он давал лично ей, для Тайтелин было особенным.

«Особенным, – передразнила она себя. – вот ведь… угораздило меня».