Ха! Я так легко не сдаюсь. За оскорбления я был намерен мстить. Укусил наглую руку, вывернулся из ослабевшего захвата, размахнулся ногой и саданул в самое больное место, в коленку! УУУУУУУ! Как это было больно! Я обозвал его идиотом и разревелся, поглаживая повреждённую голень.
– Очень больно?
– А ты как думаешь? – слёзы полились с новой скоростью.
– Зачем же драться полезла, если не умеешь? – он участливо попробовал руками прощупать ушиб. Боль стала нестерпимой. Я, естественно, заорал. – Потерпи, я проверю, нет ли перелома. Лупила-то со всей дури…
– Убери лапы, идиот, мне больно, – я попытался ударить его, вырваться из этих жутких рук. Не получилось. Что за жизнь?
– Кости целы. Не дерись больше, может быть серьёзная травма.
– Не подставляй твёрдые места, когда я бью, – я вытирал слёзы и сопли. От обиды мне было начхать на то, что окружающие, раззявив рты, ждут продолжения нашего спектакля.
– Ай, ай, молодой человек, как не стыдно обижать девушку, – к нам подошёл интеллигентного вида старичок, – тем более, такую красавицу. Что он сделал тебе, милая? – А ты наверняка был тем ещё увальнем, дедок… От его слов стало тепло и уютно. Я шмыгнул носом, собираясь ответить, но меня прервал Валерик.
– Дедушка, не ваше дело – не лезьте, – он попытался своим массивным телом отодвинуть старичка. Вот это он зря. Мне интеллигент этот был весьма симпатичен, поэтому я решил вмешаться в происходящее.
– Этот идиот, пользуясь преимуществом в массе, решил меня оскорбить. Обозвал недоделанной.
Валерик явно что-то хотел вставить, поэтому я решил добить его обвинением в моём избиении. Глаза у дедушки расширились от такой несправедливости.
– Его нужно в милицию отправить, – уверенно заявил старичок.
Было бы неплохо, конечно, только если я сегодня не осчастливлю пенсионера Загнанного, то где-то придётся ночевать…
– Не надо милиции. Ему и так стыдно. Правда? – я посмотрел на Валеру, тот махнул головой, соглашаясь. – Вот и ладненько. Спасиб, дедуль, за помощь. Хороший ты, даже мне понравился. Как тебя зовут?
Мне почему-то очень захотелось сделать для него что-нибудь хорошее. Такого за мной ещё ни разу не наблюдалось. Странно, но всё же.
– Валерий Игоревич, – он улыбнулся и мне понравился ещё больше.
Валерик насупился, но молчал. И чего дуется – такой прекрасный человек этот Валерий Игоревич… Стоп..
– А фамилия случайно не Загнанный?
– А как вы узнали, девушка? – он был немного удивлён. А я ошарашен.
Вот так везение! Но на всякий решил проверить.
– А год рождения какой? – я даже не дышал, дожидаясь ответа.
– Странные у вас вопросы, девушка, но такой очаровательнице отвечу. 1946 года рождения я. Инженер… Уже, наверное, бывший. Хотя кто знает, может, и удастся на рабочем месте остаться, – он снова улыбнулся, а я взвизгнул от восторга.
– Валерик, ты слышал? Ты это слышал?! – я кинулся на шею своего недавнего обидчика и от радости расцеловал его в обе щёки. – Вот же повезло!
Я бросился на шею ещё пока не осчастливленного пенсионера, тоже его расцеловал.
– Я вас целый день искал, я просто не знаю, как я рад, что нашёл вас…
Сколько глупостей я натараторил, я уже не помню, но вдруг меня прервали:
– Если хочешь, чтоб дедуля выжил, слезь с его рук.
Валерик буквально стащил меня с таких тёплых, родных рук пенсионера. Ой, и злой он был в этот момент.
– Ты чего такой насупившийся? – я не понимал его. Он должен был быть рад: я нашёл того, кто может обеспечить мне явку на небо. Чего он дуется? Эгоист.
– Я ничего не понимаю, – это Валерий Игоревич нас прервал, – но мне кажется, всё лучше обговорить за чашкой чая. Пойдёмте ко мне.
– Конечно!
Я схватил за руку Валерика. Тот буркнул, что пенсионеры ему ещё конкуренцию не составляли. О чём это он? Какая конкуренция? Но не сопротивлялся, и ладно. Я, прихрамывая, поспешил за Валерием Игоревичем. Валерик взял меня на руки. Стало гораздо удобнее: умеет же иногда быть понимающим.
Теория счастья
Мы сидели за столом в маленькой кухоньке бывшего инженера. Пили чай. Вкусный чай. Хрустели вкусными печенюшками.
– Сам балуюсь, иногда пеку. Моя покойная жена, царствие ей небесное, любила разные выпечки и меня научила, – похвалился Валерий Игоревич.
– Вкусно, – честно признался я.
С каждой минутой этот старичок мне нравился всё больше и больше. Я уже подумывал, как бы от Валерика избавиться и остаться ночевать здесь, в этой уютной квартирке. Конечно, при этом я отказывался от возможности поиздеваться над этим нахалом запланированным раздеванием, но сейчас это уже не имело значения.
– А почему вы меня разыскивали? – задал Валерий Игоревич волновавший его вопрос.
– Ну… – я не знал, с чего начать.
Стоит ли говорить о том, что я ангел? А про задание своё? А если не скажу, как я ему помогать буду? Наверное, стоит сказать. Дедок вроде с понятием. Авось не окочурится. Решил всё же проверить и начать издалека.
– Вы случаем не просили у бога увеличения пенсии?
– Да кто ж об этом не просит? – улыбнулся старичок.
– Просят по-разному. Да и вы, судя по всему, человек незаурядный.
– И чем же я необычен? – я сумел завладеть его вниманием.
– Вы добрый, отзывчивый, – уверенно заявил я, так как понял, почему на выполнение его просьбы мне дали разнарядку, – очень хороший человек. А это сегодня редкость.
– Спасибо, девушка, за хорошие слова, – он явно был польщён. И мне от этого стало приятно, – только какое отношение они имеют к вашему поиску?
– Вы же верите в Бога? – задал я ещё один наводящий вопрос.
– Хмм. Странная вы девушка. Странные у вас вопросы, – он был немного потрясён, но тем не менее ответил честно, – не знаю, как ответить. И да, и нет. Думаю, есть что-то на небе, но в показушные чудеса не верю, в церковь хожу крайне редко. Праздники, посты и прочее не соблюдаю. Меня привлекают идеи разных конфессий, нет ни одной, которой бы я верил до конца. Я, скорее, скептик, чем догмат. Так что меня сложно назвать действительно верующим человеком.
– Про церковь не волнуйтесь. Ваша жизнь, скорее всего, это следование заповедям. Так что наставления на путь истинный отцов земных вам и не нужны.
Ой, никогда не думал, что смогу вести проповеди. Да что вообще такое со мной творится! За всё время, что мы сидели у Валерия Игоревича, я не сделал ничего плохого. Это было всё совершенно неуместно: планирование гадостей, огрызания, грубость. Мне ХОТЕЛОСЬ творить добро. Видела бы меня сейчас моя мама, она, наверное, расплакалась бы от умиления, так как никто из учителей ВША, этих именитых ангелов, не сумел за 3 года сделать то, что удалось за несколько минут этому человеку.
