– Я уже не жилец! – ответила ведьма. – Ты не представляешь, что я сейчас чувствую. Меня крутит всю изнутри. Ломает так, словно я год не ела ничего. И меня до ужаса тянет впиться зубами в твою белоснежную шею. Я даже слышу, как пульсирует твоя сонная артерия.
– Ты научишься…
– Нет! – гаркнула она в ответ. – Я не хочу учиться! Не хочу всю жизнь бороться с этим! И ребенка этого не хочу! Я очищусь и уже ни одна тварь не сделает со мной то, чего я не желаю. Избавлюсь от ребенка и буду свободна. Уеду в Бладор. Они примут меня, целители нигде лишними не будут. Дай мне испить тебя! – она с злостью посмотрела на меня.
– Нет, – отчеканила я и отошла на пару шагов от нее, вынув из голенища кинжал. – Я не стану причиной гибели ребенка, пусть это и малыш стригоя.
– Ты ненормальная, что ли? – зашипела она в ответ. – Этот малыш, как ты его называешь, станет погибелью для кого угодно! Он же рожденный будет, идеальный стригой! Новая линия крови! Да он может, когда вырастет, твоего ребенка выпьет, или тебя саму, или твою мать! Ты же не знаешь, что это такое, Авенира! Аристократы это тебе не обычные стригои! Это благодаря им и чистокровным мы в таком положении! За какого ты малыша переживаешь сейчас? Да Дорн взрастит из него такого стригоя, который пойдет по стопам чистокровных в стремлении расширить границы влияния кровавой власти на наших землях! Неужели у тебя душа не болит о тех, кого уже потеряли мы все? О малыше думаешь? Я его мать! Это моя участь решать его судьбу! Дай мне шанс прожить жизнь чистой ведьмой. Прошу тебя, – на ее глазах заблестели слезы.
– Нет, я косвенно буду виновата и мне эта ноша не нужна. Или уходи, или иди с нами, – резко ответила я.
Летиция взревела и отвернулась снова к окну. Опустив голову, она оперлась руками о подоконник. Затем внезапно бросилась ко мне и не успела я и пикнуть, как она резко выхватила у меня из рук кинжал и, отшвырнув его в сторону, впилась мне зубами в шею. Всего секунда и она отпустила меня, блаженно закрыв глаза и облизывая губы. Затем побледнела, как полотно, и опустилась на колени.
– Глупая ведьма, – выругалась я, закрыв рану на шее ладонью. –Ты же погубишь теперь не только малыша, но и себя!
– Больно так, – прошептала она, не глядя на меня. – Все словно кипит внутри!
– Потерпи, – сухо бросила я в ответ, – пара минут, не более, и ты станешь прежней.
И действительно, не прошло и пары минут, как женщина облегченно выдохнула и посмотрела на меня прояснившимся взглядом. Поднявшись на ноги, она посмотрела в зеркало и удовлетворенно улыбнулась.
– Ты не представляешь себе, что это такое – освободиться от жажды. Словно заново родилась, – проговорила она с облегчением.
– Уходи теперь, – произнесла я, проигнорировав ее реплику, – Марго очнется – ты не жилец тогда. Будь ты обращена обычным стригоем, ты бы ничего не помнила, а уж если аристократом, вижу, что все для тебя ясно. Уходи и обещай, что никому не скажешь обо мне. Иначе сама знаешь, чем это чревато и для меня, и для Махаона.
– Не переживай, – кивнула Летиция. – Никто не узнает о твоем секрете. Я уеду в Бладор и буду там. Они помогут мне, укроют так, что Дорн никогда не сможет найти меня. От ребенка избавлюсь, черта с два дам жизнь этому исчадию ада, да еще ценой собственной жизни. Вы же тоже уезжайте поскорее отсюда. А Марго скажи, что я приняла решение сама бороться с жаждой и не обременять вас. Иначе она и правда достанет меня даже в Бладоре, если поймет, что я знаю твой секрет.
Сказав это, она приобняла меня, накинула черный плащ на плечи и, грустно улыбнувшись, вышла из дома. Не прошло и нескольких минут после ее ухода, как Марго застонала и поднялась с пола.
– Чертова стерва, – прошептала она, потирая затылок. – Не думала, что ее нельзя остановить магией.
Она испуганно окинула взглядом комнату и когда увидела меня, то облегченно выдохнула.
– Она ушла, – ответила я сразу. – Решила не обременять нас. Сказала, что будет в Бладоре.
Марго недоверчиво посмотрела на меня. Благо, рана на моей шее уже затянулась к этому моменту, и сестра могла только предполагать, пила ли меня Летиция или нет.
– И она не тронула тебя? – осторожно спросила Марго.
– Нет. Хотела, но потом взяла себя в руки и ушла, поняв, что превращается в нечто ужасное.
– Ну и черт с ней, – махнула рукой Марго, – может оно и лучше, что ее не будет в Махаоне. А теперь давай выбираться отсюда, уже светает, это самое безопасное время.
Накинув свои плащи, мы вышли на улицу. Абраск еще спал, лишь одинокие ранние жители попадались то тут, то там. Вскочив на лошадей, мы направили их к окраине города, где начинался лес, по которому двигаться было безопаснее. Едва только копыта лошади пересекли границу Абраска, мы с Марго остановились. Спешившись у одинокого ручья, напились вдоволь воды. Жадно, так, словно не пили несколько дней. Зелье укрытия Махаона всегда иссушало изнутри, стягивая на себя нашу ауру, по которой другие ведьмы могли почувствовать, кто мы такие. А почувствовать, значит выдать нас стригоям. Но здесь, ближе к землям воинствующих ковенов, мы могли уже быть сами собой и это было неимоверное облегчение.
– Ты молчаливая какая-то, – наконец произнесла Марго, подведя свою лошадь к ручью. – Что-то случилось?
– Нет, ничего, – пожала я плечами, совершенно не желая говорить сестре о том, что меня на самом деле очень волнует то, что Летиция теперь избавится от малыша благодаря мне.
– Не волнуйся за нее. Она справится, – проговорила Марго. – Она хоть и ветреная, но на самом деле очень сильная личность. В Бладоре помогут ей. Они всегда принимают в своих стенах стригоев, которые сами просят о помощи. Это бывает крайне редко, поэтому, я так думаю, Летиции даже рады будут.
– Почему?
– Ты же знаешь, что их ковен – этакие исследователи дряни всякой. Каждый стригой, постучавшийся в их двери, некоего рода подопытный кролик. Бладорцам интересно, что можно такого сотворить, чтобы побороть один из доминирующих видов. Но для этого необходимо согласие, а стригои, чаще всего не слишком-то горят желанием вернуться в свой облик, в котором пребывали до обращения. Поэтому Летиция правильно сделала, что ушла туда. Ну, а если учесть, кого она еще туда с собой принесет, то уж я думаю в Бладоре она найдет свой дом, не менее.
– Ясно, – натянуто улыбнулась я, прекрасно зная, что все может быть совершенно не так, ведь правду Марго я не озвучила.
Затем, отмахнувшись от тяжких мыслей, решила думать о проблемах, которые могут возникнуть, если вдруг Летиция скажет кому-то обо мне, по мере их поступления.
Немного передохнув мы отправились дальше и когда на горизонте замаячили шпили домов Махаона, мы с сестрой облегченно выдохнули.
Небольшой городок на склоне горы, куда несколько лет назад прибыли те, кто выжил в той резне в столице, был просто великолепен, поскольку все жители старались окружить себя уютом, желая хоть таким образом создать вокруг себя обстановку, в которой было бы место прежней жизни, а не только неопределенности.
Едва только высокие ворота закрылись за нами, и мы спустя полчаса подъехали к нашему особняку, к нам подбежал мальчишка- конюший.
– Все тихо? – спросила Марго, бросив ему поводья.
– Да, мадам Изабэль, правда, очень волновалась и практически не спала. До утра в вашем доме горел огонек, – протрещал мальчик.
– Мама как всегда, – усмехнулась я.
– Переживает слишком за нас. С тех пор, как потеряли отца, она сама не своя. Боится даже в те минуты, когда мы просто выходим погулять за стены города.
Словно в подтверждение этого на пороге особняка появилась высокая стройная фигурка нашей матери в красивом платье вишневого цвета.
– Мои девочки, да что же вы так долго! – воскликнула она со слезами на глазах, подбегая к нам и крепко обнимая.
– Два дня, мама, – с укором ответила Марго. – Это и так быстро, если учитывать, куда мы ездили. И ты опять не спала, – сестра покачала головой при виде изможденного бессонницей лица матери.
– Да как можно спать, пока вы вне наших безопасных стен! – воскликнула она. – Да хотя бы не сами, а так, все что угодно могло случиться!
– Нам лучше одним, ты же знаешь. Большая группа обязательно обратила бы на себя внимание не только стригоев, но и павших ковенов, – спокойно ответила Марго, беря под руку мать и ведя ее в дом, в ту ее часть, где мама по обыкновению готовила снадобье.
В большой зале, посреди которого располагался огромный дубовый стол, пахло шалфеем, мятой и лавандой. Усмехнувшись, я сказала:
– Ты опять готовишь снотворное для своего ухажера?
Мама испуганно зыркнула на меня, затем взяла себя в руки и чопорно ответила:
– Морган не мой ухажер. Я просто ему помогаю.
– А то как же. Ты ему просто помогаешь, а он поедает тебя взглядом, – усмехнулась я, взяв со стола пару печений и подмигнув при этом матери.
– Авенира, ты еще слишком молода, чтобы говорить о таком! – строго ответила мама.
– Молода? – услышав это проговорила Марго. – Да она по вечерам через окно комнаты своей на улицу выскакивает и с сыном верховного встречается. Видела я их как-то. За ручки держатся, поцелуи и прочее.
Мать в ужасе перевела на меня взгляд своих больших зеленых глаз.
