Абсолютное оружие

– Новые происшествия?

– Увы, сэр, да.

Наступило молчание.

– Но почему, Моррисон? Спецификация указывает мягкий грунт и терпимые условия.

– Да, – нехотя признал Моррисон. – Полоса неудач. Но мы ее осилим.

– Надеюсь, – сказал Шотуэлл. – Искренне надеюсь. Вы торчите почти месяц и не то что города – дороги не построили! У нас уже пошла реклама, публика интересуется. Туда собираются ехать люди, Моррисон! Промышленность и предприятия сферы обслуживания!

– Я понимаю, сэр.

– Безусловно, понимаете. Но они требуют готовую планету и конкретные сроки переезда. Если их не дадим мы, то даст «Дженерал констракш», или «Земля – Марс», или «Джонсон и Герн». Планеты – не такая редкость. Это тоже понятно?

С тех пор как начались происшествия, Моррисон с трудом держал себя в руках. Теперь его внезапно прорвало.

– Какого черта вы от меня требуете?! – заорал он. – Думаете, я затягиваю специально? Можете засунуть свой паршивый контракт…

– Ну-ну, – поспешно заюлил Шотуэлл. – Лично к вам, Моррисон, у нас нет никаких претензий. Мы верим – мы знаем! – что вы лучший специалист по перестройке планет. Но акционеры…

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал Моррисон и дал отбой.

– Да… – протянул радист. – Может, господа акционеры сами изволят пожаловать сюда со своими лопатами?..

Лернер ждал на контрольном пункте, мрачно взирая на гору. Она была выше земного Эвереста. Снег на склонах в лучах полуденного солнца отливал розовым.

– Заряды установлены? – спросил Моррисон.

– Еще несколько часов. – Лернер замялся. Помощник Моррисона был осторожным низеньким седеющим человеком и – в душе – противником радикальных перемен. – Высочайшая вершина на планете… Нельзя ее сохранить?

– Исключено. Именно тут нам нужен океанский порт.

Лернер кивнул и с сожалением посмотрел на гору:

– Печально. На ней никто не побывал.

Моррисон молниеносно обернулся и кинул на помощника испепеляющий взгляд:

– Послушай, Лернер, я отлично сознаю, что на горе никто не побывал, я вижу символику, заключающуюся в ее уничтожении. Но ты знаешь не хуже меня, что от этого никуда не деться. Зачем растравлять рану?

– Я не…

– Мне платят не за пейзажи. Я терпеть не могу пейзажи! Мне платят за то, чтобы я приспосабливал планеты к конкретным нуждам людей.

– Ты сегодня нервный, – произнес Лернер.

– Просто воздержись от своих намеков.

– Ну хорошо.

Моррисон вытер вспотевшие ладони о штаны и виновато улыбнулся:

– Давай вернемся в лагерь и посмотрим, что затевает этот проклятый Денг.

Выходя, Лернер оглянулся на безымянную гору, красным контуром вырисовывавшуюся на горизонте.

Даже планета была безымянной. Немногочисленное местное население называло ее Умка или Онья, но это не имело ровно никакого значения. Официальное название появится не раньше, чем рекламщики «Транстерран стил» подыщут что-нибудь приятное на слух для миллионов потенциальных поселенцев. Тем временем она значилась просто как «рабочий объект 35». На планете находилось несколько тысяч людей и механизмов; по команде Моррисона они станут разравнивать горы, сводить леса, изменять русла рек, растапливать ледяные шапки, лепить континенты, рыть новые моря – словом, делать все, чтобы превратить рабочий объект 35 в еще один подходящий дом для уникальной и требовательной цивилизации гомо сапиенс.

Десятки планет были перестроены на земной манер. Рабочий объект 35 ничем из них не выделялся: тихий мир спокойных лесов и равнин, теплых морей и покатых холмов. Но что-то неладное творилось на кроткой земле. Происшествия, выходящие за пределы любых статистических вероятностей, порождали нервозность у рабочих, а та, в свою очередь, вызывала новые и новые происшествия. Бульдозеристы дрались со взрывниками. У повара над чаном картофельного пюре случилась истерика. Спаниель счетовода укусил за лодыжку бухгалтера. Пустяки вели к беде.

А работа – незамысловатая работа на незамысловатой планете – едва началась.

Денг уже проснулся. Он сидел в штабной палатке и, прищурившись, глядел на стакан виски с содовой.

– Как идут дела? – бодро поинтересовался он.

– Прекрасно, – отозвался Моррисон.

– Рад слышать, – с чувством сказал Денг. – Мне нравится наблюдать, как вы, ребята, трудитесь. Эффективно. Безошибочно. Все спорится. Любо-дорого смотреть.

Моррисон не имел власти над этим человеком и его языком. Кодекс строителей разрешал присутствие представителей других компаний – в целях «обмена опытом». На практике представитель выискивал не передовую методику, а скрытые слабости, которыми могла воспользоваться его фирма… А если ему удавалось довести руководителя стройки до белого каления – тем лучше. Денг был непревзойденным мастером в этом деле.

– Что теперь? – живо поинтересовался он.

– Мы сносим гору, – сообщил Лернер.

– Блестяще! – воскликнул Денг. – Ту здоровую? Потрясающе! – Он откинулся на спинку и мечтательно уставился в потолок. – Эта гора стояла, когда человек рылся в грязи в поисках насекомых и жадно поедал то, чем побрезгивал саблезубый тигр. Господи, да она гораздо старше! – Денг залился счастливым смехом и сделал глоток из стакана. – Эта гора высилась над морем, когда человек – я имею в виду весь благородный вид гомо сапиенс – еще ползал в океане, не решаясь выйти на сушу.

– Достаточно, – процедил Моррисон.

Денг посмотрел на него с укоризной:

– Но я горжусь вами, Моррисон, я горжусь всеми вами. Мы далеко ушли с тех пор. То, на что природе потребовались миллионы лет, человек может стереть в порошок в один день! Мы растащим эту милую горку по частям и возведем на ее месте город-поэму из стекла и бетона, который простоит сто лет!

– Заткнитесь! – с перекошенным лицом зарычал Моррисон и шагнул вперед. Лернер предостерегающе опустил ему на плечо руку. Ударить наблюдателя – верный способ остаться без работы.

Денг допил виски и высокопарно провозгласил:

– Посторонись, мать-природа! Трепещите вы, древние скалы и крутые холмы; ропщи от страха, о могучий океан, чьи бездонные глубины в вечной тишине бороздят жуткие чудовища! Ибо великий Моррисон пришел, чтобы осушить море и сделать из него мирный пруд, сровнять горы и построить из них двенадцатиполосное скоростное шоссе с комнатами отдыха вместо деревьев, столовыми вместо утесов, бензозаправочными станциями вместо пещер, рекламными щитами вместо горных ручьев, а также другими хитроумными сооружениями, необходимыми божественному человеку.

Моррисон резко повернулся и вышел. Он почувствовал искушение разукрасить Денгу физиономию и развязаться со всей чертовой работой. Но он не поступит так, потому что именно этого Денг и добивался.

«И разве стоило бы так расстраиваться, если бы в словах Денга не было доли правды?» – спросил себя Моррисон.

– Нас ждут аборигены, – напомнил Лернер, догнав шефа.

– Сейчас мне не до них, – сказал Моррисон. Но с далеких холмов донеслись свистки и бой барабанов. Еще один источник раздражения для его несчастных работников. У Северных ворот стояли три аборигена и переводчик. Местные жители походили на людей – костлявые, голые первобытные дикари.

– Чего они хотят? – устало спросил Моррисон.

– Попросту говоря, мистер Моррисон, они передумали, – сказал переводчик. – Они хотят получить назад свою планету и готовы вернуть все наши подарки.

Моррисон вздохнул. Он затруднялся втолковать им, что рабочий объект 35 не был «их» планетой. Планетой нельзя владеть – ее можно лишь занимать. Суд вершила необходимость. Эта планета скорее принадлежала нескольким миллионам земных переселенцев, которым она требовалась отчаяннее, чем сотне тысяч дикарей, разбросанных по ее поверхности. Так, по крайней мере, считали на Земле.

– Расскажите им снова о великолепной резервации, которую мы подготовили. Их будут кормить, одевать, учить…

Беззвучно подошел Денг.

– Мы ошеломим их добротой, – добавил он. – Каждому мужчине – наручные часы, пара ботинок и государственный семейный каталог. Каждой женщине – губную помаду, целый кусок мыла и комплект настоящих бумажных штор. Каждой деревне – железнодорожную станцию, магазин и…

– Вы препятствуете работе, – заметил Моррисон. – Причем при свидетелях.

Денг знал правила.

– Простите, дружище, – произнес он и отступил назад.

– Они говорят, что передумали, – повторил переводчик. – Буквально выражаясь, они велят нам убираться к себе на дьявольскую землю в небеса. Не то они уничтожат нас ужасными чарами. Священные барабаны уже призывают духов и готовят заклятия.

Моррисон с жалостью посмотрел на аборигенов. Что-то наподобие этого происходило на каждой планете с коренным населением. Те же самые бессмысленные угрозы дикарей. Дикарей, которые отличались гипертрофированным чувством собственного величия и не имели ни малейшего представления о силе техники. Великие хвастуны. Великие охотники на местные разновидности кроликов и мышей. Изредка человек пятьдесят соберутся вместе и набросятся на несчастного усталого буйвола, загнав его до изнеможения, прежде чем посмеют приблизиться, чтобы замучить до смерти булавочными уколами тупых копий. А потом какие закатывают празднования!.. Какими героями себя мнят!

– Передайте, чтобы убирались к черту, – сказал Моррисон. – Передайте, что если они подойдут к лагерю, то на собственной шкуре испытают кое-какие настоящие чары.

– Они пророчат страшную кару в пяти категориях сверхъестественного! – крикнул вслед переводчик.

– Используйте это в своей докторской диссертации, – посоветовал Моррисон, и переводчик лучезарно улыбнулся.

Наступило время уничтожения безымянной горы. Лернер отправился с последним обходом; Денг носился со схемой расположения зарядов. Потом все отошли назад. Взрывники скрючились в своих окопчиках. Моррисон пошел на контрольный пункт.

Один за другим рапортовали о готовности руководители групп. Фотограф сделал заключительный снимок.

– Внимание! – скомандовал по радио Моррисон и снял с предохранителя взрывное устройство.

– Взгляни на небо, – проговорил Лернер.

Моррисон поднял взгляд. Сгущались сумерки. С запада появились черные облака и быстро затянули коричневое небо. На лагерь опустилась тишина, замолчали даже барабаны на холмах.

– Десять секунд… пять, четыре, две, одна – пошла! – закричал Моррисон и вдавил кнопку. В этот миг он почувствовал на щеке слабый ветерок. И тут же схватился за кнопку, инстинктивно пытаясь возвратить содеянное.

Потому что еще до того, как раздались крики, он понял, что в расположении зарядов допущена кошмарная ошибка.

Позже, оставшись в одиночестве в палатке, после того как похоронили мертвых, а раненых отнесли в лазарет, Моррисон попробовал восстановить события. Это была, разумеется, случайность: внезапная перемена направления ветра, неожиданная хрупкость породы под поверхностным слоем и преступная глупость в установлении бустерных зарядов именно там, где они могли причинить наибольший вред.

Еще один случай в цепочке невероятностей, сказал он себе… и резко выпрямился.

Ему в голову впервые пришло, что все происшествия могли быть организованы.

Чушь!.. Но перестройка планет – тонкая работа, с виртуозной балансировкой могучих сил. Происшествия неизбежны. Если им еще помочь, они приобретут катастрофический характер.

Моррисон поднялся и стал мерить шагами узенький проход палатки. Подозрение с очевидностью падало на Денга. Конкурентные страсти могли завести далеко. Докажи он, что «Транстерран стил» некомпетентна, работы проводятся небрежно, в аварийных условиях, – и заказ достанется компании Денга.

Но это чересчур очевидно. Доверять нельзя никому. Даже у неприметного Лернера могли быть свои причины. Возможно, стоит обратить внимание на аборигенов и их чары – почем знать, вдруг это проявление психокинетических способностей.

Он подошел к выходу и посмотрел на разбросанные вокруг палатки, где жили рабочие. Кто виноват?

С холмов доносился слабый бой неуклюжих барабанов бывших владельцев планеты. И прямо впереди высилась иссеченная шрамами лавин безымянная гора.

Ночью Моррисон долго не мог уснуть.

На следующий день работа продолжалась обычно. Денг, подтянутый и собранный, в брюках цвета хаки и розовой офицерской рубашке, подошел к колонне грузовиков с химикатами для сведения болот.

– Привет, шеф! – бодро начал он. – Я бы с удовольствием поехал с ними, если не возражаете.

– Извольте, – вежливо согласился Моррисон.

– Премного благодарен. Обожаю подобные операции, – сообщил Денг, забираясь в кабину головной машины рядом с картографом. – Такого сорта операции наполняют меня чувством гордости за человеческий род. Мы поднимаем эту бесполезную болотную целину, сотни квадратных миль, и в один прекрасный день поля пшеницы заколосятся там, где торчал камыш.

– Ты взял карту? – спросил Моррисон у десятника Ривьеры.

– Вот она, – сказал Лернер, передавая карту.

– Да… – громогласно восхищался Денг. – Болота – в пшеничное поле. Дух захватывает! Чудо науки. И что за сюрприз для обитателей болот! Вообразите испуг сотен видов рыб, земноводных, птиц, когда они обнаружат, что их водяной рай внезапно отвердел. Буквально отвердел вокруг них; фатальное невезение. Зато, разумеется, превосходное удобрение для пшеницы.

– Что ж, двинулись, – приказал Моррисон.

Денг игриво замахал провожающим. Ривьера влез в грузовик. Флинн, десятник-химик, ехал в своем джипе.

– Подождите, – сказал Моррисон и подошел к джипу. – Я хочу, чтобы вы последили за Денгом.

– Последить? – непонимающе уставился Флинн.

– Ну да. – Моррисон нервно потер руки. – Поймите, я никого не обвиняю. Но происходит слишком много случайностей. Если кому-то выгодно представить нас с дурной стороны…

Флинн по-волчьи улыбнулся:

– Я послежу за ним, босс. Не волнуйтесь за эту операцию. Может быть, он составит компанию своим рыбкам под пшеничными полями.

– Без грубостей, – предупредил Моррисон.

– Боже упаси. Я прекрасно вас понимаю. – Десятник нырнул в джип и с ревом умчался к голове колонны.

Полчаса процессия грузовиков взметала пыль, а потом последний исчез вдали. Моррисон вернулся в палатку, чтобы составить отчет о ходе работ.

И обнаружил, что не может оторваться от рации, ожидая сообщения Флинна. Хоть бы Денг что-нибудь натворил! Какую-нибудь мелкую пакость, доказывая свою вину. Тогда у Моррисона было бы полное право разорвать его на части.

Прошло два часа, прежде чем ожила рация, и Моррисон расшиб колено, кинувшись к ней при звуке зуммера.

– Это Ривьера. У нас неприятности, мистер Моррисон. Головная машина сбилась с курса. Не спрашивайте, как это произошло. Я полагал, что картограф знает свое дело. Платят ему достаточно.